***
На беду, ранне-осенние вечера в Париже были преимущественно светлыми, особенно, когда стрелки главных часов на городской мэрии едва подбирались к половине шестого вечера. Нуару пришлось ныкаться по всем теням и черным закоулкам, которые он только видел на своем пути, чтобы слиться с окружением и не попасться на глаза очевидно преследующей его Леди Баг. Порой ему казалось, что он слышит ее легкую поступь за спиной, но сколько бы не озирался с пугающим ужасом в глазах, ни разу не заметил пятнистого костюма. Он бежал и бежал, какой-то первобытный и давно забытый страх гнал его все дальше от своего кабинета и даже от города. Он не думал, не пытался анализировать или понять ситуацию, просто несся по всей темноте Парижа, которую мог найти, как будто за ним гналась целая стая обозленных акум. Если бы не факт смерти Бражника, одна из них обязательно бы его настигла… Нуар пролезал даже по трубам на стройке, следуя за своим буквально животным порывом к позорному бегству. Всем известно, что коты – это жидкость, а магические коты – магическая жидкость. Ему не пришлось даже использовать Котаклизм, спасла данная талисманом грация и гибкость. По заброшкам, потом по строительным лесам, к границе города, где начинался рабочий район. По крышам фабрик, в тени огромных выхлопных труб, прямо на «чердаки» заводов. По пути он распугал всех крыс, енотов, кажется даже парочку вполне человеческих личностей, коих обычно идентифицируют как «без определенного места жительства». Работники местных фабрик удивленно задирали головы, услышав стук шагов наверху, и недоуменно чесали затылки, глядя вслед непонятно куда несущемуся герою Парижа. Он влетел в приоткрытые двери одного из пустующих складов и захлопнул тяжелые, железные створки за собой с такой силой, будто собирался приварить их к бедной, аж покачнувшейся стене. Прислонился к холодной поверхности спиной. Сердце колотилось как заведенное. Расфокусированный взгляд никак не хотел воедино собирать кусочки помещения. Ноги дрожали и отказывались стоять прямо, а стоило их напрячь — подкосились совсем, повалив бедное тело Нуара на холодный пол. Кот уперся руками в пол и схватился за ходуном барабанившую грудь. Горло свело безумным спазмом, каждый полноценный вдох пускал по пищеводу электрические заряды настоящей пытки. Последний выдох был похож на стон умирающего. Пелену перед глазами озарила вспышка зеленого света, а потом щека загорелась огнем. Не помогло. Стало хуже. Туман застлал сознание, зрение и слух окончательно, Адриан лишь сквозь дымку мог разглядеть мутный силуэт Плагга, который, кажется, что-то ему кричал. Он не слышал. Не видел. Не осознавал. Только чувствовал, как задыхается от разрывающей на части боли и страха. Последней его осознанной мыслью была догадка, что он, кажется, умирает. А потом все померкло в полной тьме. Бриз Сены приятной прохладой обдувал его лицо. Вокруг была почти полная тишина, только неугомонные парижские чайки все кричали где-то наверху, высматривая себе очередной ужин. День клонился к закату. Адриану вдруг подумалось, что он, наверное, очень давно не чувствовал себя настолько умиротворенным. Так не хотелось открывать глаза… — Ты же понимаешь, что не умер, да? — до боли знакомый голос донесся до его ушей чуть ли не сладкой музыкой. В пору было испугаться или хотя бы насторожиться, но сейчас для Адриана слышать эти веселые нотки было так же естественно, как и восемь лет назад. — Конечно, — отозвался Агрест, с улыбкой вздохнув. — Это была паническая атака, я просто потерял сознание. Полагаю, Плагг уже вылетел за Леди Баг, чтобы она привела меня в чувство. — И тебя… во всем этом вообще ничего не смущает, друг? Адриан все же поддался тому теплому свету, что лился в его прикрытые веки извне. Воистину, как чудно бывает подсознание: все вокруг выглядело таким… реальным. Переливы воды на Сене. Мягкий закатный солнечный свет. Наглая птица, что пыталась высмотреть в реке рыбу. Если бы не сидящий рядом Нино, Адриан мог бы и купиться на эту иллюзию. Он заставил себя повернуть голову. Нино сидел в своей любимой позе: полубоком, расположив локоть на спинке скамейки. Пара его янтарей привычно смотрела на Адриана с заботливым укором. Агрест не удержал грустную улыбку: даже мертвый Нино обязательно должен был его пожурить. — Меня вообще много чего в жизни смущает, — усмехнулся он и только сейчас заметил маленькую деталь: на Нино не было его любимой кепки. Логично, ведь теперь этот трофей с первой выигранной ярмарки перешел по наследству Шанталь. — Я бы даже сказал, что практически все. — И ты ничего с этим не делаешь, а потом это заканчивается вот такими паничками. Только не говори, что собрался ко мне раньше времени, бро, это не круто. У Нино в руках вдруг откуда-то появились его любимые нагеттсы из Макдоналдса. Он всегда их покупал, когда собирался поговорить с лучшим другом о чем-то серьезном. Адриана раньше жутко раздражало его чавканье, а теперь он не может без спазмов в горле даже смотреть на эту зеленую коробочку. — Я и не могу собраться к тебе. Ты