***
Когда Ганнибал возвращается к нему в кровать, Уилл ворочается во сне. Банный халат распахивается. Ганнибал пристально взирает на его тело, нагое и бледное во мраке. Он отслеживает изгиб его бедра, и тогда Уилл слегка поворачивается, и рука Ганнибала касается его паха. Наощупь член Уилла мягок и недвижим. Ганнибал облизывает губы при воспоминании о его вкусе. Он мог бы забрать его первым, аккуратно откусив. Он представляет себе дергающиеся конечности Уилла, дрыгающееся под укусом тело и вкус крови на зубах. Вместо этого он пробегается пальцами по паховым волосам Уилла, изучая жар его кожи. — Ганнибал, — бормочет Уилл. Он поднимает на него глаза из-под полуприкрытых век. Другой рукой Ганнибал проводит по его лбу. — Тише. — Он целует Уилла в лоб. Уилл слегка горяч, но жара нет. Его волосы мягки под губами Ганнибала, и Ганнибал выцеловывает дорожку от его шеи к ключице. Каждое прикосновение губ заставляет Уилла придвинуться к нему немного ближе. Ганнибал проходится поцелуями по груди, жадно разевая рот на просторы кожи, находящиеся в его распоряжении. Не существует разумного объяснения тому, почему Уилл так его дурманит. По обыкновению, тайны приводят Ганнибала в ярость. Но он не может ничего поделать с тем, чтобы наслаждаться этой. Рука Уилла лениво поднимается к его бедру. Ганнибал бросает на нее взгляд, после чего возвращается ко рту Уилла. Губы Уилла раскрываются под его губами, тогда как пальцы Ганнибала завиваются в его волосах. Тело Уилла всецело льнет к его теплу, его рот отзывчив. Он целует Ганнибала с каким-то сонным удовольствием, чем вызывает у него улыбку. Значит, еще один день на исследование. Еще один день на познание сердца Уилла и поглощение его секретов.***
В воскресенье первым просыпается Уилл. По телу разливается удовлетворенно-вялая боль. Когда он встает с постели, Ганнибал не шевелится. Уилл берет свои боксеры и спускается вниз. Там он спокойно использует ванную, не волнуясь, что может разбудить Ганнибала. Там он осматривает себя. Не считая неярких отпечатков зубов вокруг сосков Уилла, Ганнибал не оставил толком никаких следов. Если честно, Уиллу это кажется странным. Он привык к такому обращению, что оставляет его помеченным, знает, что он из тех проститутов, которых клиенты ожидают быть способными избить и выйти сухими из воды. Ганнибалу явно нравится его кусать, так почему бы не пометить его больше? Дом безмятежен в тишине раннего утра. Он натягивает боксеры и отправляется на разведку. В то время как кабинет очевидно является для Ганнибала местом и работы, и расслабления, кухня, безусловно — святой святых. На кухню Уилл не идет. Мельком забросив взгляд в обеденную комнату, он вспоминает ужин, разделенный ими там прошлой ночью. Все блюда Ганнибала были превосходны. Это лучшее, что Уиллу приходилось есть, ну, когда-либо. Сейчас он голоден, но это голод естественный, не являющийся в виде хорошо знакомой тупой боли. Уилл продолжает идти в кабинет. В лучах утреннего солнца сад за домом выглядит прохладно и свежо. У него есть искушение немного побыть на улице, но, стоит ему открыть дверь, как его встречает холодный воздух. Вместо этого Уилл решает забраться по стремянке на балкон и просмотреть книги.***
