***
Драко Малфой уставился на пергамент от своей так называемой невесты. Дорогой мистер Малфой, С чувством глубокого сожаления я прекращаю дальнейшие брачные переговоры с вашей семьей. Я вернула все украшения, которые Вы мне подарили за последние шесть месяцев; Вы найдете все предметы и письменный инвентарь в своем хранилище в Гринготтсе. Искренне Ваша, Мисс Астория С.Л. Гринграсс У нее даже не хватило духу объяснить ему причину. Из своих источников он узнал, что Астория вела тайные переговоры с семьей Забини в течение последнего месяца. Похоже, имя Забини было не так запятнано, как его. В конце концов, отца Драко только что отправили в Азкабан, а мать Драко была из семьи известных психопатов. И в этом новом мире маггловского принятия Астория решила, что звездные часы семьи Малфоев уже прошли. Это так раздражало. Драко подумал, знала ли Астория, что Блейз предпочитал мужчин; хотя то, что он гей, определенно не помешало переговорам о чистокровном браке. Черт, Драко часто задавался вопросом, не была ли его тетка Беллатриса больше по женщинам; ей не очень нравился дядя Рудольфус, и, похоже, она питала нездоровый интерес к Грейнджер. Мягкий голос прервал его размышления. — Эй, приятель. Он поднял глаза и увидел Перси Уизли, стоящего в дверном проеме его кабинки. Уизли был подхалимом, и не очень хорошим, но Драко завязал с Перси странную и неожиданную дружбу. Оба работали в Отделе Магической Политики: Перси — первоклассным советником, Малфой — стажером. Не то чтобы Малфой особенно хотел быть прислужником Министерства, но ему «настоятельно рекомендовали» сделать это, чтобы с него сняли все обвинения. И хотя он ненавидел работу, он втайне признавал, что Перси был незаслуженно терпим к нему. — Ты в порядке, Малфой? — спросил Перси. Драко знал, что, должно быть, выглядел дерьмово, если Перси заметил. — В полном. — А по тебе не скажешь, — Перси взглянул на пергамент. — Я не буду сплетничать, если хочешь выговориться. Малфой вздохнул. — Астория Гринграсс только что бросила меня ради Забини. Перси уставился на него. — Но я думал, что Забини нравятся мужчины. — О, еще как. Но он богат, и, в отличие от моей, репутация его семьи, похоже, на подъеме. Я полагаю, это перевешивает тот факт, что Астория для него так же сексуально привлекательна, как дверная ручка, — Малфой поджал губы. — Такими темпами я смогу заключить брак только с одной из здоровячек Булстроуд. Он быстро сунул письмо в карман и начал расчищать свое рабочее место. Перси какое-то время наблюдал за ним, словно обдумывая идею. — Малфой? — Чего? — Сегодня в Министерстве намечается мероприятие. Все менеджеры были приглашены на вечер, посвященный прошлогодней катастрофе с «Ночным Рыцарем». — Рад за тебя, — Драко нахмурился, давая понять, что он совсем не рад. — Следи за своим тоном, Малфой. Я собираюсь отправить тебя вместо себя, если ты хочешь пойти. Я знаю, что Гойл может прийти, и там будет бесплатная выпивка, — он замешкался. — Я должен сидеть за столом Шеклболта. Драко уловил подтекст: он, вероятно, мог бы поговорить с министром и произвести хорошее впечатление, а в худшем случае — хорошенько надраться со своим другом за счет Министерства. — А почему ты не хочешь пойти, Уизли? — Если честно, меня не особо волнует смерть семи чистокровных, которые напились до безобразия и устроили фейерверк в автобусе, — он неодобрительно нахмурился. — Кроме того, я иду на спектакль с Одри. Тебе, Малфой, может быть полезно… — Ладно, уговорил, — Драко вздохнул, прерывая неизбежную лекцию Перси. — И да, Уизли, я обещаю вести себя прилично. Никаких комментариев по поводу чистоты крови или моей роли в войне. Я буду всю ночь нахваливать тебя и министра. Перси, казалось, был удовлетворен этим, кивнул и направился к двери. — Семь часов, в приемном зале на первом этаже.***
