***
Чимин вбегает в отделение, когда часы на стене за медбратским постом показывают, что рабочий день начался пять минут назад. Он сжимает в руке маленькую ладошку сына, который кое-как за ним поспевает, и направляется прямиком в кабинет Сокджина. — Чимин? Опаздываешь, — по-доброму усмехается идущий в сторону оперблока Намджун, которого он встречает по пути. — Знаю, знаю, — почти хнычет Чимин, не сбавляя шага. Это второе опоздание за неделю, хоть и оба раза не его вина. Он дважды коротко стучит в дверь кабинета Сокджина и приоткрывает её, заглядывая внутрь. Убедившись, что кроме него в его кабинете никого нет, он пропускает вперёд ребёнка, заходит сам и прикрывает за ними дверь. — Джин, прости, я снова опоздал! Прости, прости, прости! Няня Минки подвернула ногу сегодня утром из-за наледи на дорогах и не смогла приехать, поэтому мне пришлось быстро собирать его с собой! — тараторит Чимин, на лице которого отражается вселенская скорбь. Пока он бесконечным потоком слов оправдывается и извиняется, Сокджин отрывается от своих бумаг, поднимает голову и начинает широко улыбаться, завидев сына Чимина. — Кто это у нас? Кудряшка, это ты что ли? — изображает удивление Джин, на что ребёнок начинает улыбаться в ответ. — Иди скорее сюда! Минки отпускает папину руку и спешит к Сокджину, тут же оказываясь у него на коленях, и Джин принимается ерошить его волнистые волосы. — Джин, мне правда очень жаль, — продолжает Чимин. — Успокойся, Чимин, — с улыбкой вздыхает тот. — Всякое бывает. Ты на сутки сегодня? — Да, — ещё сильнее опускаются уголки губ Чимина, и он бросает на сына беспокойный взгляд. — Ладно. Придумаем что-нибудь. Оставляй Минки пока здесь, займу его чем-нибудь. — Ты сегодня тоже дежуришь в ночь? Сокджин кивает. — Отлично. Я зайду за ним позже. Спасибо, Джин. — Чимин отправляет несколько воздушных поцелуев своему начальнику, который приходится ещё и самым лучшим другом на свете, и убегает работать. Утренние дела никто не отменял. Начало смены, пожалуй, самая суетливая часть рабочего дня в отделении.***
Сокджин выдаёт ребёнку маркеры и листы бумаги и усаживает его за стол рядом с собой, подложив ему под попу несколько толстенных энциклопедий, чтобы повыше было. — Знаешь, кто к нам сейчас придёт? — спрашивает он у Минки, пока тот открывает каждый маркер по очереди и проверяет их на бумаге, оставляя размашистые чёрточки. — Кто? — Он поднимает заинтересованный взгляд на взрослого и откладывает чёрный маркер в сторону, потому что такой цвет ему не нравится. — Ординаторы, — отвечает Сокджин ребёнку загадочным тоном, словно это какой-то секрет. — А кто это? — спрашивает шёпотом Минки. — Это мальчики, которые вот-вот станут докторами и тоже будут лечить взрослых и детишек. Но сначала им нужно многому научиться. — Они маленькие? — Нет, кудряшка, — улыбается Джин. — Они уже большие. Они закончили университет. Минки мало что понимает в этом, но уверенно кивает, возвращая своё внимание снова к рисованию. Несколькими минутами позже в дверь негромко стучат, и на пороге появляется Тэхён, пропуская вперёд троих молодых людей. Сокджин быстро пробегается по ним взглядом, не заостряя внимание на хорошо знакомом лице, и жестом приглашает их присесть в кресла напротив его рабочего стола. — Я буду в первой операционной, — говорит Тэхён Сокджину, подойдя ближе к столу и потрепав ребёнка по его кудрям. — У нас там травматическая ампутация двух пальцев. Взгляды всех трёх ординаторов вспыхивают интересом и обращаются на врача, но он только быстро скользит взглядом по Чонгуку и уходит, оставляя молодёжь на Сокджина. Джин раскрывает папку, которую ему накануне передали из отдела кадров, и быстро её листает. — Итак, — начинает он, и внимание всех, включая даже Минки, обращается на него. — Ким Мингю, Ким Югём, Чон Чонгук. Поздравляю с поступлением в ординатуру. Сразу оговорю несколько правил, которые не прописаны в вашем