Мисс...

Шум заглушала музыка, разливаясь по залу. Тысячи людей пришли на долгожданную премьеру и ждут главную героиню. На огромном стенде висела тёмная вывеска, в центре которой ярким пятном красовалось яблоко и изумрудная корона, графика позволила добавить эффект волшебства. Буклеты с этой же картинкой держали дамочки в коктейльных платьях, лет тридцати, под руку с мужчинами в жакетах. Столики с фуршетом. Обязательное полусладкое вино и горький шоколад. Огни загорелись, а музыка загремела в такт с аплодисментами окружающих. Девушки постарше вытащили из сумочек очки и уселись на удобные пуфы. Прожекторы направили на середину сцены, где стояли ничем не привлекательные два стула и небольшой кофейный столик с чайником и двумя кружками. Рыжеволосая женщина в зелёном костюме вышла на середину, объявляя ту, которую ждали все с нетерпением. Именно сегодня фанаты смогут задать вопросы, выразить благодарность или подарить цветы. — А сейчас та, кого мы все так долго ждали… — Встречайте, мисс Абигейл! — рыжеволосая ведущая отступила назад, позволяя девушке ступить на сцену из бархатных кулис. Зал залился восхищением, когда русоволосая девушка с голубыми глазами появилась на сцене. Красное обтягивающее платье, лента на груди и та самая корона с обложки. Книга в руках и белоснежная улыбка. — Привет, Абби. — Робин, рада видеть тебя, — ведущая улыбнулась, обмениваясь объятьями. Поприветствовали друг друга девушки и уселись вокруг стола, разливая чай. — Я предлагаю начать с нашей публики, благодаря которой, собственно, мы здесь и собрались, — предложила Робин. — Поддерживаю, — перекинула ноги Абби, попивая чай. — Добрый вечер, Ваша книга получалась бесподобной. Жизнь модели… Любовь и ненависть. Страсть и страх. Жизнь и смерть. Скажите, что же всё-таки произошло с Реджиной в тот день?! Нам безумно интересно! Ведь, не может быть такого, что вы убили главную героиню книги, я отказываюсь в это верить! — публика подхватила говорящего, и Абигейл обвела всех голубыми глазами. — Отчего же не может? — улыбнулся автор, обескуражив всех в зале. — Я могла написать всё, что угодно… — Простите, но после многочисленной боли, страданий и того ужаса, который Реджина пережила, должна же наступить белая полоса. А как-же Робин… Его любовь? Что произошло в тот день? — улыбнулась вторая женщина, засыпая девушку вопросами. — Вы оставили слишком много зацепок, поэтому, осмелюсь предположить, что стоит ожидать продолжения… — Вы действительно правы… — устроилась на стуле поудобней, переглядываясь с оратором. — Я готова Вам прочитать небольшой отрывок из второго издания, что, возможно, прольёт свет на ситуацию. — Да! — подхватили все, а девушка раскрыла книгу, кончиками пальцев ощущая бумагу и запах, что дурманил разум. Запах жизни, свежих листов и труда. — Хорошо… — протянула нежным голосом, начиная водить глазами по строчкам. *** Противный писк приборов разбудил меня, и, потянувшись на неудобной койке, я немного раскрыла веки, не чувствуя абсолютно ничего. Приятное покалывание в области живота от тепла и чьё-то ровное дыхание возле кровати. Я, превозмогая боль, попыталась повернуть голову набок, как увидела такое родное лицо, которое начала забывать. Он слегка кривился во сне, посапывая, но не убирая руку с талии. В таком положении было даже неудобно дышать, а как я поняла, по всему телу были распиханы трубки, и непонятные приборы рядом. Как же хотелось прикоснуться к нему, провести по грубой щетине, поцеловать и сказать наконец, что безумно люблю. Нужно было что-то сделать, чтобы он услышал, но входная дверь с хлопком открылась, а я зажмурила глаза, чувствуя то, как Робин подскочил со стула. — Реджина! Что с ней? — на автомате задал вопрос, но я продолжала лежать с закрытыми глазами, то ли боясь открыть, то ли боль заставляла лежать неподвижно. — Всё с ней хорошо! — такой знакомый женский голос… Однозначно мать. — Да, если не учитывать недельную кому и нестабильные анализы! — ответил ей Робин, будто