Блог

Три дня назад я получила свой глоток неба — долгожданная встреча с добрым и светлым другом моим состоялась. В сердце — пробоина, но заполненная самым светлым: прогулки, выходы в весну, полёты на Певческой башне, стихи и танцы, дом детства на петроградке, чудо-библиотека, французский спектакль, разговоры о самом сокровенном, прогулка по невской воде, мелькающий мшистый лес за окнами электрички, черёмуховые душистые облака, возможность делить утро-день-вечер и все вкусности мира... Лазоревые глаза моей Музы светятся счастьем, когда я читаю вслух её прозу, а еще смешу её, как могу. Я счастливый человек? О да. Росинка Звоночек Нежная птаха Глоток неба Шлю тебе привет и глубокую благодарность за то, что приехала.

Помните про ту вышивку? Картина вышивается ловкими заботливыми пальчиками - кафе, кофе с пенкой, значок с не броской, но дерзкой надписью, прогулки, выступления в огромной омской научной библиотеке. Пела и рассказывала сказки хорошим ребятам. Таким чутким. Это такое трепетное внимание. Полина тревожилась, в начале спрашивала с заботой - Может, отдохнешь, не будешь играть? Переживаю за твой голос. Хочешь, все отменим? А я думаю, - ну как я еще могу отблагодарить? Как лучше познакомиться с другом, с которым для личного знакомства отведено 7 дней? Здесь надо быть Василисе Премудрой с ее сундучком. Фее-крёстной с балом-концертом. А потом как же хорошо и смешно сидеть в кринолине уже после всех арий в узеньком потаённом проходе меж стеллажей, уставленных желтоватыми корешками книг и пить чай. Чудный момент, особый дар - экскурсия по самым разным царствам библиотеки. В музыкальном - слушала на виниловой пластинке Шопена, касалась рукой электронных клавиш, играла только педали - басы, на пюпитре стоял сборник старинных романсов, ну, я и запела - "Гай-да, тройка, снег пушистый..." - ах, люблю все это, да. Коснулась рукой и клавинолы 19 века в памятном пушкинском зале. Мальчик с портрета смотрел на меня. Тронул очень. Музей чудо-миниатюры. Совершенные книги-малютки. И портрет Поэта во всю стену. И резвящийся, как львёнок, мальчик, и ты с розой, и я в голубом. На видео наши улыбки движутся и мерцают как бабочки. ....... Детка - говорю я Детка - так бы я хотела сказать Глубоко снежные дороги и улицы Сумерки и склоненные фонари Как хорошо пройтись с тобой по этой улице под руку Как хорошо, что мы прошлись с тобой Я буду помнить

Так хорошо сердцу и я не знаю, как за это отблагодарить. Хочется погружаться. Идти в погружение до конца. Таков мой внутренний неистовый Роланд. Любовь. Забота. Снег. Добрая, простая и такая вкусная еда. Ко мне возвращается голос. Мы сидим на кухне в жёлтом свете и тепле. Во всю стену стелется бирюзовыми океанами-морями карта мира. Любимый цвет. Коты по очереди приходят ко мне обниматься. Вроде мягкие эмоции, но совсем не пастель, эмоционально всё и звучно, то ровное горение свеч, то розоватые всполохи от нежности и восторга. Потому в памяти сияют яркие цветовые пятна, некоторые детали ускользают. Я застаю годовщину их свадьбы. Ангелы постарались однажды на славу, и они нашли друг друга. Отчего-то ярко-ясно ощущаю в этот их день свою роль старшей подруги. Юная пара отправляется спать, а я ближе к полуночи берусь мастерить торт. По душе оказаться старшей из женщин в этом доме перед их праздником. У меня так много эмоций - они легкокрылы, легконоги, не удержать все. Мои руки взбивают белое облако, я окутана ванилью и корицей. Зимний двор светится. Я смотрю в ночь, слушаю наполненную счастьем жизнь. Постараюсь это запомнить. Мерцают гирлянды за окном и стелется сибирская зима Только на этот раз сплю не я, когда мама готовит торт в ночи. Это делаю я. Днём пою красивые песни, звук льется. Такое и вправду случается.

