Время и вечность

У Се увезли в местную больницу, Чжан старался не смотреть на Толстяка и периодически плачущего Кан Цзяна, он ни на шаг не отходил от У Се, сторожа у дверей его палаты, когда там был кто-то ещё и сидя рядом, держа его руку в своей, когда все уходили. Когда У Се очнулся, Чжан был там, кивнув слабо улыбнувшемуся при виде него Наивняшке, Цилин вышел, давая возможность У Се и Эрбаю поговорить наедине. Сквозь дверь он слышал, что Эрбай обещал держать У Се в курсе поисков Саньшена, но все понимали — теперь-то дядя точно не позволит У Се туда лезть. Стоило У Се перевести дух после общения с родственником, как появился Толстяк. Цилин отошёл подальше, чтобы не слышать этого тяжелого для них разговора, но был готов вернуться, чтобы поддержать У Се, как только Панцзы уйдет. Когда У Се перевезли из больницы в лагерь, около его кровати собрались все. Настроение было мрачным — Кан Цзян громко плакал, Лю Сан старался его угомонить, Толстяк со скорбным лицом пытался справиться со своими эмоциями, а Цилину хотелось кричать: «Вы что, не видите, что ему плохо от ваших скорбных лиц? Он ещё живой, не хороните его раньше времени!» Наконец, все ушли, у кровати У Се, явно пытающегося заснуть, остались только Цилин и Панцы. — Сяогэ, тебя звал дядя Эрбай, — вспомнил Толстяк. Цилин ещё раз взглянул на У Се и кивнув, ушёл, оставляя Панцзы заботиться о друге. Дядя Эрбай долго вещал, что ради безопасности и здоровья У Се, его нужно отправить домой, а сам собирался продолжить исследование подземной реки и города Грома. При этом он просил, чтобы Цилин помог ему в этом походе. Чжан хотел бы сразу отказать, ведь — как оставить У Се одного, особенно сейчас? Он же даже в Ушанцзю найдет себе приключения, опасные для жизни! Да и всё существо Цилина противилось мыслям о том, что от Наивняшки придется быть так далеко… Но Эрбай просил всё обдумать и дать ответ завтра, отпустив. Цилин сразу же вернулся в комнату У Се. Панцзы уже ушёл и сейчас, судя по звукам, напивался вместе с Кан Цзяном, жалуясь и возмущаясь, что У Се ничего не говорил ему о своей болезни. — Сяогэ, — легкая улыбка привычно скользнула по губам Наивняшки, когда он увидел вернувшегося Цилина. — У Се, — Чжан не мог улыбаться сейчас, но мог показать всё, что чувствует другим способом. Поцелуй был короткий, почти невинный, но оба мужчины немного успокоились благодаря ему. — Дядя хочет отправить меня домой, — не спрашивал, а утверждал У Се. — Да, — коротко кивнул Чжан. — Он просил меня помочь ему здесь… Цилин взял ладонь У Се в свои и привычным уже движением написал: «Не хочу оставлять тебя одного. Боюсь. Люблю.» У Се так же ответил, чуть поглаживая пальцами его запястье: «Я буду осторожен. Толстяк приглядит за мной. Помоги дяде, следи за ним». Цилину очень не хотелось слушаться Наивняшку — только недавно от него и Лю Сана с Толстяком он узнал — что произошло в прошлый раз, когда он оставил У Се по его просьбе. Сердце чуть не остановилось, когда Лю Сан упомянул погоню, снайпера и падение с обрыва… Но твердый взгляд У Се имел на Цилина почти безграничную власть — отказать ему он бы не смог. А это значит — у них опять осталась лишь одна ночь перед разлукой, но сейчас они даже не имели возможности провести её вместе… *** Цилин первый появился в комнате У Се, как только услышал испуганный крик Кан Цзяна. Тот утверждал, что хранившаяся ранее в шкафу бумажная Принцесса вдруг каким-то образом обнаружилась в кровати У Се. Сам Наивняшка выглядел удивленным — к моменту его пробуждения и появления Чжана — Эргау Гунчжу стояла рядом с его кроватью. Но и не доверять действительно испуганному, и чуть не плачущему от того, что ему не верят Кан Цзяну, причин не было. Этот дядин помощник мог без страха сражаться хоть с целой армией, что и доказал в очередной раз в недавнем бою, но вот всякое сверхъестественное пугало чувствительного и эмоционального парня. — Почему вы мне не верите, это же правда! — убеждал Кан Цзян. — Может ты лунатил? — предложил вариант Хэй. — Нет, конечно! — вскинулся тот. — Ладно! — согласился Черные очки, а затем указал на У Се. — Значит это ты притащил её в комнату. У Се удивленно и возмущенно посмотрел на него: — Я таким не занимаюсь! — отрезал он. — Очень сомневаюсь, — ухмыльнулся Хэй, но его перебил Эрбай. — Ладно, я же тебя знаю, — проговорил он, обращаясь к племяннику. — Ты её в пещере за собой таскал, значит — это ты её принёс… У Се глянул на Цилина слегка беспокойно, но увидел лишь твердую веру и лёгкую обеспокоенность. — Кан Цзян, выключи свет, — придя к какому-то решению, попросил У Се. Чувствительный мастер по пращам и рогаткам послушался, в комнате стало темно, но глаза постепенно привыкали, да и У Се зажег фонарик, направив его на куклу и подошёл ближе. Цилин напрягся, готовясь защищать его в случае чего. У Се обошёл куклу по кругу, пока остальные с интересом наблюдали за его действиями. Наивняшку заинтересовало что-то на голове куклы и он аккуратно раздвинул волосы у неё на затылке. Оттуда выскочил моллюск — точно такой же, как те, с которыми они сражались в гробнице короля Южного моря. Цилин среагировал быстрее всех — его нож в один миг пригвоздил тварь к полу. Кан Цзян включил свет и все заинтересованно подошли поближе, разглядывая моллюска. Толстяк рассказывал о том, что они видели много таких в гробнице, а Цилин меж тем наблюдал за У Се, который не оставлял попыток найти что-то ещё в голове Принцессы. Никто не заметил этого, поэтому открытие У Се осталось лишь его знанием. На следующее утро У Се отправили домой вместе с Толстяком, а Цилин всё же остался с Эрбаем.