договоре, но советую соблюдать для успешного прохождения ординатуры. Во-первых, никакой самодеятельности. Даже если вам кажется, что вы очень умны и точно сдавали все темы на высший балл, вы не перечите своему наставнику. Как говорится — забудьте всё, чему вас учили в университете. Ну, забывать всё, конечно, не нужно, но многое окажется для вас неожиданностью. Поэтому помним первое правило. С этим ясно? Все трое синхронно кивают, и Сокджин продолжает: — Второе — у нас не курят. И это не шутка. На смене никто из отделения на улицу не ходит. После смены делайте что хотите. Одно нарушение — предупреждение, второе нарушение — выговор с занесением в личное дело, третье — отчисление из ординатуры. Сокджин выразительно смотрит на каждого, намекая на абсолютную серьёзность своих слов. Чонгук недовольно поджимает губы. — Третье правило — менять наставника нельзя. Тот, за кем я вас закреплю, будет для вас учителем, опорой, священником и надзирателем на все два года обучения. Вопросы? В кабинете повисает молчание, разбавленное только шарканьем маркера по бумаге. — Если вопросов нет, тогда можем начать. Ким Югём, твой наставник — Ким Намджун. Спросишь, где его найти, на посту у Чимина. А, ещё, Пак Чимин — старший медбрат. И его вы тоже слушаетесь. Увижу какое-либо пренебрежение к среднему медперсоналу — выгоню взашей. Пока что вы здесь самые младшие. Надеюсь, это понятно, — Сокджин делает многозначительную паузу, быстро оглядывая каждого из них. — Так, дальше. Ким Мингю, твой наставник — Ким Тэхён. Можешь дождаться его из операционной и пока пойти вместе с Югёмом к доктору Ким Намджуну. Чон Чонгук, твоим наставником буду я. Лицо Чонгука вытягивается. Он распахнутыми глазами ошарашенно смотрит на Сокджина, но так и не производит ни звука. Джин предполагал такую реакцию, ведь что мальчишка, что брат были почему-то уверены, что того отдадут под крыло Тэхёна, хотя он им ничего такого не обещал. Уговор был лишь о том, что Чонгука он возьмёт в своё отделение в ординатуру на единственное бюджетное место несмотря на то, что баллов у того не хватило. Когда альфы уходят, чтобы найти Ким Намджуна, одного из хирургов, Сокджин собирает Минки и зовёт их вместе с поникшим Чонгуком на выход. Минки он заводит в ординаторскую, попросив находящихся там врачей присмотреть за ребёнком некоторое время, после чего проводит Чонгука по отделению, хотя тот и так знает здесь каждый угол. Раньше, когда он был помладше и ещё учился в школе, Тэхён часто приводил его сюда, и он сидел в ординаторской, делая уроки, потому что дома заниматься было просто невозможно, когда пьяный родитель притаскивал в квартиру не менее пьяных друзей. А потом альфа забирал его к себе домой, стелил ему постель на диване в гостиной, а утром отвозил в школу. Позже у Чонгука даже собственная комната появилась. — Привет, Чонгук, — здоровается с ним Чимин, сидящий за ноутбуком и быстро на нём что-то набирающий. Он отвлекается всего на несколько секунд, после чего снова утыкается в монитор. — Привет, — понуро отзывается Чонгук. — Что-то невесело для первого рабочего дня, — хмыкает медбрат. Чонгук ничего не отвечает, и Сокджин ведёт его дальше по отделению, показывая всё то, что он и так знает. Оперблок, перевязочные, ординаторская, комната отдыха для персонала, рентген-блок, боксы. Рассказав об устройстве общей хирургии, Джин проводит его по своим пациентам, которых Чонгук теперь будет вести вместе с ним до тех пор, пока Сокджин не даст ему своего собственного пациента. Обычно это происходит не раньше второй половины первого года обучения, когда ординаторы имеют уже достаточно опыта и навыков, чтобы под присмотром наставников проводить лечение и наблюдение. Когда они возвращаются в кабинет Сокджина, тот выдаёт Чонгуку истории болезней всех своих пациентов и говорит, что на сегодня его задание их все тщательно изучить, чтобы завтра они смогли поговорить об этом и