***
В копировальном отделе еще почти никого не было. Она села за свой стол, включила лампу; как же все-таки с ней удобно работать. Необходимые для копирования чертежи и бумаги еще не принесли, и Мэри, пользуясь небольшим отрезком свободного времени, которого здесь почти не бывало, привела в порядок свое рабочее место. Она протерла столешницу, аккуратно разложила инструменты, заточила карандаши. До начала рабочего дня оставалось несколько минут, и она позволила себе просто посидеть, и ее мгновенно сморил сон. Она вынырнула из него с тяжелым головокружением и даже тошнотой, от того, что кто-то потряс ее за плечо. Перед ней, с крайне недовольным выражением лица стояла миссис Келли, а за ней — Артур Ларринг. — Мисс О’Брайан, — процедила миссис Келли. — Рабочий день вот уже как восемь минут начался. Мэри огляделась — вокруг все уже в самом деле работали. — Простите, — пробормотала она. — Я готова задержаться после работы, миссис Келли. — О, не стоит, — как-то неприятно улыбнулась начальница. — Я знаю, что вчера вы задержались сильно допоздна… Мэри почувствовала, как голова закружилась еще сильнее. Она посмотрела на Артура — его лицо было беспристрастным. — К тому же, я удивлена, увидев вас здесь, хотя только что пришло распоряжение о том, чтобы выделить вам дополнительный выходной. Так что… Мэри встала с места. — Миссис Келли, я поработаю, если вы не против. Я все равно уже здесь… Миссис Келли пожала массивными плечами, и Мэри подумала, почему же ткань до сих пор не треснула. Все платья миссис Келли были явно малы своей хозяйке. — Ваше право. Артур, дай ей работу, — миссис Келли поплыла между рядами, придирчиво посматривая на подчиненных. — Да, мэм. Артур молча положил ей на стол стопку чертежей. Мэри хотела было спросить у него, почему он так и не прислал вчера ей никого на помощь, но сдержалась. Слишком она устала, да и какой в этом толк? Ларринг опять скажет, что забыл, извинится и уйдет по своим делам. Она принялась за работу. Дело шло тяжело. Тяжелая от недосыпа голова то и дело норовила нырнуть вниз, уставшие глаза слезились. Но ничего, выходной ей в самом деле ни к чему, ее дневного жалованья хватит им на еду на пару дней. К обеду у нее было ощущение, что она спит с открытыми глазами, такая сильная была усталость. Мэри пыталась сосредоточиться изо всех сил, нельзя допускать в копии ни малейшей ошибки… Линии сливались перед глазами. Скорее бы перерыв на обед, подремать бы в каком-нибудь закутке хотя бы пару минут двадцать. В обед подремать не получилось, потому что в отдел явился мистер Эндрюс. Она увидела его у входа, и сонливость как рукой сняло, сердце забилось чаще. Мистер Эндрюс, без пиджака в одном застегнутом жилете поверх белой рубашки, направился между рядами привычным энергичным шагом, но его лицо, на которое она успела бросить взгляд, было очень уставшим. Он кивнул ей, проходя мимо, и она даже не успела ответить на приветствие, как он ее уже миновал. Минут через пять, которые показались вечностью, он вышел из кабинета миссис Келли и, проходя мимо, слегка нагнулся к ней: — Мисс О’Брайан, можно вас на минутку? У нее возникло чувство дежавю. Совсем недавно, точно так же она шагала за ним, стараюсь успеть, с сильно колотящимся сердцем, только теперь они шли не в кабинет миссис Келли, а в сторону коридора. И точно также на них смотрели ее коллеги — с любопытством, а кое-кто и с усмешкой. Как только они вышли из зала в длинный пустынный коридор, мистер Эндрюс резко повернулся к