Не та половина

      Ветер гулял по комнате, шелестя занавесками и переворачивая листы открытой книги. Летнее полуденное солнце за окном освещало поле синих цветов. За колыханием горечавок — тех самых цветов за окном — наблюдала прекрасная женщина в белых одеяниях с вышивкой плывущих облаков. На её коленях сидел маленький мальчик пяти лет, а рядом сидел мальчик постарше; они оба были в таких же одеждах, но на лбах их выделялись ленты. Женщина тихо напевала какую-то песню. Внезапно пение оборвалось кашлем. Мальчики встрепенулись, словно от сна, и обеспокоенно посмотрели на свою маму, что содрогалась в приступе и прикрывала рот платком. Женщина отняла ткань от губ, на уголках которых остались капли крови; белоснежный платок стал красным, но она не красилась красной помадой.       — Мама, — позвал младший, нахмурив брови, — почему ты кашляешь так?       — Как, А-Чжань? — переспросила она, притворившись, что не поняла.       — Я видел, как кашляют те, кто заболел, но у них не было ничего красного, — детское личико серьёзно посмотрело на платок. Женщина отвела взгляд и, задумавшись, прикрыла глаза; она что-то вспоминала.       — Мама? — позвал старший сын.       — Вы слышали о родственных душах? — с обречённым вздохом спросила она, получая отрицательные взмахи головой. — Это люди, которые предназначены друг другу с рождения. И это кажется благословением, покуда человек не влюбляется не в свою родственную душу… — женщина поджала губы, вновь устремляя взгляд на цветы за окном. — Когда такое происходит, то тело и душа влюблённого начинают медленно разрушаться…       Подобное детям не рассказывают… Мальчики испуганно смотрели на маму, ожидая, что она рассмеётся и скажет, что пошутила, как обычно так и бывает. Однако мама молчала. Тогда младший неожиданно произнёс:       — Значит, родственные души — это плохо?       — Нет-нет, — поспешно попыталась разубедить своего сына, повернув к нему голову. — Это самое прекрасное, что только есть в этом мире. Просто… некоторым не везёт, — она горько усмехнулась       — Отец любит тебя и не кашляет, значит, вы — родственные души, — женщина посмотрела на старшего, предполагая, что он дальше скажет. — А кого ты любишь, мама?       — Я?.. — она замолчала, грустно улыбнувшись. — Она была прекрасна… Она — вольный ветер, что принадлежит лишь одному небу, для которого она родилась… Она обожала горечавки, и носила алые ленты в волосах… Смех, словно колокольчик, был звонок, а улыбка соперничала с солнцем в яркости. Бродячая заклинательница, идущая куда глаза глядят… Где она? Что с ней? Я не знаю этого, но надеюсь, что она счастлива, жива и здорова…       После своей смерти женщина никогда не узнает, что один из её сыновей пойдёт по её стопам.

***

      А сейчас Лань Ванцзи смотрел вдаль на алую ленту в волосах, совершенно не видя, как в глазах только что признавшегося ему Су Миньшаня — его родственной души — зарождается чёрная лютая ненависть, ревность и зависть к этой самой ленте. А по Облачным глубинам, словно колокольчик, разнёсся смех. Что же дальше? Уже вечером в цзинши Второй молодой господин Лань отнимает от губ кровавый платок…