- Насколько все плохо? - Стайлз усиленно моргает, впиваясь взглядом в полосу дороги. Он должен успеть. Должен. Илай не отвечает, только всхлипывает. Стайлз позволяет себе на мгновение зажмуриться. Он должен успеть, - я еду, детка. Я успею, обещаю.

Телефон Дерека Стайлз назовет задом наперед без запинок, если разбудить его среди ночи. И пока изо рта будут вырываться одна цифра за другой, Стайлза будет колотить от ощущения чужого дыхания на плече так сильно, что, сдавшись, он все же обернется в тайне так чертовски надеясь увидеть самые знакомые на свете глаза. Как же жаль, что, оборачиваясь, он будет знать, что увидит только пустоту. Господи, как же жаль. Потому что Стайлз так соскучился. До смерти соскучился по нему.

Чёрные волосы, как обратная сторона всполохов пламени, мелькают в неоновых огнях цветомузыки. Губы торопливо вторят словам песни, руки взлетают в плотный воздух, чтобы через мгновение сорваться вниз. Платье - сплошные пайетки. Можно порезаться.

В Нью-Йорке дождь, и Курт скашивает взгляд, чтобы посмотреть, как по окну бьют капли. Небо грязное, как будто его протерли газетой. Газеты оставляют серые следы краски на руках.

Эти каникулы должны были, наверное, стать Адом, но, кажется, это лето выдалось просто отличным.