Прощай, Суга

      Юи испуганно вжимается в стену, распахнутыми от ужаса глазами глядя на надвигающихся людей, которые следили за ней от офиса. Подловили её в нежилой части города, и время суток на руку ни разу не сыграло. Попытка оторваться от них через дворы, ведущие к полупустому переулку, оказалась ошибкой. Ещё и Сугавара, обещающий встретить её после работы, задерживается…       Парни окружают девушку со всех сторон, заставляя её вжиматься в холодный забор. Вид их кричит об опасности. Чёрная одежда из кожи выворачивает внутренности наизнанку, и Юи еле сдерживается, чтобы не излиться на асфальт неэстетичной лужицей. Один из них вдруг начинает разговор, намеренно ударяя пирсингом языка о зубы, и единственное, за что цепляется взгляд — выкрашенные в светлый волосы. — Слушай, милая… Мы, блять, и так твоему дружку намекали, и сяк. Какого хера он до сих пор в наши дела вмешивается? Может, ты мне скажешь? — Я не понимаю, о чём вы! — грубо отвечает девушка, с шумом ударяя каблуком о забор. — О, правда? — язвит парень, сочувственно вздыхая. — Ха-а… передам ему привет от тебя. Скажу, что его тупая пизда… Договорить он не успевает. Машина с визгом выруливает из-за поворота, ослепляя включенным дальним светом глаза. Сугавара незамедлительно покидает салон, в одно мгновение оказываясь перед Мичимией и пряча девушку за своей спиной. Говорливый, смахивая ощущение слепого пятна, вдруг ухмыляется, скрещивая руки на груди. — М-м-м… вот это встреча. Второй кандидат на мучительную смерть подъехал, — парень вдруг заводит руку за спину, шарясь под курткой, и непринуждённо вытягивает из-под резинки штанов револьвер «Смит-Вессон». — Что, может хоть ты что-то напоследок скажешь, пока я, нахер, не продырявил тебе башку? — Если ты хоть пальцем её тронешь, я потащу тебя за собой в ад, — холодно проговаривает Сугавара, не сводя взгляда с насмешливых глаз. — Знаешь, малыш, ты немножечко не в том положении, чтобы мне угрожать. Эта шлюха покатится с нами, а ты… ты своей ебучей рожей будешь камни на асфальте считать. — В таком случае… скажешь мне, сколько там камней, пока я везу до канавы. А, Терушима?       Коуши перехватывает руку одного из подельников самого бесполезного главаря ровно в тот момент, когда тот, делая шаг навстречу, пытается выхватить Юи. Он выкручивает запястье ему за спину, с дикой силой ударяя его лицом о забор, и уворачивается от следующего противника. — Бесполезные ублюдки… Отойди, — приказывает Терушима подобравшемуся к Сугаваре бандиту и возводит курок. — До встречи. — Терушима, стой! Босс сказал, никакой пальбы… — нервно произносит стоящий рядом парень в чёрном бомбере. — А ещё этот додик нужен нам живым.       Губы Юджи расплываются в скабрезной улыбке, и он, отводя дуло револьвера с Сугавары, праздно объявляет: — Сегодня мы сорвали большой куш. Так и быть, ладно… Я отпущу эту шлюшку взамен на твою жизнь. Залезай в тачку. Ты едешь с нами. — Вызови ей такси, — приказным тоном диктует Сугавара, не отпуская тонкой трясущейся руки. — Я не занимаюсь благотворительностью. — Она беременна. Вызови. Ей. Такси. — Мне поебать. Пусть хоть на оленях до ебучего Савамуры добирается. — Жаль… — Что жаль? — Что твоя мамаша не передумала насчёт аборта, когда торчала. — В таком случае… Мне тоже жаль. Жаль, что твоя мамаша твою боль на себе прочувствует.       Коуши скручивают люди Терушимы. Под визги Мичимии его грубо заталкивают на заднее сиденье старой «Тойоты», стягивая за спиной запястья. Юджи харкает под ноги девушке и, сально ухмыльнувшись, садится рядом с почти обездвиженным телом. Он приказывает своим парням трогаться и, разваливаясь, проводит пальцами по лицу Сугавары. — Красивый… Хочешь, перед смертью доведу тебя до экстаза? — Терушима, не забывайся. Это всё-таки наш гарантийный сертификат, как-никак. — С каких пор ты стал моей мамашей, а, Футакучи? К тому же, он не беременный, — усмехается парень, сжимая волосы на затылке заложника. Сугавара лишь коротко и шумно выдыхает носом от болевого ощущения, оставляя ебучего собеседника без ответа. — Не страшно?       