***
Запястья ныли. Тонкие полоски от бандажа ярко выделялись на нежной тонкой коже и неприятно зудели при каждом повороте кисти. Феликс успокаивающе гладил Тэёна по бедру, устроив голову на его коленях. Тэмин, откинувшись на спинку кровати и усадив Тэ между своих разведенных в стороны ног, и, заставив откинуться на свою грудь, устроил планшет на плечах обнимающего за талию Тэёна Феликса. - Кто бы знал, что у Накамото есть инстаграм. Что он там фотографирует вообще? Свою катану? Завести аккаунт было идеей Феликса, который неизвестно каким образом выяснил, что именно там Юта (как самый обычный смертный, а не как большинство мафиозных боссов), снимает девчонок и знакомится с ними. Как обычный человек, а не как… Тэён внимательнее пролистал чужой профиль, вглядываясь в лица девушек на фотографиях. Все они высокие, светловолосые и тонкие, чем-то неуловимо напоминали Дженни. И каким боком в этот типаж вписался Тэён, известно было одному лишь Богу…и самому Накамото. Но факт оставался фактом - на написанное прошлым вечером: "привет", - он ответил почти сразу. Пролайкал все немногочисленные фото, что они с Тэмином сделали в квартире и на крыше здания, и написывал в директ всю ночь, мешая их "обучению". В какой-то момент той ночи, даже прозвучала фраза: "Феликс, ты можешь помедленнее? Я по кнопкам не попадаю", - в тот самый миг, телефон был вырван из ослабевших рук и отброшен в сторону, а запястья Тэ припечатаны к постели. После такого, разговор с Ютой утих сам собой до нынешнего момента. Момента, когда интересовался занята ли прекрасная «Лаура» завтра вечером. Когда Накамото пригласил его в «Чёрный Лебедь» (кто бы сомневался, а?), планшет ощутимо дрогнул и немного скатился по гладким светлым веснушчатым плечам чуть ниже. Тэмин, разглядывающий следы их бурной ночи на теле их Малыша-Тэ, перевёл взгляд на экран и почти неуловимо поцеловал того в основание шеи, потеревшись носом у кромки волос. - Удивительно, что этот придурок купился на это. Видимо ты его сильно зацепил, - протянул Тэмин, спускаясь руками по его бокам ближе к паху. Тэён наклонил голову в бок, давая больше доступа к шее, и снова перешёл в профиль Юты, продолжая разглядывать многочисленные фото на страничке своей потенциальной жертвы. Первое фото в профиле – Накамото с катаной, и следующее, и за ним тоже, и следующее, и следующее… Затем начинали мелькать девушки, на некоторых из фотографий с ними в руках Юты тоже была катана. Ли даже подумал, что тот спит со своим обожаемым оружием, что на самом деле будет крайне неприятно, если они с Тэ всё же доберутся до горизонтальной плоскости. И тут посреди вакханалии из девушек с оружием, просто девушек и просто оружия, на одном единственном фото с машиной стояла Дженни в обнимку с Ютой, облокотившись бедром на бампер красного ягуара, и ярко улыбалась на камеру. Сначала фото не привлекло никакого ощутимого внимания, но пролистав ещё немного вниз, Тэён резко остановил ленту и вернулся к нему обратно. Приблизив изображение, Тэ ощутил, как кровать уходит из-под его жопы. На заднем плане, уплетая мороженное за обе щёки, в машине сидел Вин-Вин, образца двухлетней давности, и смотрел на парочку явно охуевшим взглядом. Под фото имелся комментарий: "Я и любимая сестричка Дже", - но более ничего там не было, и понять что Сычен забыл в машине этого сраного японского ублюдка было невозможно. - Блять… - прокомментировал в слух Ли и посмотрел в глаза Тэмину, сразу же вспоминая, как недолгие, но "плодоносные" отношения с Дженни, так и крайне неприятную встречу в ресторане Ренджуна. Он скривился и качнул головой, прогоняя мысль, что эти родственники загонят его в могилу когда-нибудь. - Что? - поинтересовался Тэмин, ненадолго отрывая кончики пальцев от его оголённой кожи и переплетаясь пальцами с Феликсом, всё продолжающим наглаживать внутреннюю часть бёдер. - Ничего, - ответил Тэён, чувствуя, как его нынешние любовники в четыре руки сильнее разводят его ноги в стороны, явно намереваясь продолжить прерванный карнавал удовольствия.***