ведь всего лишь иллюзия, плод моего очень сильно встряхнувшегося сознания. — Пусть так. Тогда получается, что ты самого себя не хочешь слушать. Полный отстой. Чему ты можешь научить мою дочь? — Нино с крайне осуждающим взглядом закинул себе в рот кусочек курицы и сделался похожим на злобного хомячка. Адриану до ужаса захотелось рассмеяться. Он почему-то не сомневался, что будь его друг рядом в жизни, он бы допрашивал его по поводу Шанталь точно таким же способом. — Я просто и так знаю, что ты хочешь мне сказать. — Адриан, ты загоняешь себя в тупик. Столько лет прошло после моей смерти, а ты так никуда и не дел свою скорбь. А потом начал загонять в то же ведро и все остальное: любовь к Леди Баг, беспокойство за отца, страх одиночества и полной изоляции. Ты запер в себе все, что пугало и дестабилизировало тебя, и посмотри, к чему это привело! — Нино обвел рукой все пространство, что их окружало. — Стоило ей припереть тебя к стенке, как ты тут же ударился в панику и бегство. Ты же хорошо учился в универе, так почему повторяешь ошибки своих самых проблемных пациентов? От кого ты бежишь? — Нино схватил его за плечо и заставил развернуться к себе всем корпусом. — Неужели от Маринетт? Она ведь призналась, что любит тебя. — Ты ведь знаешь, что я всегда боялся перемен, — вздохнул Адриан и пересилил себя, сумев заглянуть в беспокойные глаза друга. — Когда ты умер, у отца нашли рак после моего переезда, а Кагами с Феликсом забили в мою голову каждый по гвоздю, я себя законсервировал. И до прошлого месяца у меня в жизни все было… — Стабильно? — фыркнул Нино, когда Адриан замялся, и отряхнул со своих джинс крошки. — Тебе не кажется, что вы с Маринетт стоите друг друга? Вам точно надо пожениться. Комплексами скрепитесь и будете вариться в своей пина коладе жизни. Хватит уже. Тебе давно пора вытряхнуть эту мусорную корзину из головы. Не думал обратиться к специалисту? — Каждому психологу нужен свой психолог? — усмехнулся Адриан, процитировав своего профессора. — Ну, в одном ты прав. Так действительно больше продолжаться не может. Я… так долго сидел в своем изолированном мирке, что начал забывать, как общаться с людьми вне работы. — Ты еще до моей смерти это говорил, — парировал Нино, делая глоток из стаканчика с колой. Откуда вообще взялся этот стакан? Видимо, они с наггетсами материализовались одним заказом. — Хорошо бы еще к действиям от слов перейти. — Я пытаюсь. — Я заметил. — Нино почти издевательски усмехнулся, вытерев пальцы о свою любимую красную футболку. Алья определенно будет недовольна количеством стирки… Интересно, она снова заставит его перестирать все белье в доме вручную, чтобы неповадно было? — Обмануть и манипулировать Маринетт, стереть себе память, потом биться головой о стену из-за этого, вздрагивать от каждого звонка телефона – это все твои попытки? Часть какого-то великого плана? Что-то я его не догоняю. Не улавливаю, так сказать, сути. — Хоть ты не издевайся, — раздраженно фыркнул Адриан. — Хочу и издеваюсь. Сам же сказал – я часть твоего подсознания. Считай, что сейчас занимаешься самоуничижением. — Это как-то совсем не утешает. Почему ты так подозрительно похож на Плагга? — Адриан, — Нино снова положил ему руку на плечо и заглянул в глаза. — Я просто хочу, чтобы ты понял – тебе не нужно и никогда не было нужно справляться со всем в одиночку. Да, я умер. Все люди умирают, бро. Кто-то от старости, а кто-то от тупых бомжей, у которых вместо мозгов пушки. Но ты не один. И никогда не был один. Маринетт, Алья, Шанталь, Лука, Хлоя. Да и бог с ними — даже Кагами и Феликс. Да, они поступили с тобой ужасно, но ты сам прекрасно знаешь, что им жаль. И они много раз пытались с тобой связаться, загладить свою вину, но ты выстроил стену и на все их попытки хотя бы извиниться постоянно рявкал. — Имею полное право, — хмыкнул Адриан. — Конечно, имеешь. А еще имеешь право всю жизнь просидеть в одиночестве и жалеть себя. Ты теперь отталкиваешь от себя даже Леди Баг. Сам посмотри на эту ситуацию под другим углом и подумай, до чего ты докатился. Нино был до тошнотворности прав. Во всем. Действительно похож на Плагга. У Адриана правда были причины злиться на Кагами и Феликса после того, как они воспользовались привязанностью Адриана к Цуруги, чтобы вывести ее из-под надзора матери посредством их брака. А потом вместе сбежали, мало что объяснив. И оставили Адриана с разбитым сердцем и полностью умерщвленной верой в теплые отношения с братом. И Кагами, и Феликс много раз просили прощения. Уговаривали встретиться и поговорить. Они явно не хотели оставлять Адриана вот так, в таком состоянии. Наверное, желали что-то объяснить. Может, он бы действительно понял их, если бы хоть раз согласился на предложение. Но он всегда отказывался. А в конце концов просто перестал брать трубку. Прошло какое-то время и Феликс с Кагами перестали ему звонить. Видимо, смирились с тем, что Адриан не хочет их видеть, а тем более – прощать. Он до сих пор считал, что поступил правильно. Он не хотел слушать оправдания тех, кто им пренебрег. Но