St. Mary's Hospital

      По квартире трелью раздаётся звонок, и Чимин торопится в прихожую, чтобы открыть. Он ждёт Юнги, который обещал приехать с минуты на минуту: вдвоём они должны отправиться на свадьбу Тэхёна и Чонгука. Он вообще сначала удивился, что его тоже пригласили, ведь знает, что церемония планируется маленькая, для самых близких. Но, немного поразмышляв, понял, что для него самого близок и Тэхён, и Чонгук. Видимо, и он для них тоже. Они столько лет друг друга знают, на его глазах развивалась их история. Он очень рад, что сможет присутствовать в тот момент, когда они, наконец, поженятся и станут семьёй.       Минки неугомонно скачет по квартире, пребывая в отличном настроении и пытаясь чем-нибудь себя занять, пока папа суетится со сборами. К радости родителя, это не проблема, ведь сын уже давно не малыш и может развлечь себя самостоятельно, при этом не поранившись и не разнеся им всю квартиру.       Чимин так давно не был на особенных мероприятиях, что даже разволновался. С самого утра не находит себе места, то по несколько раз проверяя, всё ли в порядке с выбранным нарядом, то дважды протирая обувь и бесконечно долго выбирая аромат духов, которые хочет сегодня нанести на себя. Если даже он так переживает за каждую мелочь, то сложно представить, что сейчас испытывает Чонгук. Но, скорее всего, его сборами руководит Хичоль, поэтому он наверняка избавлен от таких мучений, как выбор.       — Привет, — Юнги появляется на пороге в безупречном костюме, выглядывающем между лацканами классического драпового пальто, и с широкой довольной улыбкой на лице. Он прикрывает за собой дверь и вытягивает ладонь, жестом прося подойти к нему поближе. Соскучился.       Чимин и Минки въехали в свою новую съёмную квартиру лишь несколько дней назад, и они с Юнги уже успели прочувствовать грусть разлуки. Но Чимин всё ещё уверен, что поступил правильно, и ни капли не жалеет.       — Красивый костюм, — подмечает он, руками обвив своего парня за шею и клюнув в губы поцелуем.       — А ты, я смотрю, ещё в пижаме.       Юнги совсем не злобно усмехается и проводит ладонью по его талии.       — Ещё полно времени!       — Нужно заехать за букетом по пути. Ты же заказал его?       — Конечно. И мы всё успеем, не переживай. Располагайся пока.       Чимин снова на секунду приближается, чмокает чужие губы и возвращается к своим сборам. Юнги любопытно оглядывается. Он, конечно, уже был в их новой квартире, когда помогал перевезти вещи, но ещё не видел её после того, как Чимин навёл порядок, разложил всё по своим местам и создал необходимый ему уют. Так, в комнатах появились новые мягкие коврики, цветы в горшках, декоративные подушки. Теснота почти не ощущается: они очень грамотно всё расставили, а некоторые не слишком нужные вещи и вовсе пока не забрали из квартиры альфы, планируя сделать это когда-нибудь потом.       Помимо цветов на полках стоят фотографии в рамочках. Возле одной из них Юнги останавливается и берёт её в руки. На ней они втроём: он, Чимин и Минки. Они сфотографировались в одной из последних поездок в Тэгу, когда заезжали в гости к родителям альфы. Господин Мин сделал фото, пока они играли на заднем дворе с собаками. Чимин замечает, как милая улыбка появилась на лице Юнги, разглядывающего фотографию, и тоже улыбается.       Из детской выбегает радостный Минки, услышавший знакомый голос, и летит прямо в руки альфы, который тут же его подхватывает, прокрутив в воздухе, и ставит на пол.       — Юнги! — запыхавшись, восклицает мальчишка. Вот, кто соскучился больше всех. — Мы тебя весь день ждём!       — Да прям уж? — альфа иронично выгибает брови и треплет ребёнка по кудряшкам.       — Да! Папа сказал, что ты придёшь! А куда мы поедем?       — Родной, за тобой отец сейчас приедет, — напоминает ему Чимин, подслушивающий их разговор через открытую дверь ванной комнаты, где наносит перед зеркалом макияж.       — Но я хочу с вами!       — Минки, — голос омеги звучит чуть строже. — Мы с тобой говорили об этом.       Эван прилетел на днях по работе в Сеул, о чём сообщил Чимину, и они договорились, что сегодняшний день Минки проведёт с отцом. Тем более, Эван сам об этом попросил, так как в другие дни это сделать сложнее — он будет завален работой практически до позднего вечера. Минки, однако, без энтузиазма воспринял идею провести время с отцом, чем сильно удивил Чимина. Ему даже стало не по себе. Неужели сын так сильно отдаляется от Эвана? Они, конечно, не были слишком близки, но проводить время с ним ребёнок обожал, ведь это было всегда весело для него. Чимину становится грустно.       — Ну пап… — жалобно мямлит ребёнок. Омега вздыхает.       — У нас с тобой был уговор. Ты гуляешь сегодня с отцом, а мы с Юнги идём на свадьбу.       — Я хочу с вами…       Чимин боковым зрением видит, как Минки переключился на упрашивание Юнги, умостившись на его коленях и заглядывая в глаза своим самым невинным взглядом. Он знает этот трюк, и с ним он уже не проходит, а вот с альфой — очень даже.       — Минки, перестань, пожалуйста. Свадьба — это не детское мероприятие. Тебе там будет скучно, — он продолжает сдержанно объяснять, но знает, что это, скорее всего, бесполезно. Минки уже вцепился в Юнги.       — Может, пускай идёт с нами? — предлагает тот Чимину. — Если станет скучно, будет сам виноват, да? — Юнги подмигивает ребёнку, и тот моментально оживляется, поворачиваясь к Чимину и ожидая его вердикта.       Омега безвыходно вздыхает, пока наносит бальзам на губы.       — Нужно сначала спросить у Тэхёна и Чонгука, может ли Минки пойти с нами.       — Я спрошу, — Юнги достаёт телефон и быстро в нём печатает.       Закончив с макияжем, Чимин отправляет Минки в свою комнату убирать раскиданные игрушки, а сам идёт к дивану, на котором сидит альфа, и устраивается рядом, моментально оказываясь в тёплых объятьях.       Они с Юнги толком не виделись последние несколько дней из-за работы. У альфы были дежурства, а Чимин, отработав дневную смену, спешил в новую квартиру, желая поскорее закончить её обустройство. Жить на коробках ему не нравится. Он любит, когда всё красиво расставлено и создана хорошая атмосфера, чтобы возвращаться домой было приятно.       За эти дни он сильно успел соскучиться, и поэтому сейчас с удовольствием льнёт к Юнги, получая необходимую ему нежность. Альфа проводит подушечками пальцев по его подбородку, внимательно разглядывает его, словно успел позабыть, но в глазах столько мягкости и ласки, что Чимин буквально тает. Минки ещё не скоро покончит со сбором своих игрушек в ящик, поэтому он тянется к Юнги губами и с удовольствием сливается с ним в поцелуе, лаская попеременно то верхнюю, то нижнюю губу и иногда касаясь языком. Если бы не сын в соседней комнате, он бы пересел на его колени или опрокинул бы альфу на подушки, чтобы почувствовать ещё чуточку ближе, но довольствуется почти невинным поцелуем. Но даже это заставляет всё внутри трепетать.       