Отдать тебе свою любовь?

Юнги недовольно кряхтит, когда слышит звенящий возле уха будильник. Разум вчера кричал, что не стоит так напиваться, особенно при учете собеседования, которое его ждало утром, но, кем бы был Юнги, послушай он себя в тот момент? Скорее всего нормальным человеком, но, его таким вряд ли можно посчитать. Хотелось вообще осушить весь бар, но еще больше хотелось забыться, чувствуя, как втрахивают в кровать. В принципе, он воплотил все свои желания, но получил вместе с удовольствием больную голову, пересохшее и содранное от стонов горло, а так же болящую задницу. Он поворачивает голову, тут же встречаясь с рыжим парнем, что смотрел на него своим лисьи прищуром, и явно намеревался получить утренний поцелуй, но, у Мина другие планы. Он нетактично после всего, что было между ними, скидывает мужчину на пол, так, что тот болезненно шипит от удара об угол тумбочки. Юнги на это лишь демонстративно закатывает глаза и фыркает, ну, что за принцесса? Чуть-чуть ударился, уже скулил. А то, что он вчера истерзал своими зубами все миново тело, так ничего, да? Мин же не жалуется. Мужчина поднимается, непонимающе смотря на парня и потирает ушибленное место. — Какого хрена? — ворчит незнакомец, который явно вчера называл свое имя, но, Юнги даже не старался его запомнить. Зачем? Это лишь секс на одну ночь, а не отношения на «долго и навечно». — Между прочим я ожидал кофе в постель и поцелуй. — А отсосать тебе не надо? — Мин усмехается, бросает в парня его трусы, и кивает на дверь, — выход сам найдешь. Проваливай. Мне нужно собираться на собеседование и некогда возиться с ребенком. — Я ненамного тебя младше, — закатывает глаза парень, рассматривая обнаженное тело, что лениво потягивается на мягкой кровати, изгибается, а на ключицах виднеются налившиеся кровью синяки, которые так старательно, словно художник, он оставлял собственным ртом на белоснежной коже. — Честно? Мне похуй. Уебывай, — Юнги накидывает на плечи одеяло и ступает босыми ногами на мягкий ковер, направляясь в ванную, — если я вернусь, а ты еще тут, я самолично вышвырну тебя в одних трусах. Мин заходит в ванную, аккуратно укладывает одеяло на стиральную машину и залезает в душевую кабинку. Включив теплую воду, он подставляется под струи воды, закрывая глаза. Многие укусы реагировали легким жжением, на что Юнги недовольно шипел. И почему из всех кандидатов он выбрал именно малолетку? Хотя, стоит признаться, что трахает тот как надо. Умеет создать контраст боли с удовольствием. От этих воспоминаний внизу живота все скручивает, а член дергается, прося к себе внимания. — Ну блять, почему именно сейчас? — Мин вздыхает и тянется рукой к собственному члену, и активно надрачивает. Ему даже не пришлось тратить на это много времени. Лишь мысль об этом рыжем пареньке и он кончает, пачкая руку. Тяжело выдыхает, не чувствуя морального удовольствия, что получал ночью и лишь ухмыляется, вновь подставляясь под струи воды, стараясь больше ни о чем не думать. Ну словно школьница, ей богу. Закончив с водными процедурами, высушив волосы и уложив их, парень выходит из ванной, оглядывается, довольно хмыкая на то, что ночной трах все же свалил, не действуя больше на нервы, что итак были ни к черту из-за предстоящего собеседования. Он топает на кухню, ставит чайник и наспех делает пару бутербродов, которые последнее время являются единственным завтраком. Готовить что-то полезное слишком лениво, да и смысл? Дома Юнги обычно появляется лишь поздно вечером, так как берется за любые подработки, которые предлагают. Жить на что-то тоже нужно. Да и пригубить недешевый виски в баре лучшего друга Мин так же любит. И если первое время Намджун частенько угощал за счет