Ганнибал спит дольше, чем планировал. Его тело удовлетворено полностью, а сон покоен и крепок. Когда он наконец просыпается, то лежит, обдумывая, что же ему делать. Если он убьет Уилла сейчас, то сможет пригласить несколько гостей на ужин этим вечером. Если Ганнибал подождет и убьет его потом, то придется удостовериться, что по окончании все будет улажено. Завтрашним утром в девять часов у него назначена встреча. Уилла в постели нет. Ганнибал встает и спускается вниз. Как раз когда он заходит в кабинет, звонит телефон. Он поднимает трубку. — Да? Это мисс Льюис, его личная секретарша, которой даны четкие указания не беспокоить его дома в эти выходные. — Прошу прощения, сэр, но отчеты Картера вчера были заполнены неверно, и мистер Дженкинс… Пока она продолжает, Ганнибал делает несколько заметок. В каждом его ответе сквозит раздражение. Он редко берет перерывы от работы; эти выходные — исключение. С другой стороны, если сегодня днем он придет, он мог бы подобающе разобраться с этой проблемой и закончить еще парочку, так что завтрашний день будет завален не так сильно. Секретарша продолжает говорить, и Ганнибал не дает расти своему раздражению. Ничего на этих выходных не идет по плану. Он разминает шею, слушая звук ее голоса. Ему нужно сходить в офис, но он не хочет. Ганнибал вздыхает. Его взгляд устремляется вверх, и в глаза бросается Уилл, сидящий в углу балкона и наблюдающий за ним. Когда Уилл смотрит на Ганнибала, у него перехватывает дыхание. Ему бы следовало уйти и оставить Ганнибала говорить наедине, но, стоит ему поймать ответный взгляд Ганнибала, как его тело застывает на месте. Впрочем, когда он слушает, то не может ничего поделать с нарастающей в нем изможденной досадой. Очевидно, у Ганнибала есть дела первоочередной значимости. Скорее всего, он собирается уехать в свой шикарный офис и оставить Уилла одного дожидаться его здесь весь день. К черту это. Он устал от того, что люди, ставящие себя выше него, указывают ему, что делать. Тогда Ганнибал делает паузу, все еще взирая на Уилла. Он принимает внезапное решение. Он не будет лишен этого времени с Уиллом. — Я разберусь с этим завтра, мисс Льюис. Отчеты Картера могут подождать до завтра. — Он вешает трубку. — Спустись, Уилл. Уилл спускается и приближается, не сводя с него глаз. У него не было цели подслушивать, и Ганнибалу об этом известно, но это все еще пренебрежение. Ганнибал и впрямь разделяет личную и профессиональную жизнь. — Ты слушал. — Да. — Уилл видит, что тот раздражен. Хорошо, думает он. Он говорит первым, не давая Ганнибалу успеть ответить: — Почему ты не идешь в офис? Ганнибал хмурится. — Потому что это дело может подождать. Уилл кивает самому себе, закусывая губу. — Или, может, тебе так сильно нравится меня трахать, что на работу идти неохота. Ганнибал изучает его, отчего румянец вокруг шеи Уилла темнеет. — Вот как ты думаешь? Уилл пожимает плечами. — Уверен, твоя работа куда важнее меня, так что я правда не знаю. В Уилле читается какое-то беспокойство, а затем у Ганнибала щелкает в голове и он понимает, что тот затеял. Он прячет улыбку на попытки Уилла спровоцировать вышвырнуть его первым, чтобы не оставить его тут одного, когда Ганнибал уйдет на работу. — На четвереньки. Уилл стоит на месте, и Ганнибал протягивает руку и обхватывает его челюсть. Его пальцы впиваются в кость, и Уилл медленно встает на колени. Он кладет ладони плашмя на ковер, ожидая, пока Ганнибал снимет свои пижамные штаны. Ганнибал стягивает его боксеры вниз до щиколоток, склоняясь над ним. Ему следует остерегаться, но в кои-то веки он не хочет. Уилл находится в подобающей позиции, и Ганнибал хватает его за бедра. Резким толчком он входит в Уилла, заставляя того податься вперед. Голова Уилла повисает между плеч, пальцы цепляются за ковер, в то время как Ганнибал грубо трахает его. Каждый толчок насаживает Уилла глубже. Уилл стискивает зубы, готовясь к вспышке боли, а затем подается бедрами назад навстречу движениям Ганнибала. Здесь сейчас присутствует опасность. Определить ее источник он не способен. Может, это как раз то, что заставляет его остаться, вместо того чтобы убежать при первом же моменте, как Ганнибал отвернется, но отчасти это любопытство. Что бы Уилл ни пытался сделать, больше в этом нет надобности. Ганнибал никуда не собирается. Тело Ганнибала скользит с