Шепчет Юджи где-то над ухом. Наркотик вовсю хозяйничает в его организме, постепенно отключая тормоза. Желание испачкать этого идеального человека нарастает медленно и неуклонно, обратно пропорционально тому, как угасают остатки здравого смысла. Пальцы собственнически исследуют чужую шею, гладят её, опускаясь к ключицам. — Не трогай меня, — безэмоционально, но твёрдо проговаривает Сугавара, не глядя на сидящего рядом. — Или? — Или тебя накажет босс? — усмехается Коуши, продолжая смотреть прямо перед собой.       Насмешка достигает цели: осознание ярким лучом простреливает разум, когда рукоятка пистолета влетает между ног, заставляя согнуться, упереться лбом в спинку водительского сиденья. — Похуй мне на босса. А вот на тебя — нет. Сегодня я твой судья. Покайся, когда встанешь на колени, чтобы по гланды заглатывать мой хуй.       Однако Сугавара уже не мог остановиться. Зашёл слишком далеко. Страх завладел им настолько, что нервные острые фразы продолжали толочься в горле, пытаясь вырваться наружу. Сознание расщепилось: какая-то часть радовалась, что Мичимия не попала сюда, и с их с Савамурой ребёнком ничего не случится; другая же — замерла в животном ужасе, подкоркой ощущая надвигающуюся опасность.       Шея и спина постепенно покрываются холодным, липким потом, а сердце нервно колотится в груди, разбиваясь о рёбра. Сугавара закрывает глаза, пытаясь отстраниться. Машина тормозит в каком-то старом, сыром переулке, и парня грубо вытаскивают из салона, наклоняя головой вниз и выворачивая связанные руки так, что осмотреться не получается. Единственное, что выходит — разглядеть выложенную плиткой площадку и тёмные ступени, пока они поднимаются по узкой лестнице.

***

      В помещении, куда втолкнули Сугавару, пахло табаком и синтетическим покрытием. Посреди тускло освещённой комнаты красовался бильярдный стол, в углу расположился импровизированный бар, за стойкой которого меланхолично протирал бокалы высокий красноволосый парень с придурковатым выражением лица. Коуши неуклюже свалился на единственный свободный стул, пытаясь пристроить порядком затёкшие руки. Несколько человек, до этого трепавшиеся и гонявшие шары, разом смолкли и уставились на вновь прибывших. — Хей, Терушима! Ты ж вроде за тёлкой отправлялся. А притащил какого-то зайчика.       Помещение заполняется животным смехом. Сугавара пытается абстрагироваться от всего и унять дрожь в ногах. В горле пересохло, а воздух в комнате можно было резать ножом. Дикая смесь запахов пота, спиртного, сигаретного дыма и коврового покрытия едко проникает в нос, вызывая тошноту, и парень старается дышать неглубоко, вовсе через раз. Ритм дыхания становится чаще, что не ускользает от Юджи, который уже успел закинуть в себя вискаря. — Что я вижу, малыш. Никак нервничаешь. — Пытаюсь не смеяться, глядя на тебя. Слишком уж ты жалкий, — бросает Коуши, скривившись, пока сердце отплясывает чечётку.       Тонкие губы стоящего напротив Терушимы сжимаются. Через мгновение его рука дёргается, выплёскивая остатки пойла на лицо парня. Жёлто-коричневое пятно расползается по белой рубашке и светлым джинсам. Терушима наклоняется ближе и разворачивает парня лицом к себе. — Повтори-ка, бэйба, — он наносит удар в солнечное сплетение. Несильно, но достаточно, чтобы заставить Сугавару жадно глотать воздух. — Не расслышал. — Ты… кха… жалкий… — сдавленно произносит парень, не отрывая глаз от Терушимы. — Что это за чувак? — спрашивает кто-то, сидящий за баром. — Для подстилки слишком уж шипастый.       