Телефон альфы брякает входящим сообщением, и им приходится оторваться от приятного занятия. Юнги взглядом пробегается по тексту и показывает его Чимину:       — Тэхён ответил, что мы конечно же можем взять Минки и они будут даже рады.       — Надо Эвану позвонить, — Чимин, погрустнев, опускает голову на его плечо.       — Ты расстроился?       Чимин кивает.       — Почему?       — Они и так редко видятся. А теперь я вообще скажу, что Минки не хочет с ним идти…       — Ты думаешь, это расстроит его?       — Я не знаю, расстроит ли это его, но это расстраивает меня. Эван, всё-таки, его отец. Я так хотел, чтобы у них были хорошие отношения, чтобы Минки рос, зная, что у него есть отец, который его любит, но всё выходит совсем не так, как я мечтал.       — Ты же понимаешь, что во всём этом виноват исключительно Эван? Это он приложил недостаточно усилий, чтобы быть со своим ребёнком. Неудивительно, что Минки к нему безразличен. И уж кому, как не мне, об этом знать. Не вини себя. Ты делаешь всё, что в твоих силах, чтобы наладить их связь. И главное, что Минки в этой ситуации не страдает.       — Не страдает, потому что у него есть ты, — Чимин прикрывает глаза и касается губами его щеки.       Глупо отрицать, что Минки воспринимает Юнги, как своего отца. Это видят все, все это понимают. Это осознаёт и Чимин, но не знает, как относиться. Его чувства такие противоречивые, что он всё больше в них запутывается. Ему безумно тепло от того факта, что Юнги относится к его сыну так, будто он их общий. Он наблюдает это на примере того, как альфа общается с собственным сыном, Союном. И Чимин не видит разницы. Он потрясающе внимательный и участливый отец, и это восхищает.       Вместе с тем он чувствует ситуацию до ужаса неправильной, зная, что у Минки есть родной отец. Да, он не уделяет и четверти того времени, что уделяет ему Юнги, и не заботится о нём так же, но он есть. Чимину этого никак не отнять. А Минки этого никак не объяснить. Да и что он скажет своему ребёнку? Здесь он может только смотреть на то, как Минки всё больше и больше привязывается к его бойфренду.       А ещё Чимина пугает, что у всей этой ситуации лишь два финала: либо они с Юнги будут жить долго и счастливо, и он будет доволен тем, что альфа заменил его ребёнку отца; либо их отношения однажды завершатся, и больно будет не только ему, но и Минки. Чимин очень этого боится. Но обратной дороги уже нет. Немного успокаивает тот факт, что он знает, какой Юнги: осторожный, добрый и заботливый. Это заставляет верить, что даже если их отношения когда-нибудь прекратятся, альфа не позволит Минки сильно расстроиться по этому поводу и сделает всё, чтобы для ребёнка их разрыв был максимально безболезненным и даже незаметным. Всё потому, что Юнги невероятный, таких он ещё не встречал. Если бы тогда, до встречи с Эваном, ему кто-нибудь сказал, что существуют такие альфы, его жизнь сложилась бы совсем иначе. Но он так безумно счастлив, что впустил его в свою жизнь сейчас.       — Почему я в тебя так влюблён? — тихо шепчет он Юнги, потеревшись о его щёку кончиком носа.       — Не сильнее, чем я в тебя.       Губы снова соприкасаются, даря нежность, в которой можно утонуть. Юнги прижимает его к себе сильнее, положив широкую ладонь на поясницу, надавив. У Чимина сбивается дыхание от эмоций: так сильно нравится, когда его крепко прижимают, не давая ни единого шанса к отступлению и показывая, как сильно в нём нуждаются. Он абсолютно бесповоротно влюблён в Мин Юнги.       Поцелуи продолжались бы дальше, если бы из комнаты не послышался топот детских ног. Поцелуй прекращается, но Юнги не выпускает омегу из объятий. Минки, выбежавший из комнаты и заставший взрослых обнимающимися на диване, несётся к ним и плюхается ровно посредине, проходясь по их коленям с довольным возгласом «Я всё!».       — Правда что ли? — хитро прищуривается Чимин. — А ты выбрал, в чём пойдёшь к Тэ и Чонгуку на свадьбу?       — Я пойду? — мальчишка округляет глаза, смотря поочередно то на папу, то на Юнги.       — Пойдёшь, — кивает альфа, начиная улыбаться удивлённому ребёнку. — Если обещаешь хорошо себя вести.       — Обещаю!       — Тогда беги выбирать наряд, — Чимин слегка хлопает сына по попе, и Минки как ветром сдувает.       Оставшись снова наедине, Юнги привлекает Чимина к себе. До выхода остаётся не так много времени, поэтому, подарив альфе несколько поцелуев, омега оставляет его в их крошечной гостиной, совмещённой с кухней, и идёт в свою спальню, чтобы переодеться. Слышатся голоса Юнги и Минки — кажется, сын уже нашёл, в чём пойдёт на торжество. Останется только привести в порядок его вечно растрёпанные кудри.       Чимин из спальни выходит переодетый в брюки и рубашку и с расчёской в руках, но видит сына уже причёсанным и переодетым.       — Это кто тут такой красивый маленький омега? — растягивает он губы в улыбке. — Смотри, затмишь женихов и не пустят тебя на свадьбу.       — Пустят! — Минки смеётся, подбегает к папе и виснет на его талии. — Я ещё браслетики сейчас надену!       — Беги, надевай.       Он чмокает ребёнка в лоб и отпускает, и тот вприпрыжку бежит искать свои фенечки, которые с переездом раскидал по всему дому. Чимин дефилирует на середину гостиной и крутится вокруг себя по очереди в каждую сторону.       — Выглядишь потрясающе, — Юнги с восхищённой улыбкой поднимается с дивана и идёт к нему навстречу. — Как бы я хотел видеть тебя каждый день. Каждый вечер, каждое утро.       — Я тоже, — Чимин опускает взгляд. — Тоже хотел бы. И у меня есть для тебя кое-что. Небольшой подарок.       Безусловно, Чимин тоже скучает по тем дням, когда они с Юнги были вместе практически круглосуточно, расставаясь лишь на время работы и засыпая в соседних спальнях. Вместе с тем он знает, что выбрать неторопливое развитие отношений было верным решением. Юнги принял это, но всё равно был расстроен их переездом, хоть и старался особо не показывать этого, подбадривая омегу всеми силами и помогая. Чимин последние дни размышлял, как ему показать альфе, что это никак не откатывает их отношения назад, что он по-прежнему желает построить с ним что-то крепкое, надёжное. И он придумал. Хотел сделать это вечером, после свадьбы, когда Юнги нужно будет ехать в ночную смену в госпиталь, но решает, что сейчас более подходящий момент. Он скользит ладонью в карман своих брюк, достаёт запасной ключ-карту от своей квартиры и протягивает её альфе.       Юнги сначала недоумённо прокручивает пластиковую карточку в пальцах, а затем вопросительно смотрит на Чимина:       — То есть, ты переехал от меня, а теперь даёшь мне ключ от своей квартиры? — на его губах появляется снисходительно-довольная улыбка.       — Да, — Чимин уверенно кивает. — Это значит, что мы с Минки всегда будем рады видеть тебя здесь. Особенно я.       И он поднимается на носочки заключая своего альфу в крепкие объятия и с наслаждением вдыхая его аромат, ставший таким родным, что Чимин готов расплакаться от того, как счастлив он сейчас. Так, как никогда прежде не был. Потому что у него всё прекрасно. Его ребёнок здоров и как прежде радуется жизни, а рядом с ним самый лучший альфа на всём свете.