Так вот, запястья всё ещё ныли, потому как Феликс, кажется, не мог трахаться не сковывая при этом рук партнёров. Тэён уже привычно растирал их, с грустью осознавая, что в ближайшее время Читтапон и Лукас вырвут его из этих удушающе прекрасных и горячих ладоней и заберут в свой мирок, где ему в рот пихают пальцы и жадно оглядывают тело во время процесса… Чёрт возьми! Как же Тэ этого не хотелось. Три дня в доме Тэмина, по концентрации счастья, перекрыли все годы проживания в гадюшнике, что он называл домом. Да и Хэчану тут явно нравилось, потому как тот сиял и цвёл. То, что сын почти не слезал с рук Марка, было не столь уж и критичным, ведь с Сыченом он тоже не сказать что церемонился, частенько с разбегу заскакивая тому на спину и требуя игры в лошадки. Тэён прикрыл глаза и, наконец, взял в руки телефон, перебарывая себя и набирая номер Дуна. Тот как и всегда поднял трубу почти сразу же, проорал что-то в сторону на китайском(впрочем, тоже как всегда) и резко (и довольно злобно) поинтересовался, что, чёрт возьми, Ли от него хочет. - Извини, что отвлекаю, но мне не с кем оставить Донхёка этим вечером. - Не сегодня. У нас тут проблемы с инвентаризацией. Надо разобраться, пока не…, - он снова закричал в сторону и отключился так и не договорив, что там "пока не…". Тэ тяжело вздохнул и бросил очередной тоскливый взгляд на вошедших в комнату три минуты назад Хуана и Тэна. - Я могу посидеть с котеночком, - нежно поглаживая Хэчана по волосам, отозвался Марк. Они сидели на полу за низким столиком в такой приятной глазу позе, что создавалось впечатление, будто Донхёк самая большая драгоценность, когда-либо попадавшая в руки Минхёна. Драгоценность, видимо не осознавая, как сильно за три дня очаровал свою нянечку, мило морщил носик и старательно вырисовывал дерево в альбоме. - Пошли, дорогой, нам нужно привести тебя в надлежащий вид, - проворковал Тэмин, удивляя своим поведением не ожидавших такой моментально вспыхнувшей нежной связи Сьюйси и Читтапона, которые практически одновременно от этого сладкого обращения испытали прилив ревности. Нежности в словах, жестах и выражении лица Ли было хоть жопой жуй - и это тоже весьма настораживало. Как теперь относился к их Малышу-Тэ Феликс, они узнать не могли по одной простой причине – тот сегодня, в кои-то веки, был на работе. Тэён тяжело вздохнул, оторвав взгляд от милейшей картины, как его сын, устроив голову на плече Марка, прорисовывает яблочки и листочки, и поплёлся на второй этаж вслед за Тэмином и Читтапоном, который всё продолжал сверлить его и своего бывшего одноклассника непонятным взглядом. Сьюйси же, проводив их мрачным взглядом, резко вдохнул-выдохнул и присел перед мальчиками на корточки. - Привет, Хёк-и. Как дела? - попытался начать разговор Хуан, и предполагая, что Марк не знает китайского, начал разговор именно на нём, что было несомненно изначально неверным. Ведь Марк Ли получал лучшее образование и имел лингвистические наклонности, которые порой помогали его любимым отцам вызнавать по истине эксклюзивную информацию. Донхёк всецело посвятивший себя рисованию и теплу от тела своего дорого Минхёна, не обратил на него внимания, чем немало напугал, ведь могло так статься, что теперь он с ним и не будет вообще разговаривать, а сразу расскажет всё отцу или Тэну… или… "Чёрт возьми! Сычен!"