Lupus Imperium

За пределами лобового стекла возвышались окутанные темной дремой кусты, часы замерли на дневном промежутке, хотя все указывало на полную власть вечера. Сухой осенний ветер продолжал гонять листья по асфальту, задувая их под дно машины. Внутри нее было значительно теплее, в дорогой салон давно въелся прибрежный запах, но нотки фиалок уже начали занимать свое законное место, разделяя лидерство на двоих. Еще во время дороги Феликса начали посещать нервные мысли, а с каждым километром их концентрация увеличивалась в геометрической прогрессии. Парню все еще казалось наглым и бессовестным заявляться на семейный обед, хотя тот и устроили в его честь. Ну как может быть не стыдно влезать в чужую жизнь, когда ты известен им лишь как участник брака по расчету. – Ну, готов? – Кристофер положил телефон на колени, его по прежнему доставали в любое время дня и ночи по рабочим вопросам. – Наверное, – это было сказано с такой неуверенно-вопросительной интонацией, что омега сам не понял, ответ это или нет, поэтому уточнил. – Вдруг они считают меня золотоискателем, который только ради бабла прицепился? Но я очень хочу пойти, – он перевел взгляд с магнитолы на свои пальцы, ладонь Чана аккуратно и поддерживающе сжала их. – Ничего такого не будет, – мужчина говорил спокойно, но глаза у него всегда были пронзительными, словно за ними разливался настоящий океан, и он мог в любой момент обрушиться повсюду. – Блин, – он пожевал губами, параллельно перебирая чужие пальчики, – я тоже волнуюсь, но это скорее предвкушение, да и папа очень ждет тебя. – Крис смущенно улыбнулся. – И мама тоже, просто она делает вид, что ее не распирает от любопытства, но ты знаешь, я ведь весь в них пошел. – Он мягко взглянул на омегу, ловя его взгляд. – Извини, что я такой трус. – Феликс взял чужую руку в свои ладони и поднес к губам, оставляя теплое касание. – И спасибо. – Улыбнувшись, он не заметил, как что-то всколыхнулось на дне чужих зрачков, как волна пошла на свой вираж. – М-м, да, в любом случае, я тебя в обиду не дам, да и ты меня не давай, а то вдруг нападут! – Мыслительный процесс занял у Чана доли секунд, но за ним стояла целая тонна операционный работы, которую его мозг выполнял круг за кругом, день за днем. Три слова, что последнее время так навязчиво крутились на языке, в разуме и словно бы уже просачивались через все существо, вновь остались недосказанными. И нет, он не боялся произнести это “Я люблю тебя”, даже чужой реакции опасался мало, но просто все не то время, не те условия, не тот момент. Например, сейчас он полностью готов перед Феликсом душу раскрыть, вывернуть ее наизнанку и обратно, но знакомство с семьей – и так большой и значимый шаг, а еще и признание, ух, может быть слишком сильно для таких коротких двадцати четырех часов. – Никто не будет относиться к тебе предвзято, хорошо? – решил напоследок добавить мужчина, но, увидев, как быстро сошли краски с чужого лица, пожалел, что не удержал язык за зубами. Ну вот и зачем было это говорить, успокоил? Молодец. – Крис, – Феликс так занервничал, что машина наполнилась физически ощутимой порцией увядших фиалок. – Они правда не думают обо мне как о моей матери, только честно? Я, я не знаю, просто это у меня совсем вылетело. – Он испуганно поджал губы. – Она… Я знаю, что у нее не лучшая репутация в вашей компании, еще после того отказа в сотрудничестве, а сейчас… – Я бы никогда не повел тебя к людям, которые настолько заблуждаются. – Чан наклонился к пассажирскому сидению и уперся лбом в чужое плечо. – Это все большой шаг, но мы делаем его вместе, угу? – Угу, – парень запустил руку в кудри альфы и начал медленно массировать. – Ну вот, а раз мы вместе – все будет хорошо, обещаю. – Им наконец-то удалось сломать эту стену из обоюдного стресса, беглый поцелуй в губы закрепил эффект как настоящее заклинание. Волшебство не стремилось прекращаться и после: убранство дома оказалось столь экзотичным и контрастным по сравнению с тем, к чему привык Феликс, что у него глаза стали размером с блюдца. Парень с гулко стучащим сердцем раз за разом осматривал открывшийся из коридора вид. Зря он не предал значения многочисленным статуям, фонтанчикам, цветам и фигуркам в передней части сада. Свободная зона первого этажа была плотно заставлена, да и завешана артефактами всех возможных культур. Каждая маленькая композиция, стоявшая настолько повседневно, будто ей каждый день пользуются, вызывала неописуемые волны удивления и восторга. По всей длине деревянной стены прорастало какое-то вьющееся растение, оно стояло на высокой стопке из широких книг, в которых можно было признать разные атласы и энциклопедии. Вьюнок с размашистыми зелеными листьями уходил вверх к потолку, а затем спускался на перила лестницы, которая была застелена пестрым ковром. Похожий, но не такой же, лежал под ногами вошедшей пары и изображал что-то невнятное из мелких красно-черных рисунков. Ёнбок словно оказался в сказочном замке, тут было все на свете. Свободная от растения стена была сплошь покрыта картинами, каждая из них располагалась в своей индивидуальной рамке. Полотна изображали людей, животных, пейзажи. А в низком и не очень ясно зачем существующем зеркале под лестницей отражалась простирающаяся дальше вглубь дома коллекция. В