его собственным, и они движутся вместе скользким от пота существом. Рваное страждущее удовольствие пронзает Уилла, стоит только Ганнибалу попасть по той точке, и он ахает, сжимаясь вокруг Ганнибала. Сейчас не время думать о контроле. Все исчезло. Уилл кончает на свою грудь, на свои руки, на ковер. Ганнибал доводит его до конца, пока не кончает сам, тяжело дыша. Его тело увядает, лицо приникает к волосам на затылке Уилла. Лишь только когда Ганнибал выходит из него, Уилл содрогается. Идет легкий дождь, капли ударяют по окну кабинета. Ганнибал наблюдает за ними, вставая, и натягивает свои пижамные штаны обратно. Уилл дрожит, и Ганнибал бросает взгляд на него. Ганнибал наклоняется и поднимает его на ноги. Он пробегается ладонью по животу Уилла. — Сюда. — Он придавливает Уилла спиной к рабочему столу, полностью избавляясь от его боксеров. — Что ты делаешь? Ганнибал не отвечает, лишь опускает рот к изможденному члену Уилла. Уилл сильно закусывает губу, подавляя вскрик, стремящийся вырваться наружу. Он не сможет опять кончить так скоро; Ганнибал, конечно же, это знает. Бархатная полость глотки Ганнибала вокруг члена заставляет его всхныкнуть. Он вздымается вверх от стола, и хватка Ганнибала крепчает. Посыл ясен. Уилл ложится обратно. Он зажмуривает глаза, поскольку, если он оставит их открытыми, то начнет плакать, а он не собирается, мать его, плакать из-за того, что ему сосут член, но это больно. Окружающий его мрак чуток и болезнен. Уилл открывает глаза и сосредотачивает их на часах подле стола. Ганнибал отсасывает ему в течение аккурат двадцати трех минут, упорно выхаживая его до твердости. Когда Уилл кончает во второй раз, то терзает зубами нежную плоть своей нижней губы, а бедра бессовестно льнут ко рту Ганнибала. Ганнибал поднимается, опуская подбородок на грудь Уилла и глядя на него. — Доволен? — А ты как думаешь? — Уилл трет глаза. Он изнурен. Если Ганнибал опять тронет его член, он начнет орать, как чертов младенец. Ганнибал посмеивается. — Думаю, тебе бы не помешало подремать. — Я только проснулся, — протестует Уилл. Когда он выпрямляется, спину пронзает боль. Мысль еще поспать не неприятна. Ганнибал ничего не говорит, лишь указывает на диван, и Уилл идет.***
Когда он просыпается во второй раз, то оказывается встречен оставленными Ганнибалом свежесваренным кофе и тарелкой бекона и выпечки, дожидающимися Уилла. Уилл выпивает две чашки кофе и наблюдает за Ганнибалом, поглощая бекон. У него болит зад. Как и член. Он пытается не ерзать, сидя на табуретке. Бекон в приятной манере похрустывает на зубах. — Почему ты не ушел на работу? — Потому что у меня выходной. — Ганнибал опускает чашку кофе. — И мне нравится тебя трахать. Уилл краснеет. — Я сказал это, чтобы… — Чтобы спровоцировать меня, да. Я знаю. — Ганнибал наливает себе еще кофе. — Ты подумал, я опять оставлю тебя ждать здесь. — Он подумывал поступить в точности так. Уилл сохраняет взгляд на стойке. Однако Ганнибал остается безмолвен, и в конечном счете Уилл поднимает на него глаза, обнаруживая, что тот за ним наблюдает. В плавных чертах его лица не присутствует ни злобы, ни раздражения: в них лишь легкое любопытство. Что странно, так это то, что Уилл осознает свое безразличие к любопытству Ганнибала. Во всяком случае оно не покровительственно. — И много у тебя было таких приступов, как прошлой ночью? — взамен спрашивает Ганнибал. Уилл оставляет свою реакцию при себе. — Нет, — коротко говорит Уилл. Он не хочет помнить прошлую ночь. Ну ладно, он хочет помнить, что было после случившегося в ванне, ту часть, в которой Ганнибал лег рядом с ним, а затем… Уиллу кажется, он помнит поцелуи. Целовались ли они? Он не совсем уверен, было то настоящим или же ему приснилось. — Точно? Это заставляет Уилла задуматься. — Нет, не