Время и вечность

Тот, кто поражен ревностью, непредсказуем. А уж если ей заболел У Се, то это совершенная катастрофа, учитывая, что его действия и без ревности невозможно предугадать. Чжан же был таким человеком, которого в здравом уме никто ревновать бы не стал, однако… Все бы ничего, но У Се, подначиваемый лучшим другом, повод для ревности находил на раз-два. Так было и в этот раз. А ведь Чжан действительно смотрел на танцы пожилой пары, на то, как они глядят друг на друга, как счастливы вместе. Это давало осознание быстротечности времени, что утекает сквозь пальцы, как речной песок. Людские жизни так коротки, и столько всего нужно успеть. И Чжан считал, что за свою жизнь успел многое: отмеренный ему век, который он помнил, был счастливым. У него были друзья, соратники по делу и У Се. Его путеводная звезда, якорь, что вел его в самые лютые бури. И сейчас, когда шторм стих, а маяк спокойной жизни стал явственно виден, у Чжана было сокровенное желание. И время его исполнить было самым подходящим. Но как предложить У Се выйти за него? Немногословный от природы Цилин не знал, хотя и тщательно готовился к этому моменту. Не один день он бродил по узким улочкам старого города, осматривая пыльные полочки антикварных магазинов, заглянул даже в несколько дорогих ювелирных салонов, но все же лежащие к сердцу кольца были найдены в одной из лавок, торгующих старинными вещами. Без лишних изысков, тонкие, с изящной гравировкой кольца были и упакованы в коробку из красного бархата. Весь вечер Чжан был взволнован. Этот факт не мог не укрыться от зоркого взгляда У Се. Стоило только Панцзы уйти по неотложным делам, то есть убежать на очередное свидание с миловидной барышней, как Чжана схватили и уволокли в спальню. Лишь после того, как дверь была заперта, хватка на руке Цилиня ослабла. У Се отошел в сторону кровати, усаживаясь, давая время на передышку, собираясь с мыслями. — Сяогэ… — тяжело вздохнув и вскинув голову, У Се решительно задал столь долго мучавший его вопрос, — куда ты постоянно ходишь? — Никуда не ухожу, — Чжан растерялся, отводя взгляд в сторону. Место и время для задуманного явно было не тем. Цилин насупился. А явная скрытность Цилина была последней каплей в переполненной чаше терпения У Се. Мужчина вскочил, схватив Чжана за грудки заглядывая в глаза, уже не скрывая разгорающегося там пламени. — Куда ты ходишь? К кому? — голос был похож на тихое угрожающее шипение разъяренной змеи. Темная сторона Чжана, та, что была отголоском древних времен, зашевелилась, просыпаясь. Где-то на задворках сознания четко звучало: «Кто посмел?». Темное отражение Цилина негодовало, отзываясь таким образом на волнение своей пары. Пара глубоких вдохов привело обе сущности в относительное равновесие. Но из-за этого он опять замешкался с ответом У Се. Если бы не пелена ревности, что застилала обычно ясное сознание, У Се наверняка заметил бы внутреннюю борьбу Чжана, ведь они были настроены друг на друга, как четко отлаженный музыкальный инструмент, что сейчас оказался расстроенным. — Ну что ты молчишь? — прорычал У Се, всем телом прижав любимого к стене и сильнее сжимая пальцы на ткани худи. У Се не узнавал себя, но любой смог бы сказать, что именно таким он был в то время, пока ждал Цилина из-за Врат. А Чжан в тот момент метался меж двух зол: разъяренным мужчиной, которого он любил, и внутренним «Я», что бессовестно влезало в перепалку, еще больше разжигая огонь ревности не только У Се, но и самого Чжана. С одной стороны Цилин, что не видел повода для беспокойства У Се, с другой — сам Чжан, в котором вспыхивало чувство собственности по отношению к антиквару, который притягивал влюбленные взгляды всех девушек. Необъяснимый шарм тянул к У Се представительниц женского пола. И с годами менялись лишь времена и лица. — У Се, прекрати, — Чжан пытался успокоить У Се. Бесполезно. Мужчина лишь еще больше распалялся от ситуации. Да и сам Цилин уже был далеко не спокоен. Ревность, что он так тщательно пытался