некоторых местах в нее вплетались новые детали: маски, щиты и другие настенные украшения. – Ох, вау, – пораженно выдохнул Феликс и посмотрел на улыбающегося до ямочек Чана, тот, вместо ответа ткнул пальцем вверх. – Это созвездия? – задрав голову, омега разглядывал блестящие серебряные и золотые точки на выкрашенном в темно-синий потолке. – Да, юноша, именно так, – произнес возникший словно из ниоткуда голос. – Боже, пап, – Чан тоже вздрогнул от неожиданности. Он знал отца и прекрасно различал, где тот передвигается, но сейчас мужчина так засмотрелся на восхищенное лицо рядом, что обо всем позабыл. – Ну простите, что напугал, – он беззлобно рассмеялся и расплылся в еще более душевной улыбке, заметив, что после его появления рука Феликса на автомате метнулась к его сыну. – Здравствуй, господин Ли. – Здравствуйте! – омега, не чувствуя себя от наплыва нервозности, отлип от бока Чана и как можно уважительнее протянул руку для рукопожатия. – Для меня большая честь оказаться тут, – он имел в виду семейный обед, но глава семейства в шутку переиначил его слова. – И как тебе? Странно наверное, – глава Бан хитро прищурился и стал невероятно схож с сыном. – Очень красиво, но необычно, – не стал врать Ёнбок. – Джисон случайно не у вас вдохновляется? – Он сам не заметил, как это вылетело и, осознав, что мог прозвучать грубо, обеспокоенно поднял брови. – А то, – неожиданно прыснули оба Бана. – Этот пройдоха еще и что-нибудь упереть норовит каждый раз, хорошо, что они с Чаном уже тут не ошиваются почти. – Хозяин дома махнул рукой, зовя за собой. Честно говоря, Феликс и так находил все происходящее в этой семье и вокруг нее удивительным, но чем дальше заходили его познания о ней, тем сильней становился эффект. Здание по планировке оказалось тоже не без сюрпризов: первый этаж тянулся лабиринтами коридоров между многочисленными раздвижными дверями. В некоторые удавалось заглянуть одним глазком, если те были приоткрыты, но в них была все та же фантасмагорическая история, словно они оказались внутри дома безумного шляпника из “Алисы в стране чудес”. Это сравнение показалось омеге внезапно точным, потому что он тут был той самой “Алисой” – девочкой, которая так не хотела замуж, пыталась сбежать и попала в невероятный мир, который был полон своих опасностей и безумств, но при этом также наполнен любовью. Отец Чана был синей гусеницей, Джисон – чеширским котом, собственная мать – точь-в-точь красная королева. А Кристофер просто был Кристофером, искрой, которая сподвигла на весь этот путь. – Пришли! – женщина, с собранными в сложную прическу волосами, подлетела со своего места в начале стола. – Здравствуйте, мальчики, садитесь, – несмотря на всю ее взволнованность, голос у нее оставался ровным, словно она годами тренировала его. Жесты ее были отточенными, без лишней суеты. – Мама, привет, – на лице Чана разлилась теплая улыбка, и Феликс уловил, как над морем в штиль восходит весеннее солнце. – Чудесный стол, спасибо, – после очередных объятий сказал мужчина и мельком взглянул на смущенного спутника, у того даже щеки покраснели. – Как хорошо, что ты наконец-то зашел к нам, надеюсь, что наша семейка тебя не совсем доведет сегодня, и ты даже без больших поводов будешь к нам забегать, – она радушно погладила Феликса по спине и тоже быстро сжала в объятиях, а омега стал совсем потерянным, рассыпался в каких-то благодарных словах и глаза от пола еле-еле отводил. Кристофер вначале подвис, не понимая, с чего такая реакция именно сейчас, ведь даже при неожиданном появлении его отца все было хорошо, но потом механизм в его голове заработал и выдал напоминание о том, что существуют и не очень дружелюбные матери… Стол, как говорится, ломился от еды. Старалась над ним точно не одна пара рук, да и не пару часов, но при этом никаких невероятных изысков не наблюдалось, просто большой домашний стол – соответствует количеству гостей. Крис тоже не ожидал, но помимо родителей тут собрались бабушки с дедушками и даже несколько не очень близких родственников. Его родная тетя, сестра матери, никак не могла наглядеться на избранника племянника и без остановки нахваливала его черты, манеры, и вскоре Феликс сидел пунцовый до корней волос. На его счастье, сидящий рядом Чан успокаивающе гладил по спине, иногда кладя свою руку на его, которая покоилась чуть выше колена старшего и всякий раз нервно сжималась. – А что же, он без метки, дорогой? – внезапно сказал дедушка, обращаясь к внуку. – Да, дедуль, – просто ответил Крис, – без, – та легкость, с которой он это произнес, до глубины души поразила робко замершего Феликса. Вау, получается, с семьей можно вот так? Не бояться, отвечать искренне и без малейшего сомнения в своей правоте, а может такая способность была доступна только его избраннику – единственному и неповторимому альфе? – Кошмар, ужас, – благодушно изрек все тот же старший. – С ума сошел, мальчика мучаешь! – эта реплика вызвала одобрительные шепотки со стороны старшего поколения, а отец Чана просто фыркнул, втыкая вилку в помидор. – Прекратите, папа, – перебивая Чана на полуслове, сказала его мать. – Взрослые люди сами разберутся, уж как-то мы без вас поженились и метками обменялись, так что не начинайте. – Она демонстративно кивнула Ёнбоку и сделала глоток