заведения, то сейчас, старается вправить другу мозги, говоря, что тот морда зажравшаяся и обнаглевшая мог бы хоть раз чаевые оставить. Именно поэтому, в «наказание», приходится платить за себя самому. И даже жалобный взгляд с напоминанием, что Юнги так и не нашел хорошо оплачиваемую работу, ни капли не помогают. Слышится лишь «тогда перестань бухать, раз денег нет», и ни капли сочувствия. Но одно хорошо, что как бы Ким не угрожал внести его в скором времени в черный список, он этого так и не сделал. Все же друзья с детства. Да и с бизнесом Юнги частенько помогал. То бармена подменит, то охранника, а пару раз даже танцоров, из-за чего Нам не перестает его стебать и называть «бревном». И Мин знает, что не извивался у шеста, как змея, скорее был похож действительно на бревно, только особенное, а если конкретнее, то на бьющееся в конвульсиях. Хотя, даже так, он привлек к себе внимание. И даже хорошо подзаработал, получая некие комплименты: «отлично двигаешься, с такой задницей и показать себя на стыдно», «я бы оставил пару укусов на этой молочной коже», но больше всего выбесил один конкретный. — Сколько тебе нужно заплатить, чтобы ты больше никогда не появлялся на этом шесте? — Юнги скрипит зубами, сжимает челюсть, и старается держать себя в руках. Стычки Наджуну тут точно не нужны, особенно если зачинщик один из работников. Мин наклоняется к незнакомцу, касается его уха своими губами и шумно выдыхает: — Денег явно не хватит, зайка, — отстраняется и с язвительной улыбкой покидает свой подиум, отправляясь в гримерку, мечтая больше никогда не появляться перед огромной толпой в таком виде. Именно поэтому Мин сейчас грызет собственные итак опухшие губы, переживая о том, как пройдет собеседование. Сможет ли он впечатлить своего начальника, и обойти других претендентов своими умениями? Или провалится, так и не успев вкусить шикарной жизни? Потерев уставшие виски и выпив таблетку от похмелья, Юнги надевает классическую рубашку, черные брюки, галстук, а сверху накидывает пиджак. Ну хоть сейчас на обложку самых богатых мужчин. Если бы это было так. Костюм остался от несостоявшейся свадьбы, и Юнги уверен, что бог уберег. Не дал совершить главную ошибку своей жизни. Не то, чтобы Мин не хотел заводить семью, нет. Все же ему уже почти тридцать, пора бы остепениться. Просто ни с девушками, ни с мужиками ему не везет. Последняя так вообще притворилась беременной, лишь бы они поженились. Кто вообще с таким шутит? Но парень и сам не лучше, давно ему Намджун говорит, что пора завязывать с отношениями на одну ночь. Нужно взять себя в руки, найти того самого человека с которым он захочет состариться и перестать страдать хуйней. Легко сказать, да сделать сложнее. Мин лишь топит свое невезение в очередной бутылке виски, затем видит в толпе кого-то охуенного, а дальше мозг перестает работать. Точнее, работает рефлекторно. Юнги поднимается со своего места, предлагает понравившейся ему пассии угостить бокалом любого напитка, ну, а после, такси, его квартира, бурный (чаще не очень) секс, и расставание по утру. Особенно он любил тех партнеров, которые уходили еще до его пробуждения. Сами понимали, что продолжения абсолютно точно не будет. Если с кем-то и знакомиться для серьезных отношений, то уж явно начинать не с постели. А вот такие, как сегодняшний партнер, выводили из себя. Кофе ему в кровать подавай и утренние поцелуи. Пфф, может еще кольцо на палец и сразу в загс? Юнги был бы и рад пошутить, да сегодняшний экземпляр и согласиться мог. Мин проверяет почту, проверяет время и место собеседования, после чего строчит Намджуну небольшое сообщение, а точнее одно слово «жив», и блокирует экран. Ким не станет ни о чем спрашивать, и вот