Малфой не сидел с Кингсли Шеклболтом. Похоже, министр тоже не захотел присутствовать на мероприятии. Он послал вместо себя Гермиону Грейнджер, менеджера Отдела Магических Существ. И Драко знал, что что-то не так, потому что Грейнджер едва посмотрела в его сторону, когда он подошел и сел рядом с ней. Она даже не придумала никакого комментария насчет хорьков. Понаблюдав за ней несколько минут, он понял, кто так отвлек Грейнджер — ведьма продолжала бросать ледяные взгляды на стол Лаванды Браун. Он лениво удивился, почему Браун здесь — она была парикмахером, а не служащей Министерства, — затем вспомнил, что дядя Браун был одним из тех недоумков, которые порешили сами себя тогда в автобусе. Малфой не зря был распределен в Слизерин и заметил несколько мелких деталей о двух молодых женщинах, которые большинство пропустило бы. Браун была в ужасе от Грейнджер. Когда подали салат, Браун достала пузырек с синим зельем — судя по цвету, либо от тошноты, либо для роста стоп, и он решил, что первый вариант более вероятен, — и залпом его выпила, а затем виновато взглянула на Грейнджер. Что самое интересное, Браун пила только травяной чай, несмотря на репутацию пьянчужки. Грейнджер же хлестала белое вино как воду. Она осушила один большой бокал и жестом попросила домового эльфа принести другой. И когда она поднесла бокал к губам, Малфой заметил кое-что еще — обручальное кольцо Грейнджер, безвкусное сочетание розовых опалов и золота, которое мелькало на развороте каждой газеты, когда она обручилась, явно отсутствовало на ее руке. Его подозрения были невероятно пикантными. Не мог же Вислый быть таким тупым? Не мог же он обрюхатить какую-нибудь низкопробную, посредственную парикмахершу, когда его невестой была любимица всей волшебной Британии? Конечно, не мог. Но пока он наблюдал, как Грейнджер пьянела и теряла самообладание, а в ее взгляде отражалась необузданная ярость, он знал, что что-то просек. Что-то, что мог бы использовать в своих интересах. — Грейнджер. Она резко повернула к нему голову. — Чего тебе, Малфой? Драко чуть не вздрогнул от гнева в ее голосе. Он никогда не слышал, чтобы Грейнджер была такой злой, даже когда в школе она называла его отмороженным хорьком. — Если так и продолжишь таращиться на Браун, — прошептал он, чтобы только она могла услышать, — все узнают о твоей маленькой проблеме к концу вечера. Или, по крайней мере, станут подозревать. Вот, это было достаточно расплывчато, чтобы подтвердить его подозрения. А испуганное выражение лица Грейнджер рассказало все, что ему нужно было знать. — Откуда ты знаешь? Она сама узнала об этом всего четыре дня назад и сказала только Рону! — Гермиона изумленно посмотрела на него. — И что, все… — Очевидно, нет. Если бы они знали, на тебя бы смотрели с жалостью, а Браун пришлось бы где-нибудь прятаться, чтобы избежать орды фанатов Грейнджер, — он сделал паузу. — Я просто очень наблюдательный. — Так что, теперь ты собираешься меня шантажировать? — рявкнула она. Он обдумывал это. Грейнджер была достаточно умна, чтобы осознавать опасность шантажа. Но манипулирование давалось ему более естественно, и он был уже на два шага впереди. — Какая польза от того, что я буду шантажировать тебя непристойным поведением Браун? — спросил он. — Довольно скоро все это всплывет. И тогда ты будешь жертвой. Ты будешь красивой молодой героиней войны, обиженной какой-то шлюхой и гуляющим Уизли. Нет, Грейнджер, в моих интересах с тобой не ссориться. — По крайней мере, твои приоритеты остаются неизменными, — пробормотала она. — Вселенная еще не совсем сошла с ума, пока Малфои пытаются быть в выигрыше. Она уставилась на свою тарелку и ткнула вилку в переваренную фасоль. Ее глаза метнулись к