- Сьюйси в очередной раз похолодел. В отличие от многих, он как никто другой знал своего родственника. И если вспомнить, что в тот день он был с ними в одной квартире… на кухне – подсказала его память… а затем … затем, когда они закончили, тот вышел из комнаты Хэчана… И тогда это ему не показалось странным, но сейчас… Сейчас Лукас испытал очередной разлом Вселенной, осознавая, что Вин-Вин, скорее всего, знает эту страшную правду, о которой он сейчас будет говорить с мальчиком. - Помнишь, после той ужасной поездки в горы, когда ты решил использовать меня вместо своей кровати, к твоему отцу приезжал человек, - аккуратно подбирая слова говорил Хуан-растлитель-малолетних-Сьюйси, отслеживая проявление мельчайших эмоций на детском лице. - Ну, да. Мой отец, - просто ответил Донхёк, ничуть не изменившись в лице. Рука в его волосах на секунду замерла, но тут же продолжила своё дело, по созданию уютного гнезда. - Так ты всё-таки не спал и всё чувствовал? - ломающимся от волнения и ужаса голосом чуть ли не взвизгнул Лукас. - Почему не спал? Спал, - ответил тот, потираясь головой о чужое окаменевшее плечо. Хуан застыл на месте. В его голове логическая часть спорила с надеждой. Внутренняя богиня Лукаса, умирая от мучений, хрипела, мол: «Давай поверим и закончим на этом». И тут до Марка дошло, что разговор затеян неспроста и единственный вывод, почему Лукас так нервничает, напрашивался сам собой. Он переменился в лице и прижал к себе своего маленького друга сильнее, желая защитить от этого… этого… «Этого». Ему вдруг стало понятно, почему дорогой папа Феликс так относился к … Этому. - Ты понял, о чём мы говорили? - в ужасе спросил Сьюйси, заметив омерзение вперемешку со злобой на лице Минхёна, переходя обратно на корейский. - Конечно, нет, - ответил Марк на китайском, явно издеваясь над Этим. Если бы Лукас мог взорвать свою голову на тысячи кусочков и этим самым самоуничтожиться – он бы это сделал. Он практически морально сломался в этот момент и не принял решение "Самоуничтожиться" лишь потому, что их общая привязанность с Читтапоном друг к другу всё ещё удерживала его от этого решения. Время для него будто остановилось. Он расширившимися зрачками глядел на будто отдаляющихся от него детей, увязнув в омерзительной патоке своих уничижительных мыслей, не замечая, как время продолжало свой ход. И к моменту, когда он уже почти сошёл с ума, со второго этажа выплыл Тэён в нежно голубом платье, в парике и на высоченных шпильках, которые делали его не просто Токийской Башней, а самой настоящей громадиной, что упирается затылком в небеса. После этого, события помчались стремительно и скачкообразно. Ужин, проходящий в атмосфере чистейшей романтики, неспешные поцелуи в лифте и та самая дверь, за которой таилась тьма, сулящая ужас и бездну разврата, и, возможно – «смерть», ведь на поясе Накамото висела его разлюбимая Катана, упрятанная в украшенные нежным цветочным орнаментом ножны. Преодолевая себя, воздух, силу тяжести и все моральные принципы – Тэён сделал роковой шаг в темноту комнаты. Дверь хлопнула и Тэ ощутил, как душа, словно Чужой, прорываясь сквозь его тонкую кожу груди, вырывается на свободу и готовиться обглодать всех присутствующих. Он дёрнулся от резкого вздоха сбоку и ощутил горячие ладони на своей талии, которые довольно грубо толкнули его к закрытой двери и без особых усилий подняли над полом. "Кто бы мог знать, что в этом тщедушном теле столько силы", - панически подумал Тэён, чувствуя болезненные укусы, прокатившиеся по его шее и спустившиеся к ключицам и ниже, туда, где в декольте виднелась искусственная подкладка, заменяющая грудь. Он попытался отстраниться и болезненно ударился затылком о дверь, опуская подрагивающие руки на широкие плечи и пытаясь того оттолкнуть. - Может, мы сначала… Юта, не слушая чужих возражений, ослабил хватку, и провёл ладонями по его бёдрам, заставляя паникующего Тэ обвить ногами его талию. Продолжая бессмысленные попытки вырваться, он упёрся ладонью в грудь напирающего Накамото. Тот, не обратив на его действия ровным счётом никакого внимания, склонился ближе и, жёстко зафиксировав подбородок, укусил за нижнюю губу и пропихнул язык в рот, оглаживая щёки и нёбо, проникая им чуть ли не до глотки, явно в желании задушить этим поцелуем, с привкусом крови, несчастного Тэёна, на глазах которого выступила влага. - Господин Накамото, прошу вас…. Недовольно сверкнув