***

      — Ты плохо спал сегодня? — Намджун завязывает галстук, стоя перед зеркалом, и смотрит на Джина через отражение.       Сокджин сидит за столом, подперев голову одной рукой, а другой перемешивая чай в кружке, и наблюдает за альфой. Ему тоже пора одеваться, но он чувствует себя таким усталым с самого утра. Джин действительно не очень хорошо спал: то просыпался из-за дурного сна, то из-за того, что мешают обнимающие его руки Намджуна. Вот уж не думал он, что у того есть такая привычка — прижиматься к кому-то во сне и обнимать. Сокджину же от этого жарко становится, он просыпается и после не может заснуть. Так случилось и этой ночью. Под утро у него и вовсе начали ныть живот и поясница, так он и пролежал до самого утра, смотря в потолок, слушая сопение альфы и трогая напрягающийся живот.       Первую тренировочную схватку он почувствовал несколько дней назад — напугался сам и напугал всех вокруг, но Юнги его быстро успокоил, сказав, что он не в родах. Сокджин не очень хотел бы родить раньше срока, и всячески себя берёг: никаких нагрузок, только медитация и хорошее настроение. Сейчас идёт его тридцать шестая неделя, и сегодняшний день начался с ещё одних тренировочных схваток. Джин очень надеется, что это не испортит торжество. Всё-таки, его младший брат женится на любви всей своей жизни. У их семьи сегодня особенный день.       — Да, не спалось, — Джин не говорит о своих тренировочных схватках, не желая, чтобы с ним носились как с больным и оказывали повышенное внимание. Это нормальный процесс, и он в состоянии справиться с этим сам.       — Ты хорошо себя чувствуешь?       Не расправив до конца галстук, Намджун разворачивается и подходит к нему, заглядывая в глаза. Сокджин рассматривает его от макушки до груди, а потом устало улыбается:       — Я в порядке. А ты очень хорошо выглядишь, — Джин поднимается со стула и помогает расправить его галстук, продевая его конец через петлю и приводя в нормальный вид.       — Ты тоже, — улыбается ему в ответ альфа, скользя по лицу взглядом.       — В растянутых домашних штанах?       — Всегда.       Намджун кладёт ладони на его живот, наклоняется и оставляет на нём поцелуй.       Их отношения — что-то странное, непонятное и удивительное. Все эти две недели, что Сокджин дома после выписки из госпиталя, Намджун рядом практически постоянно, уезжает только на работу, откуда звонит раза четыре за день. Он не берёт дежурства и по завершении рабочего дня едет сразу к нему. Все эти дни он ночует здесь, на соседней подушке. А ещё разговаривает с животом и постоянно его целует. Словно они семья в ожидании долгожданного ребёнка. Сокджин его такого совершенно не знает. После того дня, когда Намджун вспылил и они поссорились, а после помирились в постели, он ведёт себя крайне сдержанно. Он спокоен, мягок и больше не делает никаких поползновений в его сторону. И Джину тоже спокойно: он плывёт по течению, наслаждаясь заботой и последними неделями беременности. Только размышляет постоянно, что изменится с рождением их сына? Намджун окончательно переберётся к нему? Или наоборот, вернётся к себе домой, ведь за ним больше не нужен постоянный надзор? И если быть уже совсем откровенным, то он вынужден признаться сам себе, что хотел бы, чтобы Намджун остался. Джин и не знал, что умеет так быстро привязываться.       — Скоро нам выезжать, — Намджун бросает взгляд на наручные часы. — Достать твой костюм?       — Пожалуйста.       Сокджин направляется в ванную, чтобы убедиться, что его макияж всё ещё в порядке, а когда выходит, Намджун уже снимает с его костюма чехол. Джин раздевается до белья и, поёжившись, подходит ближе. Альфа оглядывает его с головы до ног, всего покрытого мурашками.       — Прибавить градусов? — Намджун раскрывает рубашку, и омега, повернувшись к нему спиной, просовывает руки в рукава.       — Да мы сейчас уже уедем. Прибавим вечером, когда вернёмся. Тебе ведь не нужно сегодня в госпиталь?       — Нет, сегодня полностью свободен.       Намджун помогает ему застегнуть рубашку, Джин натягивает брюки, заправляя в них края, и продевает пуговицу в петлю под круглым животом. Он, вообще-то, и сам всё это без проблем делает, но ничего не говорит Намджуну против, когда тот хочет поухаживать. Единственное, что составляет для него настоящие трудности — это надеть носки и обувь. Вот тут он пыхтит и изворачивается по-всякому, если рядом нет никого, кто мог бы ему помочь. Намджун об этом знает и сам идёт к обувнице, чтобы достать начищенные ботинки омеги и надеть их на него.       — Спасибо, — вздыхает Джин, держась за плечо альфы, пока тот сидит на корточках и завязывает ему шнурки, словно ребёнку.       Живот всё так же тянет, и Джин молчаливо терпит, оперевшись о стену, пока Намджун одевается сам и проверяет, всё ли они взяли. Папа прислал сообщение о том, что они с отцом уже на месте, и Джину теперь тоже не терпится поскорее приехать. Чонгук настоял на очень скромной свадьбе, но Хичоль не был бы Хичолем, если бы не взял на себя это, и теперь он шлёт Джину фотографии маленького, но совершенно очаровательного торжественного зала. Он заставлен множеством живых цветов нежных оттенков, вплетённых в арки, и это выглядит настолько волшебно, что омега разглядывает фотографии большую часть дороги. Намджун ведёт автомобиль молча. Когда Джин на секунду поворачивается к нему, чтобы показать пару фотографий, пока они стоят на красный сигнал светофора, то видит его задумчиво-нахмуренный лоб.       — О чём думаешь?       — М? — Намджун отвлекается от своих мыслей и поворачивается к омеге. Светофор тем временем сменяет свет на зелёный, а позади них кто-то нетерпеливо сигналит. Альфа снова переключается на дорогу.       — Спрашиваю, о чём ты задумался.       — О всяком, — неопределённо отвечает Намджун.       — Например?       — Например, о том, что жизнь — удивительная штука.       Сокджин смотрит на него, ожидая продолжения. Намджун некоторое время молчит, будто снова что-то обдумывая, затем продолжает:       — Ты мог представить, что в конце концов Тэхён женится на том мальчишке из неблагополучной семьи? И что этот мальчишка и сам нам практически родным станет?       Губы омеги трогает улыбка, и он слегка качает головой. Конечно, он не мог представить, что всё придёт именно к этому. Что угодно, но не то, что Чонгук станет частью его семьи. Джин как сейчас помнит тот день, когда подростка привезли на скорой и насколько озадачен и озабочен его ситуацией оказался Тэхён. Кто бы мог представить, что спустя девять лет они станут супругами.       — Вот и я не мог. Так удивительно, что мы теперь идём на их свадьбу.       — Да, удивительно, — Сокджин улыбается, снова смотря в окно и думая о том, что у его младшего брата будет собственная семья, что он теперь чей-то муж. Кто бы мог только вообразить, что всё случится именно так.       — А представить, что у нас с тобой будет ребёнок, ты мог? — продолжает Намджун. Джин снова поворачивается к нему, но вопрос оставляет без ответа. Конечно, он даже в самых глупых мыслях не мог подумать, что будет ждать ребёнка от надоедливого лучшего друга своего младшего брата. Намджун, криво усмехнувшись, добавляет: — Мне до сих пор иногда кажется, что это всё мне снится.       — Это хороший сон или плохой?       — Лучший сон, — на секунду поворачивает голову, и они сталкиваются взглядами. — Однажды я тебя тоже сюда привезу.       Сокджин сначала не понимает, что Намджун имеет в виду, но потом замечает, что они уже подъехали к залу регистрации, где сегодня Тэхён и Чонгук произнесут клятвы. Сердце невольно уходит в пятки от того, каким серьёзным тоном альфа произнёс последние фразы, и Джин чуть приоткрывает рот в удивлении. Он даже не находит, что ответить, хотя очень сильно пытается придумать. Что Намджун хотел этим сказать?       Низ живота снова сводит неприятными ощущениями, и он рвано выдыхает, пока альфа выбирается из машины и обходит её, чтобы помочь ему. На улице довольно прохладно — середина ноября. Джину пришлось купить пальто на несколько размеров больше, из-за чего он чувствует себя неповоротливым на суше морским котиком. Намджун подаёт ему руку, но сил хватает только на то, чтобы опустить ноги на землю.       — Ты в порядке?       Щеки касается ладонь, Джину приходится открыть глаза, которые он прикрыл, почувствовав очередной болезненный спазм.       — Да, сейчас пройдёт. Тренировочная схватка.       — Давно началась? — Намджун кладёт руку на твёрдый как камень живот.       — Только что. А первая была под утро.       — Почему ты меня не разбудил?       — Зачем? Такое уже было. Ничего страшного в этом нет.       Боль становится сильнее. Сокджин сводит брови, опять закрывает глаза и пытается ровнее дышать. Намджун опускается напротив него, продолжая держать на животе свою ладонь. Проходит секунд тридцать. Схватка заканчивается, и Джин расслабляется, открывая глаза. Намджун встревоженно хмурится:       — Ты уверен, что это тренировочные?       До этого момента — да, Джин был уверен. Теперь же он опускает взгляд на свой живот, а по спине проходится холодок.       — А Юнги уже приехал?       Намджун озирается.       — Машины не вижу.       — Ладно, тогда идём внутрь.       — Ты уверен? Ты дойдёшь? Может, поедем в госпиталь?       — Естественно, я дойду. Я же не умираю, — со вздохом Сокджин отрывает пятую точку от сиденья, не без помощи альфы. Он же достал с задних сидений цветы, а затем подхватил под руку омегу.       Пока нет схватки, Джин отлично себя чувствует, разве что поясница немного ноет, но эта боль теперь его постоянный спутник, поэтому он старается не обращать на неё внимания.       Стоит им только войти в торжественно украшенный зал, как на них оборачиваются что-то активно обсуждающие родители, и лицо Хичоля озаряет улыбка:       — Мои детки приехали!       Хичоль счастливо порхает — его явно распирает от радости, и Джин тоже не сдерживает улыбки, глядя на папу. Омега подходит к ним и целует их по очереди в щёки, пока отец Сокджина и Тэхёна не спеша подходит сзади.       — Выглядите чудесно! Тэ и Чонгук тоже уже здесь, у них фотосессия, — Хичоль взмахивает ладонью, указывав в неопределенную сторону. — Они такие красивые, глаз не оторвать!       — Чонгук же не хотел профессиональную съёмку, — Сокджин иронично изгибает бровь, продолжая придерживать живот.       — Что значит не хотел! Как можно не сделать фотографии такого важного события! — папа в любимой манере возмущается, совсем не злобно. — Мы и видео заказали!       — Извините, что перебиваю, — привлекает их внимание Намджун, — но думаю, что Джину лучше присесть. Юнги и Чимин ведь ещё не приехали?       — Нет, не приехали, а что случилось? — беспечное настроение омеги мигом улетучивается, и он переводит взгляд на старшего сына. — Ты плохо себя чувствуешь?       — У меня тренировочные схватки. Наверное. Надеюсь.       Родители встревоженно переглядываются. Хичоль пару секунд что-то обдумывает, а потом берёт Джина под руку и начинает раздавать указания:       — Мы пойдём в комнату жениха, а вы ждите Юнги. Как приедет, отправляйте его сразу к нам.       Альфы кивают, оставаясь в холле, а Хичоль уводит сына в комнату жениха. Она небольшая, с зеркалом и туалетным столиком, а также диваном, на который Сокджин и опускается. Он всерьёз начинает нервничать, чувствуя, что скоро его скуёт очередной схваткой. Он подсчитывает в голове и понимает, что если эти схватки настоящие, то с возникновения первой прошло уже прилично времени.       Как он и предполагал, следующая не заставляет себя долго ждать. Тело прошивает болью, он прикусывает губу и опускает веки. Папа присаживается рядом и берёт его за руку, принимаясь успокаивающе её гладить.       У Сокджина наворачиваются слёзы. Ну почему, почему именно сейчас, именно сегодня? До срока ещё минимум недели две, а то и месяц! Он не хочет рожать сегодня, и он не хочет испортить младшему брату свадьбу, хочет присутствовать в тот момент, когда они с Чонгуком обменяются кольцами. И изо всех сил старается не расплакаться.       — Сколько времени? — вымученно спрашивает он.       — Без двадцати три, — бросает взгляд на часы Хичоль. — Ты хочешь считать схватки?       — Я хочу успеть на свадьбу.       — Родной, я не уверен, что… — острожно начинает папа, и Джин понимает, что тот хочет сказать.       Дверь в комнату со стуком открывается, появляется Юнги, а за ним взволнованные Чимин и Намджун. Сокджин к этому моменту от боли сжимает пальцами обивку дивана.       — Ну, что тут у нас?       Юнги присаживается рядом и кладёт ладонь на твёрдый живот. Схватку только начинает отпускать, и Джину требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя.       — Со скольки часов схватки? — альфа не дожидается ответа, продолжает пальпировать его живот.       — Под утро начало немного тянуть. Может, часов в пять или около того.       У Юнги брови приподнимаются вверх:       — Почему столько времени тянул? Почему не позвонил мне?       — Болело не сильно. Только недавно стало болеть сильнее, — виновато опускает взгляд омега. — Я думал, это снова тренировочные.       Сейчас он, очевидно, уже так не думает. И выражение лица друга — доказательство того, насколько он сглупил.       — Надо ехать в госпиталь, — оглашает Юнги.       Сокджин совсем сникает. Намджун опускается по другую сторону от него и берёт его ладонь в свою:       — Давай, пойдём в машину, пока нет схватки.       В дверях показываются виновники сегодняшнего торжества: в идеальных классических костюмах, невообразимо прекрасные, но с такими же обеспокоенными взглядами, как и у остальных.       — Что все столпились? — Тэхён обходит Чимина, стоящего у самого выхода, и оказывается в комнате жениха. — Что случилось?       Сокджин уже приоткрывает рот, чтобы виновато сказать, что он испортил Тэхёну свадьбу, как Хичоль звонко хлопает один раз в ладони, привлекая внимание всех собравшихся вокруг них.       — Значит так! Джин, ты собираешься и едешь с Намджуном в госпиталь за моим внуком, а ты, Тэхён, берёшь Чонгука и ведёшь его под венец. Всё, все за дело!       В комнате начинается суета: Намджун помогает Джину подняться с дивана, непонимающие Тэхён и Чонгук принимаются переспрашивать о случившемся, округляя глаза, когда Юнги сообщает, что Сокджин собирается родить в день их свадьбы. Под другую руку рожающего омегу подхватывает отец, и они вдвоём ведут его к машине под возмущения о том, что он в состоянии дойти без помощи. Следом за ними отправляются все остальные, а Хичоль руководит этой процессией.       — Тэ, Чонгук, простите, я… — Джин уже хочет извиниться за то, что всё вышло вот так не вовремя, не по плану, но новоиспеченные женихи заключают его в объятья с двух сторон.       — Тебе не за что извиняться, не глупи, — отчитывает его младший брат.       — Забавно даже — два больших события в один день, — мило улыбается Джину Чонгук.       Сокджину становится снова грустно, что он не увидит их, таких чудесных, вступающими в брак.       — Давай, не вешай нос. Тебе сегодня нужно хорошо потрудиться. Всё будет хорошо, — Тэхён целует брата в лоб, и они с Чонгуком отступают, чтобы дать другим попрощаться.       Сокджина обнимает отец, подбадривающе погладив по опущенным плечам и чмокнув в висок, затем подходит Чимин и тоже крепко обнимает за шею.       — Скоро мы увидим фасолинку, с ума сойти! Ты можешь в это поверить?       — Я не… — качает головой Джин. — Мне страшно.       — Юнги будет с тобой. Ничего не бойся.       Папа всех подгоняет, напоминая, что церемония начнётся через десять минут, и все понемногу начинают заходить обратно внутрь. Хичоль подходит к старшему сыну и с нежностью поправляет на нём незастёгнутое пальто.       — Джини, золотко, ни о чём не переживай, хорошо? Мы все держим за тебя кулачки. Я мысленно с тобой. Думаю, мы приедем в госпиталь раньше, чем малыш родится, но тебе сейчас необходимо наблюдение докторов. Нос выше, — мужчина целует кончик его носа и обнимает, погладив по спине.       — Ладно, пап, я сяду в машину, а то скоро опять будет схватка, — он спешит выпутаться из родительских объятий, чтобы ненароком при папе не разреветься. Пусть думает, что Джин сильный и ко всему готов, хоть это и совсем не так.       