часам на стене. И Драко понял, что Грейнджер было так же скучно здесь, как и ему. Она молча наблюдала за ним, пока он в один глоток выпил порцию виски, а затем заказал двойную. — Ты вообще служащий Министерства, Малфой? — спросила она через мгновение. — Да. Я стажер Перси Уизли, и я тут вот уже год, — ответил он. — Я думал, все знают о той дыре, в которую меня засунул мой куратор по условному освобождению. Разве не достаточно было наложить на мою палочку магические ограничения? Она засмеялась так громко, что их соседи по столу посмотрели в ее сторону с открытым любопытством. — Магическая политика с Перси, — она поднесла бокал к губам. — Никогда не думала, что встречу кого-то с работой еще дерьмовее, чем моя, но поздравляю, Малфой, ты победил. Полагаю, однажды это должно было случиться в твоей жизни. — Да все не так уж плохо, — пробормотал он. — Во всяком случае, Перси не так уж и плох. Немного идиот, но… сама работа ужасная, — он поднял свой стакан. — По крайней мере, у нас есть алкоголь за деньги Министерства. В странный момент духа товарищества она подняла свой бокал и слегка кивнула ему. Драко допил двойную порцию виски, а Гермиона осушила свой бокал. Домовой эльф принес еще две порции; Драко и Гермиона некоторое время смотрели друг на друга и, молча соревнуясь, выпили до дна. Домовой эльф снова наполнил их стаканы, и голова Драко начала приятно кружиться, когда он осушил еще один стакан, и скука отступала… …Гермиона взглянула на часы. — Боже мой, Малфой, — сказала она, старательно артикулируя, — без десяти десять! Почти все ушли. Малфой пожал плечами. — Неважно, Грейнджер. Я просто пытался выпить как можно больше бесплатной выпивки, но теперь они закрыли бар. — Ну что ж, тогда я лучше пойду домой, — она неуверенно поднялась. — Знаешь, спасибо, что был мил со мной сегодня вечером. С тобой можно поговорить, когда ты не называешь меня грязнокровкой каждые пять минут. — Я приму это как комплимент, Грейнджер, — он сделал паузу, гадая, пожалеет ли трезвый Малфой о том, что он собирался сделать. — Не хочешь подняться в мой офис? Держу пари, ты никогда не была в Отделе Политики. А у Уизли в кабинете припасена бутылка виски, которую мы можем использовать по назначению. — Это воровство, Малфой! — Мы всего лишь одолжим, — сказал он как ни в чем не бывало. — Мне это нужно. Уизли поймет. Она бросила на него недоверчивый взгляд. — Правда, — сказал он. — Уизли знает, через какое дерьмо я прошел в последнее время. — В самом деле? Ну… тогда ладно. Так они оба оказались в кабинете Перси Уизли, с бумажными конусовидными стаканчиками в руках, наполненными шотландским виски. Гермиона сидела на краю стола, раскачивая ногами; Малфой — на стуле прямо перед ней. Она не боялась его, это было очевидно, вообще-то она казалась даже довольно расслабленной. Малфой задумался, глядя на ее тонкую талию и длинные ноги, когда она стала такой красивой. — Так почему тебе надо напиться? — спросила она. — Ты сказал, тебе это нужно. И внезапно это расслабленное мгновение исчезло. Малфой нахмурился, глядя в стаканчик, и когда поднял глаза, то поймал вспышку извиняющегося смущения в ее карих глазах. Грейнджер всегда была довольно бестактной, насколько он помнил. Он собирался солгать, чтобы пощадить свою гордость, но потом передумал. Что он терял, говоря правду? На самом деле Грейнджер может даже посочувствовать его тяжелому положению. — Моя невеста бросила меня ради гея. Ушла к Забини. Мгновение она смотрела на него, а затем рассмеялась. Драко старался не показывать свое смущение, и в конце концов она замолчала. — Ты ведь пошутил, правда? Он бросил ей письмо от Астории, и после того, как она просмотрела его, снова разразилась смехом. — Мне очень жаль, Малфой, но любой, кто хоть раз взглянет