ней. Его брови были сведены у переносицы, рот поджат. — Я же вроде бы ясно вчера сказал, что сегодня у вас выходной? — Да, сэр, — тихо ответила Мэри. — Но я… — Тогда зачем вы выставляете меня дураком? — возмущенно проговорил он. — Утром я прислал распоряжение миссис Келли, что у вас выходной. С подписью и печатью, чтобы вы были удовлетворены! Мэри сглотнула, сжав за спиной пальцы до хруста. — Простите, сэр. — Сегодняшний день не будет вам оплачен! — отрезал мистер Эндрюс. — У вас официально выходной. Это ваши проблемы, что вы не слышите, что вам говорят. У Мэри задрожали губы. Она кивнула и опустила голову вниз. — Хорошо, сэр. Можно, я доработаю сегодня до конца? Оплачивать не надо, сэр, ничего страшного. И еще раз простите, я не подумала. — Вы свободны, — прервал он ее и повернулся уходить, сделал два широких шага по коридору. Мэри выдохнула. Мистер Эндрюс вдруг остановился, резко развернулся и подошел к ней вплотную. Она прижалась лопатками к стене. — Мэри, скажите мне… Его лицо было твердым, даже раздраженным. — Да, сэр? — Вы всегда с таким смирением принимаете любую несправедливость по отношению к себе? Мэри подняла голову и посмотрела ему в глаза впервые за весь разговор. — Нет, сэр, не всегда. Но мне очень нужна эта работа. Он ничего не ответил. Только молча смотрел несколько мгновений, потом удрученно вздохнул. — Идите работать, Мэри. Извините за резкость. День будет оплачен. Она мотнула головой, почувствовав вдруг обиду. — Не стоит, сэр, — она поджала губы. — Вдруг вы опять передумаете. — Мэри, — сказал мистер Эндрюс неожиданно теплым и уставшим голосом. — Простите меня. У меня сегодня очень тяжелый день. И я чертовски не выспался. И вы тоже. Ей стало стыдно. Да и имела ли она право на обиду в ее положении? — Извините меня, сэр. Мистер Эндрюс улыбнулся. Прежде, чем Мэри успела подумать, она спросила: — Ваша жена вас простила, мистер Эндрюс? Она уже принялась себя ругать за этот бестактный, невежливый, слишком личный вопрос, но мистер Эндрюс только улыбнулся еще шире. — Да. Он воровато оглянулся по сторонам и, понизив голос, сказал: — Мэри, мне пришлось заняться настоящим вандализмом ночью, и это ужасно. Я сорвал розы в городском саду. Но жена не смогла устоять. Он показал ей свои исцарапанные руки. Мэри засмеялась. — Ну ничего, я выделяю каждый год неплохие средства на благоустройство города, как думаете, меня это извиняет? — Думаю, немного извиняет, сэр. Мэри не могла сдержать улыбки. Вся обида и неловкость мгновенно исчезли. — Но вы же не будете больше так делать? — Нет, — покачал он головой. — Конечно нет. Только никому не говорите.***
Когда она вернулась, все как один подняли на нее глаза. Кто-то кашлянул в напряженной тишине. Мэри прошла на свое место и принялась за работу, чувствовала она себя гораздо бодрее. Что-то, однако, было не так, что-то изменилось. Она подняла голову, огляделась — на месте Артура Ларринга сидела Мэгги. Она почувствовала, что на нее смотрят и подняла голову, и Мэри увидела на ее лице неприязнь. Как только начался перерыв, она подошла к Саманте, но не успела задать ни одного вопроса. — Почему Эндрюс тебя вызвал? — спросила Саманта с любопытством. — Он… — Мэри пожала плечами. — Спрашивал о работе. — О работе? — Ну да, нравится ли мне в отделе. — Хмм… — Саманта с недоверием посмотрела на нее. — С чего бы ему этим интересоваться? — Ну, я новенькая. Может, хотел узнать у стороннего человека что тут и как. Саманта хмыкнула. — И что ты сказала? — Что мне все