sugarplum

      Только одному человеку на миллион могла прийти в голову такая дикая и опасная затея. Но, будучи уже подготовленным к сольному выступлению, то есть, со скованными руками и завязанными широкой чёрной лентой глазами, Йошики не особо возражал, когда Хиде прижал его своим телом к дальней стене гримёрки.       Пару секунд назад дверь захлопнулась с лёгким щелчком, в ней повернулся ключ, тут же со звяканьем упав на пол. Обыкновенный закулисный гул, как всегда, стоявший в узких коридорах и соседних помещениях, мгновенно стал приглушённым и доносился до ушей как сквозь толстые куски ваты. Но лидеру и гитаристу, увлёкшимся предельно глубоким и почти болезненным поцелуем, в данный момент всё равно не было до него никакого дела. Не было времени на него отвлекаться.       — Не сейчас, Хиде…       Еле отлепившись на секунду ото рта Хиде, Йошики беспомощно запрокинул назад голову, дёрнул закинутыми вверх сцепленными руками. Бесполезно, тугие ремни держали его запястья крепко и даже не дрогнули.       — Нет-нет, именно сейчас, — смеясь, прошептал Хиде ему в ухо, требовательно покусывая за мочку, засасывая её и тиская ладонями костлявые бока своего лидера. — Ты такой эротичный, хочу облапать тебя раньше, чем это сделает подтанцовка.       — Вот извращенец…       Брошенные сквозь зубы слова тут же утонули, растворились в очередном поцелуе. Хиде целовал глубоко, раздвигая языком губы, ощупывая края зубов, надавливая на ответно лезущий к нему в рот язык партнёра. Гитарист буквально насиловал рот Йошики своим языком, так же жадно и жёстко, как трахал обычно, пытался дотянуться им до каждой точки. Его слегка шершавые ладони, подрагивая, наглаживали худую спину, пальцы прощупывали и пересчитывали выступающие под тонкой кожей позвонки, начиная от лопаток и медленно спускаясь к ягодицам, туго обтянутым тонкими полупрозрачными брюками.       Не выдерживая такого напряжения, Йошики со стоном подался всем телом вперёд и коленом нарочно надавил на пах, с удовольствием слыша вырвавшийся у Хиде громкий выдох. Лидер усмехнулся краем рта, представляя себе, как он скривился от подобного манёвра. В отместку Хиде медленно сгрёб в кулак его растрёпанные русые волосы и резко дёрнул, заставляя с криком запрокинуть назад голову. С трудом оторвавшись от любимых, таких сладких губ, Хиде лизнул подбородок кончиком языка и переместился на шею; обцеловывая, он нарочно втягивал мягкую кожу, прихватывал её зубами, явно старался оставить побольше засосов, которые будут саднить оставшуюся часть концерта. Его, только его, пусть все это видят, а балет не захлёбывается слюной, ощупывая Йошики. Гитарист тихо хрипел, уже опьянённый привкусом размазанной косметики и горького парфюма, он буквально вылизывал постанывающего лидера, как леденец, рукой с нажимом поглаживая твёрдый бугор на его брюках. Йошики и так знал, что порой может безумно завестись от одного только поцелуя, особенно, когда его целовал Хиде, а уж сейчас, когда он был почти полностью обездвижен и ослеплён, все прикосновения Хиде ощущались в разы острее, чем обычно.       Наверное, сейчас это было абсолютно неосознанным, но Йошики очень нравилось чувствовать себя беспомощным. Нравилось задыхаться от прикосновений Хиде к собственному беззащитному телу, которое так отчаянно просило ласки.       Перетянутые запястья жгло огнём, Йошики постоянно непроизвольно дёргал ими, пытаясь избавиться от ремней, и обиженно поскуливал, когда из этой затеи в очередной раз ничего не получалось. Ему так хотелось обнять возлюбленного, запустить пальцы в его тщательно уложенные малиновые волосы. Но Хиде сейчас явно не собирался идти у него на поводу и снимать наручники. Выпустив его мягкие волосы, гитарист легонько мазнул по припухшим губам тонкими пальцами, и Йошики тут же обхватил их, втягивая и затрагивая языком мелкие шрамы от струн гитары, водя им по прохладным гладким ногтям.       — Чёрт… — над ухом послышалось тихое шипение, Хиде уткнулся носом ему в шею, обжигая дыханием, и Йошики дёрнулся, почувствовав, как стояк трётся ему об живот. — Видел бы ты себя сейчас со стороны…       — Увижу потом, на записи, — похабно шепнул ему в ответ Йошики, с лёгким «чмок» выпустив пальцы. — …Если смогу на сцену выползти хотя бы на коленках.       