А Даша теперь с любопытством смотрит снизу вверх, кепку свою вдруг снимает, отложив в сторону. Встает также резко и к себе притягивает рывком за руку татуированную, прижавшись вплотную, руки разместив на ее пояснице. Горячее дыхание губы в губы, Айылаана морщится от запаха перегара, но не сопротивляется. — Это что, блять? — Хлопает ресницами Демо́н, когда ей позволяют оторваться.

Поцелуева влюблена бесповоротно и по уши, поэтому мягко стискивает в руках ягодицы Романовой, шепчет ей ваниль в губы, давит коленом между ног сильнее. — Обожаю тебя, боже, ты моя корги, — посмеивается тихо, получая по шапке, ведь Маша не особо гордится этим прозвищем, но умиляется все равно. — Кепку мою подними! Чуть громче, чем стоило бы, но обе на это внимания не обращают, а Даша только вздыхает тяжело, но просьбу не успевает выполнить, ведь они слышат шаги.

Света прогибается в спине до приглушенного хруста, сдерживает вырывающийся стон боли, словно кость в горле застряла, а вместо этого выдает писк. — Громче. Покажи мне, как ты любишь меня, — четкий приказ, сдавливая хрупкие ребра, царапая и ведя короткими ногтями красные линии вниз.