точно. С клиентом такого раньше никогда не случалось. — Обычно, когда что-то такое случается, он находится один. Чтобы кто-то был поблизости, имея возможность это созерцать — в новинку. — Ты сказал, ты подумал, что увидел смерть. — Я знаю, как это звучит. — Уилл складывает руки на стойке, упираясь в них подбородком. Он знает в точности, как это звучит. За такое обычно отправляют провериться у психиатра. Ганнибал делает еще один глоток кофе. — Тебя это пугает? Уилл медленно ссутуливает плечи вперед. Фокусируется на пуговицах рубашки Ганнибала. Жемчужно-белые. На языке они бы ощутились жесткими. Он представляет себе, как тянет их зубами, пока они не освободятся. — Да, — наконец говорит он. — Почему? Уилл раздумывает. — Потому что, когда я это вижу, оно кажется знакомым. Так легко дотянуться. Как если бы все, что мне нужно было сделать — это открыть дверь, и оно будет там, ожидая меня. — Но это не сама смерть, что в самом деле тебя пугает. — Не столько, нет. — Уилл выпрямляется. — Так что, раз уж ты не собираешься на работу… чем мы сегодня займемся? Ганнибал принимает смену темы. — Мы сходим в душ, а потом прогуляемся в саду, а потом я приготовлю тебе ужин. Уилл приподнимает бровь. — Сейчас едва ли есть одиннадцать, а ты уже думаешь об ужине? Ганнибал наклоняется через стойку, пальцем отслеживая нижнюю губу Уилла. — Самые лучшие из пиров требуют львиную долю приготовлений, Уилл.***
В душе Уилл наблюдает за тем, как Ганнибал моется, увлеченный знакомыми движениями его рук по коже. Он все еще может ощутить отпечаток рук Ганнибала на бедрах. На этот раз, думает Уилл, следы останутся. Он смеряет взглядом член Ганнибала, вспоминая, как он чувствовался внутри. Уилл не сентиментален. Секс есть секс, и одной из причин, по которой ему проще заниматься им, нежели вступать в настоящие отношения, является коммуникация. Постоянное оценивание, как чувствует себя другой человек, о чем он думает, понимает ли он, что ты имеешь в виду и так далее — все это его изнуряет. Куда проще трахаться за деньги, чем пытаться в очередной раз объяснить, что он не против пообниматься — он просто не хочет заниматься этим постоянно. Секс с Ганнибалом — это другое дело. Он по-прежнему всего лишь клиент, напоминает себе Уилл. Но он не может перестать глазеть на член Ганнибала и думать о том, как приятно ощущалось быть им широко растянутым. У него начинает вставать, так что, до того как Ганнибал заметит, он отворачивается лицом к стене. Ганнибал придвигается ближе, опираясь руками на душевую стенку по обеим сторонам головы Уилла. — Полегчало? Уилл кивает. Ганнибал прижимается к нему телом, касаясь сосками спины Уилла. Его член потирается вдоль межягодичья Уилла, что лишь способствует его растущей эрекции. Губы Ганнибала задевают шею. — Позже. — Он улыбается стону разочарования Уилла. — Пошли. Полностью разбитый, Уилл следует за ним из душа. День будет долгий.***
Как только они оба оказываются одеты, Ганнибал выводит его в сад. Они молча идут по выложенной кирпичом дорожке. Завтра всему этому будет положен конец, но пока что Уилл получает удовольствие. Даже если у него все еще полустоит. — Ты сам присматриваешь за садом? Ганнибал отрицательно качает головой. — У меня есть кое-кто, кто приходит два раза в неделю прополоть и полить клумбы, и подстричь траву. — Он разглядывает цветочную клумбу перед ними, засунув руки в карманы. — Садоводство — не мой конек.***