нравится. — Еще бы, — Саманта прошептала, осмотревшись по сторонам: — Представляешь, Ларринга перевели в копировальщики, а заместителем миссис Келли стала Мэгги. Мэри настороженно кивнула. Она уже догадывалась, почему вдруг Артур и Мэгги поменялись рабочими местами. Угрызений совести по этому поводу она не чувствовала, но и злорадства тоже. Артур сам был виноват. Но почему Мэгги и другие так посматривают на нее — неужели кто-то знает о причине этих перестановок? Мэри в одиночестве присела в закутке, налила себе чаю из термоса и достала бутерброд с маргарином. Саманта и Мэгги сели отдельно. Ну и ладно, ей, конечно, было неприятно, но все это мелочи. Главное — работа. Остаток дня прошел спокойно. Мэри закончила со всей порученной ей работой, сдала копии молчаливой Мэгги, которая рассматривала их дольше, чем копии остальных. Наконец, она кивнула, Мэри собрала свои вещи и в дверях нос к носу столкнулась с Ларрингом. Артур бросил на нее быстрый взгляд, и сделал шаг назад, пропуская. — Спасибо, — сказала Мэри. Она вышла из двери, и, подчиняясь внезапно возникшему чувству, обернулась и спросила: — Мистер Ларринг? Артур, раскатывая рукава рубашки, поднял на нее глаза и выжидательно молчал. — Почему вы никого не прислали мне на помощь вчера, как и обещали? Он шумно втянул носом, покрытым веснушками, воздух, застегивая манжеты и сухо сказал: — В отдел принесли много работы. Мы бы не успели, если бы я оторвал кого-то еще. Простите, что не предупредил. Мэри кивнула. Она собиралась было попрощаться, как Ларринг вдруг усмехнулся: — Но, кажется, вам и так оказали всеобъемлющую помощь, мисс О’Брайан? Сама не ожидая от себя такого, Мэри продолжила смотреть ему в глаза и почти не покраснела. Почти. — Знаете, мистер Ларринг, я считаю, что ваше понижение на службе полностью вами заслужено. Даже если вы делаете это ненарочно, ваша забывчивость и равнодушие к подчиненным все равно не позволили бы вам долго занимать эту должность. У Артура вытянулось лицо, а бледные щеки покрылись пятнами. Мэри прошла мимо него, стараясь держать спину прямо и чувствуя на себе его сверлящий взгляд. Лицо у нее горело огнем, но в душе появилось новое пьянящее чувство — уверенности в себе.***
В субботу всех отпустили пораньше на два часа. А еще дали аванс, пришлось минут пятнадцать отстоять очередь в кассе в соседнем здании, в огромной возбужденной толпе, но когда Мэри получила тощую стопку банкнот и несколько монет, а потом расписалась в ведомости, ей захотелось обнять всех присутствующих по очереди и запеть песню. Это была ее первая зарплата, и там было больше, чем получал Джеймс за весь месяц. С сияющей улыбкой Мэри поспешила на небольшой рынок около верфи — он всегда работал допоздна, чтобы рабочие после дневной смены могли зайти что-нибудь купить. Она купила булок, немного затвердевших, свежими они бывали только с утра, но все равно пахли выпечкой, немного копченых свиных ребер и пару фунтов гороха на суп. Подумала и выбрала еще мальчишкам яблочную пастилу, и Джеймсу тоже. Прижимая бумажный пакет к груди, Мэри поспешила домой по еще светлым многолюдным улицам. Настроение у нее было прекрасное, несмотря на то, что на работе отношения так и не заладились. Общалась с ней только Саманта, да и то не всегда, Мэгги лишь бросала отрывистые фразы, Ларринг вообще не смотрел в ее сторону. Остальным, кажется, до нее не было дела. Изредка она слышала за спиной перешептывания, девушки из отдела с усмешкой поглядывали на ее платье, все ее