Отдать тебе свою любовь?

Намджун нервно постукивает пальцами по барной стойке и сверлит друга хмурым взглядом. Тот пришел слишком рано, а точнее почти утром. Сразу же после собеседования. Заказал себе виски, который молча хлещет, не подавая никаких других признаков жизни. Такой настрой Юнги пугал не на шутку. Нам устало потирает виски, все же решая заговорить. — В чем проблема? Мин, погруженный в свои мысли, даже не замечает взволнованного взгляда, который прикован к нему с самого его прихода. В голове слишком много мыслей, которые смешались в один большой клубок, заставляя Юнги его распутывать. Во всяком случае стараться это сделать. Какого хрена судьба решила над ним так пошутить? Почему его начальником оказался именно тот, кто ночью втрахивал в кровать, а утром оказался выкинутый с нее же на пол? Стыдно ли Мину за это? Нет. Повторил бы он это, зная, что это его начальник? Да. Тогда, почему нотки совести говорят, что нужно извиниться? Извиняться Мин не любит. Да и делает это только тогда, когда действительно накосячит. А тут. Ну, доброе утро, которое начинается не с кофе, подумаешь. Хоть Чимин и сказал ему, что умеет разделять «личное» и «работа», от этого все равно не легче. — Юнги, — Ким щелкает перед другом пальцами, стараясь вывести его из глубоких дум, в которые тот стремительно погружался, — что произошло? Не пугай меня. Тебя взяли на работу? — Ты знаешь Пак Чимина? — крутя в руках бокал и наблюдая за темной жидкостью на дне, интересуется Юнги. — Да. Кто ж его не знает?! — «я! Я блять его не знаю» — хочется крикнуть Юнги, но он молча кивает и поднимает на друга взгляд, — а что? Ты убил его что ли? Так спрашиваешь о нем, сидишь вон весь бледный, ты смотри, я даже при всем желании не смогу прикрыть твою задницу, если ты его замочил. — Ты придурок? — устало вздыхает Мин, потирая переносицу, чувствуя легкое опьянение, — я вчера потрахался с ним. Утром вышвырнул почти в трусах на лестничную клетку, ну, а затем, по канону самой сопливой дорамы, он оказался моим начальником, — Юнги залпом осушает бокал, а Намджун хлопает глазами. Ким не может понять, его друг сейчас так пошутил? Или? — Да ну нахуй? И что? Он тебя не прибил за твою выходку? И я так понимаю, что ты теперь в черном списке компаний и никто тебя на работу не возьмет? — Ким вздыхает, — ну если что, шест тебя ждет, это все до чего я тебя допущу. — Нет, ты реально придурок, — хмыкает Мин, — фраза «он мой начальник» тебе ни о чем не сказала? Намджун открывает и закрывает рот, словно рыбка. Глаза округляются и чуть ли не вылезают из орбит. Да ну нахрен? Не могло же Юнги так повезти, что он мало того, что потрахался с почти самым богатым мужчиной страны, так еще и на работу к нему устроился? Интересно, кому в трусы нужно залезть Киму, чтобы стать обладателем такой же удачи? — Я бы тебя даже на порог после такого не пустил. — Именно поэтому он зарабатывает миллионы, а ты лишь тысячи, — фыркает Юнги, — знаешь что такое профессионализм? Правильно, не знаешь. А вот Пак Чимин знает, и изящно использует его в работе. Разделяет личные моменты от рабочих, во всяком случае, меня то он взял, — Юнги устало вздыхает и упирается лбом в прохладную стойку, стараясь хоть ненадолго забыть о чертовом начальнике. — Это ты сейчас его так возвысил, или все же меня унизил? — Намджун хмурится и протирает бокалы, — можешь забыть о подработке в моем баре, неблагодарный мудила. И даже знать, как он тебя "взял", я не хочу. — О чем я и говорил, ни капли профессионализма, — беззлобно выговаривает