Почему-то именно сейчас, когда он прикрыл глаза в голове впервые за долгое время сформулировалась мысль, перекрывшая все остальные. «Deus ignosce mihi, quia peccavi, cum vidi speciem in eo». На нее тотчас же ответила другая: «Что за бред. Полная чушь. Я не верю в бога. Я не видел в нем красоты. И латынь я нормально никогда так и выучил. Откуда вообще у меня эта фраза в голове взялась? Тоже мне великий святой».

Толчок в спину поставил Лестрейда на колени. Повязка на глазах не давала понять, что происходит вокруг, но слух уловил привычный щелчок взведённого курка. Голова все еще болела несмотря на то, что от обморока он очнулся довольно давно. Мозг работал заторможенно, но все-таки пытался обрабатывать поступающую в малых количествах информацию. Колени чувствовали жесткий пол, но не холодный кафельный, а скорее паркет.

- Мне очень нужно чтобы меня кто-то обнял. – Джеймс перешел на шепот, потому -что голос неприятно выходил из-под контроля становясь выше и срываясь. Он всеми силами надеялся, что его глаза не видны в ночной темноте, и что Эванс не видит, как они наполнены слезами.

Не притворяйтесь будто не понимаете. Мы обречены. Его величество мой отец оставил меня как приманку бунтующим. Ваш отец видимо тоже. Не знаю почему мы с вами не покинули это чертово место еще вчера, но сейчас мы заперты, и завтра утром скорее всего умрем

Меркуцио остолбенел. Он чувствовал, как жалеет о только что отброшенной шпаги, ведь у его горла обжигал кожу холодом клинок. «Я идиот. И он тоже. Но я больший. Черт. И что делать?» его мысли метались в голове как стая испуганных птиц, запертых в клетке. Человек, которого еще день назад он пытался убить теперь знал его самую страшную тайну. Взяв себе паузу на поиски выхода из этой ситуации, он не придумал ничего лучше, как вернутся к своему обычному стилю блефа.