сторонились, но Мэри быстро привыкла не обращать на это внимания. В конце концов, она почти с самого детства росла в шепотках и насмешках соседей, она же из семьи «неудачников О’Брайан». Мистера Эндрюса она больше не видела. Наверное, он был очень занят. Они с матерью сварили на ужин густой гороховый суп, ароматно пахнущий копчеными ребрышками. Мальчишки вылизали тарелки дочиста, даже Джеймс, но никто из них не попросил добавки — знали, что суп надо растянуть как минимум на пару дней. Отца не было, он все чаще стал задерживаться по вечерам, и, конечно, вернется пьяным. Мэри поймала себя на мысли, что со страхом думает о том моменте, когда тяжелые шаги отца раздадутся в коридоре, как в воздухе резко запахнет виски… Она любила его, отец был справедливым и добрым человеком, но сейчас его словно подменили. Горько было осознавать, что он тонет в своей беде все глубже и сам отталкивает руку помощи. Они с матерью помыли посуду, пока мальчишки втроем, пихаясь, возились на диване в гостиной, смакуя пастилу. Потом Мэри почитала всем вслух книгу про Робинзона Крузо, пока мама вышивала у камина. Так было хорошо и спокойно, в доме пахло вкусным супом, было тепло. Хотелось верить, что так будет всегда, что они справятся и потихонечку все станет лучше. Отец вернулся, когда все уже легли спать. Он разбил внизу стакан, у Мэри зашлось сердце — случайно или был зол? Тихий мамин голос был почти плачущим. Потом все утихло и она наконец заснула. Утром они собрались в церковь. Мальчишек причесали, нарядили в белые рубашки, хоть их и не было видно под поношенными пальто, в церковь мама всегда велела надевать самое лучшее. У Мэри лучшим было рабочее платье с вышивкой, его она и надела. Мамино выходное платье выглядело совсем старым, и ни вышивка, ни кружевной воротничок спасти его не могло. Мэри вздохнула, глядя как мама кутает шею в платок, чтобы спрятать растянутый ворот. Надо поговорить с Джеймсом, может быть у них получится скопить денег маме на платье. А Оливеру нужны новые ботинки, старые у него уже давно каши просят, и даже сапожник больше за них не берется. Отец так и не встал. Они с мамой и мальчиками вышли из дома и вместе с другими потянулись к церкви — в обратную сторону от верфи, и теперь толпа была разбавлена кое-где нарядами. Кто-то из девочек держали в руках цветы, почти все улыбались. Грех было в воскресенье грустить и сквернословить, и даже миссис МакАртур не позволила себе пустить в толпе очередные сплетни. На службе тоже все прошло торжественно. Молодой священник вдохновенно говорил с алтаря о Божьем милосердии, всепрощении и воздаянии. Мэри помолилась, сложив перед собой руки о всех, кого знала, да и кого не знала тоже. Даже Билли притих, перестав мычать и раскачиваться из стороны в сторону. А Джеймс, шалопай, все засматривался в сторону белокурого семейства Боллз, а особенно на худенькую Клару, кукольной красоты девушку с длинными ресницами и крупными кудрями светлых волос. После церкви они прогулялись по парку. Мэри поймала себя, что все высматривает среди аккуратных клумб поломанные кусты роз, результат ужасного вандализма мистера Эндрюса. — Чему ты улыбаешься, Мэри? — мама взяла ее под локоть. — У тебя такое лицо… — Да так, — Мэри пожала плечами. — Хороший сегодня день, да? День был славный. Солнце то светило, то пропадало между туч, но не было ни ветра, ни дождя, воздух был теплым. По парковым дорожкам под раскидистыми липами не спеша прогуливались нарядно одетые люди, даже бедняки щеголяли