жестокостью в глазах, тот вновь пропуская чужие слова мимо ушей, оттолкнулся от стены и, схватив Ли за шею, оттолкнул, развернул к себе спиной одним движением и снова навалился всем телом сверху, задирая подол длинного платья сразу до поясницы. Но то, не желая держаться в необходимом Юте положении, скатывалось и в итоге он, разозлившись, схватил катану и обрезал шлейф почти под ягодицами, задев острой кромкой меча и тонкую кожу бёдер вскрикнувшего от боли и ужаса Тэёна. Именно в этот момент, все советы Тэмина шли нахуй. Потому как, всё это начинало попахивать кровью. Той самой, которая сейчас ручьями стекала по ногам, пачкая паркет. Тэён, попытавшийся снова дёрнуться в сторону, в мгновение ока был припечатан лицом в стену. Из его возможно сломанного носа хлынула кровь, мешая сделать вдох. Он болезненно закряхтел, пытаясь отодвинуться от стены, но широкая ладонь Юты продолжала давить, а катана, про которою было просто невозможно забыть, заскользила по внутренней стороне бёдер, оставляя множество порезов. Остановившись у щиколоток, лезвие поддело ремешки его туфель, оставив неглубокие раны у косточек. Тэ продолжал рыдать, упираясь ладонями в стену в попытке оттолкнуться от неё, но силы его, как и кровь, стремительно покидали. Закончив с обувью, Накамото прижался к нему всем телом и жарко задышал на ухо, продолжая мечом выводить кровавые узоры по телу. Рука его, наконец, ослабила хватку и перетекла на шею, не дав Ли облегчённо вздохнуть. Его душили. Его терзали катаной. Его морально уничтожали. Усилив хватку ещё немного, и окончательно перекрыв доступ к кислороду, Юта прижал его к себе, не обращая внимания на пинки, которыми тот его "награждал" за жестокое обращение. Они попятились к кровати. Всё ещё не способный сделать и вдоха, Тэён царапал ломающимися ногтями чужую руку, постепенно его убивающую. Накамото толкнул его в спину и сразу же навалился сверху, устроив одну из ладоней на спине между лопаток, надавливая и причиняя очередную порцию боли. У Тэ все плыло от слёз перед глазами, но он все же смог разглядеть, как Юта просовывает свою катану под подушку, а в следующий миг, рука с его спины пропала и его бёдра вздёрнули вверх. Разорвав трусы голыми руками, мужчина раздвинул чужие ягодицы и с ходу вогнал член, который был совершенно непропорционален его тщедушному телу. Если бы Тэён был в состоянии на связные мысли, он бы сразу понял, почему Накамото написал Лауре: "Будь готова к предстоящему вечеру, милая". "Милой" Ли себя не ощущал, да и не смотря на все ночи проведённые с Тэмином и Феликсом, к такому размеру оказался совершенно не готов. Он не помня и не осознавая себя, взвизгнул и сильнее разрыдался, чувствуя, как новая порция крови вырывается теперь уже из его хлюпающего от резких рывков Юты отверстия. Тэ повернул голову вбок, чтобы было легче дышать, и его помутневший взгляд упал на статуэтку Винеры, пристроенную на краю тумбочки. Он потянулся к ней рукой, но достать не смог. На очередном ужасающе распирающем и болезненном толчке, он довольно сильно стукнулся головой о спинку кровати и перед его и без того мутным взором крылатая статуэтка распалась на части и закружилась в вихре мерцающих чёрных точек. Он всё ещё продолжал к ней тянуться, в надежде, что сможет схватить её, хоть уже и совсем не помнил для чего. Весь его мир перевернулся и Тэ казалось, что он всю свою жизнь только и был на этой кровати, получая удары, горящее чувство внутри и раздирающий ужас, переполнявший его. И вот почти спустя вечность, Накамото, которому явно наскучило ебать безвольную куклу и не видеть её лица, в один рывок перевернул Тэёна на спину. Но если для Юты это действие заняло долю секунды, то для расплавленного и сбоящего мозга Ли это заняло куда как больше времени, и он хоть и не очень хорошо помня зачем ему статуэтка, схватил её и даже не понимая, что делает, обрушил со всей имеющейся у него силы на голову не успевшего