Юнги оставляет свой автомобиль на парковке и садится на заднее сиденье машины Намджуна, на всякий случай — вдруг по пути пригодится его помощь. Да и Джину, на самом деле, от его присутствия немного легче. Намджун просит его сесть с Юнги назад, но он отказывается и усаживается на переднее. Просто не хочет, чтобы Намджун кидал на него эти взгляды через зеркало заднего вида. Ему и без того тошно сейчас.       — Скажешь, если будет схватка, — просит Юнги.       Джин кивает и отворачивается к окну. Понемногу начинает приходить осознание происходящего — он действительно рожает. Сейчас, как минимум на две недели раньше срока, и ему безумно страшно. Начинают душить слёзы, комом застревая в горле, но он изо всех сил пытается их скрыть. Намджун иногда отвлекается от дороги на него, но омега продолжает смотреть в окно и молчать.       Они доезжают до госпиталя быстро — в дороге даже не успела возникнуть схватка. Лицо противно стянуло слезами, и ему не хочется даже поворачиваться, чтобы его не увидели таким. Только Намджун сразу замечает его состояние. И пока выскочивший из автомобиля Юнги раздаёт указания встречающим их медбратьям, Намджун обходит машину и открывает дверь со стороны омеги.       — Ревёшь, — подмечает Намджун и помогает Джину спустить ноги вниз. Благодаря высоте машины они оказываются на одном уровне, и альфа берёт его заплаканное лицо в свои ладони. — Тебе страшно, я знаю. Мне тоже. Не так, как тебе, но… ты ведь знаешь, что всё будет отлично? Срок не такой уж и маленький, нам не о чем переживать. Максимум — чуть дольше полежите в госпитале, если вдруг у ребёнка будет недобор веса. Это не страшно, Джин.       Сокджин пытается кивнуть и в очередной раз всхлипывает, прикрывая веки. Намджун приближается ещё ближе и собирает его слёзы под глазами своими поцелуями. Очередная схватка пронзает болью, заставив омегу тихо простонать.       Как только боль проходит, его пересаживают в кресло-каталку и поднимают в акушерское отделение. Юнги и Намджун пропадают из его поля зрения, и он оказывается полностью во власти медбратьев и акушеров. Его переодевают в больничную рубашку, смотрят со всех сторон, берут анализы, устанавливают катетер в вену и слушают сердцебиение малыша с помощью КТГ, заверяя, что всё просто прекрасно.       Схватки становятся чаще. Когда в предродовой палате он остаётся один, делать больше нечего, и он считает. До прихода Юнги он успевает сосчитать две, с интервалом в тринадцать минут. Чтобы хоть немного облегчить боль, он сползает на пол, усаживаясь на колени и опираясь руками о функциональную кровать, и утыкается в неё лбом. В таком положении его и застаёт Юнги.       — Ты как?       — Держусь, — выдыхает Джин.       Он бросает на друга взгляд и отмечает, что тот уже переодет в хирургический костюм.       — Чимин звонил. Ресторан перенесли на другой день. Они едут сюда. Все вместе, — Юнги усмехается.       — Что? — Джин ошарашено вскидывает голову. — Зачем?       — Собираются оккупировать зал для ожидания, пока ты не родишь.       — Этого ещё не хватало… — простонал Сокджин. — Я и так испортил свадьбу брату, так теперь ещё и сорвал её. Просто великолепно.       — С чего ты взял, что что-то испортил?       — И мне, и тебе, и Намджуну пришлось уехать. И без того скромная свадьба стала ещё и безлюдной.       — Думаешь о всяких глупостях, — альфа закатывает глаза. — Лучше думай о ребёнке, которого скоро увидишь. Я зайду к тебе чуть позже. Если что — жми кнопку вызова.       Юнги выходит из палаты, но Сокджин недолго находится в одиночестве наедине со своими мыслями в ожидании очередной схватки — несколько минут спустя дверь снова открывается и впускает внутрь Намджуна. Альфа, который ещё полчаса назад был одет в официальный костюм и светлую сорочку, теперь был в своём привычном хирургическом, с накинутым поверх белым халатом. Джин, оглядев его с ног до головы, подозрительно хмурится:       — Ты что, работаешь сегодня?       — Почему работаю? Я для родзала переоделся, — Намджун, проследив за взглядом омеги, тоже бегло себя оглядывает, после чего присаживается рядом с ним на пол.       — Совсем обалдел? Ты не пойдёшь в родзал! — возмущается Джин и пытается встать, решив, что, сидя на полу с откляченной задницей, он не выглядит грозным и убедительным. Но как только он оказывается на ногах, начинается очередная схватка и руки Намджуна подхватывают его под локти.       — Видишь, я нужен тебе рядом, — улыбнулся альфа.       — Ничего подобного, — Джин шипит сквозь зубы, немного подаваясь вперёд и утыкаясь лбом в плечо альфы, когда боль в пояснице становится особенно сильной. — Я могу справиться в родзале без тебя, ты там мне ничем не поможешь.       — Я всё равно никуда не уйду, не надейся.       Намджун крепче сжимает его руки и помогает пересесть на гимнастический мяч, который поможет хоть немного облегчить схватки, и принимается массировать его спину. И… становится действительно легче. И спокойнее.

***

      Чонгук оборачивается. Он чувствует на себе все эти взгляды, на долю секунды ему становится даже неуютно. Ему волнительно, страшно до дрожи в коленях и трепетно до выскакивающего из груди сердца. Кажется, что вот-вот грохнется в обморок. Но позади него счастливые взгляды и добрые улыбки. Здесь сегодня лишь самые важные: его лучшие друзья — Мингю и Югём, родители Тэхёна, Чимин да Минки, которому от Намджуна перешла роль держать у себя коробочку с обручальными кольцами, чтобы вовремя её преподнести. Не хватает лишь троих, но они прямо сейчас заняты куда более важными делами. У них там новый человек рождается.       Небольшой торжественный зал должен был быть совершенно скромным и сдержанным, но благодаря Хичолю он выглядит как мечта. Такого обилия живых цветов, которыми украшено всё помещение, Чонгук в жизни никогда не видел, разве что по телевизору. И это так похоже на сказку, что он даже не сердится из-за того, что папа Тэхёна всё равно не пустил всё на самотёк.       Он нервно облизывает сохнущие губы, с которых уже съел весь ухаживающий бальзам. Регистратор коротко улыбается, затем оглядывает всех присутствующих, словно убеждаясь, что все готовы, и начинает. Только Чонгук внезапно чувствует себя совсем неготовым, ощущая появившуюся дрожь в ладонях. Будто осязая его нервозность, альфа поворачивает к нему голову, и они встречаются взглядами: у Чонгука — полный страха и волнения, у Тэхёна — искрящийся счастьем. Чонгук забывается на секунду, смотря в него, слегка приоткрыв губы.       Он выходит замуж. Прямо сейчас. Выходит замуж за Тэхёна. За самого родного, самого любимого, за лучшего человека, которого он встречал в своей жизни. И плевать, что формально они уже женаты, а происходящее сейчас — лишь церемония, обряд, традиция. Именно сейчас всё происходит для него. Чонгук сходит с ума от торжественности и волшебства момента. Вот так стоять рядом с Тэхёном, будучи облачёнными в костюмы, и, затаив дыхание, слушать приветствие регистратора — Чонгука переполняют настолько сильные эмоции, что впору расплакаться, но он боится, что потечёт подводка, которой Хичоль подчеркнул линию его ресниц.       Чонгук потрясён происходящим настолько, что витает в своих мыслях ровно до того момента, пока не слышит бархатный голос, который узнает из миллиона. Тэхён обращён к нему, смотря влюблённо-нежно, и омега внимает каждому его слову.       — Я беру тебя в мужья, обещая любить до конца дней своих. Клянусь оберегать, ценить, уважать и заботиться о тебе и нашей семье. В богатстве и бедности, в болезни и здравии.       Ладони омеги касаются тёплые пальцы, переплетаясь с его.       — Клянусь любить тебя, быть рядом в радости и горе, — подрагивающим от подступающих слёз голосом отвечает ему Чонгук. — Клянусь никогда в тебе не сомневаться и делать тебя счастливым каждый день, что нам отведён.       Позади слышится взволнованный вздох: папа Тэхёна достаёт из нагрудного кармашка шёлковый платок и промакивает увлажнившиеся глаза, пока Чимин что-то быстро шепчет ему.       — Я прошу вас обменяться кольцами в знак искренности ваших чувств, — с мягкой улыбкой предлагает им регистратор, и Чонгук заметить не успевает, как рядом возникает засмущавшийся от внезапного внимания Минки, которого подталкивает Чимин. Ребёнок останавливается между ними и открывает коробочку с тонкими золотыми кольцами, как ему и велели.       Первым надевает кольцо Чонгук, и его руки заметно подрагивают. Металл из-за этого скользит по пальцу Тэхёна совсем не плавно, но он рад, что хотя бы не выронил его. Был бы конфуз. Когда приходит очередь Тэхёна, он берёт руку Чонгука в свою, видя как она дрожит, и только потом нанизывает колечко. А затем касается его ладони губами.       — Сегодня мы стали свидетелями рождения новой семьи, — снова привлекает внимание всех регистратор. — Пусть ваш путь будет долгим и счастливым. Пройдите его рука об руку, преодолевая все трудности вместе, и пусть ваша семейная жизнь будет счастливой и светлой. Данной мне силой я объявляю вас мужьями. Можете скрепить союз поцелуем.       И под громкие радостные хлопки в ладоши Тэхён прижимается к его губам, сминая в руках талию. По венам Чонгука разливается эйфория.       А потом начинается суматоха из бесконечных объятий, пожеланий, радостных возгласов… Чонгук, по-сумасшедшему улыбаясь, только и успевает переходить из одних крепких рук в другие — и каждые норовят сжать его в объятьях так сильно, что он невольно смеётся от переполняющих эмоций. И сталкивается взглядом с такими же счастливыми глазами Тэхёна, которого прижал к себе папа, хлопая его по широкой спине. Раздаются звуки затвора фотоаппарата, а Чонгук заранее знает, каким по-глупому смешным выйдет на этих фото, и ему всё равно. Потому что это самый счастливый момент в его жизни. Момент, в который у него появилась самая настоящая любящая семья.       — Думаю, уже можно позвонить в ресторан, отдать распоряжения, — как только молодожёны приняли все поздравления, Хичоль раскрывает свой светлый кожаный клатч и ищет в нём мобильный.       — Я тут подумал… — Чонгук привлекает его внимание, на секунду снова обернувшись на Тэхёна. — Может, перенесём ужин на какой-нибудь другой день? Я думаю, сейчас все хотят быть в госпитале.       — Но Чонгук, ваша свадьба сегодня, — Хичоль слегка хмурится, пока его взгляд бегает от Чонгука к сыну и обратно.       — Всё равно здесь нет Джина, Намджуна, Юнги. Мне не хочется без них. Мы ведь сможем собраться все вместе позже. Отметим сразу два события.       — Ты уверен?       Чонгук растягивает в улыбке уголки губ и добродушно пожимает плечами. Он думает, что это действительно хорошая идея. Они смогут закатить большой ужин через неделю, или две, или в любой другой день, когда соберётся действительно вся семья.       На его плечи опускаются ладони, а затем тёплые губы касаются затылка — сзади подошёл Тэхён. Он заключает его в объятия и прижимает к своей спине, давая почувствовать поддержку:       — Будет так, как скажешь ты.       — Тогда мы едем в госпиталь, — уверенно кивает Чонгук.       И вшестером они отправляются туда, за исключением Югёма и Мингю — друзья, крепко обняв его на прощание и поздравив ещё раз, шутят, что будут с нетерпением ждать приглашения на банкет.       В госпитале, пока они отдают на временное хранение верхнюю одежду и накидывают на плечи предложенные белые халаты, Чимин обещает разузнать насчёт Сокджина. Чуть позже он возвращается, сообщает, что Джин ещё в предродовой палате, и провожает всех в зал для ожидания. Они располагаются на креслах и диванчиках: родители Тэхёна занимают маленький диван, Хичоля тут же оккупирует Минки, не давая ему заскучать. Чонгук втискивается в одно кресло с Тэхёном, прилипнув к его боку. Чимин усаживается в другое свободное кресло, сложив ногу на ногу и печатая смс’ки на телефоне.       Атмосфера напряжённая, хоть и непоседливый Минки, которому не слишком весело в компании взрослых, пытается её разбавить. Хичоль с ним играет с радостью — пытается отвлечься и скоротать время, которое тянется крайне медленно. На улице быстро вечереет, зажигаются ночные огни, пока они все, вздыхая, то и дело бросают взгляды на висящие на стене часы.       Тэхён, тоже утомившийся и заскучавший, водит носом по скуле Чонгука. Они сидят здесь уже около трёх часов, а то и больше. Ни Юнги, ни Намджун, ни кто-либо из сотрудников пока не выходили. Из-за неизвестности все немного нервничают, хоть и всячески пытаются это скрыть.       — Юнги не пишет? — интересуется Тэхён у Чимина, который снова что-то печатает на телефоне.       — Нет, — Чимин, качнув головой, меняет местами затёкшие ноги, снова закидывая одну на другую. — Занят, наверное.       — Намджун тоже молчит.       Часы отматывают ещё пару часов вперёд. Время понемногу движется ближе к ночи. Мобильный Чимина в очередной раз брякает входящим сообщением, после которого он поднимается на ноги, глянув на время.       — Я отойду ненадолго, хорошо? — обращается он к Хичолю, под боком которого расположился Минки, и вдвоём они смотрят какой-то мультфильм на телефоне.       — Пап, я с тобой! — подскакивает вдруг сын.       Чимин с улыбкой вздыхает — Минки явно уже надоело сидеть на месте.       — Ну, идём, — протягивает он ребёнку ладонь, и тот радостно за неё хватается, спрыгивая с дивана.       Они вдвоём уходят, и Чонгук потягивается. Ему вдруг тоже захотелось пройтись. Спина уже затекла сидеть столько времени. И неизвестно, сколько ещё ждать.       — Не хочешь прогуляться? — тихо спрашивает он у Тэхёна.       — Конечно, хочу, — улыбается тот в ответ.       Чонгук встаёт с кресла первым и тянет Тэхёна за руку вслед за собой.       — Мы тоже немного пройдёмся, — сообщает альфа родителям.       Не расцепляя рук, они выходят из зала ожидания, проходят через коридор и выходят на запасную лестницу, ведущую на крышу, на площадку для санавиации.       — Куда мы идём? — интересуется Тэхён.       — Хочу подышать. Поднимемся наверх?       — Ты решил нас заморозить? — усмехнулся альфа.       — Мы недолго. И сегодня довольно тепло для середины ноября.       На вертолётной площадке пусто и слегка ветрено. Не слишком холодно, но прохлада облизывает голую шею и треплет волосы. Небо пасмурное, словно хочет просыпать на них снег или пролить немного дождя. Тэхён становится напротив и привлекает Чонгука к себе. Его ладони гладят скрытую пиджаком талию, а носом он прикасается к кончику его.       — Можешь поверить в то, что мы поженились? — тихо спрашивает он, слегка потеревшись о его нос.       — Нет, — губы Чонгука трогает застенчивая улыбка. — Я всю ночь представлял себе этот момент, но всё ещё не могу осознать, что ты действительно теперь мой муж.       Чонгук обвивает шею Тэхёна руками и тянется губами за поцелуем. Когда они остались, наконец, наедине, он может целовать альфу так, как ему хочется: не целомудренно и скромно, как делал это, стоя у алтаря, а чувственно и терпко, зарываясь пальцами в мягкие волосы Тэхёна, с упоением ластясь к нему. Ладонь ложится на щёку омеги, нежно её оглаживая, и ему становится совсем тепло, словно они дома под уютным одеялом, а не на крыше, под почти зимним ночным небом.       — Знаешь, — Чонгук первым разрывает поцелуй, облизав влажные губы, — возможно, я пересмотрел американских романтических комедий или мелодрам, но у меня была заготовлена свадебная речь.       — Речь? — Тэхён изумляется. — Но мы ничего такого не планировали. Извини, я не подумал.       — Я знаю, знаю, — с улыбкой кивает омега. — Ты и не должен был. Это пришло мне в голову недавно, когда ты был на дежурстве, и я просто записал мысли на листе. Не думал, что вообще покажу тебе это, но сегодня утром решил взять с собой, на всякий случай.       Чонгук ныряет пальцами в карман и достаёт листочек, сложенный во много раз, помятый. Он снова облизывает губы, но на этот раз волнительно. Тэхён смотрит на него, не отводя взгляда, и это заставляет его немного нервничать. Чонгук разворачивает бумагу. Установленные на площадке прожекторы освещают в достаточной мере, и он отлично видит текст, написанный его местами корявыми буквами. Но он это письмо и так знает почти наизусть.       