в лучших своих нарядах. Джеймс попросил разрешения прогуляться и скоро исчез в толпе, не требовалось много усилий понять, кого он искал. Оливер и Билли, не сговариваясь, потащили их за руки к пруду, где несколько семей кормили уток. — Мальчики, нам пора, — сказала Кэтрин, и Мэри повернулась к ней. — Мама, давай я с ними погуляю еще немного. Билли хорошо себя чувствует, погода замечательная. А ты можешь передохнуть дома хотя бы с полчаса. Мама нерешительно смотрела на нее. — Пожалуйста, мама! — заканючил Оливер и в тон ему замычал Билли. — Хорошо, — кивнула Кэтрин. — Только недолго. Они расстались у пруда, и мальчишки долго со смехом наблюдали за утками, потом кидали камушки в воду. Оливар начал сооружать из веточек и большого желтого листа лодочку, чтобы пустить ее на воду, Билли ковырял палочкой берег. Мэри присела на лавочку, с улыбкой наблюдая за братьями. Так мало радости им перепадает… Как бы помочь маме поставить их на ноги? А что станет с Билли? Она вздохнула, отгоняя назойливые мысли. Что толку думать без конца об их бедах, они от этого не исчезнут. — Э, нет, парень, так он у тебя не поплывет, — высокий джентльмен в темно-синем костюме тройке присел рядом с Оливером и забрал лист из его руки. — Ты зачем днище-то так продырявил? Мэри выпрямилась, услышав мужской голос, вгляделась, поднеся ладонь к глазам. Неужели… — Мисс О’Брайан! — у мистера Эндрюса блеснули белые зубы на солнце. — Вот так встреча! Она встала с лавочки, а мистер Эндрюс выпрямился, вручив Оливеру замысловато скрученный лист с мачтой-веточкой посередине. — Давай спустим его на воду! — он легко подхватил восторженного Оливара под мышки и поднес к воде. — Томас, осторожнее, не урони его, — к ним подошла красивая молодая женщина в самом изящном платье, которое Мэри только видела. Плечи ее покрывала теплая накидка. Нежного кремового цвета платье переливалось на солнце, как и безупречная кожа самой леди. Мистер Эндрюс тем временем низко наклонил мальчика к воде и Оливар пустил кораблик. — Отлично! — мистер Эндрюс подбросил Оливара вверх, опустил на землю и взлохматил ему волосы. — Смотри, как поплыл… Кораблик устремился вперед, покачиваясь на маленьких волнах, Оливар от восторга захлопал в ладоши. Билли с завистью посмотрел на него, вытерев нос грязной ладошкой. Мистер Эндрюс подошел к Мэри, смущенной и улыбающейся. — Хелен, познакомься, это мисс Мэри О’Брайан, она работает на верфи в копировальном отделе. И работает просто отлично. Мисс О’Брайан, это моя жена, миссис Хелен Эндрюс. Он взял леди за руку и привлек к себе. Миссис Эндрюс приветливо улыбнулась ей, опершись на широкое плечо мужа, на ее щеках появились глубокие ямочки. — Очень приятно, мисс О’Брайан. Томас рассказывал о вас. — Мне тоже очень приятно, миссис Эндрюс, — ответила Мэри. Если мистера Эндрюса она почти перестала смущаться, то присутствие его жены, такой утонченной леди, заставило ее опустить глаза. Слова путались в голове, и Мэри молилась про себя, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость. — Ну а как же зовут этих сорванцов? — мистер Эндрюс пригладил вихры Билли. — Это мои младшие братья, сэр, — сказала Мэри. — Это… — Меня зовут Оливар, — сказал Олли, опередив ее, щербато улыбаясь. — Приятно познакомиться, Оливар, меня зовут мистер Эндрюс, — директор верфи протянул руку и Олли пожал ее, хотя и не смог обхватить. — Верно, станешь судостроителем? — Да вот еще, — фыркнул Олли. — Это для сухопутных черепах, сэр. Я в матросы подамся. Мэри