разобрать возникшие у него вопросы. — Скажи... — неуверенно начинает Чонгук, прижав папки к груди. — Ты сделал это специально? Чтобы задеть меня? — О чём конкретно ты сейчас говоришь? — Сокджин, сидящий за своим столом, подаётся корпусом вперёд, внимательно смотря на ординатора. — Ты поставил меня к себе, а не к Тэхёну, — надувает он губы, что не укрывается от взгляда заведующего. — Я знаю, что тебе не очень нравится то, что он попросил взять меня в ординатуру, но однажды я всё верну, не переживай. — Послушай, Чонгук. Я не смешиваю личное и работу. То, что ты мне не нравишься как омега моего брата, или кем ты там ему приходишься, никак не относится к тому, что я не поставил тебя к нему на период обучения. И возвращать мне ничего не нужно. В этом году в любом случае ни один из студентов не набрал достаточно баллов для места по гранту, и оно бы пустовало. Так что вместо того, чтобы распаляться на всякую ерунду и выдумывать, что я строю козни против тебя, лучше приложи усилия, чтобы не вылететь отсюда. — Почему ты тогда поставил меня к себе? Чтобы усложнить мне задачу? — Я не преследую таких целей. А сложно будет каждому из вас. Поверь, ты скажешь потом спасибо за такое распределение. Чонгук кусает щёку изнутри, отведя взгляд к большому окну, не продолжая больше этот диалог. Сокджин это обсуждать тоже не имеет ни малейшего желания. Дверь в кабинет без стука открывается, и на пороге возникает высокий выхоленный омега возрастом немного за пятьдесят. Он зажимает под мышкой чёрный кожаный клатч-конверт и натыкается взглядом на ординатора. Сокджин, безысходно вздохнув и натянуто улыбнувшись, складывает руки на груди. — Папа, то, что отец владеет акциями госпиталя, не даёт тебе права заявляться сюда тогда, когда ты хочешь, — с вежливой улыбкой говорит он своему родителю, зная, что это совершенно бесполезно. — Здравствуйте, господин Ким, — без эмоции здоровается Чонгук и обращается к Джину, махнув ему папками, прежде чем обойти Ким Хичоля и направиться к выходу. — Я почитаю в ординаторской. Папа Сокджина провожает мальчишку прищуренным взглядом, и как только за тем закрывается дверь, он переключает всё своё внимание на сына. — Что он здесь делает? — цедит Хичоль, усаживаясь в кресло и кладя ногу на ногу. — Он ординатор, — устало отвечает Джин, подперев голову рукой. Их с Тэхёном папа очень любит заявиться к ним на работу посреди рабочего дня, и из-за того, что Тэхёна поймать куда сложнее, оборону держать приходится всегда Сокджину. А приходит папа всегда с одной целью — поклевать своим великовозрастным чадам мозг. — Ты что, взял его к себе в ординатуру?! — возмущается старший Ким, с неприкрытой яростью смотря на сына. — Да, папа. Тэхён очень сильно просил. Что я должен был делать? Отказать ему? Если Сокджин ещё хоть как-то пытался быть объективным и справедливым по отношению к Чонгуку из любви к своему младшему брату, то их папа был совершенно нетерпимым, высказав своё категоричное мнение сразу же, как только узнал, что Тэхён не просто помогает мальчишке, попавшему в непростую жизненную ситуацию. Вот уже почти восемь лет младший сын не видит никого, кроме этого омеги, который активно этим пользуется, а родительское сердце обливается кровью. — Когда он уже оставит в покое моего сына! Когда прекратит за ним бегать! — сокрушается тот, качая головой. — К сожалению, это Тэхён за ним бегает, а не наоборот, папа. — Да знаю я, — отмахивается он. — Где Тэхён? Я хочу сейчас же поговорить с ним. — Он в операционной. — Я подожду. Сокджин едва сдерживается, чтобы не возвести глаза к потолку. — Тебе придётся очень долго ждать. У него сложная операция. Пап, Тэхён уже взрослый. Позволь ему самому разбираться со своей личной жизнью. Он всё равно нас не станет слушать. Он любит его. — Что такое эта ваша любовь, Джин! Нет никакой любви! Есть страсть, привычка, уважение, а любовь — выдумки! Любовь может быть только