Омега прочищает горло, чувствуя, что иначе его голос будет звучать тихо и хрипло, и опускает взгляд на первые строки. Волнительно. Но он уже начал, а значит, нужно взять себя в руки и прочесть. Сделав глубокий вдох, Чонгук говорит.       — Когда мне было пятнадцать, казалось, будто этот мир совсем прогнил. Будто в нём нет ничего светлого, ничего доброго и прекрасного. Мой день состоял из того, что я надевал школьную форму, из которой уже вырос, и брюки едва доходили мне до щиколоток, а потом голодный шёл на уроки. После занятий мои одноклассники шли на дополнительные занятия и к репетиторам, а я плёлся домой, неся свои неудовлетворительные оценки. За мои дополнительные занятия платить было некому. К тому времени, как я возвращался домой, папа, в лучшем случае, только недавно просыпался и убирал гору пустых бутылок, оставленных с ночи, которые я не успел выбросить до ухода в школу. А вечером всё начиналось по новой, по одному и тому же сюжету: толпа нетрезвых людей, мерзкий смех, эти взгляды… Иногда мне было страшно, что когда-нибудь в пьяном порыве кто-нибудь доберётся до меня, и тогда… На моей двери была щеколда, благодаря которой я мог хоть немного спокойнее спать, но и она была слишком хлипкой. Но однажды я всё же попал под горячую руку. Наверное, было опрометчиво смело хамить пьяному альфе, распустившему руки, но я защищался, как мог. Мой нос всё ещё напоминает мне о том вечере, — Чонгук, невесело улыбнувшись, проводит подушечкой пальца по горбинке. — Но лучше сломанный нос, чем моя сломанная жизнь.       Он на секунду прерывается, когда его сердце сжимается от того, сколько боли появляется во взгляде Тэхёна.       — А потом я встретил человека. Человека, который в первые минуты знакомства показал, что в этом мире ещё есть что-то хорошее. Что вселенная меня не бросила. Я так сильно боялся, что мне выпишут огромный чек за лечение, ведь меня, всего в крови, доставили в госпиталь, хотя я так сопротивлялся. Но чек мне не выписали. Зато накормили и уложили спать. Серьёзный, взрослый, безумно красивый ординатор Ким Тэхён. Я всё ждал какого-то подвоха, когда меня уже опустят с небес на землю, но подвоха не было. Так в моей жизни однажды появился ты. Так в моей жизни появился кто-то, кому я могу доверять. Так появился человек, которого я больше всего на свете боялся потерять все эти годы. Наверное, ты спросишь, почему? Я отвечу. Потому что я никогда не верил в любовь. Ни в родительскую, ни в любовь между двумя людьми. Я никогда её не видел. Я не знал, что это такое. Когда мне было семнадцать, ты впервые сказал вслух, что любишь меня. Как альфа может любить омегу. Я тогда всю ночь проплакал в подушку, а утром опухший пошёл в школу. Мне было так страшно, что ты в итоге просто уйдёшь, ведь люди расстаются. Слишком часто расстаются. Я был уверен, что пока мы друзья, ты будешь рядом. Мне до ужаса страшно было менять что-то в том единственном стабильном, что было в моей жизни. Я просто не мог себе позволить этим разбрасываться. Я так боялся тебя лишиться, ведь больше у меня никого не было. Я не знаю, что чувствовал к тебе тогда, потому что я не знал сам себя, но был уверен, что я тебе не пара и никогда ею не стану. Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом со мной как друг. Самый лучший друг в мире. Сейчас мне двадцать четыре, и самый лучший друг в мире — мой муж. Мне потребовалось почти девять лет, чтобы понять себя и поверить в любовь. Прости, что я шёл к этому так долго. Прости, что из-за меня мы потеряли столько времени. Но эти девять лет были лучшими благодаря тебе. Иногда я думаю, что меня могло бы и не быть сейчас, если бы однажды ты не протянул мне руку, — голос начинает дрожать. Чонгук поднимает взгляд и видит, что в глазах Тэхёна застыли слёзы. — И я так сильно тебя люблю, что внутри меня эта любовь уже не помещается. У меня всё разрывается в груди, когда я просто на тебя смотрю.       Тэхён тянет его на себя и заставляет прижаться к его телу. Листок сминается между ними. Чонгука обнимают так крепко, что он чувствует, как его вот-вот прорвёт слезами.       — На моих глазах испуганный воробушек вырос в райскую птицу, — шепчет Тэхён, прижавшись к его макушке щекой. — Я благодарен за каждый день из этих девяти лет, и, если бы я мог что-то изменить, я бы ничего не стал менять. Потому что сегодня мы здесь. Потому что сегодня ты стал моим мужем. Я обещаю любить тебя и быть с тобой рядом до своего последнего вздоха.       По лицу текут слёзы. Чонгук зажмуривается, не выдерживая нахлынувших эмоций. Наверное, сильнее, чем любит он, любить просто невозможно.       — Эй, молодожёны, — раздаётся голос Чимина. Чонгук с Тэхёном, не разрывая объятий, оборачиваются. Чимин, поёжившись, приоткрывает шире тяжёлую дверь, ведущую с лестницы на площадку. — Я вас по всему госпиталю ищу. Пока вы здесь милуетесь, у вас там племянник родился! Омега, почти три кило!       Чонгук и Тэхён, рассмеявшись, обнимаются ещё крепче.

***

      Сокджин сонно хлопает ресницами. Ему бы поспать, но он не может оторвать взгляда от сына, лежащего на руках Намджуна. После родов прошло чуть больше двух часов. За это время успели осмотреть и омегу, и новорождённого. Джина только перевели из родового зала в палату, и теперь Намджун сидит в мягком кресле возле его постели и неотрывно смотрит на сына, качая его в своих руках. Кажется, будто он боится даже дышать. Малыш, ещё недавно растерянно моргавший, тоже засыпает. Намджун чуть наклоняется и целует крохотный лоб.       Что-то изменилось. В сознании Сокджина, в отношении Намджуна, в целом мире. Его мире. Он всё ещё ощущает на своём лице поцелуи альфы, не отходившего от него ни на секунду в родильном зале. В ушах до сих пор звучит его голос, которым он говорил, как прекрасно Джин справляется и что он самый лучший в мире омега, который вот-вот подарит ему сына, о котором Намджун и мечтать не мог. И вот сейчас этот альфа сидит рядом и целует их малыша, смотрит на него бесконечно нежно и гладит маленькие пальчики на такой же маленькой ручке. У Сокджина в уголках глаз собираются слёзы, и он отворачивается.       — Поспишь? — шёпотом спрашивает Намджун. — Тебе нужно отдохнуть.       — Не могу перестать смотреть на него, — Джин, сморгнув с ресниц влагу, снова поворачивается. Малыш в больших руках Намджуна выглядит ещё меньше, чем есть на самом деле.       — Я тоже. Он прекрасен, — улыбается альфа. — Самый красивый омега во вселенной. После его папы.       Намджун оставляет ещё один поцелуй, коснувшись на этот раз маленькой мягкой щёчки. Малыш во сне едва заметно причмокнул губами.       — Хочешь дать ему имя? — неуверенно спрашивает Сокджин.       Альфа вскидывает голову и устремляет на него взгляд, будто не верит, что ему в самом деле не послышалось. Сокджину же это кажется правильным. Что-то действительно изменилось.       — Я очень хочу, — Намджун выдыхает и снова смотрит на сына.       — Тогда его имя за тобой, — Сокджин улыбается и снова устало прикрывает глаза на мгновение.       — Ты уже засыпаешь.       — Хочу его поцеловать, прежде чем усну, — просит омега.       Намджун пересаживается на край больничной постели Джина и наклоняется, чтобы омега смог дотянуться и поцеловать сына во вторую щёчку.       — Я могу выйти, показать всем малыша через окно в палате?       — Конечно, — Джин кивнул. — Все, наверное, только нас и ждут.       — Хорошо. А ты тогда засыпай. Отдохни хорошо.       — Ты будешь здесь?       — Да. Но у меня есть ещё один вопрос, очень важный.       — Какой? — Сокджин подтягивает повыше одеяло.       — Теперь-то ты пойдёшь со мной на свидание? — брови Намджуна любопытно приподнимаются.       Джину становится весело, и, едва сдерживая смешок, он кивает:       — Пойду. Я пойду с тобой на свидание.       Придержав малыша удобнее, Намджун наклоняется и накрывает губы Сокджина своими. Омега, трепетно опустив веки, робко ему отвечает. Этот поцелуй не похож ни на один из тех, что были у них раньше. Он ещё никогда не чувствовал столько нежности. Намджун целует долго, неторопливо и почти лениво, пока разморённый и уставший Джин не начинает засыпать. Проваливаясь в сон, он думает, что ещё никогда не был так счастлив.