это просто от души. Ему главное знать, что его друга не кокнули после очередного одноразового знакомства, не ограбили, да и в целом, что он в порядке. До остального они никогда не докапываются, но, если друг захочет высказаться, то обязательно выслушают. А еще глотки друг за друга порвут, как бы между собой не собачились. Юнги вызывает такси, так как есть риск опоздать, быстро перекусывает приготовленными бутербродами, и запивает их давно остывшем кофе, после чего накидывает пальто, обувается и покидает свою маленькую холостятскую квартиру. Может ему кота завести? Или собаку? Хоть не так тоскливо будет возвращаться домой, да и в принципе желание тут находиться появится. Помнит он, как однажды поделился этой идеей с Намджуном, на что тот залился хохотом, что заглушал даже играющую в баре музыку и язвительно бросил: — Да у тебя даже рыбки сдохнут. Не мучай бедное животное. Хотелось ли тогда его прибить? Абсолютно точно, да. Прав ли он? Все тот же ответ. Юнги вряд ли сможет ухаживать даже за хомячком, которому по сути-то главное корм кинуть и воды налить. Но, Мин может просто забыть, что кто-то ждет его внимания и заботы. Он в принципе никогда заботу проявлять не умел. Может поэтому и отношения не складывались? Грубый характер с явным и нескрываемым похуизмом, это не то, что желает получить девушка при начавшихся так сказать серьезных отношениях. Да и что вообще значит это «серьезные»? Для Юнги уже как пол года серьезные отношения, это секс на ночь, и бутылка виски по выходным. Когда никто не выедает тебе мозг, потому что ты не вернулся домой, или пришел пьяный. Никто не требует внимания, никто не строчит сообщения. Никто ни к кому не ревнует. Не готовит тебе ужин, и не ждет, когда ты объявишься. Не целует по утрам, и не обнимает, когда снятся кошмары. Счастлив ли Мин от этого? Абсолютно точно, нет. Признается ли он себе в этом? Тот же ответ.

***

Чимин рычит словно раненый зверь, и громко хлопает стеклянной дверью собственного кабинета. И как только она не раскрошилась на мелкие кусочки? Его с самого утра все бесит. И он точно не признается, что во всем виноват один парнишка с вьющимися мятными волосами, прокуренным голосом и грубым характером, который ранним утром мало того, что вытолкнул его из теплой кровати на холодный пол, так еще и выставил за дверь. Благо хоть не голого. Такого позора Пак бы точно не пережил. Он итак извинялся перед пожилой женщиной, на ходу натягивая брюки и застегивая ширинку. Та лишь фыркнула, возмущенно произнесла «что за поколение», и захлопнула дверь собственной квартиры. Стыдно ли Чимину? Пиздец как стыдно. Он садится за стол, начинает перебирать бумаги, и старается погрузиться в работу. Только вот мысли вновь и вновь возвращают его к ночи, где все было как в раю, а затем жестко отрезвляют, напомнив холодный взгляд с утра. Его в тот момент как будто с небес на землю швырнули. Хотя, все ведь так и было. Его просто бесцеремонно вышвырнули на пол. И стоило бы перестать зацикливаться на этом. Ну, провели хорошо ночь и хватит, но, Пак Чимин будет не Пак Чимином, если не добьется того, чего хочет. А хочет он сейчас этого парня по имени Юнги. — Ты чего с утра не с той ноги встал что ли? Весь персонал перепугал, — возмущенно бубнит над ухом Чон Чонгук, который за километр чувствует хуевое настроение своего друга, — опять небось бухал всю ночь, а после с недотрахом домой уехал? Нет, наверное все было еще хуже. Напился так, что хуй не встал? — он хихикает, нравится издеваться над Паком. Хотя, частенько нарывался так, что с кулака в челюсть прилетало. Но, он никогда не злился. Заслуженно ведь. И вот сейчас, стоит Чимину зыркнуть на него из-под отросшей челки, он тут же становится