из бокала. – Да я же за него волнуюсь, – предпринял последнюю попытку старик и, увидев грозный взгляд невестки, махнул на нее рукой. – Чани, я тебе говорю, метка – это очень важно, современные дети бунтуют, но у нас эволюция дальше этого не ушла пока, если любите друг друга – ставь! – И, показывая, что он больше не собирается бурчать, начал активно работать ложкой. Чан сидел с каменным и стремительно краснеющим лицом, и нет, не из-за безобидных слов дедушки, а из-за откликающегося их смысла. Родственники же не знают, что этот доживший до своих лет детина так и не научился в любви признаваться и теперь мечется как пойманная в ведро рыбка. Почувствовав в очередной раз давление на своей ноге, он перевел взгляд на Феликса и внезапно обнаружил, что тот смотрит ему прямо в глаза, да так, что весь воздух моментально сжался в черную дыру и пропал из легких, посылая мозг в невесомость. Кристофер не собирался залипать, но расширенные зрачки напротив все никак не отпускали, словно говоря, что понимают и тоже это чувствуют. Хотя, почему “словно”? Увидев, как у альфы поднялся и опустился кадык, Феликс первым отвернулся, пряча свои алые щеки и блестящие глаза за стаканом и челкой. Ну, забыл его парень, что по изменению в запахе можно уловить даже минимальную эмоцию партнера, бывает… А может, Чан настолько сам разнервничался, что просто за феромонами не уследил. Ёнбок решил, что уже достаточно долго делает вид, что пьет, и пора бы перейти к столу, потому как вся компания дружно жевала в такт тикающих по всему дому часов. Только Крис бездумно ковырялся в своей тарелке, но не долго, потому что – начавший и закончивший первым есть – его отец тоже решил поднять новый разговор. В этот раз завязалась бурная дискуссия, да настолько, что, распалившись, даже Феликс повысил тон, выходя из образа тихого и испуганного котенка. Большая столовая, как и весь дом, буквально дышала жизнью и своим бытом. Каждая деталь, каждый незаметный скол как мазки одной картины складывались вместе. А наравне с вещами и люди, особенно родители Чана. Они были в этом месте свои, это место было их, как родное гнёздышко. И омега мог поклясться, что никогда не видел такой семьи. Потому что они были странными, громкими, эмоциональными, чересчур активными даже в преклонном возрасте. Они все словно детальки пазла вставали один к одному и дополняли друг друга, а не пытались впихнуть невпихуемое в оставшееся место. Они были другими. Даже семья Чонина, будучи открытой и любящей, не создавала такого впечатления. Эффект от рода Бан был просто поразителен, и даже в какой-то мере губителен: хотелось стать их частью. Быть причастным к истории этого дома, привезти что-то и видеть, как его сувенир обретает свое законное место в бесконечной коллекции, как он обрастает дополнениями вокруг и становится очередным цветком на аляпистом лугу. Под конец обеда длинные монологи перестали переходить от одного к другому и уступили место повседневным разговорам, что радовало всех присутствующих, потому что атмосфера наконец-то улеглась, напряжение пропало из воздуха. – Ну, не хочешь Феликсу ещё дом показать? – отец перевел глаза на Чана. – Тебе должно быть интересно, – он улыбнулся, обращаясь к уже встрепенувшемуся омеге. – Пойдем? – Кристофер пригласительно протянул руку. Новое ответвление дома, о существовании которого и не догадаешься без карты, открылось перед глазами Феликса. Все такие же отделанные деревом стены переходили из заполненных украшениями в завивающиеся круговыми узорами досточки, в центре каждого круга красовался небольшой шарообразный светильник. Их было не много, да и свет падал довольно слабо, поэтому коридор оставался тусклым и загадочным, словно портал в другую вселенную. – Твои родители много путешествуют? – Ёнбок попытался выскоблить какую-то информацию об этом из закромов мозга, но не нашел ничего похожего. – Да не особо, по крайней мере сейчас, – задумавшись, Чан склонил голову. – Если ты к тому, откуда все эти вещи, то в основном подарки, сувениры от друзей и знакомых, а, еще коллекционное. Сразу скажу, что я не знаю, почему дом выглядит именно так, я помню, что с детства все уже было в таком стиле, да и не поменялось особо. – Он вел их к лестнице, держа Феликса под руку. – Понятно. – Парень продолжал осматриваться. Наверное, чтобы изучить тут все нужно было бы потратить минимум месяц, а то и больше. – Показать тебе мою комнату? – Альфа внезапно остановился посредине ступенек, они уже поднимались куда-то в сторону третьего этажа. – Я хотел отвести тебя на чердак, это было одно из моих любимых мест дома, но можно и ко мне зайти. – Он вопросительно взглянул на спутника. – Конечно пошли. – Ну как можно упустить место, в котором обитал маленький Чан. – Еще спрашиваешь, – Феликс фыркнул. – Как-то так, – Кристофер остановился на пороге, пропуская парня вперёд. – Мне кажется, что тут не очень интересно, но ты можешь смотреть что хочешь, – он немного смущённо потёр лоб. Омега был разительно не согласен с Чаном. Комната располагалась на втором этаже, из-за чего им пришлось возвращаться вниз. По-видимому она ещё и была угловой, о чем можно было догадаться по окнам на двух смежных стенах. Они были не очень крупными, но имели свои особенности: дополняя обычное стеклянное полотно, над