***
Операция длится уже около часа, из которого минут двадцать Сокджин стоит в предоперационной и наблюдает за её ходом через большое прозрачное стекло. Оперирует Намджун, Югём ему ассистирует. Джин бы и дальше отдыхал в кабинете на своём диване, пытаясь справиться с утренней тошнотой, которая не прошла даже к обеду, но начальство в который раз принялось сворачивать ему кровь недавним инцидентом с умершим на операционном столе пациентом. Джин даже окончания своего токсикоза не ждёт так сильно, как прекращения шумихи по поводу произошедшего. Бесконечное количество отчётов, десятки звонков «сверху». Хоть он уже и не первый год сидит в кресле заведующего отделением, его всё ещё неимоверно расстраивает, что при каждом несчастном случае любого из врачей пытаются выставить едва ли не убийцей. Даже собственное начальство порой не хочет понимать тот факт, что врач – не волшебник. Люди умирают. Очень часто это просто неизбежно, даже если лечить будет самый лучший в мире специалист. Вот и сегодня он с трудом выдержал очередной напор от главврача, убеждающего его в том, что он должен разобраться с этой ситуацией и избежать повторений в будущем. Сокджин с грустью думает ещё и о том, что по большей части резонанс вызван юным возрастом скончавшегося пациента. Будь он немощным стариком, никто бы так не выносил ему мозг столько времени. Это попросту никому не было бы нужно. После того, как он около получаса выслушивал гневные негодования, у него адски разболелась голова. Таблетку никакую выпить нельзя, поэтому он решил выйти из кабинета, пройтись по отделению, немного подышать и купить ещё один маленький стаканчик кофе. Итого его рацион за сегодня: два очень сладких моккачино. Но зато они остались в желудке, а не вышли наружу, как это бывает почти с каждым его завтраком. Может, вечером он даже сможет съесть какой-нибудь салат. В отделение в это время как раз поступил больной с холециститом, и оперировать взялся Намджун. Джин не знает, зачем пришёл в предоперационную, зачем теперь стоит и наблюдает, но на удивление оказалось, что здесь, в тишине, лучше думается. Сокджин знает наперёд каждое действие, каждое движение рук Намджуна. Это неудивительно, у них ведь был один и тот же наставник, а потом долгое соперничество, кто из них двоих лучший хирург. Это, наверное, было несерьёзно, но Тэхён на них постоянно ворчал, стоило им только затеять спор. Намджун вообще в ординатуру пришёл очень уверенным в себе, чем удивил Сокджина, который был уже как несколько лет практикующим хирургом. Они до этого долгое время не виделись тогда – как-то не случалось, и Джин был весьма удивлён, насколько возмужал Намджун, закончивший университет и поступивший в ординатуру их госпиталя. Совсем не тот мальчишка, что был в него влюблён и втихушку таскал ему цветы. Теперь он стал уверенным в себе молодым мужчиной, и так уж сразу повелось, что ни одна их беседа не заканчивалась миром – всегда только споры, подколы и выяснения отношений. Он даже немного скучает по этому, ведь с тех пор, как они впервые переспали в конце прошлого года, между ними всё перевернулось и ушло совсем в другое русло. Ну, а теперь они и вовсе по разные стороны. Он всё думает, как сказать Намджуну, что он ждёт от него ребёнка, и даже представить себе не может, какой момент должен для этого выбрать. Сказать прямо на работе? Неуместно и нет возможности нормально поговорить и объяснить всё. А это будет явно не быстрый и далеко не приятный разговор. Пригласить на встречу? Это будет странно, особенно если учесть, что он сам Намджуну дал от ворот поворот. Он ведь сказал, что больше ничего не будет. Сам поставил точку, а теперь будет куда-то звать для разговора? Да Намджун лишь