эта стена, что начиналась только с двух дураков, разрослась до невиданных масштабов и захватила даже людей, которые его очень сильно любили. И которых очень сильно любил он. — Да уж… — тяжело вздохнул Адриан, потерев шею. — Тяжело спорить со своим подсознанием. Как ты думаешь, найдется хороший психолог для Кота Нуара? — Уж я думаю, ты ему в этом подсобишь, — усмехнулся Нино. — Психолога для Леди Баг же нашел. — Ой, не начинай… — Ладно, для Кота Нуара… А для Бражника найдется психолог? У меня такое чувство, что ему тоже нужен. И весьма конкретный. Адриану показалось, что он ослышался. Бражник? А причем здесь еще один мертвый человек? Да тем более такой, как этот отбитый психопат. Взгляд Нино не изменился, он смотрел на друга прямо и серьезно. У подсознания патологически отсутствовало чувство юмора, вряд ли это была какая-то дурацкая шутка. Бражник… Психолог для Бражника… Звучит, как какой-то бред. — Это ты к чему? — непонятливо переспросил Агрест. — Ай-яй, Адриан. Ты даже очевидной вещи не понял за столько лет, — Нино раздосадовано покачал головой, словно его друг не смог вспомнить элементарную таблицу умножения. — Неужели за тринадцать лет ты так не увидел того, что было у тебя под ногами? — Под ногами? Ему ответило молчание. Лахифф смотрел так, как будто Адриан уже совершенно точно знал ответ на его странную загадку. Но Адриан не знал. Бражник у него под ногами? — О чем ты? — повторил он. Снова молчание. А стоило моргнуть — и Нино исчез, оставив после себя лишь перчатки, которые Адриан когда-то давно подарил другу, и… талисман бабочки. — Нино! — Адриан отшатнулся от скамейки, как будто на нее только что вылили бочку кислоты. — Нет, стой! Вернись! — Адриан, проснись! Голос Лахиффа бил со всех сторон отбойным молотком по его барабанным перепонкам. Адриану пришлось зажать себе уши, чтобы не оглохнуть. — Адриан, проснись! Он увидел, как по воде в Сене пошли трещины. — Адриан, проснись! Морда поймавшей рыбу чайки раскололась надвое, словно хрустальная. — Адриан..! — Да проснись же ты! Адриан не мог понять, почему перед глазами снова стало так темно. И откуда, а главное – почему на него опять кричит Леди Баг? Он попытался повернуть голову и тут же пожалел об этом: прямо в затылок вонзилось несколько острых иголок. Что произошло? Какого черта случилось? И куда делся Нино?.. — Блять, пацан, завязывай! Щека с силой отлетела в другую сторону, и голова еще раз проехалась по этим самым иголкам, заставив Адриана болезненно застонать. Сильная боль сразу в двух местах отрезвила полусонное сознание. Вопрос о Нино отпал сам собой. — Хватит, Плагг, ты только хуже делаешь! А вот этого голоса он никак не мог вспомнить. Странно высокий, определенно не похожий на человеческий. Немного смахивает на саркастичные нотки его квами, но в словах больше заботы и нежности… Ах, точно, Тикки. Адриан виделся с ней всего лишь пару раз, можно было сразу не признать. — Угомонитесь вы оба! Он, кажется, приходит в себя… Маринетт. Леди Баг. Этот голос, как оказалось, принадлежал сразу двум важным людям в его жизни. Точнее, разным ипостасям одной девушки. Сейчас это казалось таким очевидным и абсурдно простым, что было в пору почувствовать себя идиотом из-за того, что тринадцать лет не мог разгадать ребус для шестилеток. Да… Если бы не тот факт, что магию талисманов не перебьет ни один орган восприятия. Ее голос звучал так отчаянно и взволнованно, что Адриан почувствовал себя почти обязанным открыть глаза. В конце концов, она была права — он начал приходить в себя. Просто крайне медленно и еще периодически зависая в своих рефлексиях. Что он видел? Ему что-то определенно снилось, если это можно так назвать, только никак не мог вспомнить что… — Адриан… — Маринетт выдохнула это почти ему в губы, и Агрест все же нашел в себе силы приподнять веки. Она всегда была такой красивой? Нет, он еще с детства был уверен — Маринетт бы смотрелась на подиуме намного лучше него, но прям такой… Кого он видел перед собой? Девочку, что сидела позади него в школьном классе, или героиню, что спасала с ним мир столько раз, что и не учесть? Ответ был до ужаса простым: этими сапфирами на него сейчас смотрели они обе. И это осознание взрывало едва обретенное восприятие Адриана сотней миллионов маленьких белых бабочек… Нужно было встать. Нет, сесть. Хотя бы присесть. Если Плагг в запале своих яростных переживаний сейчас даст ему еще одну оплеуху — точно придется вызывать скорую помощь. Адриан с трудом схватился за руку Маринетт и кое-как смог приподняться, чтобы сразу опереться на холодную стену здания. Помещение перед ним больше не плыло, лицо Маринетт он видел достаточно четко, а звук ее голоса и всего окружения наконец начал поступать в мозг на нужных частотах. Ощущение подводного дайвинга, слава Вселенной, его покинуло. — Я в порядке… — выдохнул он полушепотом, радуясь, что зрения и слух начали приходить в норму. Вздох облегчения со стороны ознаменовал его победу над собственным расплывчатым сознанием. Потребовалось еще несколько секунд, чтобы проморгаться