Юнги, но стоит услышать звон разбитого бокала, тут же поднимает голову, кажется трезвеет от испуга, и сверлит лучшего друга взглядом, говорящим о том, что он ждет объяснений, но, не тут-то было. Ким стоит с открытым ртом, смотрит куда-то в сторону входа и хлопает своими глазенками, словно придурошный, ну или припадошный. Только вот читается в его взгляде что-то еще, мимолетное, легкое, и явно прекрасное. Юнги следит за его взглядом и видит подходящего к ним мужчину. Он в белом костюме, словно сбежавшая со свадьбы невеста, идет такой грациозной походкой, и не обращает ни на кого внимания. Вздернутый вверх подбородок, изящные черты лица, и парень думает о том, что у него явно аристократические корни. Не может быть таких прекрасных людей в мире. И вот теперь то Мину понятен взгляд Нама. Там только сердечек не хватает, и звездочек над головой для полной комичности ситуации. — А пиздел, что натурал, — смеется Юнги, и дает другу легкий и незаметный для гостя подзатыльник, чтобы тот перестал уже пялиться, взял себя в руки и сосредоточился на том, что он вообще-то хозяин заведения, а не подросток с ударившими в голову сперматозоидами. Хотя, по его виду понятно куда они на самом деле ударили. Но он держится молодцом, весь серьезный такой, будто не он только что разбил бокал. Кстати о нем, — эй, Нам, на осколки не наступи, придурок! Ким кажется выходит из прострации, стоит услышать хруст стекла под ногами и тут же наклоняется, начиная собирать осколки. Выкидывает их в мусорку, а поднимаясь, ударяется головой о столешницу. Юнги еле сдерживается чтобы не заржать, но тот самый аристократ уже стоит у стойки, опираясь на нее локтем и ждет, когда сможет заказать выпивку. — Вы не ушиблись? — голос тоже как у ангела, и откуда такие вообще берутся? Вот Юнги лично мелкий, с прокуренным голосом, и явно не сойдет за аристократа, да даже на крестьянина и то вряд ли потянет. А тут собрались блять одни аполлоны. Что чертов Пак Чимин, что этот. Нет, ну что за день? Его сегодня унизить решили или что? — Все…все нормально, — уверяет Ким, потирая ушибленное место и растягивает губы в пиздецки приторной улыбке, у Юнги даже зубы сводит, — Вы хотели что-то? — Да, бокал виски и Ваш номер, Ким Намджун, — говорит мужчина, прочитав имя на бейдже, а у Мина челюсть чуть ли не до пола падает. Кто бы мог подумать, что Нама прямо на его глазах кадрить будут. И Юнги ждет ответа, но тут этот альфа-самец краснеет как девчонка, заикается и трясущимися руками подает бокал с напитком, что-то мямлит. Тихое и никому не понятное. — Знаете, у него сейчас обеденный перерыв, можете забрать его. Главное верните через час, — вмешивается Мин, лучезарно улыбаясь и не обращает внимания на то, как Ким прожигает его взглядом, таким, от которого откинуться можно сразу, — и еще, он любит пиццу, — он подмигивает незнакомцу, а после обходит барную стойку, и в прямом смысле выталкивает оттуда лучшего друга, передавая прямо в руки, — не ворчи, и развлекайтесь. — Меня зовут Ким Сокджин, и вот, — он протягивает пареньку за стойкой визитку, — если вдруг мы задержимся, наберите, я тут же привезу его. — Да ладно, можете задержаться, я ж не мамочка, чтоб его потом наказывать. Юнги хихикает, наблюдая за удаляющейся парочкой и желает другу удачи. Давно нужно пристроить его задницу в ответственные руки. Наверное не стоило правда делать это в первые попавшиеся, но, на проверку нет времени. Киму уже тридцать два, а отношения можно по пальцам посчитать, и то одной руки. Пусть развеется мальчик.

