Время и вечность

Все были заняты сборами — они, наконец нашли более-менее безопасный путь к городу Грома и собирались выступать. И только Цилин сидел без дела — он последнее время часто замирал вот так — молча и неподвижно, прислушиваясь к признакам опасности У Се. Чжану казалось, что с момента их разлуки прошла вечность… Он корил себя за то, что не смог отказать любимому, почему сейчас и находился так далеко от него. Имя У Се, произнесенное Эрбаем заставило его прервать своеобразную медитацию. — Вот ведь негодник, никак не угомонится! — ворчал второй дядя, разглядывая на телефоне фотографию кусочка выжженной земли, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся своеобразной картой. Цилин понял, что У Се, как он и ожидал, не сидел без дела. Это было ясно по периодически возникающему жару в груди, сигнализирующему, что пока его нет рядом, Наивняшка раз за разом попадал в неприятности и вот совсем недавно — чудом выбрался из-за грани. У Цилина каждый раз замирало сердце в такие моменты, а душа рвалась туда, куда настойчиво тянул этот жар — к У Се. За присланным снимком последовал звонок Эрбаю. Как только Цилин услышал на другом конце родной голос, он напрягся и весь обратился в слух, пытаясь хотя бы так определить — как себя чувствует У Се и насколько он пострадал в переделках, пока его не было рядом. — Не лезь в это! — всё ещё не терял надежду остановить племянника от дальнейших поисков Эрбай. — Как ты? — Я на метеостанции, — было отчетливо слышно, как У Се вздохнул, явно не горя желанием отвечать на этот вопрос, — там, где было тело Ян Догуана. А вы сейчас где? У Се явно пытался вызнать побольше, а значит — он скоро направится по их следам. — Мы прибыли в нужное место, — понимая намерения неугомонного племянника, обтекаемо ответил дядя, — но пока не спускались. Хочешь посмотреть, как спустимся? — Естественно да! — тут же воскликнул У Се, явно не ожидавший от дяди такого подарка. — Подожди, — Эрбай улыбнулся и отложив телефон, открыл ноутбук, переведя звонок в видеорежим. На экране возникло изображение У Се и Толстяка, сидящих на диванчике. — О, Сяогэ! Привет, Сяогэ, давно не виделись! — было первым, что закричали Панцзы и У Се, как только увидели его, сидящим в стороне за спиной дяди Эрбая. Цилин коротко, почти незаметно улыбнулся У Се, и кивнул обоим друзьям в знак приветствия. Он внимательно рассматривал лицо У Се, отмечая нехорошую бледность, круги под глазами и слишком резко обозначенные скулы. Чжан не сразу заметил, что рядом с его друзьями есть кто-то ещё. — Это Сяогэ, — повернув телефон, объяснял кому-то Толстяк. — Вон тот, самый красивый, — в кадре стало видно сидящую неподалеку от Панцзы девушку. Цилин внимательно, хотя и немного недоуменно посмотрел на девчушку лет семнадцати, которой явно уже рассказывали о нём. Их взгляды встретились на миг, затем девушка посмотрела в сторону У Се, сидящего с другого бока от Толстяка и явно что-то поняв, кивнула. — Дядя Эрбай, — прервал их поединок взглядов У Се, повернув экран к себе. — Как ты себя чувствуешь? — сразу же спросил дядя, не дав ему договорить. — Он в норме, я о нём забочусь, — сразу же заговорил Панцзы, — слежу, чтобы отдыхал, — улыбнулся он. Вот только Цилин видел, насколько натянутой была эта улыбка, и не мог не заметить грусть в глазах друга. — Не забывай показываться врачу, — не отставал Эрбай. — Да нечего там показывать, — слабо улыбнулся У Се. — Лучше я буду в неведении… Цилин хотел бы быть сейчас там, по ту сторону экрана и заткнуть У Се поцелуем, чтобы он наконец прекратил говорить о своей смерти, перестал мучать сердце и душу Цилина. — Если так, то ты… — но У Се не дал Эрбаю договорить, перебив. — Я знаю. Тебе что, нужна точная дата, чтобы организовать мои, — он на миг споткнулся, но продолжил, заставив Цилина незаметно вздрогнуть, — похороны? Мне это будет уже неважно… Чжан отметил, что У Се иногда бывает жестоким, но понимал, что Эрбай это заслужил. Когда второй дядя узнал, что племянник, вместо того, чтобы лежать в больнице, проник на склад 11, он рассердился, и, кажется сделал все, чтобы У Се это понял. Когда Цилин узнал, что Эрбай выселил У Се и Толстяка из Ушанцзю, заблокировал его счета и запретил всем антикварам покупать что-либо у Панцзы и У Се, оставив больного племянника без средств к существованию… Чжану очень хотелось высказать всё, что он думает о такой «заботе», однако он с очень большим трудом сдержался, лишь не разговаривал с ним вовсе, да смотрел иногда так, что дядя ежился и передёргивал плечами от практически ощутимого холода, которым окатывал его Цилин. — Дядя Эрбай, можно мне умереть так, как я хочу? — на это дядя не мог ничего сказать, лишь поджал губы и опустил взгляд, понимая — о чём говорит У Се.