Они возвращаются в дом. Ганнибал по своей прихоти выбирает что-то из Баха играть в кабинете, после чего направляется на кухню. Уилл снимает обувь, слушая аккорды, плывущие по коридору. На кухне Ганнибал достает фартук, завязывая его вокруг талии. Уилл наблюдает за ним из дверного проема, перед тем как пересечь пол. — Итак, что ты запланировал на ужин? Порой Ганнибалу нравится заставлять гостей угадывать, что они едят. Разумеется, что бы они ни назвали, ответ всегда оказывается неверен, но это не прекращает его забавлять. Сегодня же на вопрос он лишь улыбается. — У меня на примете особое блюдо. — Ганнибал достает нож и разделочную доску, отложенную в сторону. — Ты готовил его раньше? — Уилл оглядывает кухню, на мгновение поворачивая шею, а затем возвращает взгляд на Ганнибала. Пальцы Ганнибала сжимают нож. На миг он всматривается в лицо Уилла и видит ожидание в его глазах, его слегка раскрытые губы и то, как влажные волосы прилипают к его скальпу. Язык во рту Уилла теплый, а сердце в груди бьется ровно. Он не боится. Ему следует бояться, но он не боится. Нож в хватке Ганнибала тверд. Все, что ему нужно сделать — это поднять его. Он смотрит на него, а затем опять на Уилла, все еще пребывающего в ожидании. Ганнибал откладывает нож в сторону. — Быть может, по бокалу вина, пока готовим? Он наливает два стакана каберне, вручает один Уиллу и возвращается к приготовлениям. В конце концов, не стоит так сильно удивляться данному решению. Уилл интригует, развлекает, будоражит чутье Ганнибала, словно запах свежей охоты. Будет и другая добыча. Пока что Уилл должен остаться. — Ну? — спрашивает Уилл, и Ганнибал моргает, глядя на него. — Ты собираешься готовить то особое блюдо? — Нет, — говорит Ганнибал. — Думаю, вместо этого я приготовлю посыпанного солью и травами ягненка с соусом из красного вина. — Звучит хорошо, — замечает Уилл. Ганнибал передает ему зубчики чеснока для нарезки, доставая ягненка из холодильника. Раннее, утром четверга, он поставил его размораживаться, намереваясь пригласить гостей на ужин в начале следующей недели, но взамен тот послужит на сегодняшний вечер. Вырезка не столь вкусна, как та, что получилась бы из Уилла, но все равно довольно пикантна. Он ставит духовку разогреваться и затем кладет ингредиенты на стойку, где работает Уилл. — Расскажи мне свое самое первое воспоминание о еде. — Ганнибал нарезает розмарин, орегано и тимьян, смешивая их друг с другом. Уилл пытается вспомнить. Его мысли уходят в прошлое, туда, где он был еще маленький и сидел под кухонным столом, в то время как его отец жарил на плите рыбу. В воздухе разносился ее аромат, а Уилл барабанил пальцами по полу кухни, играясь с деревянным корабликом. — Это была рыба, кажется. Мой отец рыбачил. — Он заканчивает с чесноком и передает его Ганнибалу, что тут же добавляет его в миску. — Занимательное времяпровождение, — размышляет Ганнибал. — Дожидаться подходящей жертвы, что отважится повестись на твою приманку. Уилл смотрит, как Ганнибал опрокидывает содержимое миски в кухонный комбайн и включает его. Когда все оказывается должным образом измельчено, он добавляет масло, соль и перец и перемешивает. Затем Ганнибал втирает смесь в вырезку ягненка. Руки щедро вглаживают ее в мясо, и Уилл пытается не думать о том, как бы ощущалось быть на его месте. Хотя это так просто. Руки Ганнибала тщательно работают с ягненком, заботясь, чтобы ни одна часть плоти не осталась обделена маслом. Уилл представляет эти пальцы на своих конечностях, гладящие его мышцы точно так же. Он прислоняется к стойке, завещая своему члену успокоиться. — Так. — Ганнибал достает морскую соль. Он нежно вхлопывает ее в ягненка, старательно растирая его пальцами. Уилл хватает бокал вина и залпом выпивает половину. Ганнибал смеряет его взглядом. — Ты в порядке? — Да. — Уилл слизывает вино с губ. — Могу я еще что-то сделать? Ганнибал дает ему нарезать морковь, сельдерей и лук и ставит ягненка в духовку. — Теперь перейдем к соусу. — Он приступает к мытью рук, но ловит полувздох Уилла, потому поворачивается к нему и приглашающе выставляет руку. Уилл слизывает масло с ладони