ним красовались маленькие симметричные витражи. Правда, они были без цвета, только составляли небольшой прямоугольник из кусочков стекла разной фактурности. Оба окна были обрамлены светлыми шторами, а прямо под одной из них стоял рабочий стол. Его явно делали на заказ, потому что тот идеально тянулся от угла до угла и переходил в книжный шкаф. – О, хорошо, что хоть не пыльно, – Чан щелкнул выключателем, и помещение сразу стало четким и ярким. – Вот тут я жил, – он сопроводил эту реплику неловким движением рук, мол: "любуйся". – Это школьное? – Феликс присел на корточки перед углубленными в корпус тахты полочками, рассматривая потрепанные корешки с периодическими проскальзывающими инициалами Кристофера Бана. – По большей части, – мужчина присел рядом, – есть просто журналы, – он вытащил один и показал обложку с рисунком старой музыкальной системы. – Я коллекционировал раньше, у нас это в крови видимо. – Угу, – Феликс поднялся, продолжая рассматривать пространство вокруг себя. Под ногами лежал частично выцветший ковер, часть его скрывалась под ножками кровати на которую перебрался Чан. В основном он просто молча наблюдал за действиями Ёнбока, лишь изредка отвечая на его вопросы. В голове у Чана было спокойно, только единственная мысль, которая мучительно сжимала ему сердце, периодически махала хвостом на периферии сознания. – Совсем не как у тебя в квартире, – плюхнувшись рядом с Крисом, отрапортовал Феликс. – Даже не знаю, почему, я не про антураж, а вообще атмосфера, знаешь? – Он улыбнулся, довольно обнимая хозяина комнаты. – Ну, я туда переехал сразу после школы, так что тут, наверное, жил ещё совсем другой "я", если так можно выразиться, – он задумчиво надул губы. С этим местом было связано много воспоминаний, ощущений, но оно уже не казалось родным или личным. Так было раньше, когда они с Хани зависали тут часами, когда у него впервые проснулись феромоны в этих стенах, когда он ночами трудился над сведением треков. Сейчас его отделяла целая вечность от этой комнаты, вон, даже Феликс заметил. – Да, понимаю, к тому же тут совсем не осталось твоего следа, все выветрилось, – Ёнбок повёл головой принюхиваясь, но вместо этого уловил свежий, только поднявшийся в градусе аромат предзакатного океана. – Ты чего? – парень смущённо разомкнул объятия, как-то уж слишком глубоко он чувствует изменения в запахе партнёра. Даже при всей привычности этого, настолько тонкие, буквально еле заметные нотки ощущать нормально только во время всплеска активности вторичного пола. А, точно. Феликс мысленно дал себе подзатыльник – у него же скоро течка, вот организм и обостряет все чувства до предела. – А? – на лице Чана смешалось сомнение и розовость щек. Вспомнил, что происходило в его квартире, и выпал на несколько секунд, но он же держит всего себя в руках, так что откуда такие вопросы? – Да просто подумал, что мою квартиру от этой комнаты отличает только одна вещь. – Он усмехнулся, но не нагло и намекающее, просто нервно и прикрыл лицо ладонями, только покрасневшие уши осталось видно. А вот Феликс громко рассмеялся, даже не с шутки, потому что та его тоже в краску вгоняла, а с реакции Криса. Правда, чудак-человек. Никак не смущается чувств проявлять, во время секса тоже, даже вид не делает, что что-то может заставить робеть. Людей не боится, просто прёт как танк, который из-за цветочного поля с курса сворачивает. Вдоволь надразнившись и окончательно раскрасив Чана палитрой рубиновых красок, омега удовлетворенно сидел в главной зале. Гостиной это место язык не поворачивался назвать. Бирюзовый диван будто бы принадлежал королевской семье восемнадцатого века, равно как и сочетающийся с ним комплект кресел. Они были выставлены напротив, и их занимали мать с отцом Кристофера, давая молодым возможность с комфортом расположиться на софе. Пока они пили прощальный чай, омега пребывал в так и не остановившемся удивлении. На этот раз помещение точно имело определенную стилистику – барокко или рококо. Даже и ладно, с мыслью, что тут все "чудливее и странноватее" смириться уже пришлось, но вот как сие здание могло принадлежать семье основателя технической компании – нет. Смотришь, вроде совершенно спокойный мужчина, собранный, с мгновенно считываемой спесью профессионала-начальника, а потом дома у него вот так. Когда они оставили особняк позади, это размышление так и не покинуло голову Ёнбока, только отложилось куда-то до следующего раза. Шуршащее очарование момента окружало идущую за руку парочку и даже промозглый ветер казался к месту. – Что ж, твой вердикт? – ступая размеренным шагом под горку, спросил Чан. – Столько впечатлений, – отрывисто начал Феликс, – положительных, просто очень неожиданно все, – он вздохнул, втягивая ночной воздух. – Я рад, что познакомился с ними, - сказал он, имея в виду родителей Криса. – Отлично, - выдохнул альфа. - Я до последнего боялся, что это может оказаться слишком, особенно зная мою гиперактивную семью, – мужчина усмехнулся. – Но теперь я супер счастлив, они теперь в тебе души не чают, будут наверняка написывать, – общая гармония разливалась в их телах, сплетаясь стебельками феромонов. И плавно вела к тому, что произошло немногим позже дома. Поездка через пожелтевшее от фонарей шоссе прошла спокойно и