My Second Nature

Он шёл по улице Уимпол-стрит, подобно моторному автобусу на Пикадилли. Почтенные дамы, выгуливающие своих пуделей, зная профессора и его манеру идти по оживлённым улицам, разошлись по разные стороны, дабы их не снесло к чертям собачьим. Погружённый в свои мысли, Хиггинс прошёл мимо своего дома десять - пятнадцать шагов прежде, чем это осознать и, ворча, вернулся обратно, заходя за орнаментальную чугунную калитку. Поднялся по ступенькам, предварительно два раза уронив связку ключей, задел плечом дверной косяк, уронил шляпу, обматерил на ист-эндском диалекте шкаф , где хранились восковые валики с голосом субъекта его научных исследований и зашел в звукозаписывающую коморку, где на столиках стояли фонографы, на подоконниках лежали исписанные бумаги, а на стене ютились фотокарточки с самой Элизой в вид профиль и анфас. Каждая фотография была своего рода раскадровкой её разговора, чтобы тщательно изучить её артикуляцию. Хиггинс недовольно засопел, сжимая руки в кулаки до побеления костяшек. - Профессор, что вы делаете? - Спросила ошарашенная поведением хозяина дома Миссис Пирс, положив руку себе на сердце. - Решил провести генеральную уборку. - на этих словах в мешок для мусора полетела очередная рамка с фотографией Элизы. - Вы поговорили с ней? - осторожно попыталась спросить женщина с ноткой надежды в голосе. - Миссис Пирс, будьте добры - принесите ещё один мусорный мешок.- настойчиво, но как ни в чём не бывало продолжал Генри, хотя по его состоянию можно было заметить, что он в любой момент может взорваться , подобно Йеллоустонской кальдере. Пожилая экономка это понимала и решила больше не донимать своими распросами профессора , удалившись из помещения. Пыл учёного же не утихал. Он потащил мешок, волоча его по коврам, в другие комнаты, параллельно захватывая с полок и картотек другие безделушки и бумаги, которые некогда были связаны с девушкой. В какой-то момент холеричный темперамент мужчины стих. " Таким образом можно вынести весь дом,"- едко усмехнулся про себя Хиггинс, начиная выбрасывать вещи более избирательно. Дойдя до своего главного кабинета, он остановился у потухшего камина, что был отделан в английском стиле. Взгляд его зацепился за невзрачную смазанную фотокарточку, которая лежала на учебнике по этикету - по нему Элиза в своё время готовилась к светскому рауту. Положив мешок на пол, Хиггинс опустился в рядом стоящее глубокое кресло, рассматривая фотографию более детально. Он и не вспомнил бы о ней, если бы Дулиттл не припрятала её у себя в книжке. Мимические морщины, что задержались на его лице вместе с угрюмым взглядом серебряных глаз с самого утра, заметно разгладились, и общее выражение приобретало умиротворённый задумчивый вид с детским интересом, какое бывало у него, когда он приступал к своей рабочей деятельности. Фотокарточку он изучал точно так же, как изучал печатные записи с фонографа. Из самых тёмных глубин его подсознания стали выплывать смутные воспоминания о минувших моментах их совместной с Пикерингом работой над сумасшедшим экспериментом - Выдать цветочницу- кокни с Ист-энда за герцогиню. Шесть месяцев ежедневной рутины не заканчивались только на постоянных повторах гласных и согласных и разучивании вальса для бала. Отнюдь. В какой-то момент Генри перестал слышать свою экономку, которая стояла за его спиной, чтобы переспросить о надобности мешков, но поняв, что профессора уже невозможно вытащить из своих мыслей, удалилась, прикрыв двери просторного кабинета. В очередной раз Туманный Альбион накрыла чёрная грозовая туча, отчего свет перестал поступать через окна в помещение. Всё вокруг словно стало монохромным, холодным и таким...чужим. Будучи не в самом сознательном состоянии, ему показалось, что за своей спиной он слышит чей-то до боли знакомый голос...