на Забини, знает, что он голубее голубя, — она вернула ему листок. — Ради бога, он зарабатывает на жизнь обучая зумбе. — Я знаю, Грейнджер. Все это знают. Она пожала плечами. — Может, она асексуальна и на самом деле избавила тебя от брака без страсти. — Почему-то я подозреваю, что ее страсть подогревается деньгами больше, чем чем-либо еще, — он нахмурился и спрятал письмо. — Пэнси тоже меня бросила. Она залетела от какого-то тупого богатого немца, которому принадлежит гора. После этого ему пришлось на ней жениться. Она на мгновение улыбнулась, пока не заметила параллели с Лавандой Браун и Роном. — Прямо как шлюшка твоего Уизли. Все вы, женщины, одинаковы, — с горечью продолжил Малфой. — Деньги и статус. Это все, что имеет значение. — Чистокровные женщины, — сухо сказала Гермиона, — воспитаны, чтобы ценить эти вещи. Не маггловские женщины. Не говоря уже о том, что ты обобщаешь пятьдесят процентов населения. Он закатил глаза. — Нет, правда, Малфой. Я никогда ни с кем не встречалась из-за денег или статуса… — Ну, это очевидно. Крам? Он не мог пробормотать ни слова на узнаваемом английском. Уизли? Мне даже не нужно комментировать, он говорит сам за себя. Гермиона возразила: — Рон не такой уж плохой парень… — Рональд Уизли — большой ребенок, без чувства ответственности и убеждений, — Малфой запнулся. — Как ни больно мне это признавать, но он тебя недостоин. — Он чистокровный, — медленно произнесла Гермиона, пристально наблюдая за лицом Малфоя. — А я, как ты мне тысячу раз напоминал, нет. — Он тебя недостоин, — повторил Малфой, делая глоток виски, затем разочарованно всплеснул руками от недоумения Гермионы. — Да ради всего святого, Грейнджер, никто вообще не понимал, что ты в нем нашла. Он далеко не такой умный, как ты. Не представительный. Не амбициозен. Не сравним с тобой по привлекательности, так почему? Ее лицо пылало. Неужели Малфой действительно только что сделал комплимент ее уму и внешности? — О, перестань смотреть на меня, будто увидела трехголового тролля, — рявкнул он. — Это алкоголь говорит. Она проигнорировала это и нерешительно ответила на его вопрос. — Что такого было с Роном? Он милый и понятный. Я полагаю, никто больше не проявлял особого интереса, и он действительно мой друг, даже если иногда немного импульсивный… Малфой фыркнул. — У Уизли было полно конкурентов. В Хогвартсе было несколько парней, которые отчаянно хотели залезть тебе в трусики. Не смотри на меня так, это правда. Она закатила глаза. — Назови одного. Только не Голдстейна, он хотел залезть в трусики каждой. Гермиона озорно улыбнулась ему. Но когда его глаза потемнели и брови сдвинулись вместе, ее улыбка исчезла. Выражение его лица стало жестким. Она узнала в нем такое же решительное выражение лица, которое было у него перед квиддичным матчем. Возможно, ее шуточки зашли слишком далеко; она была слишком развязной с кем-то, кого едва знала. Предположила — ошибочно, — что он изменился. Когда он двинулся вперед, она поняла, что неправильно истолковала его выражение как угрожающее. Малфой протянул руку и положил ей на бедро, нежно, легко, и она поняла, что он дает ей возможность сбежать. Ее сердце стучало в груди, но единственная реакция, которую она смогла выдать под его пристальным взглядом, — облизнуть губы. Его другая рука тоже легла на ее бедро. Он усилил хватку и потянул на себя, призывая соскользнуть со стола к нему на колени. Девушка колебалась. — Жизнь коротка. Ну, давай, Грейнджер, — он замялся. — Гермиона. — Только если пообещаешь, что, когда протрезвеешь, не начнешь кричать на меня «грязнокровка». Он хрипло усмехнулся. — Если начну, считай это прикрытием того факта, что я много лет хотел тебя трахнуть. Это убедило ее, и она наплевала на осторожность. Это был Малфой, но