Наш союз необратим

Прошел месяц. Знойный июль отдал мученические права августу, который стал спокойнее целовать уставшие вековые дома теплом. Я свыклась с работой. Встаю в 5 утра, сборы, завтрак, путь до работы через живописный Финский залив, вдоль которого расположена дорога. Потом сутки на смене, с 9 утра до 9 утра следующего дня. У нас есть обеденный перерыв с 13:00 до 14:00, затем ужин с 18:00 до 19:00, а ночью, с 00:00 до 02:00, прекрасных два часа сна, в которые мы отсыпаемся до конца смены. И такое сутки через трое. Такое расписание очень устраивает. И, вроде, две смены в неделю, а уже считается как 6 рабочих дней по всем часам, и выходных предостаточно, и высыпаться успеваю. А зарплата даже чуть выше, чем ожидала, поэтому с первой же зарплаты заказала всякой дребедени для обустраивания жилища, но только первой необходимости. Чтобы начать ремонт хотя бы в одной из двух комнат, нужно минимум два месяца. Ну, и в целом, этот вопрос не остро стоит. В первые дни, когда только заехала сюда, вообще спала на матрасе на полу, укрывшись пледом, который дала мне соседка по этажу, с которой мы поладили. И в жизни дома я начала участвовать. Вообще обменялась контактами с соседями сверху и снизу для экстренных случаев, кто-то накормил меня в честь новоселья. Люди — вот это настоящая действительная достопримечательность города. Здесь больше улыбаются, свободно одеваются в несуразные вещи, лепят свою зону комфорта по невообразимым стандартам и очень редко расстаются навсегда. С Алесей мы виделись часто. У нас стояли смены друг за другом, потому что два новых сотрудника на семь человек состава — очень много. Может, в будущем нам поверят больше. Ушла от темы. В общем, живет она в тех квартирах от предприятия, и иногда, после смены, она приезжала ко мне на два дня. Мы гуляли, отдыхали, что-то обсуждали, узнавали друг друга. А потом, после кутежа, я закидывала ее к себе по дороге до станции. Коллеги, кстати, не относились к нам с неуважением из-за отсутствия опыта, и это очень радовало. Всем им было не больше 45-ти лет, и, как ни странно, у нас находились общие темы для разговоров. И да, я начала внедрять технологии на основе своего диплома. Это займет порядка года, но и ближайшие пять лет я отсюда по договору не смогу убежать. Пока и не хочется, и это замечательно. Но внутренне воротило сильно, особенно первую неделю. Я была абсолютно одна. Тишина в квартире прерывалась только шарканьем тапочек соседей сверху и стонами из квартиры справа, в соседнем подъезде. Очень часто созванивалась с родственниками, чтобы хоть как-то ощутить себя в людском окружении. Всю жизнь со мной кто-то был: родители, бывший, даже собаки. Но полного отсутствия не было. Была куча бумажных дел от перекрепления к больницам до смены печати в паспорте. Всей полноты своей грусти я не могла показывать вообще никому, потому что бы сразу были бы предложения вернуться назад, всё бросить и уехать. Но город аккуратно брал за плечи и говорил, что все будет хо-ро-шо. И все было действительно хорошо, пока мои слезы капали из глаз в бокалы вина, которые были со мной чуть ли не каждый вечер. Не стоит переживать, ведь это единственный друг, кроме Алеси (возможно), ему можно доверять свои секреты. Город казался бесконечно грязным. Фасады, дороги, валяющиеся окурки сигарет просто везде. И каждый закрытый двор как тюрьма. Высокие потолки добавляли домам дополнительных метров десять, из-за чего казалось, что стены сжимаются, если смотреть в небо. Улицы из-за отсутствия зелени, кажутся одинаковыми, и понадобится еще слишком много времени, чтобы ориентироваться хотя бы в своем районе более-менее спокойно. По вечерам, выходя на перекур к каналу Грибоедова, я видела много людей, может быть, в одиночестве схожими со мной. Кто-то здесь был не местным, кто-то спешил домой с работы с тяжелым