Все снова начинают смеяться. У Сугавары вдруг дёргается глаз, и Юджи, заметив слабость, выжигает взглядом на радужке клеймо, от которого передёргивает. Однако его лицо остаётся невозмутимым, что Терушиму дико злит. Он хватает со стойки открытую бутыль и, подскочив к Сугаваре, хватает его за волосы, запрокидывая голову. Парень, понимая, что у этого конченного ублюдка на уме, стискивает зубы и, невзирая на боль, отворачивается. — Монива! Разожми этому херову аристократу пасть. Посмотрим, как он после бухла зачирикает.       Названный Монивой послушно подходит к ним и достаёт небольшой нож. Коуши, струхнув, ослабляет нажим зубов, в следующий момент чувствуя, как в горло просачивается немного явно дешёвого виски, обжигая горло. Гнев ослепляющей волной заполняет сознание. Не отдавая отчёта в действиях тела, Сугавара резко подаётся вперёд, пихая головой Терушиму. От неожиданности тот пятится назад, и парень внезапно ударяет его ногой, опрокидывая. Стоящие кругом улюлюкают, чем разжигают пожар ненависти всё сильнее. — Глянь, а эта птичка и клюнуть может. — Здорово он тебя, Терушима.       Однако Футакучи и парень в бомбере уже заломили Сугаваре руки, удерживая его от дальнейших атак. Терушима в ярости подскакивает, ударяя Коуши коленом в живот, заставляя согнуться пополам. Он в бешенстве: следом за первым ударом следует второй. И третий. Сугавара начинает задыхаться от кашля. Наркотик вместе с алкоголем окончательно перекрывают активность фронтальной коры. Юджи озверевает, решая проучить этого недомерка. — Монива, иди сюда! Надо показать этой цыпе, кто тут папочка. — Эй, Юджи! Не зарывайся! Это посылка для шефа. — Похуй! Футакучи! — ствол упирается в грудь попытавшегося остановить это безумие парня. Тот поднимает руки, но стоит Терушиме отвернуться, выскакивает за дверь, набирая номер на телефоне. — Да. Босс. Терушима с катушек слетел. Нет, мы взяли не тёлку. Там друг, блондинчик такой, на С. имя. Короче, Юджи щас его оприходует. Да, я пытался, он невменяемый. Монива, сука, помог. Тут все в дупель, треш полный. Да. Ждём.       Коуши бесцеремонно перекидывают через край стола, на рот клеят скотч. Следом он ощущает, как с него стаскивают джинсы, и от осознания в момент прошибается пот: он все понимает и, яростно дёргаясь, не бросает тщетные попытки освободиться. Однако его придавливают сверху. Сугавара мычит сквозь скотч, стараясь доораться до Терушимы, но пальцы ледяной хваткой впиваются в бёдра, и через секунду внутренности Сугавары пронзает резкая боль.       Запястья саднит. Спину выламывает, но эти ощущения не идут ни в какое сравнение с дикой, раздирающей его тело, болью. Терушима, решив не заморачиваться с растягиванием, входит глубоко, разрывая ткани. Сугавара выгибается от нестерпимого жжения и хрипит в скотч, стягивающий его рот. Из глаз бегут слёзы, а на лбу проступает испарина. С каждым новым толчком внутри всё взрывается от боли и ужаса. Сил на сопротивление не остаётся. «Господи, пусть это скорее закончится, скорее прекратится…» Однако чёртова выносливость на этот раз играет с Сугаварой злую шутку. Сознание отказывается покидать несчастный мозг: парень слышит каждый похабный комментарий и сальные шутки подельников Юджи: — Глянь на эту шлюшку! Как вспотел. Давай, Шими, насади его хорошенько. Ты ж просто лишил его девственности! Хочется блевать, но проклятый скотч не позволяет. Риск захлебнуться повышен, а потому Сугаваре приходится рвотные позывы сдерживать. Внезапно за его спиной распахивается дверь, и чей-то негромкий, но властный голос произносит: — Какого чёрта вы здесь творите? — Босс? — даже не видя лица своего насильника, Коуши ощущает страх, молнией продёрнувший Терушиму.       