Ориентируясь по звуку дыхания, он сам нашёл приоткрытый рот и впился в него, сильно вытягивая шею. Хиде не менее яростно ему ответил, слегка надавив влажными пальцами на подбородок, а вторую руку быстро просунул между их тесно прижавшихся тел, торопливо расстёгивая пуговицу и «молнию» на его брюках и на своих собственных. Накрыв ладонью напряжённый член, он добился хриплого выдоха и глухого стона прямо в собственные губы, и этот звук ударился в уши, разлетаясь где-то в голове на кучу осколков. Хиде зарычал и буквально вдавил лидера в стену, коленом резко раздвигая его ноги и посильнее сжимая пальцы. Послышался характерный хруст косточек, Йошики сдавленно зашипел и боднул его головой.       Упершись лбом ему в шею, кусая в кровь собственные губы, Хиде прислушивался к сбивающемуся дыханию по мере того, как его рука двигалась резче. Йошики тихо скулил, сам тёрся об его ладонь, двигая бёдрами в такт, то прижимаясь к нему, то ударяясь поясницей в стену, как будто в попытке увернуться, отворачивал в сторону голову, когда Хиде осыпал рваными поцелуями его горло. Ощущать жар прильнувшего к нему желанного тела, его обжигающие губы на своей коже, его горячую ладонь, с нажимом потирающую истосковавшийся по ласкам член, становилось уже почти невыносимо. И Йошики уже просто плавился от этого сладкого удовольствия.       Какое-то время Хиде гладил его, вычерчивая влажным языком на шее, груди и животе какие-то только ему видимые узоры; присев на корточки, он потянул ремень, и тесные брюки, уже превратившиеся в орудие пытки, наконец с тихим шуршанием свалились на пол. Гитарист надавил ладонями на ягодицы лидера, заставив переступить через них. Проведя кончиком языка влажную дорожку от пупка вниз, по едва заметному пушку, Хиде погладил ладонями бледные бёдра и жутковато рассмеялся в своей обычной манере. Вновь сцепил пальцы на уже колом стоящем члене, слегка поглаживая, поцеловал головку, прихватив тонкую кожу губами, высунул язык и медленно, дразня, провёл им по всей длине. После чего всё-таки захватил его почти целиком в рот; Йошики охнул и прогнулся в спине. Если бы он мог, он бы запустил пальцы в мягкие малиновые волосы, сжимая их в кулак и слегка направляя, но ему оставалось лишь бессильно дёргать руками. Ремни уже почти в кровь стёрли нежные кисти, с каждым движением от кончиков пальцев до самых плеч эхом раскатывалась тупая саднящая боль. Но было ли лидеру сейчас до этого дело? Нет. Йошики почти полностью сосредоточился на своих ощущениях, на фоне которых боль ловко откатывалась на второй план. Хиде медленно двигал головой вперёд и назад, слегка поворачивал её набок, чтобы найти устраивающий обоих ритм; выпустив на секунду набухшую головку, он облизнул пальцы и скользнул ладонью на внутреннюю сторону бёдер. И Йошики инстинктивно сжался, терпя жжение внизу, когда он осторожно протолкнул внутрь один палец, а через пару секунд, почти сразу — и второй.       — Потерпи, тайшо…       Прошептав это, гитарист вновь взял его член в рот, щекоча языком уздечку. Одновременно он неспешно шевелил пальцами внутри, растягивал, подготавливал… Такое воздействие разом на две чувствительные точки заставляло ещё кое-как державшегося Йошики окончательно потерять голову. Слёзы уже насквозь пропитали тонкую чёрную повязку и мелкими крупинками скатывались к пересохшим, израненным губам. Лидер метался из стороны в сторону, как в жару, стонал, запрокидывал назад голову, краснел. Хиде сосал так страстно, царапая ногтями выступающие косточки и обжигая чувствительную кожу дыханием. Йошики не мог видеть его лицо, но воображение услужливо подсовывало лидеру картинку: он так и представлял, как Хиде плотоядно улыбается, облизываясь и движением головы отбрасывая с лица длинные розово-чёрные волосы, как его губы со смазанной липкой помадой смыкаются на члене и язык задевает головку при каждом движении. Одни только эти фантазии, казалось, легко могли заставить его кончить. Собственно, он был туда уже на полпути…       В тот момент, когда Йошики понял, что у него уже почти не осталось сил держаться, Хиде резко вытащил из него пальцы и с громким пошлым звуком выпустил член, предательски подведя почти к самой грани и бросив там. Со смешком выслушав разочарованный стон, он вернулся по уже проложенной влажной дорожке по телу лидера вверх и присосался к губам довольно неаккуратным, но глубоким и влажным поцелуем.       — Йо, ты прекрасен… — срывающимся голосом шепнул Хиде, пальцами поглаживая дрожащего Йошики по щеке, и тихонько хмыкнул прямо в ухо. — Твоё заплаканное личико теперь будет мне сниться в эротических снах.       Йошики надавил ему на бедро коленом и ухмыльнулся в ответ, вскидывая голову. Даже в таком положении он не собирался совсем уж сдаваться на милость.       — Как будто я тебе и так в них не снюсь. Давно небось уже мечтал меня связать и трахнуть. Ещё и дрочил на эти мечты по ночам, — фыркнул он, жадно зализывая губы.       — Догадался, — вновь усмешка, Хиде довольно сильно укусил его за мочку уха и похлопал ладонью по ягодице. — Повернись.       Йошики не успел даже пискнуть, гитарист сорвал с его губ очередной поцелуй и рывком повернул лицом к стене, довольно грубо швырнув на неё. Ноющие запястья ударились в твёрдую поверхность, Йошики вскрикнул и сжал зубы, уже чувствуя, как в него с силой упёрлась мокрая скользкая головка. Несколько крупных капель пота скатилось по лицу и с мягким звуком упало на пол. Такая поза казалась жутко унизительной, Йошики громко фыркнул и попытался слегка распрямить спину. Но тонкие пальцы тут же зарылись в его взъерошенные волосы, придерживая и не давая подняться. Гитарист начал медленно, миллиметр за миллиметром проникать в него; Йошики слышал его тяжёлое дыхание, Хиде явно изо всех сил сдерживался от желания сразу ворваться в узкое тело, грубо и быстро. Но двигаться приходилось медленно, иначе Йошики бы своим воплем поднял на уши всю команду, что сейчас явно было не на руку им обоим. Не говоря уж о том, что Хиде всегда старался, чтобы любовник не испытывал слишком уж неприятных ощущений.       Было больно, очень, сказывалась не слишком тщательная и торопливая подготовка. Но Йошики терпел, стараясь максимально расслабиться. Хиде придерживал его за бёдра, слегка приподняв для удобства. Всё-таки не выдержав, он довольно резко толкнулся вперёд и тут же прижался к спине лидера, с силой зажимая ему рот и не давая закричать в голос. А сам сдавленно зашипел от того, как сильно сжали его мышцы любовника. Внутри было так горячо, узко… Безумно захотелось продолжить, и Хиде уже более осторожно качнул бёдрами, вырывая громкий вскрик.       — Ах!.. — Йошики выгнулся, изо всей силы упираясь локтями в скользкую стену, царапая её ногтями. И Хиде наклонился, обцеловывая его плечи и поглаживая свободной ладонью живот, стараясь хоть немного успокоить трясущегося в нетерпении лидера. И они оба тут же дёрнулись от послышавшихся в коридоре торопливых шагов и скрипа задёргавшейся дверной ручки.       — Хаяши-сан, всё в порядке? — в едва различимом в шуме голосе ассистентки звучало настоящее беспокойство. — Мне показалось, я слышала крик…       Йошики глубоко вдохнул и слегка пошевелился в руках любовника, проклиная в этот момент всё разом, и себя за то, что не удержался, и Хиде за излишнюю резкость.       — Хаяши-сан! — надрывалась девушка.       — Ответь ей, Йо, — с милой улыбкой прошептал Хиде, наклонившись к лидеру и старательно облизав ушную раковину. — Ты же её знаешь, сейчас подумает что-то не то, менеджера крикнет, а он дверь может вынести…       — Заткнись, — одними губами прошипел Йошики и, пытаясь придать голосу максимально обычную интонацию, уже погромче крикнул: — Всё в порядке, Рика-чан, я просто уронил стакан!       — Ох, осторожнее надо, — обеспокоенно воскликнула девушка. — Вы не поранились?       — Нет-нет, ерунда, не волнуйся.       Хиде как назло, будто нарочно не давая Йошики сосредоточиться и собрать мысли в кучу, обхватил пальцами его член, поглаживая, и Йошики чуть не выругался. Знает ведь, что будет, если их поймают, и не может подождать две секунды. А Рика за дверью не унималась:       — Мне попросить уборщицу зайти?       