сонно, однако настроение внутри салона изменилось после того, как Кристофер устроил усталые потягушки на светофоре. Феликс хотел было игриво залезть ладошкой под рубашку парня, но та осталась практически недвижима. На удивление омеги Чан просто положил руку того себе на бедро: через тягучую ткань брюк прекрасно прощупывались застёжки от подтяжек. Подтяжек, которые были на бедрах Чана. До входа они добирались уже спешно, спотыкаясь о какие-то попадающиеся им под ноги вещи. Вот откуда у них на дорожке эта галька, кто ее сюда положил? Феликс боком лежал на коленях Кристофера, не самая удобная поза, но когда тебя одной рукой прижимают к горячему торсу, а второй нещадно трахают, становится как-то не до этого. Горячая лава возбуждения стекала прямо к месту назначения у обоих, омега чувствовал это своим телом, но был слишком занят, пытаясь не разваливаться на части от получаемого удовольствия. Альфа, явно довольный собой – с напряженно закушенной губой – решил добить окончательно и увеличил амплитуду. Его пальцы со смущающим хлюпаньем проникли чуть глубже и вырвали из Феликса что-то звонкое, на языке удовольствия. Чан сдержанно простонал в ответ на чужие поскуливания, но ситуацию не отпустил. Его упертость доходила до абсурда и даже здесь не позволяла отходить от задуманного плана, хотя член уже болезненно терся о белье и требовал хотя бы освобождения, если не срочной разрядки. – Я больше не могу, – парня уже размотало по постели, простыни, которые попадались под руку, смятыми розочками застывали тут и там. Он шумно дышал и бездумно поджимал пальчики на ногах, его парень опять согнул пальцы в нужной точке, и предоргазменное ощущение водоворотом затянуло сознание. – Ну же, мой хороший, подожди. – Игривый тон Криса отозвался у младшего по всему телу, табун мурашек прошел от самого загривка. Хватка руки на талии усилилась, когда Феликс осознал, что ему сейчас нагло и хитро врут, потому что сильные толчки никуда не пропали. – Потерпи немного. – Мужчина немного замедлил темп и начал вставлять пальцы совсем тихо, неспешно, а потом вовсе вынул… Неужели не обманул? А после омега потерял последнюю способность существовать как здравомыслящий человек. – Потерпи, и я сделаю все, как ты любишь, – шепнул Чан практически на ушко, своим хриплым от азартного возбуждения голосом, – буду входить в тебя медленно и глубоко, обязательно придерживая тебя на месте за бедра, ты ведь становишься таким чувствительным, – он медленно провел по ягодицам Феликса, и тот судорожно вздохнул, теряясь в его словах и ожидании того, что будет дальше, – а лучше всего будет видеть твое лицо, иметь возможность провести по прессу и выше, выше, – он повторил свои слова: его ладонь мягко огладила чужой живот, а потом легонечко зацепила ногтями. Пошла выше, мазком задела грудь и вернулась обратно к сжимающемуся от стимуляции анусу. “Нужно будет обязательно повторить, только используя свой язык и вибро-пулю”, – отметил про себя альфа, как же охуенно это звучало. Для Ёнбока наступил настоящий апокалипсис, когда Чан вернул свои узловатые пальцы на место. Парень что-то неразборчиво зашептал, начал ругаться и плаксиво схватился за Кристофера, но тот был терпеливее своего партнера, да и находился в более выгодном положении. Поэтому он прикусил омегу за бок, провел языком по ребрам и начал наращивать темп, три пальца скользко и мокро проникли внутрь. Феликс мычал в сбившуюся куда-то из под головы подушку, сбежавшее во время лёгкого передыха ощущение, что он скоро кончит, вернулось и стало горячо отдавать иголочками удовольствия. А альфа его совершенно не щадил, только добивал, продолжая свой монолог: – Я буду тебя целовать, везде, где захочешь, оставлю на тебе несколько красивых меток, тоже где захочешь. – От этой картины член Ёнбока засочился смазкой, и он ещё раз сделал попытку притормозить своего парня, попытался достучаться, что умрет, если он не вставит в него свое уже колом стоящее достоинство. – Буду шептать, какой ты у меня хороший, какой молодец, какой ты красивый. – От этих слов Феликс так сильно сжался, что стало сложно двигать рукой, но Чан был безжалостен, имея его так, словно от этого зависело, проснутся ли они завтра утром. А он ой как собирается проснуться завтра. – Какой ты у меня хороший мальчик, – Ёнбок перестал осознавать, где он и кто он, потому что перед этой репликой Крис отпустил вторую руку и перевел ее на чужой член. Омега каким-то чудом сам удерживался, но только внешне: внутренне его обдало обжигающими спазмом, от ласковых слов сердце сжалось, посылая в мозг уведомление о полученном удовольствии. Все вкупе навалилось с такой силой, что у него выступили слезы, голоса не хватило, и громкий стон сорвался, превращаясь в безмолвно приоткрытые губы. Феликса сломало, потому что сперма так и не вышла, зажатый чужой рукой член продолжил мучительно пульсировать, а стеночки ануса напряглись от пробивающего до белых пятен сухого оргазма. Чан прикрыл глаза, практически спуская в белье от этого, его пальцы все еще находились внутри, чувствуя сопротивление и жар, он продолжал чужое удовольствие раз за разом стимулируя простату. От этого омегу каждый раз перетряхивало и выгибало, но они оба условились, что сегодня отличный день для сверхстимуляции, и никто не собирался