защищая меня от собственной матери. — Не дерзи, мальчишка! — снова голос, только уже другой — мистер Голд. — Я не посмотрю, что сам тебя пригласил работать, вылетишь отсюда, как пробка, — эта парочка однозначно была взбешена. — Да лучше вылететь, чем работать в вашем гадюшнике! — повысил тон, присаживаясь ко мне и дотрагиваясь до лица. — Она проснётся, и больше вы нас не увидите, — я изо всех сил сдерживалась, чтобы не пошевелиться, а его нежные прикосновения бархатной кожи разжигали пылкие чувства внутри всего тела, унося с собой боль. — А вот и не уедет она с тобой! — парировала Кора. — Реджине предложили работу в Италии, но из-за тебя она лежит тут! — приблизился Голд, тыкая пальцем. — Пошли вон отсюда! Она проснётся! — Локсли взял мою руку в свою, тяжело дыша в неё. — Я тебе обещаю, милая! — шепнул так тихо, что услышала только я. — Мистер Локсли, Вас спрашивают, — зашла медсестра в палату, и моя рука осталась без безумно нужного тепла. Дверь закрылась, оставляя «родню» внутри. Я уже было хотела очнуться, как услышала тяжёлое дыхание Коры. — Голд, да не согласится она. Ты ведь знаешь, стоит ей узнать… — Не узнает, я заплатил достаточно персоналу. Делай, что хочешь, но мне нужен этот контракт! Кора, если мы опять пролетим, это будет провал и крах агентства. — Да пойми ты, если Робин узнает, что мы что-то с ней сделали… — волновалась женщина, а мой интерес накалялся. — Твоё агентство не найдут на карте города. — Не узнает! — повысил тон, стуча тростью по плитке. — Хватит, Миллс, мы с тобой это обсуждали! Нужно это сделать, пока она ещё в коме, иначе, сама пойдёшь с ультиматумом и контрактом. — Что я ей скажу? Аборт и великая карьера или счастье с Локсли? Ты придурок, если считаешь, что она выберет первое, — от её слов сердце совершило кульбит, как на американских горках, а разум заполонили мысли, о чём эти двое несут. — Кора, это ТВОЯ ДОЧЬ! Тебе с ней и разбираться. В свое время я приглядывал за ней, по твоей просьбе, но сейчас, ты выполняй условия договора, — господи, да что вообще происходит, дикое желание закричать вырывалось наружу, их счастье, что я не чувствую тело. — Она снова потеряет ребёнка, Голд! Больше никогда мне этого не простит! — кажется, даже перешла на всхлип, а в моих ушах запищало, пока сердце колотилось, как бешеное. Ребёнок… Какой ребёнок?! — Прости меня, милая! Это будет не больно, — дотронулась до руки, пока Голд подошел к приборам и взял в руки одну из трубок, наверное, капельницу, но больше я не выдержала, а резкий писк одного из мониторов, видимо, напугал мужчину, от чего я раскрыла глаза. — Господи, Реджина! — подлетел ко мне вошедший Робин, хватая за руку. — Ты со мной! — расплылся в счастливой улыбке, с мокрыми глазами от счастья. — Ты рядом! — от этой реакции у меня полились слёзы, но тело отказывалось слушаться. — Пусть… — попыталась сказать, но сухие и бледные губы не издавали звуков. — Милая, ты очнулась! — ринулась с наигранной улыбкой мать, на что я смогла лишь скривиться, молясь тому, чтобы она не обняла меня. — Миссис Миллс, мистер Голд, Вы извините, но покиньте помещение! Она не хочет вас видеть! — вежливо выставил их за дверь Робин, стараясь быстрее вернуться ко мне. — Ро… — слёзы заполонили глаза, и я закрыла их, всхлипывая от безысходности. — Эй, милая, я рядом, хорошо?! — поцеловал мое запястье, пристально сверля глазами. — Отдохни, главное, что очнулась, — стёр дорожки слёз с щёк, целуя в лоб. Зачем ему больная девушка, я просто не понимала, но Локсли продолжал гладить хрупкое и худое запястье, периодически оставляя поцелуй. Нежность к больной меня поразила. Он знал, чего я хочу, чувствовал и видел. Сердца снова соединились в одно целое, наше целое. *** Абигейл отвлеклась от книги, глотая остывший чай, а слушатели пристально уставились в центр сцены, ожидая продолжения. — Скажи, что же всё-таки произошло дальше? — даже ведущая не сводила глаз с автора, чьё творение выиграло премию года. — Ведь ты продолжишь читать? — А