Ну только уборщицы тут сейчас не хватало. Чувствуя, как разгорячённый гитарист опять в нетерпении принялся зацеловывать шею и плечи, Йошики тихо вздохнул и на секунду прикусил губу, но всё же нашёл силы отозваться:       — Не надо, я одеваюсь. Пусть зайдёт, когда я уйду на сцену…       — Хорошо, как скажете.       Рика убежала, стук её каблучков утонул в привычном закулисном шуме. Йошики выдохнул с облегчением и позволил себе слегка обмякнуть в руках обнимающего его Хиде.       — Ух… Чтоб я ещё раз согласился на такое… — выдохнул он, запрокидывая голову и чувствуя обжигающие поцелуи на шее.       — Как будто я стану тебя спрашивать, — фыркнул ему в ухо Хиде и дёрнул к себе за бёдра. — Иди сюда, принцесса, мы ещё не закончили…       Йошики решил немного подразнить его: лидер упёрся связанными запястьями в стену, грациозно выгнул спину и медленно провёл языком по припухшим, покрытым мелкими ранками губам, как бы приглашая снова прикоснуться к ним. Хиде глухо зарычал и потянул его к себе за волосы, жадно целуя, кусая, будто пытаясь выпить его досуха. Трясущимися от перевозбуждения руками он обхватил тонкую талию партнёра и начал двигаться. Времени на привыкание Хиде не дал, решив, что его у них и так чересчур мало, почти сразу сорвался сначала в размеренный, а потом и в быстрый темп. Стоны Йошики, который под ним извивался, переступал на месте ногами, пытаясь устоять под грубыми движениями, эхом разлетались по гримёрке, ударяли прямо в голову и распаляли всё сильнее. Как и один только вид его красных, стёртых ремнями рук, лихорадочного румянца на обычно бледных худых щеках и пропитанной слезами чёрной повязки на глазах…       Йошики задыхался, уже с остервенением пытаясь разорвать ремни и бросаясь всем телом навстречу. Руки Хиде, казалось, были буквально везде, в каждой точке разгорячённой кожи — они то гладили мокрый горячий живот и обхватывали возбуждённый член, надавливая на головку, то, метнувшись вверх, с силой зажимали чувствительные соски и царапали шею и ключицы. Хрипя что-то неразборчивое прямо в ухо, Хиде продолжал ускоряться, увеличивая одновременно и глубину проникновения. Йошики сильнее упёрся локтями в стену и опустил голову, влажные волосы упали ему на лицо, из горла уже вырывались лишь громкие вскрики вперемешку с тяжёлым дыханием. А в голове уже не осталось ни одной связной мысли.       Хиде не был бы Хиде, если бы его не потянуло на ещё более безумные эксперименты в опасных условиях; и вот они уже переместились на кожаный диванчик, и гитарист, кусая губы, буквально насаживал на себя лидера, а Йошики только и мог, что с громкими стонами быстро приподниматься и опускаться. Его грудь высоко вздымалась, лидер тяжело дышал и судорожно хватал приоткрытыми губами воздух. Хиде прижимал его к себе обеими руками, поглаживая ладонями вздрагивающую спину, целовал шею и плечи. Сам дёргался и хрипло вздыхал, когда при каждом движении твёрдый член тёрся ему о живот. Со стороны они, наверное, выглядели очень странно — полностью одетый, за исключением расстёгнутых брюк и задранной водолазки, Хиде страстно обнимал сидящего у него на коленях обнажённого Йошики. Они всегда были такими разными, и даже сейчас эти различия били по глазам, но это никогда не мешало сходить с ума друг по другу. Противоположности притягиваются…       — Хиде… Хи-и-и-иде… — из последних сил, на выдохе прохрипел Йошики, резко вскинувшись; он бесконечно шептал имя севшим голосом, как какое-то заклинание. Хиде прижал подушечки пальцев к его рту, чтобы прервать этот поток. Опухшие от поцелуев губы лидера, сжавшись, обхватили их, мокрый язык прошёлся вниз, между ними, а Хиде прикусил губу и, скользнув свободной ладонью по его лицу, потянул за чёрную повязку — ему безумно захотелось увидеть глаза Йошики, то, как они затуманиваются окончательно в эти последние секунды перед оргазмом. Лидер мотнул головой, помогая ему стащить ненужный лоскут ткани, который тут же оказался отброшенным на подлокотник дивана, и Йошики на секунду зажмурился от яркого света. А потом он с трудом разомкнул веки, и на Хиде глянули такие любимые тёмные глаза, мутные и почерневшие от страсти… Расслабленный и разгорячённый, полностью отдавшийся в руки своего любовника, он сейчас казался таким красивым, что у самого Хиде отчётливо защипало в глазах. Йошики вдруг вымученно улыбнулся, потянулся к нему, сам поцеловал и прижался теснее, закидывая связанные руки на затылок и упирая в плечи локти. Ритм его движений был уже безумным, лидер и сам забыл обо всём, сосредоточившись лишь на неминуемо приближающейся разрядке.       