пакетом из супермаркета, кто-то с громкими песнями катался на лодке туда-сюда и праздновал свои такие редкие моменты счастья в компании друзей. Хотя, может это лично их лодка, кто знает, и его одиночество вне этой компании еще хуже, чем мое. Пепел развивался быстро от горячего воздуха. Ноги одна за одной аккуратно вписывались в каждую мраморно-коричневую плитку набережной, которая лежала вразнобой, и можно было упасть, если не смотреть вниз. Волосы лезли в лицо, иногда опаляясь о сигарету, и в голове не было ни одной мысли. В столице они всегда были, почему-то сейчас пропали. Наверно, слишком сильно уставала в тот момент, и радовало буквально ничего кроме осознания, что нахожусь в месте, которое не похоже на все остальные. Какой-то подростковый бунт: уехать в Питер и не вернуться, ха-ха. Мда… Хотя, что ж, либо ты, либо тебя. Нужно привыкнуть. Этот город так молод и так историчен одновременно. Все очаровывало и угнетало одновременно. Все смешалось и никто не находился рядом. Но потом начались выезды на залив, кафешки, исследования уголков города. Я начала делать фотографии всего подряд и завела небольшой блог о том, что ощущала в этом месте и какие-нибудь факты, по типу что в этом здании есть секретная фреска, или в окнах жильцов насчитала аж 17 кошек. В Питере меня разболтали. Социальная активность увеличилась, страх перед задаванием интересующих вопросов совершенно незнакомым людям отпал. Появилось много знакомых, которые мне что-то показывали. С одними участвовала в квартирниках, с другими гуляла по крышам по ночам, а вот с Алесей, как с человеком, которому больше всего доверяю, мы выбирались в бары. Мы не любили пить до шторок и знали меру, поэтому всегда могли оценить ситуацию объективно. Обычно не уходили за пределы центрального района, чтобы потом без особых усилий дойти до дома (ох, поднимающиеся на ночь мосты действительно стали проблемой), поэтому в этот раз шли буквально 20 минут на юг. Вечер шел томно. Мы начали обсуждать новинки рэпа, который, по общему решению, в нашей стране, наконец, уступил попсе ее законное главенствующее место спустя стольких лет попыток обоснования на верхушках чартов. Бармену тоже не было особо чем-то заняться в четверг вечером, поэтому он нас увлек разговорами об эстетичности крафтового пива, и что на самом деле круто играть в монополию и не терять при этом друзей, если знать уловки. Как эти темы переходили одна в другую тем вечером не особо понятно, но закончилась вылазка в бар интересно. Я вышла из туалета и помыла руки. Взглянула в зеркало, поправила волосы, подкрасила губы. Начала толкать дверь с какой-то внезапно нахлынувшей пьяной силой, и ударила человека, который в нее заходил. Мой взгляд был направлен вниз, как и у среднестатистического человека, который выходит из дверей, поэтому аккуратно потом перевела его выше. Руки. Только завидев руки я поняла, что сердце сейчас остановится вовсе. Из губ начали доноситься какие-то несвязанные звуки, и этому не причина алкоголь. Страх поднять глаза и признать, что это все же происходит. — Ой, прости. –те. –ти, все же, — без каких-либо эмоций сказал Сережа. — Бэмби… — робко сказала я и убежала прочь. Его взгляд вслед буравил спину, и это ощущалось как вещь, которая может разрушить мою жизнь за пару секунд. Но не знаю, боюсь ли этого. Если бы не так боялась того, что могу услышать, не бежала бы оттуда так быстро. Я же хотела его встретить еще раз, но теперь, кажется, что нет. Не было сил объясняться Алесе, ноги сами вынесли тело за порог бара и побежали в противоположную сторону от дома, через глухие дворы, трамвайные пути и летящие машины. Быстрый ритм сердца заставлял бежать быстрее, не разбирая дороги, но боль с левой стороны живота успокоила меня. Паника и боязнь смешались в тяжеленную субстанцию где-то под сердцем, и ничего не присутствовало