среагировать Накамото. Тот завалился на него и затих. Пальцы Тэ разжались и Винера скользнула вниз, мягко спружинила о матрас и завалилась рядом с его плечом. Ли опустил руку на растрёпанные волосы Юты и, проведя пальцами и чувствуя влагу, принялся аккуратно их перебирать, не совсем осознавая, что делает. Его взгляд заторможено бродил по комнате, пока не наткнулся на ничем не прикрытый сейф. И в этот самый момент вспыхнуло воспоминание, зачем он здесь и ради чего были все эти мучения. Мысли снова возродились и пустились вскачь. Тэён опустил взгляд ниже, натыкаясь на тёмные волосы, в которых запутались его окровавленные пальцы и, ровным счётом ничего не испытав, столкнул с себя тело. Приподнявшись на локтях и скривившись от мучительной боли пульсирующей во всём теле, он, преодолевая себя, кряхтя и сипло шипя сорванным после бесконечных криков голосом, проматерился и пополз к краю кровати, чувствуя, как с каждым движением из его горящей огнём задницы вытекает кровь. Глянув на свои бедра, он скривился. Мыслей, как ни странно, в голове не было, но это только пока. Хотя абсолютное безразличие, граничащее с апатичным депрессивным состоянием намекало, что мысли, возможно, и не появятся. Подползя к краю кровати, Ли аккуратно присел и взвыл от прострелившей боли, будто пуля прошла сквозь его кишечник и вырвалась в районе поясницы. Глубоко дыша, он переждал, пока боль немного утихнет и, напрягшись всем телом, а особенно израненными ногами, из порезах на которых всё ещё струилась кровь, поднялся, ощутимо покачнувшись, но всё же устояв на месте. Колени подгибались, голова кружилась, тошнило и Тэён отчётливо ощущал, как температура поднимается, а израненное тело знобит. Кровь заливала пол: капала на паркет, мягкий ковёр, оставалась отпечатками пальцев и ладоней на стенах и мебели, пока Ли покачиваясь, шатаясь и спотыкаясь о воздух, мизерными шажочками тащился до заветной цели. Добравшись до сейфа, он оглядел его и сипло простонал. Сканер светился мягким зеленоватым светом и ясно намекал, что без чужих пальчиков не откроется. Тэ запрокинул голову к потолку и сглотнул заполнявшие рот слюни, вперемешку с кровью и, склонив голову, глянул на всё ещё неподвижно лежащего на кровати Юту. Затем снова на сейф. Снова на Юту. На сейф… Тяжело вздохнув, и переждав пока яркая огненная вспышка от этого простого действия прекратит резать его лёгкие своими тлеющими углями, он, продолжая придерживаться за стену и оставлять кровоточащими пальцами, ногти на некоторых из которых были, чуть ли не вырваны с корнем от ярого сопротивления, побрёл обратно к кровати. Добравшись обратно, Тэ аккуратно прилёг животом на мягкий матрас, переводя сбившееся дыхание и, приложив определённые усилия, как моральные, так и физические, придвинулся ближе к своему насильнику и, скривившись, взял того за запястье, проверяя пульс. Собственные пальцы гудели, горели и будто каждое имели по отдельному микро-сердцу, бьющему точно по кровавым ошметкам над подушечками. Поняв, что так он не выяснит, жива эта японская мразь или нет, Ли склонился над ним и приложил голову к груди, убирая с глаз ярко-розовые локоны парика, чудом не свалившегося с его головы. Впрочем, это тоже не помогло. В голове шумело, звон был как в церкви, да и непрерывное гудение похожее на комариный визг… Тэён прикрыл глаза и попытался подняться, но слишком тяжёлое тело отказывалось его слушаться. Пролежав на Накомото какое-то время, Тэ заметил, что характерного признака дыхания – движения груди верх-вниз - нет. Он разлепил глаза и остановив себя от необдуманно ненужных и болезненных в данный момент тяжёлых вздохов и стонов, с трудом приподнялся на локтях, оглядывая такого сейчас безмятежного Юту. "Ну и что теперь?" - подумал Ли, поводил глазами по распластавшемуся под ним телу и зацепился взглядом за тонкое лезвие катаны, выглядывающей из под подушки. Волна ненависти, почти что ярости и одновременно