из чувства гордости ему откажет. Джин вздыхает. Никакого выхода в этой ситуации он всё так же не видит. И почему нельзя просто промолчать, как он и планировал? Ему однозначно жилось бы легче. Жаль, что это невозможно. Ему придётся сказать, и чем быстрее, тем лучше. Это как сорвать пластырь. Вскрыть рану. Раз – и готово. Зато потом не придётся выслушивать, как плохо он поступил, что не сказал сразу. Вот сегодня же он и скажет. Прямо после операции. Вызовет Намджуна на разговор в свой кабинет. Прекрасный ведь план? Пока он мучается в сомнениях, что же ему со всем этим делать, и наблюдает за каждым движением отца своего ребёнка, операция заканчивается, и Намджун с Югёмом заходят в предоперационную, на ходу снимая маски, шапочки, и развязывая стерильные халаты. Югёма оттуда быстро сдувает, словно ветром: он лишь переодевается да моет руки. Намджун же не слишком торопится: раздевается до пояса и идёт к раковине. Пациента тем временем увозят из операционной, и Джин провожает его взглядом прежде, чем отвернуться от стекла и наткнуться на умывающегося Намджуна. — За каждой моей операцией теперь будешь следить? — интересуется он, вытирая мокрое лицо и поворачиваясь к омеге. — А это разве запрещено? — А в этом есть нужда? Разве мы ещё не разобрались с этим? Ты прекрасно знаешь, что я отличный хирург. И я доказывал тебе это множество раз. — Но не настолько отличный, чтобы проводить две операции одновременно. Намджун молча закатывает глаза и принимается вытирать чистым полотенцем шею и грудь, на которые тоже попала вода. Он подходит ближе, настолько, что Джин чувствует его запах, и от него... легчает, к его удивлению. Он вдруг понимает, что тошнота, слабость и головная боль начали проходить в тот момент, как Намджун зашёл в предоперационную. Такого не бывало уже давно – на этой неделе не было и дня, чтобы он полностью хорошо себя чувствовал. А теперь вдруг всё это отступило и стало так хорошо. Может, пора уже его токсикозу сойти на нет? Намджун встаёт вплотную, так, что Джину и двинуться некуда – позади стекло. Альфа приближает своё лицо, его губы останавливаются на одном уровне с губами Джина, и он не знает, о чём думает в этот момент. В голове словно вакуум, ни одной мысли. Он не думает уйти вбок или хотя бы поднять взгляд и посмотреть ему в глаза. Он просто замер, уперевшись взглядом в чужие ключицы, и ждёт, что последует за этим. — Что? Всё ещё думаешь, будет ли у нас секс? — негромко, но очень чётко проговаривает Намджун, едва касаясь своими губами губ Сокджина. — Не будет, Джин. Не переживай. Я тебя понял. Он стоит так ещё несколько секунд, опаляя его тёплым дыханием, после чего разворачивается, натягивает на себя верх от хирургического костюма и выходит. Что ж. Это было ожидаемо. Это было заслуженно. И это избавляет Сокджина от необходимости прямо сейчас сообщить Намджуну одну важную деталь. Видит бог – он правда собирался.***
Чимин в раздевалке приводит себя в порядок. Он уже и так немного задерживается, но не может не подкрасить глаза и не покрыть бальзамом сухие губы. Юнги пообещал подождать его в машине, потому что освободился раньше. В принципе, они вполне успевают, поэтому Чимин не торопится. Его настроение приподнято с того момента, как Юнги с лёгкостью согласился составить им компанию. К тому же, они успели выкупить соседнее место, и теперь Союн тоже пойдёт вместе с ними. Вот Минки обрадуется. Сокджин, сидящий рядом на скамейке, кряхтит, завязывая шнурки на обуви, и вздыхает, когда выпрямляется. — Посмотрите-ка на него, беременный два месяца, а ощущение, будто все девять, — посмеивается Чимин, смотрясь в зеркало и проводя прозрачным бальзамом по губам. — Обязательно вслух говорить! — шикает