в моем теле так явно, как его имя, постоянно крутящееся в голове и бегущее по венам. Уже через две минуты я сидела на холодной брусчатке набережной Фонтанки, с прижатыми к себе коленями, и курила одну сигарету за другой. Глаза наполнились такой пустотой, что проходящие мимо люди лишь жалобно посматривали на маленькое беззащитное тело. Усталость. Это все на данный момент. Некому поплакаться от страха в плечо, некому рассказать, что доброта в большинстве случаев лишь лицемерие, и друзья, появившиеся после школы, навсегда останутся посторонними, сколько бы они не совершали ради тебя благородных поступков. Кроме дома идти мне больше некуда, если случится что-то отвратительное, и звонить тоже некому. Настолько одинока здесь, что каждый меня знает в лицо. Мы с городом сошлись характерами. Он ближе и ближе подбивал меня к рекам, как символу противоположности стихии огня, под которой была рождена. Маленький антагонист, даже в состоянии апатии не дающий скучать. Ну, вот сижу здесь. Время позднее, пора спать. А что дальше-то? Ничего не хочу, хоть топись в этой Фонтанке. Еще и подругу кинула. Какой же я омерзительный человек. За квартиру платят родители, Пашу я тиранила с полгода, поцарапала машину на КПП на работе. Как бы и старалась, а целевой договор выбила мне мама через знакомства, а не я сама. В целом, ничего не стою, как человек. От этого осознания пересыхает в горле, начинает тянуть грудь вниз, а душа воет. Так грустно воет, как будто ее порезали осколками стекла от зáмка, в который сама же кидала камни. — Можно нам присоединиться? — откуда-то сзади послышался голос Алеси. Я повернулась в ее сторону, но была она не одна, а в компании Сергея. Сергея Дмитриевича, если верить интернету. Устало кивнув, я снова обернулась в сторону воды. Они сели по разные стороны от меня, и ситуация вообще не казалась странной, хотя была таковой. От осознания я хмыкнула, отчего собеседники с вопросом взглянули на лицо. — Как вы меня нашли? — Арин, приложение в телефоне, это логично, — сказала подруга. — Ах, да. Телефоны… — Вам, наверное, есть, что обсудить, поэтому можешь мне дать ключи от дома? — Да, конечно. Из сумки достала их и положила в ладонь Алеси, накрыв ее руки своими двумя и тихо попросив прощения за несносное поведение. Она лишь поцеловала в лоб и ушла так же незаметно, как и пришла. На набережной остались двое. Августовский ветер немного холодил кожу, но не морозил, а темнота не казалась зловещей. Где-то за крышами домов, оранжевая полоса угасающего солнца помогала жителям добраться до своих квартир, а этим двоим — подсветить истерзанные лица друг друга. Город не давил на них и не сокращал дистанцию. Просто им не о чем было разговаривать. Было классно, но это не обязательно должно оставаться навсегда. Оба это понимали, но почему-то, все же, оказались сейчас здесь одновременно. Может, судьба решила показать им свою истину? Для нее незнакомые больше не страшны, а ему априори всё позволено? Она старалась держать слезы в отведенных им местах, а он силился начать разговор. Как истинный джентльмен. — Почему ты тогда так быстро сбежала? — Меня сильно задели твои слова и действия. — А зачем промолчала об этом? — Кому нужны мои оправдания. Не делай вид, что тебе не все равно. — Знаешь, я же тоже был не в лучшей форме в тот момент, но был вежлив. — Если хочешь, скину деньги за такси обратно… — Не надо делать вид, Арин, что ты не понимаешь, о чем я. — Мило, ты помнишь мое имя. — Ну, я пытался… Он оперся руками о пол, после чего встал на ноги. — Не уходи, пожалуйста, — громче обычного сказала я, немного развернув голову в его сторону. — Так, зачем? Ты делаешь вид, что это не стало разрушительным событием, а сама буквально держишься за камни, чтобы не спрыгнуть в реку. — Окей, давай. Я изменила с тобой своему, на тот момент, уже жениху. Я его