родительской! Пока вы оба будете играть в любовь, я состарюсь и умру, так и не подержав на руках внуков! Один всё ждёт взаимности от глупого мальчишки, другой любит только свою работу! Я, вообще, знаешь о чём пришёл сказать? — И о чем же? — без энтузиазма тянет Джин на выдохе, уже заранее зная, к чему идёт весь этот разговор. — Помнишь Пак Хесона, который не так давно вышел замуж за сына господина Чхве? Я сегодня встретил его в Лотте Молле с премиленьким животиком! — Ну и что... — снова вздыхает Джин, чертя карандашом линии на бумаге, оставленной Минки, и продолжая подпирать голову рукой. — Джини, давай отец с кем-нибудь познакомит тебя? У его партнёров по бизнесу есть прекрасные сыновья-альфы. Давай, м? — Пап... — Ну что «пап»! Джин, тебе вот-вот исполнится тридцать пять. Когда мне было тридцать пять, ты в старшей школе уже учился! — Времена были другие. Сейчас никто не рожает в двадцать. Ну, разве что, кроме Чимина. — Неужели тебе совсем не хочется семью, детишек? Сокджин молчит несколько секунд, пока папа с надеждой на него смотрит. На самом деле Джину хочется. Последнее время даже очень. Раньше он думал, что дождётся племянников, которым был бы безумно рад. Но у младшего брата в этом плане ничего не двигается, и Сокджин всё чаще ловит себя на мыслях, что уже готов к ребёнку сам. Только в личной жизни ему никогда не везло. — Хочется, — признаётся он родителю. Папа в ответ сияет, словно начищенная монета. — Так как насчёт того, чтобы сходить с кем-нибудь на свидание? Сокджин знает, что это за «свидание». Обычно это происходит так: два партнёра по бизнесу договариваются между собой об этой встрече, после чего их дети идут на свидание, и если они друг другу нравятся, то свадьбу играют очень быстро. Именно так вышел замуж Пак Хесон, который теперь благополучно ждёт первенца. — Хорошо. — Замечательно! — хлопает в ладоши папа. — Я сегодня же сообщу об этом твоему отцу! Он будет счастлив, Джини! Омега поднимается с кресла и подходит к сыну, целуя его в обе щеки. — Я побежал, но передай своему младшему брату, что я жду от него звонка! А лучше пусть заедет к нам с отцом в самое ближайшее время! Папа исчезает так же быстро, как и появился тут, и Джин опускает голову на сложенные на столе руки. Он так устал от этого давления. Долго сидеть и переживать ему не дают. Его отвлекает звонок от главврача госпиталя, который снова недоволен работой его отделений. Сокджин выслушивает молча, поджимая губы то от обиды, то от злости, но перечить не смеет. По завершении звонка он целиком погружается за работу, принимаясь перепроверять документы, сверять страховки, периодически массируя виски, в которых болезненно стучит. Он любит свою работу, он так упорно шёл к тому, чтобы сесть в это кресло. Но порой ему так тяжело, что хочется оставить этот кабинет и снять с себя бремя руководства. Сложность в том, что ему, как связующему звену между вышестоящим начальством и врачами, порой приходится выбирать между совестью и обязанностями. Их больница, как и большинство в стране, выживает за счет страховок. Пациенты поступают к ним, они проводят лечение, а страховые компании покрывают большую часть этого лечения, отчисляя больнице деньги, на которые, собственно, госпиталь и живет. Страховые выплаты — это лекарства, дорогостоящее оборудование, зарплата врачей. Это всё. Но не у каждого пациента есть страховка, и не каждый в состоянии оплатить полную стоимость лечения без неё. Именно здесь начинается жестокое балансирование между собственными чувствами и требованиями администрации госпиталя. Никто из его подчинённых не знает, но он уже который год оббивает пороги всевозможных благотворительных фондов, пытаясь добиться, чтобы таких больных начали финансировать, но пока ничего не выходит. Тэхён, прекрасно понимая положение старшего брата, нашёл в этом плане отдушину в другом — он и ещё несколько врачей являются волонтёрами при