Сокджин, оглядываясь по сторонам. — Скоро всё равно все узнают, — пожимает плечами Чимин. — Брюки-то поди поддавливают уже? — Есть немного, — проводит по низу живота ладонью и встаёт со скамьи. — Пора обновить гардероб, сменить брюки на штаны на резинке и прикупить свободных рубашек, — улыбается он почти мечтательно. — Можно вместе прошвырнуться как-нибудь по торговому центру. — Было бы очень кстати. Договоримся тогда, может быть, на следующих выходных. Когда Джин уже накидывает на себя тренч, Чимин всё ещё возится с макияжем, периодически поглядывая на часы. Большинство из дневной смены уже покинуло госпиталь, остались только такие же опоздуны, как и они – несколько омег из акушерства, переодевающихся в противоположном конце раздевалки. — О, вы ещё здесь, — в раздевалку заходит Хосок, стягивая с шеи фонендоскоп. — В кино не опоздаете? Он подходит к Чимину и быстро целует его в губы прежде, чем пойти к своему шкафчику, расположенному чуть дальше. — А мы с Юнги пойдём, он меня уже ждёт на парковке. Заедем за детьми и сразу в кинотеатр, — Чимин скидывает косметику обратно в сумку и просовывает руки в лёгкое пальто. — С Юнги? — оборачивается на него Хосок, придержав металлическую дверцу. — Да. Сокджин неважно себя чувствует, поэтому я предложил Юнги пойти с нами. Хосок молчит, наблюдая, как Чимин застёгивает пуговицы. Напоследок омега ещё раз смотрится в зеркало, а потом подходит ближе к парню, собираясь поцеловать его теперь уже на прощание, но тот, придержав его под локоть и не давая себя поцеловать, спрашивает: — По-твоему, это нормальная ситуация? — Какая ситуация? — То, что ты идёшь фактически на свидание, не являясь при этом свободным? — вздёргивает бровь Хосок. — Какое свидание? Мы ведём детей в кино, — Чимин хмурит брови. — Ты собрался устраивать сцену? Мы уже обсуждали с тобой это, причём не раз. — Мне это не нравится, Чимин. Почему нельзя пойти с Минки вдвоём? — Я хотел пойти с тобой. Но ты занят. И у нас есть лишний билет. — Так это месть мне? Из-за того, что единственный вечер я проведу не с тобой и твоим сыном, а с друзьями? — Какая месть, Хосок! Ты хочешь провести время с друзьями – пожалуйста, я же не против! Но я тоже хочу отдохнуть! И я тоже пригласил друга! Почему это становится проблемой? Сокджин, стоящий рядом, негромко откашливается, привлекая внимание спорящих: — Я поехал. До завтра. — Подожди, вместе пойдём, — бросает ему Чимин и снова обращается к бойфренду: — Я не хочу это сейчас обсуждать, ладно? Давай не будем портить друг другу вечер. Если ты хочешь, мы обсудим это потом. Он отстраняется от альфы, заставляя его отпустить, и, взяв Сокджина под руку, идёт на выход из раздевалки. — Извини, — вздыхает медбрат, когда они оказываются за пределами госпиталя и направляются на парковку. — Как прекрасно быть свободным и никому ничем не обязанным, — выдаёт лёгкую улыбку Джин. — Хосок у тебя конечно тот ещё ревнивец. По нему и не скажешь. — Я бы тоже никогда не подумал, что у нас могут возникнуть такие проблемы. А оно видишь, как оказалось, — взмахивает он рукой. — Я, честно говоря, начинаю уставать. У нас в последнее время стычек больше, чем хороших моментов. — Всё, прошла любовь? — друг понимающе хмыкает. — Да её и не было, наверное. Страсть, влюблённость. Но точно не любовь. Я начинаю понимать, какие мы всё-таки разные. Вернее нет, мы не разные, мы даже похожи, но у нас разные возможности. Например, мы оба хотели бы развлекаться, куда-то ездить, чем-то заниматься, но Хосок может себе позволить это, ни о чём не задумываясь, а я не могу. Мне в первую очередь нужно подумать о ребёнке. И для него это сложно. А я бы и рад быть таким свободным, как он. Но уже не могу. Да и наверное не