и начать замечать все детали: Тикки и Плагга, что парили рядом с ним, маленького паучка, сидящего на стене сбоку, правильные очертания каких-то рабочих машин в амбаре, слезы на глазах Маринетт… Слезы?! — Я в порядке! — проговорил он настолько бодро, насколько вообще сейчас был способен. — Я просто потерял сознание! Адриан совершенно точно предпочел бы ее недавний гнев этим блестящим соленым каплям. Не хватало еще, чтобы она расплакалась из-за его дурацкой неспособности проживать свои эмоции вовремя. — «Просто потерял сознание»?! Просто?! — судя по возмущенному и паническому тону, Маринетт его оптимизма не разделяла. — Ты ебанутый?! Напугал меня до смерти! Я чуть с ума не сошла! Дай сюда свою голову! Маринетт резко дернула его за руки на себя, и Адриан покорно наклонил голову, позволяя ей осмотреть затылок, в который минуту назад вонзалось нечто похожее на иголки. Как оказалось, это были не иголки, а мелкие и острые камушки, которые с характерным шуршанием посыпались на пол, стоило Маринетт их отряхнуть. Она еще со школы любила кардиганы и всегда пользовалась одной-единственной маркой духов. Этот запах был таким родным и теплым, что Адриан не выдержал — уткнулся носом ей в плечо, вдыхая его, словно необходимый кислород. Почему-то, пока она тщательно инспектировала блондинистую голову на предмет серьезных ушибов и кровотечения, в эту голову полезли воспоминания. Странные, как будто бы не к месту… О том, как Маринетт несколько ночей сшивала кучу простыней друг с другом, чтобы он смог вылезти по ним из окна охраняемого поместья. О том, как она мило смущалась, танцуя с ним на школьном балу. О том, как она много раз тусовалась с Котом Нуаром на балконе своего дома и давала ему советы по поводу отношений с Леди Баг. Последнее теперь виделось настолько комичным и гротескным, что Адриан не удержался — засмеялся прямо ей в плечо. И почти сразу был за это выговорен: — Хватит ржать! — Маринетт рявкнула на него и, судя по звуку рассеченного воздуха, едва не залепила ему затрещину, просто вовремя одумавшись. — Что еще ты смог здесь найти смешного?! — Просто вспомнил, как ты на полном серьезе давала мне советы по поводу того, как впечатлить тебя же… Плечи его затряслись от плохо сдерживаемого хохота, и ему пришлось даже рот рукой закрыть, чтобы коварное эхо в пустом здании не разнесло причину его веселости на весь рабочий квартал. Маринетт не выдержала, с силой пихнула его в плечо и злобно шикнула на нерадивого напарника, все еще пытаясь отыскать у него на голове признаки сотрясения или каких-либо повреждений. Но Адриану уже было не до этого. Ему показалось, что с этим глупым смехом у него с плеч свалился какой-то безумно тяжелый груз, который он носил на себе очень много лет и даже не подозревал об этом. Все было настолько просто, насколько это вообще было возможно, и вся его закрытость от других теперь виделась абсолютно нелепой, как раньше любила говорить Хлоя. Пришла вдруг какая-то простая истина. Даже несколько. Нино умер, его действительно уже не вернуть, но это не значит, что жизнь самого Адриана на этом остановилась. Все еще есть люди, которые ценят его и любят, и самая главная из них сейчас еле сдерживается, чтобы не надавать ему по невидимым ушам за очередное безрассудство. Нино бы точно не хотел, чтобы его лучший друг провел всю жизнь в скорби и закрылся от всего мира, лишь бы больше ничто не смогло причинить ему такую боль. Габриэля не изменить. На самом деле Адриан понял это уже очень давно. Еще в тот момент, когда отец устроил великовозрастную, во всех смыслах этого слова, истерику, увидев собранные чемоданы. Адриан не может и никогда не мог залезть в голову к отцу и объяснить ему то, что после смерти жены у него все еще остался сын, который отчаянно нуждался в отцовском внимании и любви. С уходом Эмили для Габриэля умер весь мир. И даже собственный ребенок не смог его в этом переубедить. Что ж, у отца есть право упиваться своей скорбью и горем сколько влезет, но Адриан совершенно точно не собирался ему в этом потакать. А превращаться в такого же озлобленного отшельника — тем более. Но… поговорить с отцом хотя бы раз за семь лет, наверное, все же стоит. Страх — это естественное явление. Оно заложено в нас природой, и его никуда не изгонишь из себя, как бы ты ни пытался. Но его можно контролировать силой воли и высоким уровнем самокритики. Адриан много раз говорил эти слова своим клиентам, но почему-то до него самого их смысл дошел только сейчас. Страх боли, страх быть отвергнутым, разочарованным и одиноким — вот то, что привело его в результате сюда, в этот пустой амбар. На самом деле он слукавил, когда сказал Леди Баг, что не мог отказать ей в терапии. Он мог. Достаточно было сказать, что его компетенций недостаточно для разбора проблем уровня героини Парижа. Это не такая уж и редкая практика, он многим клиентам отказывал по этой причине. Адриан легко мог перенаправить ее к другому специалисту, объяснив ему специфику ситуации. Вряд ли среди его коллег нашелся бы хоть один, не желающий помочь