церкви и оказывают там бесплатную помощь всем нуждающимся. В глазах остальных же Сокджин порой предстаёт бессердечной машиной, работающей только по уставу, придуманному не им. Ближе к обеду Чимин к нему снова приводит сына, прося того поиграть тут очень тихо, потому что Джин работает. Минки, в принципе, ребёнок спокойный и умный. Сокджин уверен, это потому, что тот омега. Сколько он встречал детей-альф — все они были более неусидчивыми и шумными. Минки же не доставляет почти никаких хлопот. Конечно, у него тоже бывают моменты, когда он слишком заиграется, но его легко успокоить. Именно поэтому его обожают все в отделении. Следом за Минки в кабинете Сокджина появляется Тэхён. Он всё ещё в медицинской шапочке, а на его лбу блестят бисеринки пота. Только вышел из операционной. Джин бросает взгляд на часы. Тэхён провёл за операцией около пяти часов. — Джин, что за дела? — резко начинает тот, плюхнувшись в кресло и сложив руки на груди. — Что такое? — он поднимает усталый взгляд. Наверное, в его глазах уже полопались капилляры. У него очень сильно болит голова, и он слишком долго неотрывно смотрел в монитор. — Зачем ты поставил Гука к себе? Чего ты пытаешься добиться? Хочешь с позором его уволить? Поэтому ты согласился устроить его в ординатуру? — За кого ты принимаешь меня? — обиженно спрашивает младшего брата Джин. — Я думал, что я буду его наставником! — Тэ, это не очень хорошая идея. Я взял Чонгука себе, чтобы вы не отвлекались друг на друга. Я хочу дать ему по максимуму, раз уж взял его на это место, понимаешь? Хочу, чтобы он вышел от меня отличным специалистом. Чтобы уверенно держал в руке скальпель, чтобы не боялся работать с пациентами. А тебя я знаю, ты будешь его жалеть и делать поблажки, потому что он тебе небезразличен. Тэхён вздыхает. Сокджин видит: тот понимает, что он прав, поэтому больше не перечит. Да и не было ещё ни разу, чтобы Джин его подводил. Брат знает, что более надёжного человека ещё поискать. На этом конфликт и исчерпал себя. Тэхён ещё недолго сидит у него в кабинете, взяв короткую передышку после операции, и играет с волосами ребёнка, сидящего у него на коленях, рассказывая, как прошла операция. Когда он уходит, Джин просит его передать Намджуну, чтобы зашёл. Это его нелюбимая часть — когда приходится быть строгим начальником, но это неизбежно. Намджун заходит спустя несколько минут. — Звал? — он проходит в кабинет и усаживается напротив. Намджун, как и всегда, излучает уверенность, сексуальность и альфью мужественность, что немного раздражает Сокджина, ведь для него у того всегда припасено только невозмутимое выражение лица да миллион причин для споров и склок. Сколько лет в одном коллективе, а десяти минут друг рядом с другом спокойно провести не могут. — Из администрации звонили, — без церемоний начинает Джин, желая как можно скорее покончить с этим неприятным разговором. — Что опять? — недовольно изгибает губы альфа. — Всё то же. Ты опять назначал лишние обследования пациентам, не имеющим страховку. — Я врач, и это мои пациенты. Если назначил — значит, посчитал необходимым. — У них нет страховки, Намджун! И самостоятельно они за это тоже не платили! — Сокджин кидает на стол распечатки с назначениями. — Если это всё, то я пошёл. Меня ждут пациенты. Сокджин вскидывает рукой, позволяя альфе уйти, и зарывается лицом в ладони. Этот день, наверное, его доконает. Немногим позже Чимин забирает сына на обед, чтобы сходить с ним в кафетерий на первом этаже, и зовёт с ними Джина, но тот слишком вымотался морально и никуда идти не хочет. Поэтому он отказывается и остаётся в кабинете, надеясь провести немного времени в тишине. Вечером у него запланирована операция, и ему просто необходимо отдохнуть перед этим.***