с этим ужаса наполнила все его тело и вырвалась наружу одним слитным движением, в котором Тэён потянулся к краю кровати и, аккуратно взяв оружие за рукоятку, вытянул и коротко повернул в сторону неподвижного тела. Встав на колени, в очередной раз, поморщившись и просипев от волны огня окатившей его с головы до пят, он, не веря, в то, что делает, замахнулся, и, вложив всю свою злость и ненависть в удар, отсёк Юте руку. Кровь хлестнула из разреза и стала стремительно заливать постель. Тэ от вида отделённой от тела конечности замутило ещё больше, чем до этого и катана выпала из его ослабевших пальцев. Если бы Ли сам не видел, как меч точнёхонько свалился прямиком на ладонь отрубленной руки, пальцы которой будто рефлекторно сжались – он бы ни за что на свете не поверил, что подобное возможно. Тэён оглядел кровавое месиво, в которое превратилась разворошенная постель, и, прикинув до какого края ползти ближе, с тихим хрипом, заменяющим ему стон, подполз ближе к Накамото и, взяв в отрубленную конечность с катаной в зажатых тисках пальцев, пополз дальше. Потеряв равновесие из-за неудобно болтающейся передней части платья, Тэ завалился набок, угодив прямиков в лужу крови, которую напустил Юта. Проползя ещё немного и окончательно превратив себя в алое чудище у которого розоватые волосы торчали в стороны и липкими кровавыми сосульками-паклями обрамляли такое же заляпанное, как и остальное тело, лицо, Ли снова оказался на полу, на этот раз не удержавшись и свалившись на него с высокой кровати и ударившись копчиком, который моментально взорвался такой адской болью, что из глаз моментально брызнули не только и так без конца текущие слёзы, но и искры. Не в силах подняться на ноги, Тэён дополз до стены с сейфом на коленях и, прохныкав, оттопырил палец Накамото, с трудом поднялся и приложил тот к сенсору. Сейф пиликнул и с тихим щелчком открылся - чемоданчик, как и бумаги были там. Облегчённо вздохнув, он отложил чужую руку в сторону, запихал дипломат подмышку, взял в правую руку бумаги, а левой, непонятно даже для самого себя нахрена, снова – руку. Видимо наличие у себя, хоть и не в "прямом доступе", катаны, приносило чувство защиты. Доковыляв до двери, у которой висело зеркало, Тэ мимоходом глянул на себя, и будь он сейчас не в таком апатично-похуистичном настроении, что только мысль о сыне и удерживала от самоубийства, он, несомненно, с воплями ужаса отшатнулся от собственного отражения. А так, он лишь оглядел себя повнимательнее – напоминал он сам себе любого Тарантиновского героя, вставшего на тропу войны… ладно, ползшего подальше от тропы, потому как его знатно отпидорасило… Покинув номер, Тэён покачиваясь и всё так же пачкая идеально чистые стены Ренджуновского отеля, поковылял к лестнице. Услышав подозрительные звуки со стороны лифтов, он нелепо расширил глаза и вспомнив, что на этаже кроме него ещё куча злобно настроенных людей уже мёртвого японского босса, ввалился в ближайшую дверь, которую сразу же захлопнул и, выдохнув, развернулся "в номер". На огромной кровати, страстно постанывая в едином ритме двигались трое. От одного взгляда на них у Ли свело желудок и он, не сумев подавить рвотный рефлекс, наконец, выблевал ужин, которым его так мило со своих рук кормил Юта. Мальчишка зажатый между двумя мужчинами поднял на него ошарашенный и явно охуевший взгляд и, тихо пискнув, стукнул того, что был спиной к Тэ по плечу: - Чанбин… - Тао? - Там… там… Из-за их спин выглянул третий и в таком же священном ужасе, как и Тао, уставился на Монстра-из-детских-грёз-Тэёна. - Твою же мать. - Что там, Хёнджин? - пытаясь развернуться, вопросил Со, но повернувшись увидел только хлопнувшую дверь. - Твою мать, - повторил Хван и, вынув член из растянутой дырочки Тао, оперативно принялся одеваться. Тэён же, пошатываясь, отходя от ужаса и понимая, что любые сексуальные контакты в ближайшее время будут вызывать в нём только омерзение