Леди Баг. А сам он по всем правилам должен был быть рядом с ней исключительно как ее друг и верный напарник — как Кот Нуар. И, вероятно, это бы сработало лучше. Без вот этих дурацких взлетов и падений. Но Адриан просто испугался. Испугался ее оттолкнуть, ведь с его точки зрения, отказ Адриана Агреста был равносилен отказу Кота Нуара, пусть даже Маринетт бы об этом никогда не узнала. Кот Нуар никогда бы не позволил себе оттолкнуть Леди Баг. Адриан Агрест мог себе это позволить, но, на беду, они оказались одним и тем же человеком с отвратительно единым сознанием. И это слабоволие привело его как раз к тому, чего он так сильно боялся. Леди Баг на него разозлилась, так сильно, что готова была оторвать ему хвост. И от ее гнева и боли он сбежал, трусливо поджав тот самый хвост, решив, что теперь все точно кончено. Но ничего не кончено. Маринетт все еще здесь. Она принеслась спасать его из темной липкой пучины, вероятно даже не подозревая, насколько глубоко он успел в нее залезть. Она все еще любит его. И сейчас самое время начать хоть что-то исправлять. — Мари… — Адриан мягко перехватил ее руки и отстранился от девушки, с нежностью посмотрев в ее заплаканные глаза. — Я правда в порядке. — Это не называется «в порядке», Адриан! — она возбужденно всплеснула руками, как будто скопировав широкий жест Нино в его галлюцинации. — Ты чем вообще думал?! Адриан чувствовал, как она дрожит. Как сильно вибрируют тонкие запястья, которые он заботливо держал в своих ладонях. В глазах у нее стояли слезы, но сама она была собрана и крайне напряжена. Даже сидела на одном колене, словно в любой момент готов была броситься в бой с акумой, которая терроризировала сейчас разум ее дурака-напарника. Он помнил: однажды она коротко и с комом в горле рассказала о том, как попала во временную ветку, где Бражник его акуматизировал. Адриан понял только то, что это было безумно разрушительно для всего мира и крайне травмирующе для нее, потому что она так и не смогла исправить то время полностью. Ей пришлось «переписать» эту ветку и «убить» того Кота Нуара, которым сам Адриан, слава ее решительности, больше никогда не стал. Она не вдавалась в подробности, а он не был уверен, что хотел их знать. Но после этого Леди Баг порой впадала в истерику, стоило с ее напарником случиться что-то из ряда вон обычных травм в бою. И сейчас ее раздирало на части от того, что она опять ничего не может сделать. Она хочет вытащить эфемерную акуму из его головы и разодрать ее на части. Но никакой акумы на этот раз нет, Маринетт прекрасно осведомлена. И это убивает ее все сильнее с каждой минутой. — У меня случилась паническая атака, — мягко сказал Адриан. — Но уже прошло… Прости, что я убежал. Я в последние годы только и занимаюсь тем, что от проблем бегаю… С тех пор, как умер Бражник, это стало невероятно просто и доступно. Мне жаль, что я обманул тебя, но я правда не знал, что мне делать. Я вовсе не хотел тобой манипулировать или играть на твоих чувствах, или использовать наши сеансы, чтобы вытащить из тебя признание… — Маринетт стрельнула в него недобрым взглядом на последних словах, и Адриан поспешил исправиться: — Ладно, да, тогда на крыше я попытался это сделать. И я был идиотом, все так. Но ко мне правда лишь за полчаса до нашего разговора вернулись воспоминания обо… всем, и я максимально хреново соображал. Это было ужасно и неправильно, я не должен был так делать. Просто… Адриан с тяжелым выдохом запустил руки в свои волосы и сжал их аж до боли в многострадальной голове, пытаясь отрезвить себя и не дать заднюю хотя бы сейчас: — Просто я поддался эмоциям. Я был очень зол и на тебя за те твои слова семь лет назад, и на себя за то, что смалодушничал и решил это забыть. Хотел узнать, что изменилось, что ты хочешь мне сейчас сказать, как ты сейчас воспринимаешь произошедшее… Это было жестоко по отношению к тебе и абсолютно неправильно. Мне нужно было дождаться, пока ты сама будешь готова мне все рассказать, а не тянуть это из тебя своей игрой в дурачка. Мне не хватило терпения. Но изначально я действительно хотел тебе помочь, очень хотел. Просто выбрал для этого самый уебский способ из всех возможных. Прости меня за это, пожалуйста. Я очень сильно тебя люблю и любил всегда. Просто после смерти Нино я закрылся ото всех… — на последнем предложении голос его предательски сорвался и в него закрались ужасные высокие нотки. Адриан вдохнул всей грудью и сжал руки в кулаках. «Соберись, соберись, соберись!» Слезы уже подкатывались к нижним векам, но усилием воли Адриан загнал их обратно: — … и от тебя, и от Альи, от отца и от Натали. Мне было так больно, что я предпочел эту боль игнорировать. И, как идиот последний, с уверенностью считал, что это работает. А в результате все стало только хуже. Решал чужие проблемы, а на свои предпочел забить, лишь бы рефлексии в голову не лезли… Адриан понял, что это все. Больше он не может. Эмоции, что он так долго подавлял в себе, уже вырвались наружу с его панической атакой, но теперь приступ грозит повториться, если не