очень-то и хочу. Сначала было весело и захватывающе, новые эмоции и всё такое, но я не могу вести такой образ жизни постоянно. У меня маленький ребёнок. — Я об этом и говорил тебе в самом начале. Ну, в любом случае, тебе это было нужно – немного взбодриться, получить новые эмоции. — Да, только это мне как-то дорого обходится, — грустно отзывается Чимин, вспоминая свою недавнюю операцию. Они останавливаются напротив автомобиля Юнги, и он краем глаза видит, что тот уже заводит мотор. — Так что ты думаешь делать? — спрашивает Джин, бросив взгляд за спину Чимина, на машину Юнги. — Не знаю. Точно ни с чем разбираться сейчас не буду. Я пока не ставлю крест на наших с Хосоком отношениях. Я вижу, что он влюблён в меня, и он мне тоже небезразличен. Надеюсь, мы сможем это преодолеть. Все сталкиваются с трудностями, и мы не исключение. — А я надеюсь, что ты будешь в порядке, — Сокджин целует его в щёку, машет Юнги рукой и идёт к своему автомобилю. Чимин, проводив его взглядом, усаживается на переднее пассажирское сиденье и пристёгивает ремень. Давно он с Юнги не ездил. — Всё хорошо? — альфа задерживает на нём взгляд. — Да, — он кивает и дарит Юнги короткую улыбку. Первым делом они заезжают за Минки – тот гулял с няней в парке неподалёку от госпиталя. Ребёнок, взволнованный предстоящим походом в кино, становится ещё более взвинченным, когда Чимин говорит, что сейчас они поедут за Союном. Он, пристёгнутый на заднем сиденье, то и дело норовит выскользнуть из-под ремней, за что получает от родителя грозный нагоняй, а потом снова принимается ёрзать, то заглядывая в окна, то пытаясь пролезть в просвет между передними сиденьями. — Минки, налево смотри, — показывает Чимин сыну. — Видишь Союна? Вон он идёт. Минки опять прилипает к окну, пытаясь разглядеть своего знакомого. На секунды воцаряется тишина, после чего ребёнок громко восклицает: «Союн!». Чимин с Юнги смеются. — Он без ума от твоего сына, — заверяет Чимин альфу. Союн тем временем плюхается на заднее сиденье, кидая рядом рюкзак и поправляя форменные школьные шорты. — Здравствуйте! — Привет, — улыбается Чимин, отмечая, что мальчишка словно подрос с их последней встречи, хотя прошло не так много времени. В этом возрасте дети так быстро растут, что ему уже заранее страшно, ведь Минки тоже однажды станет таким же взрослым. — Как дела в школе? — интересуется Юнги, в то время как Минки почти целиком завладел вниманием его сына, рассказывая что-то о своих браслетиках, подаренных омегой. — Устал, — выдыхает Союн, запрокидывая голову на подголовник и позволяя Минки стащить со своего запястья пару фенечек. — Только освободился с дополнительных занятий. — Сейчас отдохнёшь. Пристегнуться не забудь, — напоминает ему отец, и омега тянется к ремням. — А ты не рано в шорты переоделся? На улице не так уж и тепло. Что за мода носить шорты с курткой? — Отец, — закатывает Союн глаза, и Чимин издаёт смешок. В кинотеатре, пока они ждут начала сеанса, Минки не прекращает виться вокруг подростка, и тому волей-неволей приходится его развлекать: они оккупировали игровые автоматы, пока взрослые неподалёку сидят за столиком. — Ты точно ничего не будешь? Может, попкорн? Или воды? — Ой, нет, не хочется, — качает головой Чимин. — Уверен, дети тебе сейчас целый список закажут! Юнги бросает взгляд на часы — до сеанса осталось не так много времени, а кинотеатр уже наполнен людьми, и очередь за попкорном становится всё больше. — Эй, дети, — окликает их альфа. — Попкорн будете? Минки бежит обратно, позабыв о тысяче вон, всунутой в автомат с игрушками: — Я буду! Сладкий попкорн! — довольно сообщает запыхавшийся ребёнок. Чимин в этот момент на него внимательно смотрит, из-за чего ему приходится