Дверь захлопнулась. Теперь он здесь совсем один, встречаясь лицом к лицу со своими проблемами и комплексами. Совершенно другой мир. В отличие от привычного шумного характера, дома парень совсем другой. Еле переставляя ноги, он валится на кровать. У него не осталось сил.

Он с некоторым счастьем и упоением глядел на его улыбку. Любовался ею утопая; старался запомнить каждый миллиметр. Пытался запечатлеть, вырисовывая каждую деталь в своей голове. Выжечь на подкорке своего мозга этот безупречный образ. И он смотрел неотрывно. И пока Юджи о чём-то увлечённо рассказывал, тихонько достал камеру, размером с ладошку, и «исподтишка» сфотографировал.

Он плакал. Ревел, как дитё. Просил, скорее даже умолял, припав коленями к полу, чтоб он остался. Не уходил. Не бросал его одного в этой маленькой комнатушке, давящей на него со всех сторон. Не оставлял наедине со своими навязчивыми мыслями, что въедались в подкорку его мозга, отпечатываясь с такой силой, с какой он сам готов прибить своё никчёмное тело к стене.

Он так ярко улыбался. Так солнечно и светло, как не может никто другой. То, как подвластно лишь ему одному. Эти искры, летящие из глаз, мягкие черты лица, что одурманят любого, а ещё красивая улыбка, вызывающая бабочки в животе со странным желанием ущипнуть за, предположительно, мягкие, почти бархатные щёчки. И она вселяла надежду, вдохновляла. Заставляла всё внутри перевернуться и, с почти инстинктивным, таким навязчивым, желанием взвыть и взреветь подобно зверю, от переполняющих чувств.

Мои стихи созданные либо под влиянием ночи, либо те, что я долго создавала и прорабатывала.