так сильно ненавидела, что искренне хотелось вырваться за пределы своего воспитания и сделать что-то запредельное, чтобы от моего поведения стало плохо всем. О нашей с тобой ночи не жалею ни грамма, потому что это было классно, и потом, когда застукала бывшего с моей подругой на нашей постели, была так счастлива, будто снова изменила ему, но уже как-то по-другому. Сереж, ты просто оказался для меня в нужном месте и в нужное время, и раскрываться новому человеку нет вообще никаких сил, поэтому могу сказать все слова, которые ты от меня хочешь услышать, и мы каждый раз будем проходить мимо друг друга в толпе и не знать больше того, что уже знаем. — И ты правда этого хочешь? Он стоял с руками в передних карманах джинс, качался вперед-назад, и был так умопомрачительно спокоен, потому что, скорее всего, знал исход. Он как будто всегда знал, но не стал фатально вплетать себя в мою линию жизни, был готов к любому моему ответу, но я бы не позволила хотя бы одному отрицательному ответу оказаться эхом в его ушах. Просто хотелось вечно смотреть на лицо, которое излучало столько уверенности и страха одновременно, это вызывало неподдельный интерес. — Ни за что на свете, — заключила я еле слышно, после чего грустно улыбнулась в его сторону. Наши фразы тянулись долго, растворяясь в воздухе, который стал осязаем. Его запах витал вокруг меня, отчего было только страшнее больше этого не слышать. Слезы все-таки предательски покатились вниз, выдавая с потрохами мое отношение к нему. Тело Сережи плюхнулось рядом и крепко-крепко прижало руками к себе. И с самым небезопасным человеком казалось спокойнее всех. — За день до того, как мы встретились в Москве, я очень сильно поругался со своей девушкой. Тогда уже встречались порядка двух лет, учились и работали в театре вместе. И в один момент просто все рухнуло, знаешь. По большей части был виноват я, потому что много пил, и к роли готовился, ел мало, злой был. И мы просто вскипели в одночасье из-за всего этого комплекта, пообзывали друг друга обидными словами, она уехала к родителям. А пока я вызывал такси нам, когда мы у бара были, телефон-то зазвонил. Это она звонила, сказала, что ключи оставила у консьержки, и вообще я могу больше не пытаться вернуть все назад, так как это было последней каплей. Пожил месяц один, вел скотский образ жизни, стабильно ревел раз в три дня, и приполз обратно, как миленький. Поносила меня, на чем свет стоит, но потом все-таки вернулась. Самый сок, что отношение друг к другу у нас не поменялось, поэтому спустя недельки три мы решили обсуждать только рабочие вопросы и ничего более, и это сейчас только сложнее становится. Хана нашему театру, скорее всего, поэтому уже ищу себе что-то, чем смогу зарабатывать столько же. Вот, группу свою музыкальную потихоньку раскручиваю, подкасты записываем. — Сереж, прости, пожалуйста, я не знала же. — Я тоже не знал, что от женихов остаются шрамы на руках, — заключил он, глядя на запястье. — Какие же мы несчастные. Как ты сейчас себя чувствуешь? — Никак, в целом. Съемки, в основном, даже вот волосы перекрасил, хотя таким очень редко занимаюсь. Меняюсь… — Да, кстати, тебе очень круто. — Спасибо, — он мило спрятал улыбку. — А почему ты в Питере? — Я живу здесь теперь. Буквально полчаса пешком отсюда. — Ни за что бы не променяла, говоришь? — Меня тоже затянули болота. Но не по своему желанию, по работе, скорее. А ты говорил, что редко ходишь в бары, но только там мы с тобой и пересекаемся. — Мы с тобой очень много говорим неправды. — Но правды говорим больше. Хотя, откуда знать. — Мне бы хотелось, чтобы мы говорили друг другу только правду. — Я согласна. И я буду согласна со всем, что он скажет. Потому что сейчас без него мне плохо. Это влюбленность, и не самая трезвая. И я согласна сдаться. Мне наплевать, чем это закончится и как. Не зная