контролировать, всколыхнулось, чувство собственности победило. — Мечта всех дам в округе явно не я! И все бы ничего, если бы они не липли к тебе, как мухи на мед! — Цилин зарычал на эмоциях, меняясь в лице, — Одна вечно маячащая перед глазами Бай чего стоит! — Бай? — непонимающе переспросил У Се, смаргивая пелену злости. Стоило Цилину сказать, что повода для ревности нет, как что-то в душе сразу поверило, давая возможность трезво оценивать ситуацию. — Да, Бай! — прорычал Цилин, — та девчонка, что постоянно висит на тебе и которая всё время крутится вокруг тебя! — рявкнул он, — Ты — мой! Едва ли У Се мог что-то сказать в ответ: Чжан накинулся на его губы в требовательном поцелуе, утоляя голод не только свой, но и своего внутреннего зверя. Тот довольно заурчал, взрыкивая. Губы У Се были бессовестно растерзаны. Тот успел лишь приглушённо охнуть, пытаясь ответить на поцелуй. Он и подумать не мог, что своей глупой ревностью спровоцирует ответную вспышку Цилина. Сейчас он даже не мог определить, какой из Цилинов был рядом с ним. Светлый или Темный, или же оба сразу, терзаемые одним чувством. А может, это было их общим ощущением. Воспоминания о Бай, которая крутилась вокруг У Се, вызвали вспышку ревности. Две сущности внутри Цилина боролись. Темная сущность Чжана требовала свернуть шею девчонке. Вторая же половина нехотя напоминала, что девчонка была полезной в некоторых ситуациях, а главное — У Се расстроится, если она умрет, ведь воспоминания о смерти Анин терзали душу У Се даже спустя столько лет. Пока Чжан яростно целовал любимого, внутреннее тёмное Я удовлетворённо заурчало, и постепенно Чжану удалось вернуть контроль. Казалось, что обе его сущности оказались в хрупком балансе. Поцелуи из яростных перешли в более нежные, но не менее страстные. Чжан прижал любимого к себе, одной рукой поглаживая, обласкав спину, а второй потянул за волосы, наклоняя голову и обнажая шею. У Се чувствовал, как из тела уходит напряжение; от касаний Чжана расходились волны жара, распаляя желание. Руки сами собой потянулись под одежду Чжана, проводя по подтянутому животу, оглаживая и слегка царапая кожу. Чжан увидел шрам, пересекающий шею и крепче обнял, прижимаясь к У Се. Чжан прижался к выпуклой коже в трепетном поцелуе, словно пытаясь затереть боль, прогнать злые воспоминания легкими касаниями губ и языка. Почувствовав нетерпеливые руки У Се, ласкающие его живот, Чжан начал заводиться. С трудом оторвавшись от любимого, он посмотрел в уже подёрнутые дымкой возбуждения глаза У Се. — Нам стоит перейти на кровать, там будет удобнее, — сказал он, прижимая У Се к себе так крепко, как будто он мог исчезнуть, и подтолкнул любимого к кровати. Наивняшка не сразу понял смысл сказанного, но почувствовал сильные руки, тянувшие его в сторону постели. Прикусив губу, он попытался немного успокоиться, и отступив на шаг от Чжана, начал быстро раздеваться. Чжан наблюдал, как обнажается У Се: он видел, как изменился за эти годы Наивняшка, которого уже и нельзя было назвать таким именем, У Се стал сильнее не только телом, но и душой. Скинув одежду, Чжан подошёл к любимому. У Се стянул трусы и разогнулся, чтобы увидеть рядом с собой обнаженного Цилина, воплощавшего идеал красоты. Сильное гибкое тело, горящие эмоциями глаза, припухшие от поцелуев яркие губы и медленно проступающая татуировка Цилиня в языках пламени буквально молили о прикосновениях. Пальцы привычно легли на становящиеся все более четкими линии, вслед за пальцами кожи коснулись губы, словно пытаясь горячим неровным от страсти дыханием отогреть кожу. Тело покрылось мурашками, и лёгкий стон сорвался с губ Чжана. Желание вспыхнуло с новой силой, и он опрокинул любимого на кровать, нависая над ним. Опять прижался губами к шраму на шее, поцелуями спустился ниже, втянул в рот торчащий сосок, посасывая его как самую сладкую конфетку. Чжан выпустил его, провел языком по самому кончику, подул. Второй сосочек не остался без внимания: пальцы то аккуратно