разве нужно? — хитро закусила губу, как услышала громкие овации, побуждающие продолжить. — Хорошо-хорошо, уговорили… *** Через три дня я наконец смогла чувствовать и отчётливо видеть. Из ненавистных трубок осталась лишь капельница, которую колят два раза в день, но в целом ощущаю себя человеком. Неделя без разговора пока ещё пагубно сказывается на чёткой речи, но врачи заверили, что такой эффект ожидаем, да и пройдёт быстро. Губы больше не немели, однако, засыпать страшно с каждым разом всё чаще и чаще. Робин каждую ночь проводил у кровати, а с любимым было гораздо легче. О матери я молчала, ведь сама толком не разобралась в ситуации, говорить что-то вспыльчивому Робину я не хотела. Во время очередного осмотра я попросила медсестру принести мне лично анализы, которые сегодня были уже готовы. Локсли ненадолго вышел, а я сидела, облокотившись спиной о спинку кровати, и заливалась эмоциями. Руки онемели, дрожь по телу прошлась электрическим током, а и без того бледная кожа покрылась пятнами. Страх, пустота, в руках дешёвая бумажка, а на лице снова слёзы, боль и обида. Обида на мать, прошлое и на саму себя. Неужели она готова снова сломать жизнь из-за амбиций. Что бы было, если я так и не проснулась… Если бы Робин не простил… — Джина, ты тут? — я обернулась на звук и очень удивилась, расплываясь в улыбке. — Зелинка… — закричала я, пытаясь встать и обнять сестру, которая тут же влетела ко мне в объятия, зная, что я не смогу. — Господи, сколько лет! — зарывалась в её пушистых волосах носом, крепко сжимая шею. От неё также пахло корицей, как в детстве. — Я не думала, что скажу, но, чёрт, ты мне очень нужна! — Я скучала, Редж… — убрала мою прядь волос за ушко. — А я не одна… — вернулась к двери, подталкивая коляску. — Познакомься с племянницей, — вытащила из коляски крохотную малютку. — О боги! — закрыла руками рот, качая головой. — Она такая крошка, — Зелина поднесла ближе, и я смогла дотронуться до ладошки размером с палец. — Хочешь подержать? — увидела мою реакцию и поднесла ближе. — Не… Не хочу… — резко отпрянула от ребёнка, меняя эмоции за щелчок. — Да брось ты! — поднесла малютку и положила на мои руки. Девчушка открыла глазки, прожигая невинными зелёными глазами, словно изумруд. Жидкие рыжие волосики и маленькие черты лица. Она покрутилась в белом одеяльце и улыбнулась, от чего я рефлекторно расплылась в улыбке и протянула палец, который малышка обхватила маленькой ручкой, агукая в ответ на холод. — Лапочка… — прошептала я, боясь оторвать взгляд от ребёнка. — Джина, что говорят врачи, как ты тут оказалась? — присела рядом сестра, поправляя конверт дочери. — Уже всё стабилизируется, — тихо качала на руках куколку, улыбаясь во все зубы. — В последний месяц я стала слишком много набирать вес, от чего совершенно перестала есть, — перевела взгляд на родную кровь. — Гормоны, стресс и отсутствие любых сил сыграли своё. А ты как вообще тут оказалась? — Ну, скажем так, узнала об отце, хотела наведаться, он же совершенно ничего не знает о внучке, — кинула взгляд на меня с комочком счастья в руках. — А потом мне позвонил Робин, он у тебя не в ФБР работает случайно? — засмеялась, переходя на шёпот, чтобы не разбудить ребёнка. — Нашел через Аида, а после я узнала о тебе. — Ммм, а я смотрю, ты зря время не теряла, — кинула взгляд на обручальное кольцо. — Даже меня не позвала. — Да ну тебя, мы тайно поженились, а после… Вот… — указала на конвертик счастья. — Она пахнет молоком и корицей, — шепнула я, дотрагиваясь губами до свёрнутой в кулачок ладошки. — Ну здравствуй, племяшка… — Реджина, я… — в дверях появился Локсли с мандаринами, но увидев милейшую картину, сам не сдержался от ямочек на щеках. — Ч-ш-ш-ш… — улыбнулась я ему, — Она только заснула, — провела рукой по оконцовочке одеяльца, чувствуя, как мужчина подошел ближе. — Робин, её зовут Робин, — подала голос Зелина, пытаясь забрать дочь, но рефлекс заставил прижать малышку ближе. — Ахаха, ладно… Я отойду