***

Настроение Чимина заметно улучшилось, он даже нескольких работников отпустил раньше времени. Чонгук на такие перемены реагирует скептически, зная, что потом что-то может рвануть, если эта радость притворная. Именно поэтому Гук подходит ближе и хлопает Пака по плечу. — Ты чего довольный такой? Обкурился с горя? — Он приходил, — глаза горят, а улыбка чуть ли не до ушей растягивается, хотя Пак этого даже не замечает, смотря на друга. Гук лишь присвистывает, и усмехается. — Кто он? К тебе если кто и пришел, так это явно белочка. — Юнги приходил. Он устроился к нам на работу, — Чимин растекается по столу, словно влюбленная школьница и мечтательно прикрывает глаза, — буду теперь его очень часто видеть. Начну за ним ухаживать, и добиваться этого ледяного сердечка. Чон хмурит брови, подходит ближе и прикладывает ладонь ко лбу. Температуры нет. Значит это не горячка. Алкоголем тоже не пахнет. Серьезно что ли тот самый знаменитый паренек приходил? Нихрена себе у судьбы шуточки. — Вставай, — командует Гук, и встречается с удивленным взглядом, — пошли, чтобы переварить всю информацию мне явно нужно выпить. Да и тебе тоже не помешает, а то ты в своих фантазиях заблудился. Пак выгибает бровь, бросает взгляд на время. Еще только час дня. Время обеда, но никак не выпивки. И когда этот мелкий стал таким алкашом? Чимин устало потирает виски и приподнимается на кресле, встречаясь с чужим испытывающим взглядом. — Ты совсем рехнулся? Время обеда, какое нахер... пошли бухнем? — Да, пошли бухнем, — перевернув слова иначе, хихикает Чонгук и тянет начальника за рукав, надувая губы. Этот прием с взглядом кота из Шрека всегда работает, даже сейчас. Чимин вздыхает, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет, бегло смотрит свое расписание, и убедившись, что сегодня нет никаких важных встреч, поднимается. Спорить с Гуком нет смысла, он все равно добьется своего. А методы у него бывают весьма убедительными. Пак поправляет края пиджака и тащится следом за счастливым Чонгуком. — Чхве, если что-то случится, звони, — перед уходом говорит Чимин, и получив утвердительный кивок, покидает здание. Думать куда они идут даже не нужно. У них лишь один любимый бар. Тот самый, где Чимин вчера встретил свою судьбу. Того самого паренька с отвратительным характером. Он похож на маленькую милую белочку. Такой же милый и пушистый с виду, но, стоит разозлить, тут же укусит. Теперь Пак намерен его называть именно так. Белочка. Звучит мило. И очень подходит самому Юнги. Чонгук ничего не говорит, видя вновь расцветающую улыбку на лице друга, словно цветы весной. На самом деле, видеть вечно хмурое лицо надоело, а тут новые эмоции. Пусть и направлены к какому-то фантомному Юнги, но Гук завтра обязательно с ним познакомится. Если тот вообще придет. Может это все действительно воображение Пака и никакого паренька сбросившего его с кровати, а затем выгнавшего за порог вообще не было. Интересно увидеть как выглядит этот бессмертный. А выглядит он явно слишком мило и восхитительно. Иначе Пак его прибил бы прямо там. До бара они доходят в полной тишине. Каждый погружен в свои мысли, раздумывает о чем-то своем, поэтому особо не жалуются на повисшее между ними молчание. Вывеска в данное время не горит своими привлекающими с другого конца города огнями, но все так же восклицает «Дьявольское искушение». И ведь действительно дьявольское, раз сюда даже в час дня приходят. Ну, а почему нет? Коктейли тут действительно того стоят. Лучшие во всем городе, если не стране. А виски настолько качественный, что даже горло не обжигает. Да и персонал всегда приветливый. Обстановка в баре так же располагает. Заходишь и складывается ощущение, что ты попал не в бар, а на Галеон*, и сейчас отправишься бороздить моря. Для желающих почувствовать себя пиратами есть специальный зал на втором этаже. Там и ром, и женщины в старинных платьях, а каждому входящему выдают пиратскую шляпу. Каждый, кто хоть как-то любит подобную тематику найдет свое место именно там. Чимин проходит внутрь, тут же обращая внимание на то, что народ тут есть не смотря на раннее для таких мест время. Кто-то явно пришел опохмелиться после вчерашней попойки, кто-то спокойно перекусывал за дальним столиком, и всем в принципе было пофиг что о них подумают. Вот и Паку с Чонгуком так же. Абсолютно плевать. Они не собираются напиваться до беспамятства, так, выпьют по стакану виски, чтобы смочить горло и спокойно поговорить обо всем, что гложет. Ну и конечно же о делах. Они медленным, скорее даже ленивым шагом подходят к барной стойке, где Чимин замечает слишком знакомую макушку. Бармен стоит боком, поджимает губы и что-то листает в телефоне. Интересно, кому он пишет?