Ганнибала, представляя, как засасывает его пальцы себе в рот. Соль колется и шершавится на языке. Затем Ганнибал скользит пальцем по нижней губе Уилла и позволяет ему сделать в точности то, что он хотел. Уилл полностью всасывает указательный палец, проводя языком по костяшке. В процессе он бросает на Ганнибала взгляд, и то, как тот на него смотрит, заставляет ширинку его джинс поверх члена напрячься. Свободной рукой Ганнибал дотягивается до вина и делает глоток, наблюдая за сосущим его палец Уиллом. Когда язык Уилла начинает омывать основание, Ганнибал высвобождает палец. Губы Уилла блестят от вина и слюны, и Ганнибал думает, что оставить его в живых — это, возможно, самое лучшее решение, когда-либо им принятое. — Расскажи мне свою самую первую фантазию. — Теперь он моет руки и делает еще один глоток вина, после чего дает Уиллу еще чеснок для нарезки. Остальные овощи отправляются в сотейник. Он перемешивает их, поглядывая на Уилла через плечо. Сосредоточься, Уилл, сосредоточься. — Моя первая… Я даже не могу вспомнить. — Тут он останавливается. — Недавно ночью, впрочем, у меня был… — От воспоминания его кожа горячеет. — Что там было? — интересуется Ганнибал. — Я шел по длинному пустому участку дороги глубокой ночью, а потом раздался какой-то шум, и, когда я обернулся, чтобы посмотреть, за мной бесшумно следовал олень. Я был возбужден и напуган, но все же возбужден. — Он колеблется. — Знаю, это не совсем то, что ты имел в виду. — Все равно интересно. — Ганнибал отвлекается от перемешивания. — Что произошло? — Он проследовал за мной до самого дома. С каждым сделанным мной шагом по дороге я осознавал его присутствие прямо за своей спиной. Я чувствовал его дыхание на шее. И рога, касающиеся моего затылка, как будто он подталкивал меня или… ласкал. Не знаю. — Его грудная клетка сжимается при воспоминании. — Когда я проснулся, то обнаружил, что эякулировал во сне. Ганнибал размышляет, закидывая чеснок. Он добавляет оставшиеся ингредиенты, аккуратно перемешивая и доводя соус до кипения. — Ты боялся оленя? — Да, — шепчет Уилл. — Я боялся того, что он мог во мне увидеть. Того, что он мог заставить меня сделать. Воздух в кухне уплотняется, специи витают в нем. Ганнибал пожирает его глазами. Уилл не может дышать; жар из паха выливается наружу, и он хочет бесстыдно тереться о кухонную стойку, пока не кончит. У Ганнибала есть вкус и утонченность, чувственность и желание. Уилл совершенно другой. Ему здесь не место. Что он вообще тут забыл?***
Уилл покидает кухню и идет умыть лицо в ванную на первом этаже. Уже как по шаблону. Он не может избежать жара. Его лицо разрумянилось, и он знает, что очертания его эрекции видны сквозь джинсы. По крайней мере Ганнибал не заставляет его щеголять в одних боксерах. Он прислоняется лбом к зеркалу, силясь делать глубокие вдохи. Он опускает рот к крану, вдоволь напиваясь воды. Она капает с подбородка, и он вытирает губы обратной стороной руки. Обсуждение сна привнесло ему настоящность. Когда он поднимает взгляд, то на мгновение может поклясться, что видит сейчас оленя в зеркале.***
Когда Уилл возвращается, Ганнибал поднимает глаза. — Вот. — Он толкает ему стакан прохладной воды. — Поможет. Уилл молча принимает. Он не спрашивает, откуда Ганнибалу известно, что у него болит голова или что он утопает в желании. Он опустошает стакан и ставит его на место. Ганнибал проверяет духовку. Остался еще час. Он поглядывает на Уилла и наливает больше вина. — Расскажи мне о своем первом сексуальном опыте. Уилл отпивает вино и выдыхает. — Я был маленький, не помню точно, сколько мне было. Через улицу жила девушка. Вечером она раздевалась, не закрывая окон. Я играл на улице и наблюдал за ней. Одной ночью у меня встал просто от наблюдения за ее беспечной, свободной наготой. Она