серьезным, не решаясь больше шутить, — ладно, валяй, рассказывай, я, как твой лучший бро просто обязан тебя выслушать. — Нечего рассказывать, отъебись, — рявкает Пак и устало трет переносицу, после чего просит секретаря принести ему эспрессо. Чонгук на это лишь удивленно присвистывает, удивленный выбором своего босса. Тот терпеть не может горький кофе, и никогда, запомните, НИКОГДА не пьет ничего крепче капучино. Интересно, кто ж его так довел, что он аж решил через свои вкусы переступить?. Чонгук ничего не спрашивает, садится напротив, раскинувшись на офигенно мягком кресле и сверлит друга своим любопытным взглядом. Глаза округляются, как у олененка, губы дуются, придавая детской невинности, и когда Чон так смотрит, Пак не может злиться. Чимин раздраженно выдыхает, делает небольшой глоток приготовленного кофе, морщится, но продолжает испытывать себя, отпивая вновь и вновь. — У меня была потрясающая ночь. Хуй встал, если тебя это так интересовало, — наконец-то, под пристальным взглядом, Пак сдается, начиная рассказ, — все было как в сказке. Парень хоть и постарше, но так забавно смущался, когда я вылизывал его задницу, что это не могло не отложиться в моей памяти, и моем сердце, — Чимин горько усмехается, а Чонгук морщится, явно не желая слышать такие подробности, но молчит, — ну, а утром меня просто скинули с кровати и сказали уебывать. Собственно, вот и весь рассказ. Чонгук смотрит на друга несколько секунд, а затем начинает дико ржать, за что в него летит все, что попадалось Паку под руку. Чон не может успокоиться и чуть ли не задыхается от смеха, хватаясь за живот. — Харе ржать, мелкий! — ворчит скорее для вида, ведь стоит посмотреть на Гука, улыбка появляется на лице, а сам мужчина наконец-то немного расслабляется, откидываясь на спинку своего кресла, — я понимаю, что тебе пиздец как смешно, а вот мне как-то не очень. — Пак, ну ты блять даешь, — сквозь смех, утирая выступившие из глаз слезы, говорит Чонгук, — как тебя вообще так угораздило? А паренек то не промах, я бы увидев твое лицо с утра тоже б скинул тебя нахер, тебе только в фильмах ужасов сниматься, даже грим не нужен, — в него вновь что-то летит, в этот раз болезненно ударяя в грудь, на что младший хмурится и встречается со злым взглядом Пака. Тот сейчас словно черт сбежавший из Ада. И вот тут до Чона доходит, что перегнул. Надавил скажем так на еще открытую и кровоточащую рану, заставляя вновь испытывать весь спектр чувств. — Уйди нахер, пока я тебя тут не пришиб чем-нибудь, — рявкает Чимин, прикрывая глаза. Успокоиться ему помогает лишь светлый образ, который провоцирует сознание, и Чимин чувствует себя каким-то мазохистом, вновь и вновь возвращаясь в сегодняшнее утро. Там такой разнеженный и сонный лежит Юнги, у которого метки по всему телу так красиво, словно россыпь звезд, расцветают. Мятные, растрепанные не без помощи Пака волосы легкими волнами спадают на подушку. Приоткрытые искусанные губы, и взгляд из-под ресниц, ну как в это создание можно не влюбиться? Хотя, Паку даже шанса не дали, тут же пресекая все на корню, напоминая о том, что это лишь секс на ночь и ничего больше. И это пиздец как злило. — Ладно, не забудь, что у тебя сегодня собеседование. Чхве передает, что не собирается рожать за рабочим столом, и просит поторопиться с выбором кандидата на ее замену, — Гук поднимается со своего места, потягивается, хрустит шейными позвонками и выходит, бросив на друга последний взгляд. Подойдя к стойке секретарши, он переваливается через трибуну, встречается взглядом с карими глазами и просит принести Паку капучино, пока он что-нибудь еще не раскрошил из-за горького кофе. Она с понимающей улыбкой кивает и тут же идет выполнять просьбу.