прекращать. Феликс наконец-то оказался спиной на постели и затуманено стянул последние признаки одежды с Криса. На собственных бедрах впечатался след от серебряных застежек на подтяжках. Что ж, а вот их оставить можно. Тогдашний, уже практически ставший луной месяц, сменился стучащим в окно солнцем. На удивление, перед наступлением поздней осени, тепло вновь решило посетить землю. Некоторые растения даже выпустили почки от растерянности, жаль, что им предстояло погибнуть через пару дней. Чуть больше недели назад, когда Кристофер отбыл в свою затяжную командировку, Феликс остался в их доме один. Вначале ему было совсем неуютно, словно он вернулся назад во времени, но вскоре это чувство отступило. Конечно, прощаться на неопределенный срок во время конфетно-букетного периода не очень приятно, да и тяжеловато – выбора не было, пришлось смириться и найти гармонию в повседневности с самим собой. Что, в общем-то, и не так бесполезно. Большую часть дней Феликс проводил, наверстывая упущенное в общении с Чонином, и они постепенно возвращали прежний уровень взаимоотношений. С лучшим другом было приятно поделиться буквально всем, а, учитывая сколько всего происходило последнее время в жизни омеги, – просто необходимо. Маленькие посиделки вечерами перед телевизором, смех над самыми тупыми вещами и понятные только им двоим шутки были неотъемлемой частью. Помимо этого, он, конечно, не забывал общаться со своим парнем. Но выходило это с натяжкой: разные часовые пояса вставляли палки в колеса и так не едущей телеги. Когда Крис просыпался, Феликс уже давно спал, и наоборот. Поэтому они контактировали в основном с задержками, используя все возможности чатов. Единственный раз когда они созвонились был сразу после прилёта Чана, он тогда еще не перестроился и попал в джетлаг, так что жил по домашнему времени. Но с его нескончаемой работой, новыми впечатлениями и знакомствами, организм быстренько принял игру и начал вырубать альфу как по часам. Он скучал по Крису, по его теплу рядом, впрочем не давая себе спуску и понимая, что того нет не так уж и долго. К тому же, его будни тоже наполнились непривычными вещами. Хван Хенджин внезапно объявился в сообщениях, и их переписка стремительно росла. Еще во время первой встречи с мужчиной, Феликс посчитал его хорошим и, пожалуй, редким человеком, с которым ему хотелось подружиться. А благодаря совместным походам на свидания, они оба окончательно убедились, что очень хорошо ладят. С ним было весело обсуждать книги, фильмы, да и узнавать неожиданные вещи об альфе тоже. Вот, например, вчера Ёнбок выяснил, что до прихода в компанию "BTI", Хван уже успел поработать на одну из дочерних компаний его матери и имел далеко не самый приятный опыт. Поэтому, когда он пришел на новое место работы, ничего нормального не ждал. Прерывая задумавшегося над тарелкой с завтраком Феликса, раздалось уведомление. Парень решил, что это, должно быть, Чан со своими отложенными смсками с пожеланием доброго утра, и уже обрадовался возможности пожелать тому в ответ спокойной ночи и записать что-нибудь милое в голосовом сообщении, как его ждал сюрприз. Статичная точка загорелась рядом с фотографией контакта "Прислужник мамы". "Вот это новости", – подумал парень, откладывая вилку в сторону, аппетит как-то сам собой покинул его тело. М-да, здравствуйте, я ваша тетя, только не тетя, а мама. Знакомый чуть ли не до атомов офис ощущался совершенно чужим, будто прошли года с того раза, как Феликс побывал в нем. Темный кабинет притих в преддверии нового всплеска негатива. Парень чувствовал, что пока был рядом с Чаном, почти забыл обо всех ужасах и горестях этого места. Даже не думал о том, что может вернуться в эти стены, вновь увидеть пол из дуба и все детали его мелкого рисунка, который так и притягивал испуганно расширенные зрачки – Давно вы не были у нас, – подал голос Минхо, он с какого-то перепугу сидел на диванчике для гостей. – Соскучился? – ядовитая усмешка проскользнула по его лицу, быстро погаснув, словно он не имел в виду то, что говорил. – Угу, – пробурчал младший Ли, – с удовольствием бы вообще не возвращался, – на самой грани мысли и шепота дабавил он. Его голос оказался сухим, словно за сущностью молодого человека скрывался старик. – Ожидаемо, – фыркнул помощник. – Ну, что вы такой печальный, – деловое обращение резало слух Феликсу, раньше этот мужчина не скупился “тыкать”. Да и вообще, к чему весь этот диалог, зубы заговаривает перед казнью? – Я удивлен, что Кристофер Бан не стоит под дверью, гневно топая ногой. – Неоправданное презрение продолжало сквозить из уст Минхо по отношению к невиновному альфе. – Побольше бы тебе впечатлений в жизни, раз даже это удивляет, – перед тем как сказать это, омега вопросительно уставился на собеседника. Он прикалывается? Или начальница не сочла нужным сообщать ему, что муж подопечного сейчас в другой стране. – В любом случае, – ассистент нервно дернул щекой. – Он сюда прискачет при первом звонке, так что хватит изучать изобилие пыли на ботинках. Знаете же, что такое госпоже Ли противно. – Он поправил и так идеально лежащие волосы. – Телепорты пока не изобрели, – огрызнулся Феликс. От чего-то казалось, что аура вокруг Минхо изменилась, линия его поведения больше не соответствовала привычной, и