одернула его за руку, а Мистер Эндрюс расхохотался. Олли заболел морем с год назад, и с тех пор у него только и разговоров было, что о кораблях да плаваниях. — Я уверен, Олли, что ты станешь капитаном, настоящим морским волком. Мы с тобой еще поработаем. Хочешь водить самые большие суда в мире? У Олли загорелись глаза. — Хочу, сэр! Только чтоб труб было побольше! — Пять пойдет? — Шесть! — Значит, шесть, — мистер Эндрюс повернулся к жене. — Я уже знаю, что мы будет строить после «Гигантика». Миссис Эндрюс закатила глаза. — Кто бы сомневался, Том. — Ну а ты, — мистер Эндрюс нагнулся к Билли. — Тоже будешь моряком или ты сухопутная черепаха? Билли уставился на него, открыв рот. — Он не говорит, сэр, — сказала Мэри. Мистер Эндрюс взглянул на нее и улыбка на мгновение слетела с его лица. Он сжал плечо Билли и встал. — Ну ничего, полезная способность по нашим временам. Нашему мэру бы такая не помешала и мистеру Исмею, да, Хелен? Миссис Эндрюс шутливо толкнула его в бок. — Томас, это невежливо. — Невежливо вносить изменения в утвержденные чертежи по десять раз на день. О, смотрите-ка, парни, — он положил руки на плечи Олли и Биллу и кивнул на проходящего по дорожке грузного лоточника с разнообразной снедью на подносе. — Пойдемте проверим, что там есть вкусного? Мэри, Хелен, вам что-нибудь взять? Они обе синхронно покачали головой, Билли счастливо замычал, а Олли уже помчался по небольшому прибрежному пригорку наверх. Мистер Эндрюс, подхватив Билли на руки, устремился за ним. Мэри, слегка растерянная от этой встречи, перевела взгляд на миссис Эндрюс, с улыбкой наблюдающей за мужем. — Как вам работается на верфи, мисс О’Брайан? Мистер Эндрюс не сильно вам докучает? — Нет, — покачала головой Мэри. — Он требователен, но справедлив. — И наверняка считает, что все должны, как и он, гореть идеей построить самый большой корабль в истории, — вздохнула миссис Эндрюс. Помолчав, она добавила: — А братья у вас прелестные, мисс О’Брайан. — Спасибо, — сказала Мэри, чуть осмелев и рассмотрев миссис Эндрюс подробнее. Лицо у нее было очень приятное, открытое, с небольшими, но красивыми серыми глазами. У нее была высокая тонкая шея и маленькие изящные руки. Мэри вспомнила, как мистер Эндрюс рассказывал о ссоре с женой и слегка покраснела. Неудобно было осознавать, что она знает такие подробности, стоя рядом с этой леди. Интересно, рассказал ли ей мистер Эндрюс все обстоятельства той ночи? Миссис Эндрюс распахнула сползшую с плеч накидку, поднимая ее наверх, и Мэри мельком увидела, как ее платье топорщится на животе… Догадка, мелькнувшая в голове, заставила ее смутиться еще больше — миссис Эндрюс была в положении. Троица тем временем вернулась, по карманам братьев были распиханы булки и пирожки, и все втроем уминали крендельки в сахарной пудре. Миссис Эндрюс, смеясь, подошла к мужу, принялась отряхивать пудру с его пиджака. Они так красиво смотрелись вместе, высокий, широкоплечий мистер Эндрюс и его хрупкая жена, что Мэри залюбовалась на них. Пора было уже идти домой. Мальчишкам сегодня повезло, налакомились вдоволь, еще и дома всем хватит к вечернему чаю. Мэри уже собиралась было позвать братьев, как вдруг Билли, жующий крендель, закинул голову наверх и захрипел. У Мэри все оборвалось внутри. Билли упал плашмя на землю и забился в судорогах, Мэри мгновенно подскочила к нему, перевернула на бок, залезла пальцем в рот, вытаскивая пережеванное тесто. Тело Билли нещадно били судороги, она навалилась на него, удерживая