нет-нет, я не прощаюсь! только..плюй чаще в лицо мироздания, обнимай за шею первую встречную и ненавидь нашу песню. открой на распашку окно и сорви глотку в отчаянном крике. скоро начнётся весна.

«мы встретились в странный период моей жизни» с ужасным кашлем раз за разом, из-за дня в день проговаривал чужой-родной голос. отец эту книгу любил – олег его почти не знал, но из пеплом его сгоревшей серой футболки в голове всегда выкладывалось воспоминание. миг, когда отец приходил с работы трезвый. бабушка тогда на удивление ничего не говорила и спокойно, без пререканий, мол, у неё там ещё «время» не досмотрено, передавала пульт в пленке в мазолистые от станка руки, уступая место на диване.

мысли путаются и скитаются по сознанию, скапливаясь в разных местах. они словно пазл, который нужно собрать. только вот сил и желания собирать его уже нет, а поиграть хочется в другую игру. только, если не на понятиях, второй игры у арсения нет.

антон не знает, как попов вообще это место нашел. не знает – шастун просто как-то пришел на точку, в которой всегда, каждый «рабочий» день рисовал свои картины, а место было уже занято им. арсений был уличным музыкантом, который был остер на язык, умел поладить с любым человеком и имел ужасные голубые глаза. с любым – кроме шастуна. ау, где антон – уличный художник, а арсений – музыкант.

и птица прощается. нет, не с разумовским. с планетой, на которой он больше никогда не станет собой, ощущая запах спичек и гуляя под питерским дождем, никогда не наденет фиолетовую вещь, у каждой из которых особая история покупки, никогда больше не цокнет манерно, желая позлить окружающих, подчеркивая свои привелегии пред ними. прощается с миром, в котором он больше никогда не увидит себя.