пропищать ещё и «пожалуйста!». Союн, потратив попытку вытащить из автомата мягкую игрушку, возвращается к столику с выигранным покемоном и вручает его Минки, отчего тот довольно взвизгивает и показывает подарок папе. — Вижу, — улыбается Чимин. — Очень милый. Скажи Союну спасибо. — Спасибо! — Не за что, — омега усаживается за столик и оборачивается на яркие витрины. — Я тоже хочу попкорн. — Какой? — Юнги, встав из-за столика, проверяет бумажник во внутреннем кармане. — Солёный. Средний. И сок. Или лучше колу. Да, давай колу. — И я хочу! — округляет глаза Минки. — А у тебя будет болеть живот, — возражает Чимин. — Но я хочу... — Минки вмиг грустнеет. — Я возьму тебе сок. Сок подойдёт? Минки косится на папу. — Ты можешь выбрать, милый: или сладкий попкорн и воду, или сладкий сок, но без попкорна. — Сладкий попкорн и воду, — бурчит Минки. — Хорошо, — Юнги кивает и уходит к кассе, оставляя омег за столиком. Минки, всё ещё грустный, играет со своим новым плюшевым покемоном. Чимин знает, что он недолго будет дуться, поэтому выдерживает паузу, ничего ему больше не говоря. — А почему нельзя сок? — любопытствует Союн. — Слишком много сладкого получается. Минки ещё маленький для таких количеств. Поэтому мы выбираем – или одно, или другое. Союн понимающе кивает и обводит взглядом зал, заполненный детьми и подростками, вероятно, пришедшими на тот же мультфильм, что и они. Разговор словно больше не клеится. Чимин уже и не помнит, как общаться с тинейджерами, из-за этого чувствует себя немного неловко, хотя сын Юнги ему определённо нравится. Очень импонирует то, как он быстро нашёл общий язык с Минки, хотя обычно подростки не слишком склонны к общению с маленькими детьми. Он чувствует некоторое облегчение, когда видит, что альфа с их заказом уже отходит от кассы и направляется к ним, и в этот момент Союна кто-то окликает. Омега оборачивается, затем на его лице образуется широкая улыбка и он подскакивает со своего стула. — Ой, я на пару минуточек! — он огибает их столик и направляется в сторону небольшой компании подростков примерно его возраста или чуть старше: четырёх альф и двух омег. Чимин наблюдает, как те бурно его приветствует, хоть из-за гама не слышит, о чём они говорят. — Это ещё кто? — ворчливо хмурится Юнги. Он ставит поднос с попкорном и напитками на стол и смотрит, как мальчишки-альфы кладут руки на плечи его сына. — Друзья, похоже, — пожимает плечами Чимин. — Что-то мне не нравятся такие друзья, — поджимает он губы, когда ладонь одного из мальчишек скатывается с плеча Союна на его поясницу. — Вот он – ревнивый папаша во всей красе, — посмеивается с него Чимин. — Лучше я побуду ревнивым папашей, чем мой сын станет пациентом моего же отделения, — Юнги продолжает высматривать Союна с его друзьями. — Это не повод думать, что он легкомысленный. У него просто много друзей! — возражает Чимин, бросая взгляд на компанию подростков. — У меня в его возрасте тоже друзья были в основном альфы. С ними было интересней. — Я не думаю, что Союн легкомысленный, но это не отменяет того, что за подростками нужен глаз да глаз. Не хотелось бы, чтобы он однажды испортил себе жизнь. — Звучишь прям как мой отец, — Чимин усмехается и переводит взгляд на сидящего рядом сына. — Нет-нет, господи, я не это имел в виду, Чимин! — Юнги, распахнув глаза, быстро качает головой и накрывает ладонь омеги своей рукой. — Извини, если это прозвучало так. Я не хотел тебя обидеть. — Да всё нормально, не переживай! Я понял тебя. — Ты как никто другой должен меня понимать, ведь у тебя тоже растёт омега! — «Боже, никогда не буду таким», — со смехом передразнивает его Чимин, вспоминая недавний разговор о будущих избранниках их детей. — Это другое!