Тишина в отделении наступает ближе к одиннадцати. Дневная смена и ординаторы давно покинули стены госпиталя. Дежурная смена закончила свои основные дела, поэтому, пока не было новых привозов и все больные были стабильны, они могли отдохнуть. В ординаторской врачи заполняли документацию, писали истории болезней, разговаривали, за исключением нескольких, которые разбирались с пациентами, поступившими вечером. Джин, уставший после многочасовой операции, лежал на диванчике в своём кабинете. Рядом с ним спал Минки, раскидав по принесённой подушке свои отросшие тёмно-каштановые кудряшки, а Чимин сидел за столом, закинув на него ноги в белоснежных носках и попивая горячий чай. За окном продолжало сыпать снегом. Атмосфера располагала к разговорам, чем они и занимались, перейдя на почти шёпот, чтобы не мешать ребёнку спать. — На отца Минки вообще ни в чём нельзя положиться, — жалуется Чимин. — Я позвонил ему утром, потому что точно знал, что он в городе. Спросил, не мог бы он сегодня побыть с сыном, потому что его няня не смогла, а он сказал, что очень занят работой. Но я прекрасно слышал, что он был с омегой. Я не понимаю, как я мог с ним связаться шесть лет назад? Где была моя голова, Джин? Сокджин задумывается. Он помнит Чимина шесть лет назад. Тот закончил колледж и устроился к ним в госпиталь. Джин тогда ещё был штатным хирургом и только лишь метил занять этот кабинет. Они быстро подружились, потому что их смены почти всегда совпадали. Чимин был ужасным тусовщиком, весельчаком, завсегдатаем вечеринок, частенько приходившим на работу невыспавшимся из-за очередной весёлой ночи. Помнится, влюбил в себя всю альфью половину их отделения. Не считая, конечно, Тэхёна. А потом в слезах сообщил Джину, что ждёт ребёнка от своего бойфренда, с которым встречается от силы месяца два-три. Они разбежались ещё до рождения Минки. Всем изначально было понятно, что ни о какой семье там речи не шло. Отец Минки — командировочник из Британии, живущий на две страны, и отсутствующий, порой, месяцами. Так омега в двадцать с небольшим лет остался один с сыном на руках. — Не знаю, Чимин. — Джин убирает прядку волос со лба ребёнка, и улыбается, когда тот морщит свой аккуратный носик во сне. — Стоит ли вообще рассчитывать на альф? — А на кого ещё мне рассчитывать? У меня постоянно не хватает времени, а денег едва хватает на съём квартиры, еду и няню. Конечно, я рассчитываю на его отца! Я же не сам себе ребёнка сделал. — Всё правильно. Так и должно быть. Просто его отец редкостный мудак. — Восхищаюсь я тобой, Джин. Всего добился сам, и никакой альфа тебе не нужен. Сокджин усмехается. — Папа приходил сегодня. — Да, я видел его. Мы премило поболтали! А чего он приходил? — Как обычно, поесть мой мозг десертной ложкой. Чимин тихо прыскает от смеха. — Мы говорили про семью, детей и всё такое. Я согласился на свидание, — выдыхает он. — Серьёзно?! — распахивает глаза Чимин. — Угу, — мычит Джин, едва заметно кивнув. — Чего это? Ты же никогда не хотел! Всегда был против этих свиданок, на которые тебя родители уговаривали! — Я хочу ребёнка, Чимин, — огорошивает он друга тем, о чём думает последние несколько недель. Наверное, это навеяно приближающимся днём рождения, но эти мысли не спешат оставлять его, прочно засев в голове. Чимин удивлённо смотрит на него и уже собирается задать кучу вопросов, но дверь в кабинет открывается, и появляется Намджун. Внимание омег переключается на него. Намджун скользит по ним быстрым взглядом, замечает спящего ребёнка, и говорит негромко: — Мальчику, которого привезли недавно по скорой, нужна томограмма, — смотрит он на Сокджина выжидательно и добавляет: — Страховки нет. Сокджин на секунду прикрывает глаза, вспоминая ребёнка, которого доставили около часа назад с непонятными болями в животе. — Хорошо, — болезненно выдыхает Сокджин, открывая глаза. — Делай. Завтра он снова будет на раздаче люлей в администрации, в ожидании, когда его снимут с должности. Но сегодня они выяснят, что с их маленьким пациентом. Намджун коротко кивает ему и уходит, закрывая за собой дверь.