его ни на грамм, доверяю больше, чем себе. Хочется отдать ему свое тело и душу, потому что сейчас мне все равно. Я просто желаю его. Со мной, рядом, в поле зрения, через расстояния, спустя столько времени. Хочу, чтобы звал своей. Хочу, чтобы знал всё. Хочу проститься со свободой, которую так долго отвоёвывала. Хочу видеть глаза напротив и больше ничего. Хочу его. Тело опустилось ему на колени, после чего руки молодого человека с трепетом немного сжали мои плечи. Ладони были холодными, а кольца совсем ледяными, закономерно вызывая мурашки. Наверно, ему так же страшно и сложно, но если мы позволим друг другу нежность, то все получится. Или нет. Кто я такая, чтобы решать за него? В пачке сигарет, что Сережа достал из кармана своих широких штанов, оставалось всего две штуки. Обычные красные мальборо у такого нетривиального человека. Браслеты скатывались по совсем исхудавшему запястью, пока выискивал зажигалку, а я просто наслаждалась видом снизу. Острый нос и подбородок с мелкой щетиной, которую любила всем сердцем, мириады родинок и пятнышки, такие яркие в темноте. — А ты знаешь, что родинка на подбородке значит, что у человека будет успешная карьера. Так что все у тебя получится. — Тогда где мои толпы поклонниц под окном? — с издевкой улыбнулся он, после чего получил укорительный толчок под печень, но с любовью. На лице карикатурно боль изобразила свои лучшие виды, перейдя в нервные смешки стеснения. — Тебе не идет курить, — чуть ли не шепотом пробурчала я. — Это же сублимация нервов, а не потребность. — Кто бы говорил. — Я уже бросаю постепенно, ремиссия после всего обучения в универе. — Но, согласись, я выгляжу круто с сигаретой. — Не буду льстить, но даже в абсолютно разваленной форме ты выглядишь круто. — У тебя не получилось не льстить. — Многие россияне не умеют воспринимать комплименты правильно, и я за это тебя не осуждаю. Ничто не отменяет факта, что ты красивый. — Проблема принятия этого факта сверху, да, спасибо, что напомнила. — Ну, Сережа-а!!! Я в тот же миг подскочила из положения лежа, взяла в руки его лицо и металась взглядом от одного глаза к другому. — Вдолбить в твою голову какие-то мысли нереально, но ни один человек на планете не скажет, что это неправда. Ты добрый. Даже когда разговаривал с ней, а я стояла в пару метрах, ты после этого не показал ни одной негативной эмоции, будто ничего и не произошло. Мне не понятны твои чувства, но искреннее желаю победы над всем, что тебя беспокоит. Дыра затянется, и в ней начнут расти цветы, и ты непременно это знаешь. Просто держись. Это период жизни, который нужно пройти, чтобы сделать огромный прыжок вперед. У тебя по-лу-чит-ся, ты понял? В его уголках глаз начали собираться слезы, и взгляд поднялся вверх, чтобы не допустить неловкости, и я больше ничего не ждала. Сильно-сильно обняла Сережу. Запах кожи успокаивал, длинные волосы щекотали ухо, а руки по-родному обвили талию и слегка впились пальцами, чтобы держать крепче. — Хотелось бы встретиться в первый раз по-другому, — заключил он. — Это была идеальная встреча, и я бы ничего не хотела менять. — Я не хотел бы, чтобы ты была обижена на меня столько времени. — После того, как ты заставил мою подругу найти меня где-то в огромном городе и безнасильственно пришел сюда, я прощу тебе все, мне кажется. Я слегка улыбнулась и была уверена, что он сделал точно так же, ведь его лицо смотрело совсем в другую сторону, но после этого, немного отдалившись, мы снова встретились взглядами. Тонкими пальцами Сережа убрал мои волосы за ухо, провел тыльной стороной ладони по щеке, спустился ею к шее и притянул за нее к себе, чтобы оставить сладкие воспоминания о ночи на губах. Влажные, терпкие и мягкие. Негласное согласие на повиновение. Обезоруживающая нежность и юность. Питер оставил нас вдвоем, наедине, и мы были сегодня вместе.