Скарамуш спит на удивление крепко — Мона может обвести пальцами линию челюсти, чиркнуть ногтем неосторожно по острой скуле, но он только веки сомкнет сильнее и, выворачивая запястья, застонет так, что сжимается сердце. Он только учится спать спокойно.

Хигучи уже которую ночь не тревожит сон; слова признания — прогоняет их как мантру, упёршись взглядом в потолок. Сейчас они отскакивают от зубов, выученные наизусть, сто раз рассмотренные и пересмотренные; клятва верности, выверенная до слога. Клятва, которую никто не услышит, потому что человек, которому она предназначена — слёзы сдавливают ей горло, она сжимает старую, грязную простынь, чтобы не вогнать в тело ногти, — его больше нет.

«Хигучи, Ты знаешь, каково это — быть беспризорным мальчишкой? Смотреть в зеркало, а видеть в отражении других детей, как они умирали у тебя прямо под носом? Иметь больную привязанность к человеку, которому ты не нужен, и заслуги твои — тоже не нужны? Знать, что ты уже умираешь, и тебе никак не успеть оставить на этом свете хоть что-то, связанное с собой? Хигучи, ты знаешь, каково это — отталкивать от себя человека, который первым правда полюбил тебя?»

Акутагава смотрел на неё, когда услышал утробное урчание у себя в груди; так урчит домашняя кошка, когда её чешут за ухом. Хигучи сказала, способ есть; нужно найти компромисс к сосуществованию; но не учла, что сама им и является — компромиссом. Только Акутагава не спешит сообщать ей об этом. //: au, где Расёмон, обретя собственную волю, выживает хозяина из его тела; только присутствие Хигучи успокаивает зверя внутри.

Подчинённая, которая должна выйти замуж за незнакомца по указке своей организации, и наставник, который не сможет её отпустить.