***

Юнги матерится сквозь зубы, набирает номер с оставленной визитки и ждет ответа. Гудки раздражают, поэтому он сбрасывает, а после набирает сообщение самому Намджуну. «Если не появитесь через пол часа, то можешь попрощаться со своим баром» — гласит гневное сообщение, и Мин уверен, что опасность исходящую от этого смс почувствуют даже через буквы. Парень устало вздыхает, потому что он как бы собирался сегодня быть по ту сторону бара, налакаться, поехать домой, а завтра помятым и не выспавшимся пойти на работу. Он потирает переносицу, и это пожалуй уже больше как привычка, нежели необходимость. Поворачивается к залу, слыша постукивание по барной стойке и готовится принять заказ. Только вот…телефон выпадает из рук, и он встречается с таким же удивленным, как его собственный, взглядом. Взглядом гребаного Пак Чимина, который какого-то черта приперся сюда в час дня, именно тогда, когда Юнги отправил друга на возможное свидание, и сейчас заменял его. — Какого хрена? — выругивается Мин, а после переводит взгляд на стоящего рядом с Паком паренька. Его он ни разу не видел. Зубы торчат, как у кролика, а губы расплываются в приветливой улыбке. И кто это? Парень его что ли? Тогда какого хрена было вчера ночью? Юнги и сам не понимает отчего начинает злиться, прожигая этих двоих своим взглядом. Он считает до десяти, успокаивается, натягивает свою рабочую «улыбку», которая больше похожа на оскал, и любезно выдает, — чего желаете? — Тебя, — слишком сладко, до скрежета в зубах, произносит Пак и расплывается в довольной улыбке, — неужели тебе так нужны деньги, белочка, что ты даже в баре успеваешь подработать? Белочка? Что это блять еще за прозвище такое? Юнги хочется плюнуть прямо сейчас в эту наглую рожу, но, сейчас он сотрудник. И узнай Намджун о том, что Мин плюнул в лицо самому Пак Чимину, точно засунет его в черный список не только своего, а всех приличных заведений города. Приходится держаться. Но, довольная улыбка никак не помогает. — Вы знакомы? — интересуется незнакомец, привлекая к себе внимание. Да, он как бы тоже тут. И ему не нравится напряжение повисшее между этими двумя. Они глазами друг в друга молнии метают, и один из них скоро точно откинется. — Это Мин Юнги, — протягивает Чимин, и переводит взгляд на паренька за барной стойкой, — а это Чон Чонгук, он мой лучший друг и помощник по бизнесу. — ТОТ САМЫЙ МИН ЮНГИ? — слишком громко, слишком восхищенно, одно сплошное слишком. Чонгук чуть ли не подпрыгивает, радуясь такому неожиданному знакомству, а заодно тому, что друга не придется отправлять в психушку, — Я весьма наслышан о тебе, и просто восхищен! Ты теперь мой кумир. Чонгук ойкает, когда его в бок бьют локтем, и сверлят хмурым взглядом. Он лишь невинно улыбается и переводит взгляд на Юнги, который сейчас ахуевает не по-детски, наблюдая за этими двумя. Какого хрена тут вообще происходит? Почему все именно сейчас? Почему именно с ним? Кажется, что еще немного и Мин просто взвоет. Как же хочется спокойствия. Обычного. Тихого. Когда тебя никто не дергает, когда ты не переживаешь за гребаного друга, которого сам же отправил восвояси с каким-то незнакомцем, и когда к тебе абсолютно точно не заваливается в бар твой начальник. Да и ладно бы просто завалился, заказал выпивку и свалил, нет же, стоит тут, хлопает своими красивыми глазюками и взгляда с Юнги не сводит. Так. Стоп. Отматываем назад. Он только что подумал что? Что глаза у Чимина красивые? Ебучий случай. Мин вспыхивает словно новогодняя елка, и отводит взгляд. — Итак, давайте хряпнем виски, ну так, за знакомство? — говорит Чонгук, рассекая тишину, словно гром ясное небо. Все тут же обращают внимание на этого ребенка, а у Юнги в голове только один вопрос. Сколько ему лет? Его вообще в такие заведения пускать можно? Потому что больше двадцати он бы ему не дал, хотя, он ему даже благодарен, что не дал погрузиться в мысли и подумать о том, что Пак Чимин действительно прекрасен, — чего смотришь так? Мне двадцать два! Наливай лучше. Юнги выгибает бровь, но не спорит. Достает два бокала и наливает туда виски, после чего протягивает клиентам, шумно выдыхая. Где этот гребаный Ким Намджун? Неужели он не переживает за свой бар? И стоит только проскользнуть этой мысли в голове, как дверь открывается, а в нее чуть ли не влетает хозяин бара. Запыхавшийся, растрепанный, с опухшими