поэтому становилось еще страшнее. Небрежная полуулыбка медленно сползла с лица мужчины. Судя по словам младшего, Кристофер сейчас явно вне зоны его доступа. – Где он? – поднявшись с дивана, Минхо в несколько шагов оказался рядом с креслом. Его спокойствие осталось позади, нахмуренные брови и плотно сжатые губы выдавали тревогу. – Где, я спрашиваю? – практически прошипел ассистент и положил руку Феликсу на плечо, сжимая. – Что, – омега совершенно опешил, – Чан в рабочей командировке, – он с опаской скосил глаза на чужую ладонь, что-то ситуация совсем выходила из под контроля. Помощник Ли выругался, отступая назад, было заметно, что он усиленно что-то обдумывает. В его голове крутился рой диких пчел, не иначе. Что за чертовщина происходит? Почему же его не уведомили об этом? Информация, должно быть, слишком ценная для разглашения, хоть и находится в общем доступе. И получается, что важна она конкретно для сегодняшней встречи. Минхо закусил губу, он словно запутался в сетях, которые были расставлены не для него. – В чем дело? – Феликс уже не на шутку перепугался и мог поклясться, что вот-вот завоет от происходящего. Его собеседник выглядел совсем непривычно, будто растерял всю сдержанность при виде страшной тайны. – Ты! – ассистент вернул к нему свои обеспокоенные глаза, в них живым блеском стояло предупреждение. – Ты… – он захлопнул рот и сделал вид, что сосредоточен на стене сбоку. Дверь в кабинет раскрылась, пропуская свою владелицу внутрь. Грациозная и красивая, с идеальной осанкой, безупречным внешним видом, госпожа Ли процокала вглубь помещения. – Свободны, – она, не глядя, махнула кистью руки, таким жестом можно было отогнать надоедливую, но безвредную муху. Помощник кивнул и, не смея оглядываться, вышел. – Здравствуй, дорогой, – женщина не утрудила себя обхождением стола и присела в гостевое кресло напротив сына. – Здравствуйте, – пробормотал парень. Ну вот, стоит оказаться рядом с ней, и накатывает ощущение, будто ты – маленький мальчик перед поркой. – Да уж, совсем одичал за это время? Нужно было тебя раньше звать, позорище, – она откинулась на спинку и приложила ладонь к виску. – Что хлопаешь глазами? Я – совсем пустое место, получается, раз уж ты не утруждаешь даже добавить, с кем здороваешься. С мужем, я надеюсь, ты не столь бестактен? На меня смотри, – рявкнула госпожа Ли. Судя по всему, сегодня она не планировала отыгрывать дружелюбность даже для маскировки. – Извините, мама, – произнес дрожащими губами Феликс. – Я помню о тактичности, – он хотел добавить что-то еще, но слова вдруг перестали складываться в предложения, в животе все тревожно сжалось. – Замечательно, было бы это ещё заметно, – она вздохнула. – Ладно, опустим это на сейчас, нам предстоит более важная тема. В конце концов, омегам можно простить такое скудоумие, – женщина успокаивающе погладила сына по коленке, а у того все тело задубело от этого жеста. – На ближайший месяц у нас запланирован выход статьи, которую по твоей милости уже невесть сколько приходится откладывать, догадываешься о чем речь? – Нет, не думаю, – Ёнбок повел головой из стороны в сторону, уже ожидая, что ничем хорошим его ответ не закончится. – Конечно же! – она всплеснула руками. – Ни единой мысли не допустил, что своим бездействием рушишь будущее тысяч людей, всей компании. – Госпожа Ли осуждающе сморщилась. – Сын, ну не будь же таким. Честное слово, я ожидала большего от тебя, ты ведь смог очаровать отпрыска Банов, не так ли? – Феликс загнанно покачал головой. – Врать не надо, оставь это для своих дружков. И я уже просила говорить со мной словами, или ты животное и не умеешь? – Извини, мама, я не понимаю, что ты хочешь услышать от меня, – находиться внутри кабинета было противно, липкий страх полз по телу, заставляя выступать холодный пот; выкрашенные в коричневый цвет стены давили со всех сторон. – У вас с ним все сложилось, говорю, тут ты отлично поработал. Бановский мальчишка выглядит словно души в тебе не чает, так в чем же дело, сынок? Где же твоя метка? – она посмотрела на старательно держащего осанку парня. – В чем проблема или в ком? – директор Ли ждала пояснений. – Просто…рано еще, мы даже не говорили об этом, – и так испуганного Феликса постепенно начинал пробирать ужас. Минхо был прав в своей реакции, Чана тут нет, тут никого нет. – Рано? – женщина встала со своего места, не веря в то, что только что услышала. – Вы замужем! Как ты считаешь, что общественность подумает о такой паре? Альфа и омега, пара года в сфере бизнеса, у всех на слуху и без метки! Мне лишние проблемы не нужны, ты понял? – Она облокотилась бедром на стол. – Да, понял, – как глупо было жить счастливо и не разу не задуматься о том, что могло поджидать тебя буквально за углом. – Умница, – мать растянула губы в подобной оскалу улыбке и провела кончиками пальцев по подбородку Феликса, приподнимая его. – А теперь внимательно меня послушай, – она сжала пальцы. – Не надо держать всех вокруг за идиотов, твое согласие и гроша не стоит, если выйдя отсюда ты продолжишь вести себя как прежде. Это чудо небесное, что Кристофер запал на такого как ты, хотя я уже не уверена. Стал бы он тянуть с укрепление отношений, будь ты ему дорог? – первая струна внутри Ёнбока лопнула, больно ударяя по шаткой вере