остановиться хотя бы на какое-то время. Он сказал все, что должен был в этот момент. И все, что был способен сказать без угрозы срыва. Остальное — постепенно. Теперь настала очередь Маринетт. Она уронила голову в руки и тяжело вздохнула, словно пыталась справиться с накатившими эмоциями. Адриан машинально насторожился: как бы сейчас она в панику не впала. Он, конечно, знал, как действовать в таких ситуациях, но вероятность того, что Мари после такой сцены будет его слушать, стремительно близилась к нулю. — Мне, наверное, не стоило в эти игры играть… — сказала она устало. Адриан видел, как ей тяжело. Маринетт была очень измождена нервотрепкой, которую он ей устроил. — Надо было сказать тебе все сразу, после того твоего самого первого сообщения. Но я так разозлилась на тебя в тот момент, когда все мои подозрения подтвердились. Мне безумно хотелось взять тебя за твои наглые кошачьи патлы и со всего размаха макнуть тебя лицом в то говно, которое ты заварил. Маринетт сжала зубы и даже пару раз махнула рукой, вполне доступно иллюстрируя свой посыл. Адриан только сейчас заметил, что вся ее нижняя губа была искусана чуть ли не в кровь. Насколько же сильно она нервничала в последние несколько дней? — Я просто хотела тебя проучить! — отчаянно воскликнула она в сердцах, и слезы ее все же прорвались из глаз, маленькими ручейками скатываясь по щекам. — Я не знала, что ты из-за этого словишь паничку и запрешься от меня в рабочем квартале! Прости меня, пожалуйста, я не хотела, чтобы так все вышло. Я подумала, что ты… что ты… Голос ее оборвался, Маринетт снова закрыла лицо руками, вконец расплакавшись. Ее трясло от рыданий, и в каждом всхлипе Адриан отчетливо слышал тот ужас, который она испытывала, пока пыталась его разбудить. Он впервые смог осознать ситуацию ее глазами. Когда она вслед за Плаггом забежала в этот амбар и увидела, как он лежит на полу, не подавая никаких признаков жизни… Адриан резко рванулся вперед и обхватил Маринетт крепкими руками, прижимая ее к себе со всей нежностью и любовью, на которую только был способен. Он почти уложил ее к себе на руки и тихо прошептал, прижимаясь щекой к ее мягким волосам: — Это не твоя вина. Откуда тебе было знать, что я так отреагирую? Ты… Ты пришла за мной несмотря на то, что я тебя обманул, да еще и сбежал от выяснения отношений. — Как я могла… не… прийти? — слабым голосом пролепетала Маринетт, от спазмов срываясь почти на каждом слове. — Я же люблю тебя, глупый Кот… Это было единственное, что Адриану сейчас надо было услышать. Она все еще любит его. Она так испугалась, что он сорвался с самого высокого обрыва своей психики из-за нее, но несмотря на свой страх, осталась с ним. Пыталась привести его в чувство. Пыталась помочь ему. Не оттолкнула и не убежала, а сразу призналась во всей своей афере и искренне чувствовала за нее вину. Адриан в который раз убедился, что ему еще очень многому предстоит научиться у своей напарницы. Любимой напарницы. — Я тоже тебя люблю, — повторил Адриан, осторожно поглаживая ее волосы, словно самую драгоценную в мире ткань. — И я больше никогда не убегу от тебя, обещаю. Как выяснилось, он отвратительный психолог, ужасный друг и просто невыносимый бойфренд. Но, как говорится, нет ничего непоправимого. Адриан нежно обнял мокрое от слез лицо Маринетт и поцеловал ее. Любяще, успокаивающе. В это прикосновение губ он вложил всю свою душу, которую сейчас готов был отдать Маринетт без остатка. Лишь бы она больше не плакала из-за него. И Маринетт ответила ему. Так же сладко и мягко, возвращая кусочек его души с маленькой частью своей. А слезы ее обязательно высохнут. — Великая вселенная, меня сейчас стошн… АЙ! БОЛЬНО, ЗА ЧТО?! Адриан не смог удержаться и рассмеялся прямо в губы Маринетт. Кажется, на его саркастичного и беспринципного маленького друга нашлась-таки управа. Маринетт отстранилась от него, и Адриан ясно увидел, как в ее еще красных и заплаканных глазах, заплясали веселые божьи коровки. Этот черно-красный блеск был все еще так же заразителен, как и десять лет назад. Никогда у него не получалось грустить, когда она так задорно сверкала своими сапфирами. Ее переживания явно немного развеялись, так и не успев превратиться в истерику. Это было самое главное. Момент правда был безапелляционно загажен, но Адриан искренне считал, что оно того стоило. Они оба развернулись, словно по команде, чтобы понаблюдать великолепную картину: Плагг обиженно потирал затылок, а Тикки крайне недовольно нависала над ним, видимо, будучи недалекой от совершения смертоубийства. — Тебе обязательно нужно было все испортить, Плагг?! — набросилась она на друга. — Это ведь такой важный момент, каждый раз одно и то же! — А я виноват, что со стороны это смотрится, как самая сопливая мелодрама в моей жизни?! АЙ! ДА ХВАТИТ! Прекрасно. Великолепно. Просто непередаваемое ощущение. Адриан давно не чувствовал себя таким удовлетворенным. Вероятно, теперь, когда между героями не осталось больше ни одной тайны, у Плагга будет меньше возможностей ездить хозяину по мозгам. Адриан