губами, а стоит подойти ближе, Мин видит красные отметины на шее. — Я тебя на обед отправлял, — хмуро, отчеканивая каждое слово, говорит Мин, смотря на раскрасневшегося друга. — Я и пообедал. Правда съел одну сладкую задницу, но, никто не возражал. Юнги закатывает глаза и уступает место его законному владельцу, а после заказывает и себе бокал виски. Ким кивает, наливает стакан и протягивает другу, только сейчас обращая внимание на две пары глаз, что все это время наблюдали за ними. — Ебучие мармеладки! — восклицает Намджун, — Пак Чимин, ты чего тут в такую рань забыл вообще? — Мин хмурится, обращая внимание на то, как эти двое переговариваются словно закадычные друзья, а брови сами съезжаются к переносице, образуя морщинки. Намджун говорил, что знает его, но не говорил, что лично. Может ли это означать то, что вчера, когда Юнги покидал этот бар не один, Ким знал с кем он уехал? Слова про "ты его грохнул что ли" тут же принимают смысл, и становятся вполне нормальными. Значит, мужчина самолично отдал Мина в лапы этому засранцу? Если это правда, то пизда другу. Юнги решает не зацикливаться на этом вопросе в данный момент, и не обращая внимания на общение парней, залпом выпивает виски, который тут же ударяют в голову. Он ведь и до этого алкоголь хлестал, который успел подвыветриться, пока он замещал Намджуна. А сейчас, когда в организм попала новая доза, все резко вернулось на круги своя. Голова слегка кружится, а взгляд перестает быть сосредоточенным, на лице легкий румянец и пьяная улыбка. — Юнги, блять, ты когда налакаться то успел? — со вздохом спрашивает Ким, обращая внимание на оперевшегося о барную стойку друга, — пиздец, тебе пить вообще противопоказано. И что мне с тобой делать? — Я отвезу его домой, — тут же вклинивается Чимин, так же переведя взгляд на захмелевшего парня. — Не надо меня никуда везти! Мне и тут хорошо, — еле ворочая языком, будто выпил один всю бутылку, а не пару бокалов, произносит Мин. — Иди нахуй, ты едешь домой и даже не думай мне перечить. — На хую твоем я уже был, не впечатлило знаешь ли. Чонгук с Намджуном заходятся в диком хохоте, а вот Чимин недовольно буравит старшего взглядом. Пожалеет ли Юнги о своих словах? Абсолютно точно. Извинится? Конечно же нет. Да и за что? То, что говорит пьяный, не всегда поддается общему и такому привычному «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», ну точно не в случае с Юнги. Он будет отрицать то, что та ночь до сих пор будоражит его сознание, заставляет покрываться краской и желать повторения, до самых последних секунд. Возможно и признается, но, скорее всего только тогда, когда будет помирать. А значит, что абсолютно точно не скоро.

***

Чимин старается найти в чужом холодильнике хотя бы что-то съедобное. Он только уложил Юнги, который брыкался, кричал, будто его насилуют, и барабанил по чужой груди своими кулачками. Стоило ему принять душ, в который его так же закинули насильно, как этот тигр вновь стал маленьким тигренком. Распаренный, жаждущий тепла и ласки, жался к лежащему рядом Чимину, но не отказывал себе в едких комментариях. Пак выслушал о себе, как его ненавидят, что хули он вообще объявился в его жизни, и много подобного, но лежал с довольной улыбкой. Все же пьяный Юнги думал о нем. Пусть пока в неприятных отзывах, но Чимин обязательно исправит это. Если от любви до ненависти один шаг, то от ненависти до любви нужно сделать сотню. И получить желаемое он сможет только если не сдастся, а это не в стиле Пак Чимина. Орудуя на кухне, он не перестает заглядывать в комнату, где мирно посапывая лежит Юнги, который вообще-то даже отпускать Пака не хотел, так пригрелся в его объятиях. И от этого по всему телу Чимина тепло разливается. Обволакивает. Особенным себя чувствовать заставляет. И то, что это все лишь под алкоголем, его ни капли не смущает. Он уже понял, что на трезвую голову это настоящий ежик. Точно! Не белка, нет. Это еж. Тот самый, который при любой угрозе выпускает свои колючки, всем видом показывая, что его трогать не стоит. Чимин не придумав ничего более гениального, решает пожарить яичницу с беконом. Хотя бы для нее в холодильнике нашлись все нужные ингредиенты. Ну, почти. Вместо бекона будет обычная колбаса. Но, итак сгодится. Оставлять сейчас Мина не хочется, а до магазина идти около получаса. Поэтому, Пак решает не рисковать.