Больше театра, оказывается, люблю  экскурсии. Потому в самый жгучий мороз была подарена мне эскурсия в лучшем исполнении друга их семейства, историка и краеведа с густым таким, литым баритоном. Там вот Иртыш, - басит Алексей, взмахнув высоко рукой, и я слежу за ней, смотрю в заледенелую даль. - Иртыш видела? - напишет мне мама вечером. - Видела. Светлые улицы и проспект, тихая бронзовая Любочка на скамье с книгой, даже в такой мороз в платье с голыми плечами, так и хочется шубейку накинуть, эхо революций и войн, вскрик женской фигуры, обнимающей падающего друга одной рукой, другой вздымая мятежное знамя. Мужчины-историки, словно на два голоса поют, рассказывают историю мятежей и войн, заботливо расчищают каменные плиты, чтобы мы смогли прочитать имена. Вот и дом, в котором жил Колчак, за оградой заснеженный сад... Достоевский, опустив взгляд, наклонясь вперед, все время шагает сквозь метель, грудь его задета резцом мастера и мне от этого саднит как от пореза. Мы возвращаемся в их уютную светящуюся квартиру. На подоконнике рассыпаны помидоры. Дом напротив уже подмигивает уже по-новогоднему, но все равно в окнах зеленеют контуры лимонных деревьев - чьих-то неутомимых трудов. Воздух яркий, тревожащий на прогулке словно пробивал насквозь – чувствую, как питерская сырость покидает мои легкие, и я снова могу петь. И такая радость охватывает, как можно теперь смолчать?! Каждый день, каждый час, проведенный в милом окружении их семейства как бесценный дар, преподнесенный с чистым сердцем. До слёз. Преодолеваю застенчивость и осмеливаюсь сделать музыкальное приношение дорогим своим хозяевам. В голосе звучат какие-то забытые обертона. Весь ноябрь - словно тупое лезвие у самого горла. А сейчас кажется, что могу петь арию любой сложности, вообще всё, что угодно. И мы за столом плачем, радуемся, и обнимаемся. А еще так дороги наши ночные беседы и чтения. Я делюсь своими стихами и прозой. В голос возвращается моя магия, и он стелется ласковым облаком, как же я свободна и счастлива в эти моменты, когда могу дарить слово и образ, спрятанный за ним. В другой день сквозь степи через снежные туманы мы мчимся в Большеречье, а там Старина сибирская, резная и уже готовятся к новому году. И я, тайная Снегурочка, любуюсь и радуюсь. Дому, в котором когда-то месяц гостил Радищев. Печке, росписи на ней, высоким подушкам, кузнице, гончарному кругу и умелым рукам мастера. Купеческое крыльцо, поднимешься по лесенке, а там свои сокровища. Качнется легонько лошадка-качалка. Бой часов безмятежен. Здесь летом, почивали археологи в спальных мешках. Представляю, как же уютно они здесь беседовали, засыпая. ....