ненадолго, присмотрите? — подмигнула, скрываясь за дверью. — Кажется, я нашла себе няньку… — послышалось в коридоре, а уголки моих губ взлетели вверх. — Да, конечно, — мужчина подкатил коляску, куда сфокусировалось всё внимание, а Робин переплёл пальцы с одной из моих свободных рук, с нежностью заглядывая на милейшего гномика в одеяльце. — Робин, а ты бы хотел? — Эй, я знаю, не лучшее время, но давай не будем думать о детях, — провёл подушечкой пальцев по запястью. — Я знаю, ты не можешь, так зачем тебя ещё травмировать мечтами. Мне достаточно того, что я уже встретил ту, которую люблю до безумия! — дотронулся до губ, вовлекая в нежность и чувства. — Я беременна! — поймала его замешанный взгляд, проводя рукой по подбородку. — Робин, — прижала его руку к животу, пока глаза наливались слезами и радостью, — Тут наш ребёнок! — Не может быть! Но как? Ты… Ты же… Боже, ты сделала меня самым счастливым! — аккуратно покрывал поцелуями участки кожи, расплываясь в улыбке. — Я поправлялась из-за беременности, кружилась голова, тошнило от еды. Я думала, что это из-за стресса. Робин, я сама чуть не убила малыша… — глаза заливались слезами, а Локсли нежно гладил по запястью, пытаясь осознать. — Ну, главное, что сейчас всё хорошо! Всё же хорошо? — на что я стиснула губы, жмуря глаза. — Реджина, что случилось? — Да, только Голд хочет, чтобы я сделала аборт, они никому не говорили… Даже мне. Тогда Голд пытался что-то влить в капельницу, я слышала… Но не подала виду, — он резко встал, ударяя по стене кулаком. — Твари! — Эй, — притянула его к себе, впиваясь в губы поцелуем. — Увези нас отсюда, — глаза в глаза, общий воздух и любовь. — Сегодня, сейчас! Я не хочу больше угроз от Коры… Пожалуйста. — Обещаю! — впился в губы нежным поцелуем, гладя рукой пока ещё плоский живот. — Только давай без кражи чужого ребёнка, — опустил глаза на мои руки, заставляя смеяться. — Дурак, Зелина за дверью стоит… Всегда любила это делать… Да, сестра? — закричала так, чтобы посторонние уши услышали. — А я что… Я ничего… — заливистый смех чуть не разбудил Робин на руках, а Зелина с тех пор стала самым близким человеком. *** на том же вечере*** Моё чёрное платье переливалось под светом античных люстр, а в собранных длинных волосах кололи шпильки. Красные перчатки в цвет губам и небольшая шляпка с сеточкой на лицо, придавали загадочности. Бокал игристого вина в руке, и мои белоснежные зубки касаются кусочка чёрного шоколада. Глаза проходится по окружающим, абсолютно незнакомым мне личностям, и я нахожу его. Улыбка с глубокими ямочками, голубые, как небесная гладь, глаза, в которых я тону, и сухие губы, что даже сейчас хочется подарить им влагу. Он подошёл ближе, пытаясь справиться с красным галстуком, но странные движения не поддавались мужчине, что ещё больше рассмешило меня. — Вот я всегда удивлялась, — подошла к нему, дотрагиваясь длинными пальцами до хлопка. — Ты же модельер-дизайнер высшего класса, а галстук себе завязать не можешь, — сконцентрировалась на вещи, не замечая его улыбки. — Я просто люблю, когда это делаешь ты, — притянул к себе, нагло устраивая руки на ягодицах, шепча в ушко: — Но ещё лучше, видеть грубый узел на запястьях у нашей кровати, — прошелся губами по шее. — Именно из-за этого я полюбил галстуки, — полез губами по оголённым ключицам, вызывая жгучую дрожь. — Милый, давай дома, мы на людях! — оторвалась от него, протягивая стакан бурбона, ох да, оказалось, что совсем не виски его любимый напиток. — Любимая, пора же выучить, мне на них глубоко плевать! — схватил моё запястье, ведя на выход из огромного зала. - А сейчас та, кого мы все так долго ждали… — начала ведущая, и мы остановились прямо у входа, в который он меня впечатал. — Локсли, потерпи до ночи! — ноги поджимались, а свет предательски выключили, пока губы пощипывали от поцелуев. — Пожалуйста… — оторвалась со вздохом от его губ, стирая размазанную помаду. — Ладно, миссис Локсли, но Вы мне будете кое-что должны! — провёл большим пальцем