Оргазм накрыл, как огромная взрывная волна, обоих почти сразу; Йошики успел соскользнуть с члена любовника и прижаться к нему своим, чтобы не дать кончить внутрь. Хиде закатил глаза и со стоном вскинул голову, лидер же мгновенно вцепился ему в губы, задушив в поцелуе рвущийся наружу крик.       — …Хидето, ты чёртов маньяк, ты знаешь об этом?       Йошики раздражённо тёр пальцами запястья. Под снятыми ремнями обнаружились неровные красно-серые пятна, очень болезненные — не до крови, но до синяков уж точно. Импровизированные наручники всегда застёгивали так, чтобы они не нанесли вреда, Йошики ведь очень берёг свои руки, игра на рояле того требовала… Но, похоже, сегодня всё идёт не так, как обычно.       — Прости. Я не хотел сделать тебе больно.       Перехватив его руки, Хиде бережно поцеловал каждое запястье. В этом был весь Хиде — он зачастую извинялся даже за то, к чему толком не имел отношения.       — Забей, — отмахнулся Йошики. — Ты не виноват, это костюмеры туговато их застегнули…       — Они явно не рассчитывали, что ты будешь пытаться сам их порвать… Но всё-таки, Йо, — Хиде вдруг хитро улыбнулся и быстро поцеловал раздражённого возлюбленного в распухшие губы, — признайся, тебе ведь понравилось.       — Ну да, конечно, — лидер фыркнул и боднул его головой. — Только давай договоримся, в следующий раз ты будешь так со мной играть дома, в уютной кроватке и в тишине, а не в гримёрке посреди концерта! У меня всё болит, не знаю, как буду дальше выступать…       Хиде ласково глянул ему в глаза.       — А раньше тебя секс в гримёрке не смущал…       — Раньше — нет, а сейчас смущает, ясно? Шумно, неудобно, больно… — Йошики слегка скривился. — Нет уж, хочу постель с шёлковым бельём, свечи, розы, ароматическое масло и шампанское! Или, на крайний случай, ванну с тёплой водой и пеной!       Гитарист захохотал и поцеловал его руку.       — Понял, понял, моя королева. Разрешите исполнять?       — Шагом марш! — буркнул Йошики и свалился с него в сторону, вытягиваясь на диване и со стоном распрямляя спину.       Хиде наклонился поцеловать его и потянулся за полотенцем. Но когда он вытирал струйки смешавшейся спермы с живота лидера, его отвлекли мощные удары по двери со стороны коридора.       — Хаяши, ну где ты там? Готовность пять минут!       Понятно, их отсутствие наконец-то заметили. Йошики дёрнулся и принялся быстро натягивать брюки. Хиде помог ему завязать обратно чёрную ленту и уже более бережно застегнул ремешки на запястьях.       — Пойдём. Нас ждут великие дела, — хитро улыбнувшись, гитарист поцеловал его в кончик носа и отошёл к двери, распахивая её. В гримёрку вбежала встревоженная Рика, она подхватила лидера и вывела его в коридор.       — Ну ты даёшь, — Йошики услышал возмущённый голос менеджера и коротко фыркнул. — Почему дверь не открывал?       — Она случайно захлопнулась, а ключ упал и закатился в угол. Пришлось поискать.       — Это я виноват, — тут же влез Хиде, тоже выскочивший из гримёрки. — Неаккуратно дверью шваркнул, когда заходил.       Менеджер закашлялся и с возмущением воскликнул:       — Мацумото, а ты-то что там делал?!       — У меня закончились сигареты, — гитарист весело захихикал, — хотел попросить у Йо, а тут дверь и захлопнулась… Ой-ой, неловко получилось.       Йошики невольно усмехнулся, представляя, как Хиде округляет глаза и делает вид оскорблённой невинности.       — Вы меня убьёте когда-нибудь, вот честно, — возмущённо пропыхтел менеджер и хлопнул в ладоши. — По местам, Хаяши — на сцену, а Мацумото — в гримёрку!       — Да-да, уже идём.       Хиде мирно согласился с менеджером и пошагал по коридору. По пути он успел едва уловимо прикоснуться к плечу лидера и одними губами, чтобы слышал только он, прошептать:       — Жги, Йо. Только не давай балету особо себя тискать.