Тогда, на парковке, Стайлз даже не догадывался, насколько сильно в его память врежутся эти глаза. Он не единожды видел людей с голубыми глазами, но таких, как у Питер, он не встречал. Они казались самим порождением зимы. Но не холод запомнился Стайлзу, а то, что скрывалось на глубине радужки. Не сумасшествие, которое можно было легко заметить, а та боль, которая таилась за ним.

Стайлза потихоньку клонило в сон. Либо атмосфера была слишком спокойной, либо приглушенный свет так на него действовал. Но его глаза стали всё чаще закрываться. Отставив чашку на столик, Стайлз с облегчением выдохнул. Действительно, единственное место, где он мог чувствовать себя так расслабленно, было рядом с психованным-дядюшкой. Ну не забавно ли это?

— Стайлз. — Оборотень поднял руку к шее Стайлза. Парень непроизвольно дёрнул подбородком верх, желая разорвать контакт. — Ты ведь знаешь себе цену и знаешь, на что ты способен. И я не могу понять одного: почему ты терпишь такое, скажем, показательное, презрительное отношение стаи к себе? Ты ведь не мог не заметить. — Стайлз почувствовал, как удлинённые когти Питера слегка царапнули его шею. — Они воспринимают тебя как нечто само себе разумеющиеся. Как должное. — Ты не прав…

Стайлз… Стайлз… Стайлз… С тех пор как Питер встретил этого подростка, только это имя вертелось в его голове. Когда он был всё еще альфой. Когда он был чёртовым зверем. Он словно помешался на нём.

На самом-то деле, Питер действительно соврал, но лишь от части. Если брать во внимание всю стаю, то действительно самым опасным её членом является Стайлз.