и страх, двинулся к лестнице, по которой чуть ли не скатился на первый этаж. Он возблагодарил Бога, что отель, примыкавший к ресторану предоставил комнату для их с Накамото "свидания" не на пятом или, и того хуже, десятом этаже. Он почти добрался до середины коридора, когда послышался быстрый топот и в конце помещения, вывалившись из проёма и матерясь, выскочили Со и Хван с пушками наперевес. - А ну отдай дипломат! - звонко, настолько звонко, что в и без того гудящей колоколами голове Ли, добавился хор малолеток поющих фальцетом, завопил один из парней. - Хуй тебе! - прохрипел Тэ и не в силах стоять ровно привалился к стене. - Пристрели меня, - добавил он, совершенно не страшась за свою жизнь, потому как самое худшее, что могло случиться этим вечером, уже случилось. Чанбин и Хёнджин переглянулись и, оглядев всего перемазанного в крови парня, направили на него оружие и сделали по шагу вперёд. Дверь, ведущая в зал ресторана, открылась и в проём просунулась голова Лукаса, который оглядев эту картину, проскользнул в коридор и тоже достал пушку. - Малыш-Тэ? Ты в порядке? Давай дипломат и валим, - приближаясь, начал Хуан. - Знаешь что? - тихо, мрачно и из-за внешнего вида весьма устрашающе, начал Тэён, поднимая руку с зажатой в ней … рукой… с катаной… и сверкающим фамильным гербом перстнем на пальце отрубленной руки…- Иди-ка ты тоже нахуй. Давай – стреляй, ты тайский пидор, заявивший, что со мной ничего не случиться! Сделай одолжение! - продолжая стоять на месте, Ли бросил взгляд сначала на опешившего Сьюйси, затем на парочку людей Юты, которые тоже, наконец, углядели его трофей и заметно от этого побледнели. - Бросай оружие! - завопил Хван. Пистолет в его руке трясся и весь его вид говорил, что быть он здесь не хочет. - Хуй тебе! - окрысился Лукас. - Сам бросай! - Хорошо…- выдохнул Тэён неизвестно кому и зажмурился, а затем услышал крик, прорвавшийся особенно ясно сквозь звон и пронзительный барабанный бой (который был просто его пульсом) в голове голосом Чонина. - Тэён, а ну пригнись! - впервые за долгие годы, услышав этот голос, Тэ не испытал страха. Ноги Ли подкосились будто сами по себе и он рухнул на пол, инстинктивно прижал к себе чемодан, бумаги и руку Юты и зажмурился, пережидая горящую волну парализующе-мучительной боли, прокатившейся по телу. Раздались выстрелы и он расслышал плывущим ещё больше прежнего сознанием: - Да ну нахуй! Возвращаемся за малолеткой и съёбываем отсюда! - В пизду этих Змей и их проблемы! Присоединяемся к Паку! Серьёзно, я уверен - Тао догов… - остальной разговор он уже не расслышал. Шаги и голоса напавших на него людей Накамото стремительно отдалялись. - Не понял, а что тут делает Лукас? - вопросил вышедший из бара Чонин. - Лукас, что ты здесь делаешь? - он ещё не видел во что превратился его милый Тэ, иначе бы ему было совершенно насрать на Этого. - Пошёл нахуй! Ты говна кусок, я тебе покажу, как блять стрелять по своим же! Но Ким его уже не слушал. Его потрясённый взгляд был устремлён на то, что сейчас представлял из себя его возлюбленный. Кай не глядя выстрелил в сторону Хуана ещё несколько раз и бросился к Тэ. Аккуратно убрав с лица кровавые спутавшиеся пряди, он заглянул в помутневшие глаза и опустил взгляд ниже, где из порезов всё ещё текла кровь. - Хуй тебе - не попал! - крикнул Сьюйси, будто не понимая, что сейчас не лучший момент, чтобы бесить моментально возненавидевшего весь этот план Чонина. - Твою мать! Ты же говорил, что всё пройдёт гладко! - прорычал он и снова несколько раз выстрелил в Хуана-хрен-попадёшь-Сьюйси. - Мимо! Ким склонился ниже над потерявшим сознание, но продолжающим мёртвой хваткой цепляться за свои "сокровища", Тэёном и поднял того на руки. Проходя мимо Лукаса на выход, он выстрелил в него контрольный, но пистолет издал "щёлк", оповещая, что патроны кончились. - Ебать вас всех, сволочь везучая!... - пробормотал Кай и, пнув дверь, покинул коридор.