***

Юнги просыпается от звука шипящего масла и приятного аромата чего-то жареного. Сонная нега еще не отпускает, поэтому он лениво растягивается на кровати, потягивается и зевает, а затем резко распахивает глаза. Какого хуя? Почему на его кухне что-то готовится? И как он вообще оказался в доме? Последние воспоминания — бар, чертов Пак Чимин, и бокал виски. Тот самый, который оказался перебором для собственного организма. Мин подскакивает с кровати, тихо шипит от ударившей в виски боли, но мужественно бредет на кухню. Ожидал ли он увидеть там полуголого Чимина? Абсолютно точно — нет. А то, что Пак пританцовывая и что-то напевая будет готовить на его кухне? Все тот же ответ. Юнги подвисает, а после бьет себя по щекам, желая убедиться, что он не спит, и что это вообще не белая горячка. Пора пожалуй завязывать с алкоголем. Хотя он и не пьет вовсе, а лишь дезинфицирует свои душевные раны. Которых слишком много для него одного. Вот и разделяет всю свою боль с бокалом виски. Вот, кто его лучший друг. А не какой-то так Ким Намджун, который во второй раз без зазрения совести отдал его Пак Чимину. — О, ты проснулся, — говорит Чимин, который обернулся на чужие шаги. Он улыбается от такого Юнги. Сонный, зависший, словно перегревшийся ноутбук, которому нужна перезагрузка. Пак подталкивает его к столу, ставит под нос тарелку с только что приготовленной едой, кружку свежесваренного кофе и садится напротив. — Прости, что похозяйничал, но тебе после попойки стоит поесть. Да и вообще, если пьешь, будь добр, закусывай. Чимина кажется вообще не напрягало то, что он в чужой квартире готовит ужин тому, кто одним взглядом желает его убить. Даже повисшая тишина ни капли не смутила, он лишь отрезает кусочек яичницы, цепляет вилкой и подносит к губам Юнги. Тот от такого ломается еще больше, но, журчащий желудок напоминает о том, что кроме наспех приготовленных бутербродов в нем с утра ничего не было. А сейчас. Кстати, да. Сколько время? Мин переводит взгляд на настенные часы, отчетливо видит там цифру шесть и от шока открывает рот, чем пользуется Пак, пихая туда еду. — Вот так, хороший мальчик, — он улыбается и так же пихает себе в рот немного еды, наблюдая за Мином, который тщательно пережевывает казалось бы банальную яичницу, но, глаза расширяются, а губы складываются в удивленное «о». То, что Пак Чимин превратил это в кулинарный шедевр заставляло охреневать от жизни. Мин то думал, что он даже плитой пользоваться не умеет, все же прибыль от фирмы позволяет каждый день есть в лучших ресторанах, или вообще нанять себе шеф-повара. — Охуеть! — выдыхает Юнги и принимается за еду, — я не фнал фто ты так офуенно готовишь! — и эти слова с набитым ртом и появляющейся в уголках губ слюной, звучат искреннее любого «вкусно». Чимин улыбается, еще бы, его не выкинули из квартиры, в принципе не обматерили, так еще с таким наслаждением едят приготовленную им еду. — Ты еще многого обо мне не знаешь, Юнги, — он отпивает кофе, смакуя на вкус, — просто позволь мне показать себя, и не отталкивай. Мин молчит, смотря в глаза напротив, а после отводит взгляд, запивая яичницу не менее охуенным кофе. Хочет ли он узнать Пак Чимина ближе? Скорее всего. Тот ведь дотащил его с бара, затолкал под душ, а после уложил спать, так еще и еду приготовил. Юнги никогда не знал такой заботы, и это пиздецки пугает, поэтому, он, как тот самый ежик, поднимается из-за стола, и смотрит на Чимина. — Господин Пак, отношения между начальником и сотрудником запрещены, я читал все правила, поэтому, как только закончите с едой, проваливайте нахуй отсюда.