этот Малфой делал комплименты, был пьян и до странности честен. Идеальное сочетание. Гермиона скользнула на его колени, лицом к нему. Он обхватил ее за талию, и она опасливо устроилась на его бедрах. Другая его рука скользнула по ее позвоночнику к затылку. Он наклонил ее голову ближе к своей. Драко закрыл глаза, и она сделала то же самое. Его губы встретились с ее. Он знал, что делал, и взял под контроль поцелуй; его пальцы запутались в ее волосах, нежно поглаживая чувствительную кожу под ее ухом. Его губы приоткрылись, и, прежде чем она успела все обдумать, его язык оказался у нее во рту. У него был вкус виски и карамельных леденцов. Гермиона ответила тем же, ее губы ласкали его. Она тут же почувствовала его твердость у своего бедра. Когда его рука соскользнула с ее шеи и легла ей на грудь, она не возражала. Его большой палец искал ее сосок, и, когда не нашел, Малфой пробормотал: — Блять, что у тебя под этой блузкой? — Хмм, — сказала она, чувствуя себя невероятно развратной. — Ничто не мешает тебе узнать. Выражение его лица было бесценным — смесь изумления и благодарности. А потом взволнованные пальцы коснулись ее пуговиц, пытаясь расстегнуть их. Через мгновение он выругался и решил просто дернуть в разные стороны. На кафельный пол посыпались круглые жемчужины. Шелковая блузка распахнулась, обнажая черный кружевной бюстгальтер. Его глаза на мгновение уставились на нее. В свою очередь, она поерзала немного у него на коленях, потерлась бедром о его выпирающую твердость. — Грейнджер, надеюсь, ты не дразнилка, — пробурчал он. — Ты так же сексуальна, как я и представлял. Лучше… Я буду ржать как умалишенный в следующий раз, когда кто-то назовет тебя ханжой или книжным червем… Она оборвала его еще одним поцелуем. Драко поднял рукой ее бюстгальтер, и она почувствовала, как его большой палец потирает ее сосок. Став уверенней, он ущипнул ее, и Гермиона застонала. Ее рука потянулась вниз к его паху и обхватила его сквозь брюки. — Грейнджер? — Ммм, Малфой? — Я сегодня потрахаюсь? Ее фырканье превратилось в стон, когда он прижался ртом к пульсирующей точке на ее шее. — Я… ах… думаю, это было довольно очевидно. Услышав это, Драко начал действовать быстро. Поднял ее со своих колен, встал и толкнул обратно на стол. Она испуганно пискнула. Его руки дрожали от нескоординированной поспешности, он потянулся к ширинке и после некоторых усилий расстегнул ее. Его брюки упали на пол, и она увидела очертания его возбужденного члена через ткань трусов. Грейнджер знала, что это не будет медленным и романтическим соитием. Нет, это будет трах, заправленный алкоголем и неотложный. Он схватил ее юбку и подтянул до талии. Остановился при виде ее ярко-розовых трусиков и провел пальцем по хлопку. Ощущение его руки сквозь ткань заставило ее вздрогнуть, и она захныкала. Малфой ничего не сказал, но ухмыльнулся, почувствовав, как намокло ее белье. Одной рукой он стянул стринги вниз, так что они свисали где-то у ее лодыжек, пока она не стряхнула их. Его руки обхватили ее бедра, потянув вперед так, что она легла на стол, и он стоял у края, его член уже был готов войти в нее. Гермиона почувствовала, как напряженная, толстая головка пульсирует возбуждением между ее ног. — Я представлял себе это… — пробормотал он и вопросительно посмотрел на нее. Ведьма ответила на невысказанный вопрос, обвив ногами его задницу и подтолкнув к себе. Малфой не был настроен на нежности и в ответ схватил ее за бедра и сильно толкнулся внутрь. Она испуганно взвизгнула при проникновении. Его член был больше, чем те, с которыми она когда-либо сталкивалась, и она вздрогнула, когда ее стенки растянулись, чтобы вместить его. Грейнджер взглянула на Драко. Его глаза были закрыты, и он открыл рот, наслаждаясь этим