делала это не для кого-то и не для чего-то. Просто такова была ее жизнь. Мне нравилось, как комфортно она себя чувствовала. — Он делает еще один глоток вина и бросает взгляд на Ганнибала. — Хочешь узнать о моем первом разе с клиентом? — А ты хочешь мне рассказать? — Не особо, нет. — Уилл снова отставляет стакан. Ганнибал кивает. — Тогда расскажи мне о последнем. О том, что плохо кончился. Уилл упирается локтями о стойку, наблюдая за вновь перемешивающим соус Ганнибалом. — Поначалу все было как обычно, но в нем был этот скрытый гнев. Он не останавливался, и я начал отбиваться. — Он наблюдает за тем, как у Ганнибала слегка напрягаются плечи. — Он вжимал мне подушку в голову, пока у него опять не встал, а потом заставил меня умолять его ему отсосать. — Уилл вспоминает то, как подушка накрывала рот, как трудно было дышать. — Что ты сделал? — Ганнибал выключает огонь на плите и смотрит на него. Уилл глядит в ответ. — Я умолял. — Что еще ему оставалось? Ганнибал открывает духовку и вытаскивает ягненка из жары.***
Ужин превосходен. Мясо во рту слоеное и нежное. Уилл практически кончает оттого, что просто его ест. Сейчас он уже знает, что Ганнибал получает удовольствие, наблюдая за его удовольствием, и это знание само по себе — изысканная агония. Его стояк ноет под столом, и он вжимает в пах тыл ладони. Ганнибал кидает ему взгляд. — Не за столом, Уилл. Медленно Уилл убирает руку, и Ганнибал наливает ему еще чуть-чуть вина. Жажда уселась в самих его костях, и ему слишком хорошо известно, что Ганнибал продолжит тянуть время. — Что заставило тебя передумать? — Насчет чего? — Насчет того, чтобы оставить меня после первой ночи. — Что заставляет тебя думать, что это не было моим изначальным намерением? Уилл качает головой. — Нет, в какой-то момент того первого вечера ты передумал. Ганнибал дотягивается до вина. — Если ты действительно хочешь узнать, я был тобой приятно удивлен. Проще говоря, мне хотелось большего. Уилл не знает, что сказать. Он берет стакан вина и выпивает, чтобы удержаться от вопроса «да почему, твою мать?». Ганнибал не обязан объяснять ему свои желания. Ганнибал начинает убирать со стола. Он относит тарелки на кухню и ополаскивает, но только в этот раз оставляет их лежать в раковине. Он поправляет предметы, оставшиеся на стойке, в то время как Уилл следует за ним на кухню. — А теперь, — начинает Ганнибал, но Уилл поднимает глаза на него и тянется к его брюкам. Ганнибал наблюдает за Уиллом, пока тот расстегивает их, стягивает резинку шорт и вытаскивает член. Тогда Уилл встает на колени, опуская рот, и облизывает головку. Ганнибал кладет руки на стойку. Жар рта Уилла дурманит. Каждый ловкий мазок языка вокруг Ганнибала влажен и скользящ. Он берет его глубже, втягивая щеки и касаясь носом темных волос на паху Ганнибала. Запах секса насыщает воздух кухни. Пальцы Ганнибала впиваются в столешницу, в то время как Уилл скользит языком вверх и вниз по всей длине. Он отстраняется, позволяя головке мокро коснуться своих губ, после чего наклоняется и облизывает его яйца. Ганнибал втягивает воздух. Это совсем не то, что он планировал. У него в планах было трахнуть Уилла в последний раз, но вот этому — жару его рта, да еще и с инициативой Уилла — он противиться не может. Слишком скоро Ганнибал подступает к грани и со вздохом приходит его разрядка. Его пальцы автоматически сжимают волосы Уилла, натягивая их возле скальпа. — Не глотай. Уилл колеблется, взглянув вверх. Он сейчас подавится. Ганнибал смотрит на него отстраненными глазами. Уилл удерживает сперму во рту, отчаянно ожидая решения Ганнибала. Ганнибал держит его на месте, размышляя, как долго у того ушло бы на переваривание, как долго семя лежало бы в его животе, но он не собирается вскрывать Уилла и понимает