II. Она обретает плоть и кровь. Ясноглазая, как эльф. Вся словно майский день. В светлых одеждах. Со смехом как ручей. С густым волосами, которые кажутся ей все время слишком длинными, она поднимает их вверх и да, это ей очень к лицу. С пробивающим броню касанием - она дотрагивается сердцем. И так делает всё. Ее муж - археолог, историк и умница. Широта, добрый ум и предусмотрительность во всём. Держит крыла денно и нощно над своей мадонной. Потому что с ней невозможно иначе. Знаете, есть такие люди. Всего достойные. - Здравствуйте! Я - Катя, - говорю ему при встрече и руку протягиваю. И самой смешно. Ох, уж этот петербургский интеллигент стайл. - Я догадался, - говорит. Смеемся и выходим в рассветный режущий морозец. На мне шуба, добытая из бабушкиных закромов, перешитая не один раз. И мысленно нежно благодарю своего мужа за добрый совет и за его свитер, который висит на мне сейчас как кольчуга с подвернутыми рукавами. И я вспомнила и заново познала, что значит - оно, - то самое сибирское гостеприимство. Ошеломляющее и щедрое. Честно, я чувствовала себя не просто гостьей, а инопланетной делегацией. Ибо почти всё свое время хозяева посвящали только мне. В первый же день как в русской сказке - чай из семейного фарфора с историей, а потом поход на местный рынок, а там народ приветливый, настоящий такой, глаза распахивает и над тобой все время воркует и никуда не спешит...  Потом за город – за компанию лёгкий, только что выпавший сибирский снежок подкидывать лопатой, родилась здесь зимой, а какой снег - не помню, так вот смотри, мол, вот, любуйся. Потом в баньке париться, чтоб все хвосты ненужные отсечь, и дом с ладным таким хозяйством, и угощение, и чаши-чаши с горой конфет, и смех беззаботный звучал все время, а время, как золотая белочка, быстро так быстро несется мимо нас... Кажется, мы так и будем с тобой, Маленькая, кататься, смеяться, читать стихи, петь и идти по снежной аллее с покупками в лунных склоненных фонарях - ты в белой шубке, я в черной... Время, остановись, дай полюбоваться. Их сын - маленький юный гений, бесспорный талант, говорун и обаятельный ураган. Я ночую в его комнате - все словно дышит в ней и как будто потрескивает идеями - энциклопедии, всевозможные конструкции,  изобретения, говорящие динозавры - дело его рук. ....

I. Душа внезапно обрела стрекозиные крылья. Этот трепет, это непередаваемое волнение перед долгожданной встречей. И понимаю, что узнаю его. Помню с детства это предвкушение встречи с тем, кто тебе радуется, кто любит тебя просто так. Здесь же просто какой-то бесконечный кредит доверия. Ни за что. Просто что я это я. Ты едешь к другу, которого никогда не видел, но знаешь всю жизнь. Мое место у крыла. Обо мне уже заботятся - мой сосед галантен, высок и немногословен. Я засыпаю. Будто смята после долгой простуды, утомлена, после спектаклей и сборов.  Но предчувствие счастья достигает каких-то небесных высот. Предчувствие невероятного. Как в детстве. Самолет уносит в сон из суеты и забот в самую высь и приземляется в Сибири. Автобус до аэропорта. В морозных облаках дыхания пассажиров, я, невольно спеленутая мехом шуб и енотами на капюшонах пуховиков, в тесноте невольно подслушиваю беседу юношей и девушек: - Мне понравилось, как ты решил этот монолог! Давай уже, сегодня нам яви новое качество! - и смех молодой, заливистый на весь автобус. – Опять свои! - думаю. Понимаю - у них спектакль сегодня вечером. Я еще не знаю как это всё будет, НО в эту неделю на мне одновременно легко, но крепко и бережно прижмут несколько клавиш единым аккордом, как на старинной клавианоле - и да, вот тебе полная картина. Чувствуй, пей тот самый дух родной земли. Вот этот аккорд: Мое идеальное детство. Абсолют любви, заботы, яркости, ощущение полноты и красоты мира. И я словно внутри дивно вышитой картины или снежно-нежного шара. Замыкается круг - год назад я впервые прочитала про Гарри и эта вселенная привела к обретению удивительного друга. Чувство восторга невместимо. Эта широта сейчас теснит рёбра, даже когда просто думаю об этом. Мои понятия о законах притяжения и всяком таком прочем подобны представлениям средневекового поселенца, принимаю полёт за подлинное чудо – четыре часа и твой Друг голос, Которого ты слушал в основном сквозь строки в кратких радостных и утешающих аудиосообщениях (несколько телефонных звонков не в счет), правда - это чудо, когда Он...