совершенно точно не являлся для наглого квами авторитетом, а вот Тикки… Интересно, если они с Маринетт будут жить вместе, Тикки отучит этого мелкого засранца топить своего хранителя в ванной? При мысли о совместной жизни счастливое сердце сразу отрастило себе второе крыло. Ведь теперь это действительно возможно, мечта его жизни грозилась вот-вот исполниться. Точнее, она уже исполнилась — сидит и глупо хихикает в его объятиях, вытирая остатки ушедших в небытие слез. Адриан не выдержал накатившего в мозг эндорфина, зарылся носом в волосы Маринетт, с силой вдыхая ее запах, смешанный с ароматом этих шикарных духов… Он совершенно точно купит ей целый запас таких. — А ты не смейся! — рявкнул Плагг на своего хозяина. — Устроил тут не пойми что, а я еще должен его спасать и летать по всему городу в поиске его женщины! — Плагг, хватит, — буркнул Адриан, не снимая счастливой улыбки лица. — Ты ведешь себя как дитя малое. Ты же не… Стоп. Стоп-стоп-стоп. Он, кажется, забыл кое-что очень важное. Точнее, кое-кого… — Мари, а сколько я пробыл в отключке?.. — Я не знаю точно, — ответила она немного растерянно. — Часа два, наверное. Я какое-то время прыгала по городу вслепую, пока Плагг меня не нашел… — Я оставил Шанталь с Лукой на час. Три часа назад… — ТЫ ЧТО СДЕЛАЛ?!..***
Адриан не помнил, чтобы он когда-либо так быстро бегал без костюма. Когда они вернулись в жилую часть города, пришлось детрансформироваться. Машина его осталась в офисе, как и мобильник, а бежать за ними просто не было времени. Пришлось нестись к нему домой пешком, и Маринетт даже так умудрилась его обогнать. Хоть и всего на пару метров. Честности ради, когда дело касалось крестницы, у нее всегда врубались все категории «сверх»: сверхскорость, сверхразум, сверх-ярость, сверхзабота… Адриан уже давно не пытался с ней в этом соревноваться. В лифт они ввалились гурьбой. Чуть не убив друг друга, повалились на пол и спустя секунду милый механический голос объявил: «Двери закрываются. Лифт следует на четвертый этаж». Эти двадцать секунд тянулись вечность. Из лифта они выпрыгнули практически друг на друге, коридор был преодолен за долю мгновения, а дверь распахнулась у них перед носами еще до того момента, как Адриан успел осознать, что его ключи тоже остались в рюкзаке в офисе. Лука предупредительно заткнул обоим рты руками, чтобы у них не было ни единого шанса заорать. — Тихо, — шикнул он. — Я уложил ее на дневной сон. Не смейте орать, я вашу панику из окна видел. Последовало два облегченных кивка, и только после этого Куффен отпустил их, явно все еще испытывая некие подозрения. — Лука, прости, пожалуйста… — выдохнул Адриан, аккуратно прикрывая за ними дверь в квартиру. — Мы… мы… А что, собственно, «мы»? Как теперь объяснить бедному невольнику, куда сам Адриан пропал на два лишних часа и при чем здесь вообще Маринетт? Маринетт, кажется, тоже озадачилась этим вопросом, потому что рот ее то открывался, то закрывался в попытках что-то сказать и немного отдышаться. Но ни в том, ни в другом она так и не преуспела. Конечно, ее история о все еще не угасшей любви к Адриану, — которая, по иронии оказалась правдой — могла бы вполне доступно прояснить ситуацию, но… Тогда получается, что они бросили свою крестницу на бывшего мужа Маринетт и отчалили выяснять отношения, совместно решив выкинуть телефоны. Что тоже было, впрочем, абсолютно верным, но заставляло их загораться диким стыдом вот прямо в этот момент. — Мы… — Адриан предпринял еще одну бесполезную попытку. — Снова спасали мир? — усмехнулся Куффен, сложив руки на груди. Маринетт и Адриан в момент замерли перед ним, словно мышки перед удавом. Каждому показалось, что он ослышался. Это было так похоже на какую-то шутку, но смысл этих слов был тошнотворно однозначен и не предполагал никаких других вариантов… — Что, прости?.. — Маринетт первая взяла себя в руки. — О боже, ладно. Ребят, хватит. Я уже лет десять знаю. — Знаешь что?.. — Адриан понимал, что звучит это уже как вопросы полного дегенерата, но все еще верил в мизерный шанс недопонимания. Зря. — Ну, то что вы герои Парижа, к примеру, — судя по довольной моське, Лука ждал этого момента очень долго. — И предвосхищая ваш вопрос: вспомните Чудотворца. И талисман, который ты тогда мне дала, Маринетт. — Так ты мне тогда соврал?! — Неприятно, правда? Маринетт отшатнулась, как от пощечины. Глаза ее расширились, а в горло провалились все едкие слова, которые она несомненно уже приготовила для очередной атаки. Но нет, с Лукой такой фокус точно не пройдет. После всего что произошло, она абсолютно точно не имеет никакого морального права ему что-либо высказывать. — Лука, я… — Нет, Маринетт, — Куффен перебил ее и поднял ладонь, призывая замолчать. — Я хранил этот секрет больше десяти лет и буду хранить дальше, в этом я готов поклясться. Но говорить я с вами сейчас не хочу. Возможно, позже, когда у меня пропадет желание съездить вам обоим по лицам. Шанталь уже обедала. Спать ей еще полчаса, потом будите. Засим позвольте откланяться. — Спасибо. — Адриан на секунду