в себя. – Так вот, я не дам тебе разрушить все, ты просто не посмеешь и дальше делать вид, что выскочил замуж и теперь ничем не обязан той, что кормила, растила и одевала тебя, – глядя узкими зрачками в расширенные глаза сына, повествовала она. – Статья будет про вашего ребенка, которого вы ждете в следующем году, про наследника TechProductionConcern! Ты выполнишь единственное, для чего годен ваш пол – родишь, привяжешь этого альфу к себе, не оставишь ему путей к отходу. Он ведь такой человек, правда? Никогда не бросит залетевшего омегу, – госпожа Ли с толчком убрала руку с лица сына. – Когда твоя течка? – Примерно через неделю, – Феликс уже не понимал, реально ли все это, или он оказался в очередном кошмаре. – Но я уже пью подавители, так что… – Грязный паршивец, – женщина свирепо сжала губы и прикрыла глаза, стараясь не терять мысль от гнева. – Клянусь, если ты не сделаешь то, что я тебе велю – пожалеешь, – она начала выпускать свои феромоны, не жалея задохнувшегося от удивления Ёнбока. Мерзкая горечь покатилась по его горлу, легким, носоглотке. – Ты никогда не слушал меня по-хорошему, поэтому теперь придется. Если ты посмеешь сбегать от этого или вытворять еще невесть что, я лично позабочусь о вашем разводе. И, о поверь, я найду другого кандидата тебе в пару. Не такого “чудесного”, но зато опытного, взрослого, кого-то, кто уже имел, или имеет опыт с такими непослушными омегами. У меня много друзей в высших чинах, в политике, они будут так рады связать себя с миловидным мальчиком. А что, будешь жить как домашняя зверушка, накормленная и напоенная, на поводочке в углу, нравится? – отрава ее феромонов кувалдой била по Феликсу, голова раскалывалась как от выстрелов, в ушах нарастало ощущение ваты. – А если никто не захочет, так есть специальные заведения…Можно отдать тебя туда по контракту, ну как, хочешь стать проститутом? Будет незамысловатая работа, м? – Женщина начала сильнее давить на сознание парня, вонзая принуждение с иглами запаха. Самое сильное в матери – ее способность взрастить ребенка, а самое страшное – возможность полностью уничтожить его. Потому что нет ничего страшнее чем сочетание безумия, ненависти и желания власти. Феликс сидел молча, зная, что ответа от него не требуется. От него вообще больше ничего не требуется. Только быть тут и слушать, что ему говорят, потом делать это. Еще оставшееся живое внутри сжималось и ломалось, по-всякому старалось выскрести себе путь к свету, но мозг уже затянула чернота чужого запаха, она же застилала глаза и не давала скопившимся в душе слезам пролиться. – Ты думаешь, что если бы я знала, что он омега, то связалась с ним? Чушь собачья, – госпожа Ли внезапно подхватила еще одну тему. Ее сыну когда-то уже приходилось слышать это, но он был слишком мал, чтобы запомнить что-то кроме чувства собственной незначительности. – Твой отец – паршивая шавка, которая практически разрушила мою жизнь. Он и его проклятые таблетки! Да почему практически, вон подтверждение моей главной ошибки сидит напротив. Так что выбрось из своей головы любые идеи о подавителях, следующую течку ты проведешь как положено, примешь узел как положено. И даже если он не захочет ставить тебе метку, то потом, когда обнаружится твоя беременность – все, он никуда не денется, не такой человек, – женщина улыбнулась так, словно ее планы уже стали реальностью, и она наблюдала за их плодами. Разум ее сына в это время с хрустом рассыпался без возможности управлять собой. – Не позволю тебе их пить, ты не сможешь обманывать Кристофера, как провели меня. Ты омега и будешь жить, как положено таким тварям. Будешь существовать на инстинктах, подчиняясь воле тех, кто достоин прожить настоящую жизнь. Видишь, это не так уж и сложно, мой хороший, – когда ее губы коснулись лба Феликса, фиалок не осталось, совсем: только выжженное изнутри поле. Он вышел из кабинета на свет, но это был не он. Он ехал с водителем домой, но это делал не он. Он вошел на порог своего дома, но это было не с ним. Оболочка от человека, тень на месте прежнего юноши, зола на месте пожара – вот кто он теперь, вот что оставила от него мать. Сломала собственное дитя, опорочила и затмила его разум, совершила непростительное преступление против человека: использовала свое преимущество над носителями омежьего гена. В машине, каким-то чудом, его посетила мысль о том, что можно будет прийти и лечь на кровать, остаться там навсегда. Но сил отойти от тяжело толкнувшей в спину двери не хватило, он сполз по ледяному железу на пол. Ноги отказались слушаться, тело вообще еле шевелилось, словно резинки у шарнирной куклы совсем растянулись. С минуту Ёнбок пусто смотрел вперед невидящим взглядом, не моргая и не сдвигая зрачков. Его лицо зависло на “базовом” выражении, пока нотка знакомой смеси из цветов и моря не проникла с замедленным дыханием внутрь. И тогда его прорвало. Словно триггер спустили – он громко и жалостливо всхлипнул, глаза загорелись от резкого наплыва влаги. По телу забила мелкая дрожь, будто через парня пустили разряд тока. Единственное живое, что уцелело в нем, сейчас исходило на нет. Лилось со слезами через край, неприятно мочило горем ладони, шею, щеки, смывало с них тональник. Дом, не видевший раньше горя, стоял пустой, одинокий и совершенно чужой.