***

      — Нам покажут малыша? — нетерпеливо спрашивает Чонгук.       Они толпятся возле стены с большим окном, по очереди туда поглядывая, и ждут. Стена отделяет коридор от блока с палатами, и они надеются, что смогут посмотреть на ребёнка хотя бы через стекло.       — Намджун должен выйти, — обещает Чимин.       Чонгук переминается с ноги на ногу. Больше, чем ему, не терпится, наверное, только Минки, который необычайно бодр для столь позднего часа.       — Мне кажется, я с ума сойду раньше, чем увижу внука, — жалуется Хичоль.       — Пап, ты тут такой не один.       Тэхён, усмехнувшись, кладёт ладони на плечи Чонгука, немного их помяв.       Они уже знают, что у Намджуна и Джина родился омега весом два кило восемьсот граммов и ростом пятьдесят сантиметров и что имя ему ещё не дали. Но этого всё равно недостаточно — все хотят на него посмотреть.       Намджун появляется, когда после родов проходит порядка двух часов. В его руках завёрнутый в одеялко свёрток. Он подходит к окну, любовно держа запеленованного малыша, и поворачивает его так, чтобы всем видно было личико. И широко при этом улыбается.       — Наша крошка, — выдыхает Хичоль, когда все прилипают к окну, рассматривая младенца.       — Какой маленький, — Чонгук округляет глаза, дёргая Тэхёна за рукав.       — Интересно, Джин уже понял, что он копия Намджуна? — издаёт смешок Тэхён, уткнувшись лбом в стекло.       — И правда, только родился, а уже ну вылитый Намджун, — соглашается Чимин, растянув в улыбке губы.       Тэхён на полшага отходит от стекла и показывает Намджуну жестами: сначала изображает, что держит на руках ребёнка, обводит пальцем его воображаемое лицо, затем своё лицо, а потом указывает на друга. Намджун за стеклом смеётся и кивает.       — Так хочется подержать его, — говорит отец Тэхёна, и Хичоль, соглашаясь с ним, кивает, при этом снова утирая слезу.       Они стоят перед стеклом, обнявшись, прямо как до этого стояли Чонгук с Тэхёном, и от этой мысли у Чонгука теплеет на душе. Может, они тоже проживут долгую, счастливую жизнь и однажды так же будут смотреть уже на своего внука. Сейчас это кажется таким невообразимо далёким и почти несбыточным, и он утыкается мужу в плечо, не прекращая улыбаться.       Намджун с малышом стоят недолго, лишь пару минут, после чего альфа показывает большим пальцем на палату за собой и уходит, наверное, чтобы положить сына в люльку. Все разочарованно вздыхают, в том числе и Чонгук. Так хотелось подольше посмотреть на их племянника.       — Так, не унываем, — командует вдруг Чимин. — Все сейчас же идут в кафетерий.       — Может, уже пора по домам? — предлагает им Хичоль. День действительно был слишком уж насыщенным.       — Сначала в кафетерий, — неуклонно направляет всех в сторону лифтов Чимин, подгоняя эту процессию сзади.       Они спускаются в цокольный этаж на лифте, и Чонгук устало приваливается к груди Тэхёна, который гладит его по спине. Что там у них по плану должно быть сегодня ещё? Первая брачная ночь? Чонгук уверен, что забудется сном сразу же, как только окажется в постели.       — Мы идём есть? Поздновато для ужина, — Чонгук обращается к Чимину, но тот только выдаёт улыбку ему в ответ и пропускает вперёд, толкая перед ним двери.       И Чонгук ахает, потому что весь кафетерий украшен воздушными шарами, цветами и конфетти, а на одном из столиков в центре зала стоит большой свадебный торт. А рядом Мингю с Югёмом, шкодливо улыбающиеся.       — Ну вот, а мы ещё ресторан хотели, — весело замечает Тэхён.       — Когда вы успели это устроить! — Чонгук удивлённо обнимает Чимина за шею, а потом идёт прямо к торту, на котором выведены их с Тэхёном имена.       — Твои друзья помогли!       — Вы с ума сошли…       — Это очень здорово, Чимин! — хвалит Хичоль, оглядывая шары и цветы. Кафетерий сам на себя не похож, стал таким праздничным и волшебным. — Догадались же!       — Не могли же мы не отметить два таких важных события, поэтому давайте, режьте торт. У нас и шампанское есть! Мальчики, разливайте! — на этот раз Чимин раздаёт указания Югёму и Мингю, у которых уже наготове пара бутылок и одноразовые стаканчики.       Нож передают Тэхёну, и он протягивает Чонгуку ладонь, предлагая разрезать торт вместе.       — Подождите! — просит Чонгук. — А Юнги с Намджуном?       — Обещали присоединиться чуть позже. Они знают, что мы переместились сюда, поэтому… — отвечает Чимин, но не договаривает. Дверь позади них снова открывается, в проёме показывается Юнги, а за ним Намджун.       — А вот и новоиспечённый папаша, — Тэхён, отложив нож, первым подаётся к другу и обнимает его, похлопав ладонью по спине. — Поздравляю, родственничек! Как там Джин?       — Устал. Но очень счастлив, — улыбка Намджуна становится ещё ярче.       Позади Тэхёна выстраивается очередь желающих поздравить Намджуна с отцовством. В кафе становится шумно, звучат взбудораженные, радостные голоса. У Чонгука снова скапливаются слёзы в уголках глаз от того, какой чудесный момент они сейчас проживают.       — Ну, Чонгук, остался только ты, — говорит ему Юнги, вскинув свои руки, которыми недавно помог появиться на свет сыну Намджуна и Сокджина.       Чонгук ошеломлённо приоткрывает рот и округляет влажные глаза под всеобщий хохот.       — Прекрати его пугать! — Чимин, смеясь, подходит к Юнги, обвивает его за шею и целует в губы, пока Минки бегает по кафетерию с охапкой воздушных шаров и не обращает на взрослых никакого внимания.       — Мы сообщим тебе первому, когда соберёмся, — обещает Юнги Тэхён и притягивает к себе смущённого Чонгука. — Но сначала Чонгук доучится, да?       — И стану начальником вам всем, — бубнит он.       — Чонгук пойдёт по сокджиновым стопам, — Тэхён касается губами его макушки.       — Можешь занять кресло Чжихуна, мы все будем только рады! — подмечает Чимин, нежащийся в объятьях Юнги. Все согласно поддакивают ему, посылая Чонгуку улыбки.       Тэхён снова берёт в руки нож, и они сжимают рукоятку с Чонгуком вдвоём. Мягкий бисквит, смазанный кремом, плавно нарезается на аккуратные кусочки.       Каждый из них сейчас счастлив настолько, насколько это вообще возможно. И каждый сейчас оглядывается назад. Как много порой может произойти за один год. Как сильно мы можем измениться сами. Как часто мы ошибаемся и как много нам требуется времени, чтобы понять и принять самих себя. Но где бы мы все были без поддержки наших любимых?       Разливается шампанское по стаканчикам, произносятся тосты и пожелания, каждый светится любовью. За окном на город опускаются первые тихие снежинки.       — Подождите, — осеняет вдруг Чонгука, и он спешит отставить своё шампанское. — Так а как малыша назвали?       Взгляды всех присутствующих устремляются на Намджуна. Альфа, опустив на секунды взгляд в свой стаканчик, широко улыбается:       — Ким Джинхё.