Руки Юджи, придавившие Сугу к поверхности бильярдного стола, резко перестают оказывать давление, и обессиленный Коуши стекает на пол, сгибаясь в позе эмбриона. Краем глаза он замечает подошедшего к нему мужчину в явно дорогом тёмно-сером костюме. Перед лицом мелькают блестящие запонки в манжете белоснежной рубашки. Прохладные, пахнущие табаком пальцы отводят прядь с лица, и парня внимательно рассматривают чёрно-карии глубоко посаженные глаза. Затуманенным взглядом еле живой Коуши замечает седые виски, гладко выбритое лицо с тонкими, почти аристократическими чертами и уродливым, через всю правую половину лица, шрамом.       Мужчина проводит пальцем по щеке блондина и внезапно, резким движением, срывает скотч с его губ. Сугавара рвано вскрикивает и закусывает губу, злясь на себя за то, что не выдержал. Изящные сильные пальцы нежно поглаживают его по губам и подбородку. Затем мужчина встаёт и подходит к Терушиме, нервно поправляющему одежду. Страхом от него так и веяло. — Развлекаешься? — тихо спрашивает незнакомец, пристально глядя в глаза нарушившему правила.       В абсолютной густой тишине, разбавляемой лишь хриплым тяжёлым дыханием жертвы только что царившей вакханалии, раздаётся истеричный выдох: — Простите, Босс. Я… — Ты человек? А, Юджи-сан? Откуда ты приволок это чудо? — Он. Он сам… Он согласился занять место беременной девчонки того копа… я хотел преподать урок… — Вот как? — мужчина снова подходит к скрючившемуся на полу Коуши, под которым уже образовалась небольшая лужа медленно сочащейся крови. Очевидно Терушима порвал тонкие артерии, когда остервенело трахал парня на столе. — Принёс себя в жертву ради чужого ребенка, чужого счастья… Как ты посмел сотворить с ним такое? Посмотри, он страдает. Где же твоя человечность?       Нотки сарказма проскакивают в голосе. Мужчина вытаскивает пистолет и задумчиво смотрит на валяющегося под его ногами блондина. На миг Сугаваре кажется, что ствол направлен в его лицо, и тут же липкое вязкое чувство страха охватывает его, но одурманенный болью мозг шепчет: «Скоро всё прекратится. Это твой подарок». Смерть — подарок. Незнакомец взводит курок, и Сугавара закрывает глаза — страшно. Страшно и обидно. Вот же блядская жизнь! Из всех возможных концов она преподнесла ему такой: со спущенными штанами, разорванной промежностью, в луже собственной крови и чужой спермы.       Становится горько до слёз. Парень изо всех сил стискивает зубы, ожидая выстрела. И он грянул, но, вопреки ожиданиям, следом раздался нечеловеческий вопль.       С трудом разлепив налившиеся свинцом веки, Сугавара вздрагивает. Напротив него, на полу у противоположной стены, извивается, истошно визжа, Юджи, прижимая руки к кровавому месиву на месте бывшего детородного органа. Выражение лица босса не меняется. Терушима вопит, катаясь от боли по полу, пачкая всё вокруг ярко вишнёвыми пятнами. — Оу! Больно? Я — не ты, Терушима. Я весьма милосердный человек, — снисходительно усмехается босс, направляя ствол. Второй выстрел водворяет в комнату тишину. — Ямамото! Убери этот мусор, — коротко бросает он, передавая оружие в руки своего подчинённого.       Вновь опустившись на пол рядом с Коуши, мужчина снимает с себя чёрное пальто. Через пару секунд парень ощущает, что верёвки, стягивавшие сзади запястья, спадают, делая его свободным. Однако потеря крови делает своё дело отменно: Сугавару трясёт от холода, а окружение перед глазами плывёт. Его кутают в чужую одежду, после чего чужие сильные руки подхватывают измочаленное тело. Над ухом тот же негромкий голос спокойно прозносит: — На базу его, Ивайзуми. Позвони Куними, пусть привезет необходимое. И разбуди Ойкаву, сегодня ему придется поработать. «Ойкава. При чем тут Ойкава?» — последнее, о чём успевает подумать Сугавара, проваливаясь в немую безду.