на земле. Оливар заревел. — Позвольте! — мистер Эндрюс присел рядом с ней, приподнял трусящегося Билли и уложил на бок себе на колени, обхватил рукой, сдерживая конвульсии. Изо рта брата потекла пена, пачкая брюки Эндрюса. — Простите, мистер Эндрюс, — задыхаясь, сказала Мэри, вытаскивая платок. — Ради Бога, простите… Он мельком взглянул на нее будто с недоумением, а сам продолжал удерживать трясущееся тело мальчика. Мэри обхватила голову брата руками, поглаживая по лбу и щекам, стараясь успокоить судороги. Вокруг полукругом собрались зеваки. Миссис Эндрюс отвела Оливара к скамейке и успокаивала, прижимая к себе. Судороги становились все реже. Крупно вздрагивая, Билли всхлипывал, закатывая глаза. Мистер Эндрюс встал с земли, держа его на руках и уложил на скамейку. — Что с ним, Мэри? — Это эпилепсия, — сказала Мэри. — У него это с детства, но приступов не было уже с полгода. Простите, мистер Эндрюс… — Ради Бога, за что вы извиняетесь?! — он сказал это чуть ли не с раздражением. Потом выпрямился и оглядел толпу. — Право слово, дамы и господа, не на что тут смотреть. Ребенку стало плохо, теперь уже все в порядке. Прошу вас разойтись по своим делам! Переглянувшись, зеваки стали расходиться, повинуясь командному громкому голосу. Билли лежал уже спокойно, только дыхание было прерывистым, глаза закрылись. Мэри вытерла ему рот. — Ему надо к врачу, — сказала миссис Эндрюс, сняв накидку и положив ее Билли под голову. — Нет, — Мэри замотала головой. — Он теперь проспит несколько часов, а потом все будет в порядке. Дома есть лекарства, — об этом она соврала. Но и на врача денег не было. Да и врачи Билли не помогут, это им сказал старый доктор еще несколько лет назад, когда они скопили нужную сумму и отвели Билли на прием. Мистер Эндрюс посмотрел на жену. — Конечно, дорогой, — кивнула она. — Отвези их домой. Я прогуляюсь до дома родителей, папа отвезет меня. — Ты уверена? Ты не устала? Хорошо себя чувствуешь? Мэри заметила, как он бросил озабоченный взгляд на живот жены. — Да, Том, все замечательно. Я же сама хотела прогуляться, а здесь совсем недалеко. Только не задерживайся к ужину. — Не стоит, мистер Эндрюс, — залепетала было Мэри, но никто не обратил на нее внимания. Мистер Эндрюс поцеловал жену в висок, порывисто нагнулся и поднял Билли со скамейки. — Мэри, за мной! Олли, не отставать! — с ребенком на руках он широко зашагал по тропинке, не обращая внимания на останавливающихся и глазеющих ему вслед людей. Она прошли по диагонали через парк к центральной широкой улице, вдоль которой было припарковано несколько авто. Мистер Эндрюс уложил Билли на заднее сиденье, следом залезла Мэри, положила голову брата на свои колени. Олли, не веря своему счастью, сел впереди. Мистер Эндрюс уже знал дорогу, поэтому большую часть пути они не разговаривали. Разговаривал Олли, без конца расспрашивая о двигателе, колесах, руле и прочем. Подъезжая к Хай-Сент, мистер Эндрюс не выдержал, затащил Олли себе на колени и усадил за руль. Олли чуть было не заверещал в голос от восторга, вцепившись в руль и без конца нажимая на клаксон. На этот раз о их прибытии будет знать вся улица, Мэри в этом не сомневалась. Так и есть, как только они остановились у дома, из соседних окон повылазили головы, как опята из пней. Дальше всех вытянула тощую шею миссис МакАртур, сигарета прилипла к ее оттопыренной от удивления нижней губе. Мистер Эндрюс взял Билли на руки, а Мэри, захлопнув дверь машины, побежала вперед, чтобы открыть ему