Лютику так хочется обнять Ведьмака, почувствовать биение его огромного и доброго сердца, но... Пока его мраморное сердце стоит, пока он захлебывается то кровью, то слезами, пока раны от вороньих клювов не заживают, пока вместо глаз — слепые раны, всё, что бард может — это ждать.

Ты вновь начинаешь любить этот город, находя смысл жизни в человеке, что сейчас спит рядом с тобой. А Воронеж, словно подтверждая твои мысли, дождём постукивает по крыше. /AU, где Арсений на войне потерял жену и дочь, а Антон - родителей. Друг в друге они находят спасение./

— Арсений, привет. Это я, Антон. Думаю, ты понял, какой. Я понимаю, мы расстались и всё такое, но... я в метро, тут только что произошёл взрыв. Кажется, много взрывов. Арс, мне страшно. В общем, перезвони мне, пожалуйста. /AU, где Арсений — сотрудник ФСБ, а Антон — жертва теракта/

Альбус трансфигурирует одно из писем Геллерта весьма непристойного содержания (его автор писал о том, с каким бы удовольствием поимел бы Альбуса во всех позах, и ни единого слова о «общем благе») в спичечный коробок и осторожно кладёт туда первый окровавленный лепесток. /hanahaki AU/

Когда на коже Тайлера появилась татуировка — надпись «Я люблю тебя», он был буквально шокирован. Нет, он знал про соулмейтов и про то, что на запястье каждого человека отображена последняя фраза, которую произнесла твоя половинка, её прощальное эхо перед смертью. Но Тайлер не мог поверить, что кто-то действительно полюбит его. Его, такого, какой он есть. А в то время где-то на другом конце города Джош размышлял о своей судьбе. О его половинке, последней фразой которой стало короткое "Прости".