Если близнецы чему и научились в Институте, так это тому, что: сам накосячил - сам и исправляй. Так вот, к разговору о казанских обычаях... [хулиганское AU к циклу "Город потерянных"]
В лучшем мире с голубых небес светило бы чистое и пронзительное солнце. В лучшем мире все они были бы свободны. В лучшем мире никто не встал бы между Виленой Соколовой и жизнью, которую она хочет прожить по-своему. [из мира "Латуни"]
В Сумеречном мире не живут долго и счастливо. И нефилимы - не исключение. Но все-таки перед смертью всегда есть целая жизнь. [Институт Петербурга и его истории]
Сёма приучается ненавидеть зеркала, а прочие отражающие поверхности — и подавно. Поскольку обычные зеркала хотя бы не врут, а в ложках отражается кривляющаяся рожа, похожая одновременно и на него, и на Федю. Сёма дёргается каждый раз, хотя уже четыре месяца прошло, и надо привыкнуть.
Все университетские товарищи Максима сходились в том, что Раковскому, для завершения образа молодого остроязыкого критика, уважаемого обществом, не хватало только самой малости: дракона на поводке.
Дни летят за днями, свежий и чистый воздух и физическая нагрузка меняют их. Выбираясь на прогулки, они проходят все большее расстояние, и Коле кажется, что шагать они трое могут буквально бесконечно. Единственная причина, по которой они их всё-таки завершают — желание наконец-то остаться вне поля зрения любопытных и насладиться друг другом.