***

Юнги вылетает из такси, поправляет свои мятные волосы и глубоко вздохнув, заходит в многоэтажное здание. Сколько тут этажей? 56? Пиздец. Мину еще и на самый верх. Тот самый момент, чтобы перебороть страх высоты? Мало того, что он итак пиздецки нервничает, так еще и лифт потряхивает, словно трос вот-вот оборвется и он полетит вниз. Мин кусает губу, стараясь сосредоточиться на приятной мелодии, что играла фоном. Это отвлекает до тех пор, пока лифт не останавливается на нужном этаже, открывая двери. Юнги неуверенно выходит, осматривает помещение, что выполнено в светлых оттенках и идет к стойке, где на него смотрит миловидная девушка. — Добрый день, могу я Вам чем-то помочь? — говорит девушка, на бейдже которой красивым шрифтом выведено «Чхве Лиен». Она терпеливо ждет ответа, с легкой улыбкой смотря на растерявшегося мужчину. — Я…я на собеседование! — говорит Мин, наконец-то взяв себя в руки, которые он как раз сейчас сжимает в кулаки, и растерянно, словно потерянный щенок, смотрит на секретаршу, которая начинает перебирать какие-то бумаги лежащие на столе, а после спрашивает имя, — Я Юнги. Мин Юнги. Лиен быстро находит все данные о кандидате, кивает головой и протягивает ему несколько листов бумаги и ручку. — Заполните пожалуйста пока анкету, а после я проведу Вас к директору, — Мин понятливо кивает, забирает листы и присаживается на диван, возле которого так предусмотрительно стоял журнальный столик. Юнги высовывает кончик языка, надолго зависая на особо сложных вопросах. Он не обращает внимания на происходящее вокруг, поэтому даже не видел, как начальник покинул кабинет. Когда он наконец-то заканчивает, и отдает девушке заполненные бланки, та просит немного подождать, так как Пак Чимин пару минут назад вышел. Пак Чимин. Слишком знакомое имя, где-то он его уже слышал. Мин старается на этом не зацикливаться и кивнув, усаживается обратно. Юнги чувствует, как внутри все скручивает от ожидания, желудок болезненно воет, все же бутерброды не лучший завтрак, особенно перед собеседованием, на котором он оставит все свои оставшиеся нервы. Мин думает о том, что обязательно заскочит в какое-нибудь кафе, чтобы перекусить после собеседования, а пока рассматривает интерьер. Картины с золотистыми оттенками придавали помещению некой роскоши, и так гармонично сочетались с пастельным оттенком стен. В углу стояло дерево. Кажется китайская роза, которая вот-вот должна зацвести. Даже стойка секретаря тут смотрелась более чем уместно, словно барная стойка в лучшем клубе мира. Все было слишком идеально. У того, кто создавал интерьер явно отличный вкус, и расчет до мельчайших деталей. Мин не заметил, как прошло двадцать минут, и отлип от рассмотрения приемной только тогда, когда услышал звук подъехавшего лифта. Двери открываются, а из-за них выглядывает та самая наглая, рыжая макушка, что не так давно летела с его кровати на пол. Юнги возмущен, и даже не понимает, что делает. Подскочив с дивана, он скрещивает руки на груди, и встречается взглядом со своим ночным приключением. И стоило бы обратить внимание на то, как он солидно одет, какой наглой и деловитой походкой подходит ближе, чтобы понять, что тут что-то не так и стоит для начала разобраться, но, все это уходит на второй план, а из уст само вырывается: — Ты меня блять преследуешь что ли? Повисает неловкое молчание. Чимин не просто в шоке, он в ахуе от такой наглости. Но больше всего интересует один вопрос. Какого черта этот придурок забыл тут? Губы складываются в бледную полоску, а атмосфера явно накаляется. Чхве, наблюдавшая за этим, и удивившаяся не менее начальника от слов юноши, решает вмешаться: — Господин Пак, это Мин Юнги, он пришел на собеседование, — громко, так, чтобы ее точно услышали, произносит девушка. У Юнги через несколько секунд переваривается информация, и мозг, который еще до этого посылал ему сигналы «стоп», сейчас готов кричать о том, что пора бы его слушать, а не действовать на эмоциях. Это «Господин Пак» отрезвляет, заставляя прикусить свой колкий на словечки язычок. Все. Занавес. С работой абсолютно точно можно прощаться уже прямо сейчас.