по пухлой нижней губе, заставляя сглотнуть слюну. — Встречайте, мисс Абигейл! — рыжеволосая ведущая отступила назад, позволяя девушке ступить на сцену из бархатных кулис. — Твоё счастье, зайка, — обнял меня Робин, пока я хлопала в ладоши, улыбаясь во все зубы. — Но Вы будите наказаны! — рукой пролез под разрез на платье, который сам же и смоделировал для этого образа, и прошелся по внутренней стороне бедра. — Ах, Робин… — вцепилась в его руку, чуть не падая с высокой шпильки. — В следующий раз я не надену твою модель. — Ммм, это то, о чём я думаю? — прошёлся пальцами по окантовке капроновых чулок, поднимаясь к кружевному белью, заставляя меня закусить губу и сжать ягодицы. — Реджина, пульт! Живо! — я облокотилась на него, тяжело дыша и закрывая глаза. — Как ты узнал? — шепчу ему в ухо, расплываясь в улыбке. — Ноги, солнышко, ноги… — подхватил меня под руку, выводя из зала. — А за это ты у меня поплатишься! — схватил меня на руки, стремительными шагами следуя по коридору. — Только не в мужской! — всё, что успела сказать, покрывая смуглую кожу поцелуями. — Она нас убьёт. — Она уже взрослая! — втолкнул в кабинку, проворачивая замочек. — А я соскучился после командировки! *** Девушка закончила читать главу, а тишину прервали громкие аплодисменты и овации со зрительских мест. — Это нечто! — заговорил кто-то из зала. — Раскройте секрет, из-за чего появилась такая прекрасная идея? Кто ваша муза, откуда столько деталей и тонкостей? — на что Абигейл улыбнулась знакомой девушке, осматривая наполненный зал, и остановилась глазами на залетевшей в него растрепанной паре у дверей. Я поймала её хитрый взгляд, понимая, что виновата, и толкнула Робина в бок, на что он помахал рукой. — Всё просто… — начала голубоглазая красавица, смотря на меня. — Эта история посвящается моей матери, что стала поистине родным человеком, которого я безумно люблю, а также отцу, который сдержал своё обещание, данное девятнадцать лет назад, и никогда её не отпускал, — улыбнулась нам, пока Робин обхватил тёплыми руками талию, вызывая мурашки. — Так, получается, та девочка, что изменила жизнь Реджине — это … — продолжил кто-то из зала. — Я, — улыбнулась Абби, пока я смахнула рукой слезу, поддерживая громкие овации. — Меня зовут мисс Абигейл Локсли — дочь Реджины Миллс и Робина Локсли, — довела до слёз своей речью, как, собственно, и книгой. — Наша девочка уже взрослая, — прошептал Робин, пока свет включили, а классическая музыка начала разливаться по помещению. — Она слишком быстро выросла, — прижалась к его груди, сохраняя тепло тел. Абигейл раздавала автографы, когда мы подошли ближе, разглядывая восхищённые лица фанатов. К столу подошла девочка лет шестнадцати, и посмотрев в мои глаза, спросила: — Так, а Вы победили в конкурсе? Вы мисс Мира? Так ведь? — серые глазки горели огоньками, а я взяла её руку и прошептала: — Нет. Я не стала мисс Мира, — девчушка поникла, но я подняла её подбородок, мило улыбаясь. — Дорогая, я получила приз поважнее — семью. Это самое дорогое, что могло было быть, а титул — это всего лишь ленточка на груди, корона — аксессуар, — я дотронулась до сердца фанатки. — Важно иметь это. Пока оно бьется, любит, ты уже побеждаешь. — А как же смерть… Сердце перестает биться, — очень умно для своих лет. — Тогда начинается новый этап. Жизнь — замкнутый круг с чередой определенных событий. Не упусти счастье, не потеряй молодость, живи каждым днем и не думай о прошлом, всё всегда к лучшему. — Вы, пожалели, что уехали? — подошла вторая фанатка книги. — Робин, ты пожалел? — улыбнулась мужчине, дотрагиваясь до золотого колечка на безымянном пальце. — Да, но лишь о том, что не увёз тебя раньше!

Безумны те женщины, что позволяют тайной любви вспыхнуть в своем сердце — любви, которая, если останется безответной и неизвестной, неизбежно сожжет жизнь, ее вскормившую. А если будет открыта и найдет ответ, то завлечет, точно блуждающий огонек, в коварную трясину, откуда возврата нет. Шарлотта Бронте