сдавливали его, то слегка оттягивали, то обводили ареолу, чуть царапая нежную кожу. У Се стонал во весь голос, пользуясь тем, что уж в Ушанцзю это никому не помешает. Тело плавилось, выгибаясь под касаниями Цилина, а бедра бесконтрольно двигались в попытке потереться. — Сяогэ… — мягко выдохнул У Се и смял пальцами покрывало. Оставив измученные горошины сосков, Чжан поцелуями-укусами спустился ниже, исследуя кубики на животе, лизнул пупок и, добравшись губами до тазовой косточки, прикусил её. От стона любимого мужчина чуть не кончил без единого прикосновения к своему члену. Он опустил руку и пережал основание, оттягивая оргазм. У Се уже терялся в ощущениях, но ему хотелось большего, хотелось, чтобы Чжан перестал дразниться и просто взял его. — Сяогэ! — на этот раз голос был ниже, и тон был более требовательным. Чжан поднял взгляд на У Се, голос любимого был таким соблазнительно низким. Чжан сглотнул и протянул пальцы ко рту У Се. — Оближи! — хриплым голосом попросил он. Мужчина послушно впустил в себя пальцы, старательно облизывая каждый и пару раз слегка прикусывая, выдавая свое нетерпение. Ниточка слюны протянулась от пальцев. Губы Чжана накрыли пульсирующую плоть, отвлекая от возможной боли, а один из пальцев скользнул в горячую дырочку. Мягко массируя стеночки, он добавил второй и почти сразу третий и костяшками пальцев провёл по простате. У Се не сразу заметил вторжение, что было вполне естественно в тот момент, когда его член оказался в ласкающих губах. Но вот вспышку удовольствия, когда длинные пальцы коснулись чувствительного местечка, пропустить было невозможно. У Се выгнулся, пытаясь поймать ускользающее ощущение, огнем разливающееся под кожей. Посчитав растяжку достаточной и тихо рыкнув, Чжан навалился на У Се всем телом и одним грубым движением вошел в горячую дырочку, заполнив её собой, до влажного шлепка. На миг У Се задохнулся от этого движения, резко сжался, ещё чётче ощутив твердый член Цилина внутри. От сжимающихся мышц Чжан застонал, шлёпнул его по бедру и начал вбиваться в податливое тело, грубо, жарко, настойчиво. Стоны переходили во всхлипы, а руки вцепились в простыню, грозясь порвать тонкую ткань. У Се закрыл глаза, откинув голову и обхватив ногами талию Цилина, то ли в попытке удержаться, то ли просто в поиске опоры. Было невероятно хорошо, каждое движение попадало по простате, а несдержанность Чжана сводила с ума. Чжан сначала медленно, но с каждым толчком увеличивал темп, приподнял любимого за талию и посадил его на свои бёдра, заставив У Се закинуть руки ему на плечи. Член начал входить глубже и безудержнее, влажные шлепки и жаркие стоны разносились по комнате. Чжан жарко целовал шею и плечи любимого, не сдержав тёмную половину, прикусил его за шею, где белел шрам, чтобы стереть тяжёлые воспоминания, чтобы помнил только страсть. Смена позиции заставила У Се всхлипнуть — на полноценный стон дыхания не хватило. Ногти оставляли на плечах и спине Цилина красные следы, но ни один из них не обратил на это внимания. Чувствуя, как в него вбивается горячий член, как заполняет без остатка, проходясь по всем чувствительным местам и создавая восхитительное трение, У Се был уже на грани, ему не хватало всего лишь капли, чтобы сорваться. Чжан приподнял за подбородок У Се, вгляделся в полные страсти глаза и накрыл жадным горячим поцелуем губы. — Давай вместе! — хрипло приказал он, опустил руку на член, лаская головку. Резко толкнувшись, он обильно излился в разгоряченную дырочку. У Се не знал, что толкнуло его за край: прикосновение к изнывающему без внимания члену или же завораживающий голос, которого невозможно было ослушаться, но уже через миг он, выгнувшись, кончил, пачкая их обоих и пытаясь отдышаться, чувствуя, как по телу проносятся остаточные волны наслаждения. Чжан крепко обнял любимого, всем видом показывая, что он здесь, и У Се, его любимый Наивняшка, мог по-прежнему опираться на него. А кольцо — его он подарит утром, когда это ревнивое чудо проснется…