***

Чимин сверлит взглядом Юнги, который сидит обхватив кружку с кофе двумя руками и смотрит в темные пучины напитка, боясь встретиться взглядом с начальником. Пак усмехается тому, как вся его агрессия резко сошла нет, и превратила из кровожадного тигра в милого тигренка, которого Чимин хочет прижать к себе, запустить пальцы в эти мятные волосы, перебирая и говорить, что все хорошо. Только вот самому Юнги это абсолютно точно не нужно. Сейчас, когда его щеки покраснели от стыда и скорее всего злости на самого себя, Пак вообще не решается лезть в его личное пространство. — Слушай, я не буду скрывать того, что зол на тебя, на то, что ты назвал меня малолеткой и вышвырнул за дверь, — стараясь быть как можно мягче, начинает Пак, привлекая внимание Мина, который удивленно вздернул носик, привыкнув уже к гробовой тишине и неловкости, что повисла между ними, — но, читая твою анкету, я понимаю, что не могу из-за наших с тобой личных недомолвок упустить такого ценного сотрудника, — он расплывается в улыбке, а Юнги удивленно хлопает глазками. — Чего блять? — Еще один мат из твоих уст в моем кабинете и ты покинешь это здание в одних трусах, — рычит Пак, — лучше не доводи меня, а просто ответь, ты согласен на то, что я тебе предлагаю или нет? На слове «предлагаю» в голове Мина не совсем пристойные мысли, особенно учитывая тот момент, что несколько часов назад, его лапали эти самые грубые руки, и втрахивали в кровать, заставляя стонать от удовольствия. Юнги моментально вспыхивает до кончиков ушей и вновь утыкается в кружку с кофе, смочив терпким напитком пересохшее от волнения горло. — Ты… Вы…и правда возьмете меня на работу? — Мин скептически выгибает бровь, смотря из-под мятной челки, стараясь избегать прямого взгляда, — даже не смотря на то, что я утром прогнал Вас? — Я ведь уже сказал, что наши личные дела остаются за стенами этого офиса, — Пак вздыхает, а Мин отмечает его профессионализм, которого кажется на несколько сотен сотрудников могло бы хватить, настолько он уверен в своих действиях и умеет разделять «личное» и «работу», — а тут мы с тобой начальник и будущий работник. — Я согласен, — тут же выдает Юнги. Работа ему действительно нужна, и плевать, что начальник смахивает на извращенца-преследователя, главное, что платят много, а работой особо не закидывают. Назначать встречи, следить за распорядком дня, напоминая о предстоящих сделках, готовить кофе и составлять отчет. Что в этом может быть сложного? Ну, если только сам начальник, который с какой-то хитрой ухмылкой пожирает его взглядом, — но у меня одно условие. Пак удивленно выгибает бровь, складывает руки в замок, упирается локтями о стол, и кивает, мол «давай, я слушаю». — Прошлая ночь забывается, а о новой не идет и речи. Я не сплю с начальством, — Пак кривится, абсолютно точно не собираясь давать Юнги таких обещаний, он их просто напросто не сдержит. Ведь, учитывая все обстоятельства, это разве не судьба? Еще утром Чимин считал, что они больше никогда не встретятся, а сейчас, они будут видеться пять раз в неделю. Это ли не намек на то, что не стоит отступаться? — Я еще не против, чтоб ты мне отсосал. Сам ведь утром предлагал. — Лучше сходите нахуй, Господин Пак, — Юнги показывает средний палец и поднимается со своего места, направляясь к выходу. — Завтра в девять утра чтобы был готов кофе, а если опоздаешь, то я вылью его тебе на голову. Чимин слышит донесшееся до него «мудила», и расплывается в довольной улыбке, словно кот объевшийся сметаны. Ему явно предстоят веселые деньки, и не менее веселое завоевание одного ледяного сердечка.