ощущением. — Боже, ты такая узкая, — он вздохнул через мгновение. — Я растягиваю тебя под себя. Он выскользнул. Трение было невыносимым, и она думала только о том, что он должен, должен продолжать двигаться. Ей не о чем было беспокоиться; он с рычанием врезался в нее, выходил полностью и снова врезался. Малфой поддерживал с неизменной силой этот неугомонный темп, все время прижимая ее бедра к столу и используя их как рычаг. Гермиона почувствовала, как приятный жар начал разгораться между ее ног, и отчаянно всхлипнула. Он ухмыльнулся, явно довольный той реакцией, которую вызвал. Он убрал руку с ее бедра и начал терзать ее левую грудь. Два пальца слегка теребили ее затвердевший сосок. Девушка выгнула грудь к его руке, из ее горла вырвался отчаянный сдавленный стон. Малфой хмыкнул и ускорил темп, сильно ущипнув ее за сосок. Боль пронзила тело. И это довело ее до края блаженства. Гермиона вскрикнула, кончая. Ее тело напряглось, и она сильно прижалась к нему. Ее стенки плотно обхватили его член, сжимая. В своих предыдущих сексуальных контактах она никогда не чувствовала ничего более жесткого и первобытного и полностью потеряла себя в припадке удовольствия. Это привело Драко к его собственному оргазму. Гермиона услышала, как он громко зарычал, словно зверь, и крепко сжал ее бедра, когда в последний раз сильно толкнулся в нее. Она почувствовала его разрядку, теплую и влажную, текущую глубоко внутри нее. Он рухнул на нее, тяжело дыша. А когда поднял на нее взгляд, его серебристые глаза были прикрыты от усталости. На мгновение она забеспокоилась. Будет ли он снова обзывать ее, как Малфой из ее детства? Назовет ли шлюхой или грязнокровкой? Посчитает ли это ужасной, ужасной ошибкой? — Грейнджер, — наконец сказал он, и его губы изогнулись в легкой улыбке. — Ты невероятно трахаешься. Хотя его слова были грубыми, в них не было язвительности, на самом деле, он казался почти пораженным. Гермиона расслабилась, поняв, что он не будет ее обвинять. — Малфой, — она улыбнулась в ответ. — Ты сам был чертовски невероятен. С сожалением поморщившись, он выскользнул, оставив мокрый след на ее бедре. Протянул руку, чтобы помочь ей встать со стола. Ее ноги дрожали. Он заметил это и в очередной раз ухмыльнулся. Она тихонько рассмеялась. — Я даже не сняла с тебя рубашку. — Что ж, всегда есть следующий раз, — сказал Малфой, затем замер, осознавая, что произнес. — Я имею в виду… неважно. Грейнджер подобрала свои трусики и надела их, затем начала стягивать на место лифчик и юбку. Драко натянул свои брюки и поднял ее блузку. Он вытащил палочку, и Гермионе стало интересно, что он делает. — Accio пуговицы Гермионы, — они влетели ему в руку, и он направил палочку на блузку. — Reparo. Пуговицы были аккуратно пришиты, и он протянул ей блузку. — Спасибо, — прошептала она. Как ни странно, она чувствовала себя более уязвимой, когда он смотрел, как она одевается, чем когда они трахались. В его взгляде не было ничего похотливого, но он внимательно следил за ее пальцами, пока она застегивала блузку. — Сможешь добраться домой? — спросил он. Гермиона улыбнулась, натянув туфлю, упавшую во время всего действа. — Я каждый день хожу домой одна после работы, Малфой. — Я знаю, но сейчас все по-другому… — его щеки порозовели, и он посмотрел в пол. — В любом случае, наверное, будет лучше, если тебя не увидят со мной. Особенно… ну, ты выглядишь немного помятой. Гермиона почувствовала острую боль. Конечно, он не хотел, чтобы его видели с ней. Она подошла к двери. — Пока, Грейнджер… — произнес он. — Было… приятно снова тебя увидеть. Она молча кивнула и вышла, оставив его одного в кабинете Перси. Драко плюхнулся в кресло Перси и потер глаза. Посмотрев ей вслед, он потянулся за бутылкой виски и налил себе еще.