удержал друга за плечо, чтобы сказать одно простое, но важное слово. — Если что, я помню про твою просьбу. Сегодня все пришлю. Лука лишь кивнул и сбросил руку Адриана со своего плеча. Тихо хлопнула за ним входная дверь. Осталось лишь молчание и спокойствие, перемешанные с ощущением некоей неправильности… — Вселенная, как мне стыдно… — проскрипела Маринетт, напряженно помассировав себе лоб. — Лука знал все это время… Он такого точно не заслуживал… Она удивленно вдохнула, когда Адриан мягко обнял ее и поцеловал в макушку. Он чувствовал, как бьется за ребрами ее сердце. Его собственное тоже еще не до конца пришло в себя после забега по городу и абсолютно внезапного признания Куффена. Наверное, это было странно и неправильно, но Адриану совсем не было стыдно. А может, в его эндорфинном сознании сейчас просто не было места для этого чувства. Оно все было занято дурацким счастьем и уже давно забытой легкостью. — Так будет еще какое-то время, — сказал он тихо. — Чувство стыда доказывает, что тебе не чужда эмпатия, что ты действительно хороший человек, Мари. Лука… со временем ему станет легче. — У тебя есть какой-нибудь тумблер, который отключает Адриана-психолога? — недовольно буркнула Мари ему в плечо. — Не-е-ет! — издевательски протянул он, отказываясь отпускать ее, несмотря на ее небольшие потуги. — Теперь тебе придется меня терпеть. Дай мне провести последний сеанс. Обещаю, наша терапия на этом закончится. — И что ты подразумеваешь под этим последним сеансом? — Ну не знаю… — Адриан томно мурлыкнул ей в шею и зашептал прямо на ухо, обжигая горячим дыханием нежную кожу. — Свечи, вечер… черные коты и божьи коровки в моей спальне… Он растянулся в нахальной улыбке, услышав, как Маринетт задушено пискнула в его руках. О, у него все же получилось застать ее врасплох… Какой замурчательный случай подвернулся. Но, к ее достоинству, Маринетт никогда просто так не сдавалась. — Я боюсь, у тебя очень давно не водится свечей, Котенок… — тихо шепнула она и схватила Адриан за бока своими цепкими пальцами, заставив тихо ойкнуть. — Это ничего… — продолжил он, несмотря на полученную «травму». — Я могу съездить в магазин и купить не только свечи, но и все что захочешь… Например, твое любимое вино. — Да, было бы славно. И заодно забери свои вещи из офиса, а то как мы потом из квартиры выйдем? — Маринетт с улыбкой чмокнула его в щеку и ловко выпуталась из объятий. — Иди. Я побуду с Шанталь. Меньше всего на свете Адриан сейчас хотел расставаться с Маринетт хотя бы на миг, но для романтического вечера у него тут действительно ничего не было. Последней девушкой, которая переступала этот порог не с целью попить чай, была длинноногая красотка из бара. И с тех пор минуло уже почти два года. Не то чтобы Адриан намеренно держал целибат, но все как-то… не складывалось. Поэтому ни вина, ни свечей, ни презервативов у него не водилось уже достаточно давно. Пора было это исправлять. — Хорошо, буду через час. Ты уверена, что все нормально? — Иди уже, — Маринетт шутливо толкнула его плечо. — Нам еще предстоит придумать, как сегодня уложить Шанталь пораньше…***
Стоя в очереди на кассе, Адриан с легким привкусом растерянности листал свою историю звонков. За последние несколько часов ему поступило пятьдесят звонков. Но от Луки было всего два. Остальные сорок восемь – с неизвестного номера. Он логично предположил, что это Натали где-то уже достала и его мобильный и снова предприняла попытки с ним связаться. Но что-то здесь не сходилось… Судя по периодичности вызовов, звонящий был в истерике. Адриан совершенно точно был уверен, что на его домашнем телефоне тоже будет какое-то количество пропущенных с такими же цифрами. Он попытался перезвонить на этот номер, когда выбирал вино в магазине, но механический голос сказал только «Извините, этот номер больше не обслуживается». Определенно очень странно, но не настолько, чтобы перебить его решительный настрой провести время со своей новообретенной любовью в приступе эйфории. Поэтому он поступил так же, как и любой богатый человек на его месте — воспользовался связями. Точнее, одной конкретной связью. — Хлоя, привет, не занята? — спросил он, когда Буржуа подняла трубку. — Вообще-то, у меня сейчас совещание с советом директоров, — усмехнулась она. — Давай быстро, что-то случилось? — Как будет время, сможешь для меня один номер пробить, пожалуйста? Ситуация странная. Мне он пятьдесят раз звонил за три часа, а теперь абонент – не абонент вообще с концами. — Может, спам какой-то? — удивленно предположила Хлоя. — Хотя… пятьдесят раз – это даже для них перебор. Ладно, скидывай. Попрошу связистов посмотреть, когда освобожусь. Ты точно в порядке? — Да, норм. Просто этот момент… напряг. — Понимаю. Я перезвоню тебе, когда что-то прояснится. — Спасибо, за мной должок. Адриан повесил трубку и заставил себя выбросить этот странный случай из головы хотя бы на вечер. В его шоппере теперь лежало все для прекрасного вечера, а сам он направлялся обратно домой воодушевленный и радостный, впервые за очень долгое время.