это. — Глотай, — наконец решает он. Даже если бы он собирался, оттенок горького привкуса не сильно изменил бы мясо. Уилл благодарно глотает, быстро работая глоткой. Он никогда не видел, чтобы кто-то придавал этому столько значения. Ганнибал закрывает глаза, наслаждаясь ощущением горла Уилла вокруг себя. Наконец он мягко выдыхает и вновь открывает глаза. — Очень приятно, конечно, Уилл, но это не совсем то, что у меня было на примете после ужина. — Он притягивает его за воротник, легко касаясь ключицы пальцами. — Что ты собирался делать? — Голос Уилла хрипит. Если Ганнибал продолжит говорить, он кончит от одного лишь звучания его голоса. Ганнибал наклоняется, проводя обратной стороной пальцев по шее Уилла. — Я хотел трахнуть тебя. Он заталкивает Уилла обратно в обеденную комнату, придавливая его к столу. — Я все еще собираюсь, но… Его рука смыкается на костяной рукоятке ножа, лежащего на столе, и пальцы Уилла широко растопыриваются, когда он осознает намерение Ганнибала. Ганнибал стягивает с Уилла джинсы и боксеры вниз до щиколоток, задирая его рубашку так, что она оказывается лежать под шеей. Он подносит нож к губам Уилла. — Смочи. Уилл вбирает рукоятку в рот, обволакивая ее слюной. Рукоятка на языке прохладная и твердая, закругленная на конце. Он думает о том, как бы она ощутилась в его заду, и постанывает вокруг нее. Удостоверившись, что она подобающе смазана, Ганнибал извлекает ее. Первый толчок внутрь заставляет Уилла промычать. Его грудь прижимается к столу. Тот отполирован так гладко, что он видит размытое колеблющееся отражение стоящего над ним Ганнибала. — Мне показалось, ты сказал «не за столом», — бормочет Уилл. Ганнибал посмеивается, проводя кончиками пальцев вдоль позвоночника Уилла. Он заталкивает рукоятку глубже, наблюдая за тем, как тело Уилла силится ее принять. — Как ощущения? — Как будто ты сейчас меня вспорешь, — шепчет Уилл. Он обдает поверхность стола жарким дыханием. Ганнибал на мгновение поднимает его в вертикальное положение, и Уилл охает, его член заключен между столом и грудью. Ганнибал поворачивает рукоятку ножа внутри него, и ладони Уилла скользят по столу, влажные от пота. Нож погружается глубже, и Уилл выгибается к рукоятке, в то время как Ганнибал трахает его ей. С члена капает на стол, по одной мучительной капле за раз. Ганнибал высвобождает нож, и Уилл хнычет от ощущения потери. Левая рука Ганнибала обворачивается вокруг его яиц, обхватывая их. — Черт, черт… — Уилл вздрагивает, когда нож проскальзывает обратно в него до самого конца рукоятки. Он представляет себе, как тот толкается в него целиком, как холодная сталь разрывает нежную кожу, и стонет, содрогаясь членом и изливаясь на стол. Ганнибал держит его яйца до тех пор, пока Уилл не осушается, оставляет в нем нож до тех пор, пока он не прекращает дрожать. Тогда он высвобождает нож и откладывает его. Семя Уилла протягивается по столу. Испачкан даже центр его обеденной комнаты. Ганнибал размышляет об этом, в то время как Уилл падает на стол. Ганнибал кладет руки на его зад, ощущая, как Уилл слегка трепещет. Уилл поворачивает голову, укладывая щеку на древесину. Рука Ганнибала перемещается вверх по его спине, обходя позвоночник к шее и через волосы. Он оттягивает голову Уилла назад, наклоняясь и вдыхая запах его пота, соли и чистого желания. Резко он переворачивает Уилла, удерживая его на спине. Тот лежит на столе, смотря на Ганнибала. Он чувствует пятно своей спермы на спине и рубашке. Ганнибал наклоняется, прижимая его к столу. Член Уилла мягко приникает к паху Ганнибала. Ганнибал запускает пальцы в его кудри, и шея Уила подается вперед. Он беспомощно сглатывает, когда зубы упираются в его адамово яблоко, а затем они оказываются на его губах и Уилл больше не уверен, целуют его или же едят.