дверь. Олли все водил ладонями по кузову, пока она его не одернула. Мистер Эндрюс занес Билли в коридор, Мэри указала ему на диван в гостиной. Он уложил мальчика, аккуратно поправив голову. — Что случилось?! — мама подбежала к Билли, едва не споткнувшись на лестнице, так она спешила вниз. — В парке у него случился приступ, мама, — сказал Мэри. — Мистер Эндрюс привез нас домой. Мама осмотрела Билли, сняла с него пальто. Он мирно посапывал носом и она, ощупав его и облегченно вздохнув, встала с дивана. — Ох, Мэри, я же говорила, чуяла, что-то случится. Мистер Эндрюс неловко переминался с ноги на ноги, держа в руках шляпу. Гостиная из-за него казалась еще меньше. — Сэр, не знаю, как вас отблагодарить… — Не стоит, миссис О’Брайан, — сказал он, кивнув. Мама посмотрела на него, чуть нахмурившись. — Мистер Эндрюс, а вы… — Да, я директор верфи, мэм, — он опять кивнул. — Начальник вашей дочери. — Мама, мы ехали на настоящем автомобиле! На «Рено»! — выпалил Олли. Кэтрин поморщилась от его звонкого голоса. — Мигом наверх переодеваться, Оливар О’Брайан! И мыть руки! — скомандовала она, а когда Олли, обиженно скривившись, побрел наверх, засуетилась: — Мистер Эндрюс, может быть, выпьете чаю? Нам так неловко… — Не стоит, миссис О’Брайан, мне было несложно. Билли нужна врачебная помощь? Мама переглянулась с ней. Кто будет оплачивать этого доктора? — Нет, сэр, нам сказали, что Билли уже не помочь, — мама вздохнула. — Очень жаль, что вам пришлось увидеть это. Мистер Эндрюс посмотрел на нее так, как тогда на Мэри в парке — с каким-то недоумением. — Прошу вас, выпьете хотя бы чаю? — Кэтрин указала на кухню. — Хорошо, — сказал он, осмотревшись. — Чаю можно. На кухне за этим самым чаем поначалу царило неловкое молчание. Мэри было стыдно — за отсутствие скатерти, старые чашки, чай без сахара, застиранные занавески, за мамино поношенное домашнее платье и за булки к чаю, которые он же и купил. Мистер Эндрюс сосредоточенно пил чай, но она видела, какие он кидает быстрые взгляды на окружающую обстановку и как ему неловко. Они изо всех сил притворялись, что все нормально. Что богатый джентельмен в костюме, который наверняка стоит как весь их скарб, вполне себе здесь уместен, и что обсуждать погоду с директором крупнейшей в мире верфи за чашкой самого дешевого чая — тоже рядовая ситуация. — Ладно, — мистер Эндрюс отставил чашку. — Мне, пожалуй, пора. Я обещал жене вернуться к ужину. Он встал, встала и Мэри с матерью. У мамы все это время было настороженное лицо, хотя она и старалась изобразить гостеприимство. Мистер Эндрюс взял с кухонного комода свой котелок, повернулся к проему в гостиную, когда в коридоре громыхнула входная дверь. Что-то загремело и покатилось по полу, потом раздались громкие хриплые ругательства отца. Мэри захотелось сию же секунду провалиться сквозь землю. — Кэтрин! Где ты есть, черт бы тебя побрал! Мама побелела и натянуто улыбнулась. — Это мой муж, мистер Эндрюс… Мистер Эндрюс поджал губы. Глаза его сощурились и он повернул к проходу голову, чутко прислушиваясь. Мэри видела, как сжались его кулаки. — Кэтрин, быстро пришла сюда! — грузные шаги отца приближались, как и его запах — тяжелый и прелый запах дешевого виски, от которого начинала мгновенно болеть голова. — Ты что, оглохла?! Наконец, показался он сам — безобразно пьяный, в растянутой рубашке и сползшем на плечи вымазанном в побелке пиджаке. Он увидел гостя, остановился — на красном размякшем лице мелькнула тупая злоба. — Это еще кто?!