Мэлди долго, неприлично долго вглядывался в чужие светло-зеленые волосы, очертания подбородка, глаза, в которых он не находил глубокости, что видел его друг. И все ему казалось бесконечно пустым, скучным и неинтересным. Мирой не был луной, что отражала солнце, не был красивым, не имел хобби, не был личностью. Он был полным НИ-ЧЕ-ГО. Когда внезапный треск осознания раздался по его пульсирующей голове, глаза расшились. А видел ли он сейчас хоть в ком-то что-то более чем размытое пустое лицо?