Никто до этого дня не вызывал у него такого отчаянного, до мелкой вибрации по всему телу желания находиться рядом. Только вместо ожидаемого трепета Даня испытывал безграничную печаль, потому что не представлял, каково это — быть с кем-то. На него медленными, но неизбежными волнами накатывало осознание того, насколько он отличается от других людей. И дело было вовсе не в сексуальной ориентации, о которой он никогда не задумывался по той причине, что в отношениях себя в принципе не представлял.

В данный момент я чувствую себя так, будто мое тело, — это очередной инструмент, который Никита изучает, а кожа — натянутая мембрана, чутко реагирующая на любое прикосновение. Наслаждение сплетается с болью, и это так сильно, что я теряю ощущение границ собственного тела. Ник уже вполне виртуазно играет на нем, и я... звучу.

Его руки осторожно опускаются мне на поясницу, и я шумно втягиваю воздух — он даже на точки никакие не нажимает, а меня уже прошибает током. Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не завыть, потому что понимаю наконец-то одну простую вещь: я столько времени пытался найти нужные точки у всех подряд, что совсем забыл, насколько отчаянно сам в этом нуждаюсь. Чтобы кто-то почувствовал меня. Увидел. Подобрал ключик и, раскрыв, узнав, не сбежал бы, а захотел остаться рядом.

В конце концов, этот несносный тип сидит сейчас дома и вместо того, чтобы предаваться гетеросексуальным утехам, выпытывает у меня подробности об идеальном герое, чтобы написать очередную гейскую сказку. Для меня. Он называет это визуализацией мечты. Настоящий друг, че.