«В детстве мне всегда казалось, что я просто была проклята богами»
Мама смотрела на нее с сожалением и болью. Отец пытался заставить подняться и, наконец, продолжить сражение, а Астрид, коей даже смотреть на это позорище было противно, лишь воротила нос и говорила, что ничего не выйдет. Дядюшка Фин грустно качал головой, да пытался как-то поддержать и объяснить понятнее, а маленькая девочка, что уже давно сдалась и знала, что ничего не выйдет… просто тихо заплакала, не желая во всем этом участвовать. Сегодня, в этот знаменательный день, дети из совершенно разных семей должны были показать, на что горазды, дабы прославить свой род и подтвердить свою принадлежность к племени хулиганов. Как же это делается? Разумеется, путем соревнований. Перетащить овцу, поймать некое животное, пробежать дистанцию с препятствиями… в конце все сводилось к поединку. И Астрид, что давным-давно успела, грубо говоря, пересчитать все ребра своему противнику, смогла не только показать, чего стоит, но и немного прославить Хофферсонов в глазах остальных. А младшая, как и обычно, только все испортила… маленькое недоразумение, что не умело, ровным счетом, ничего, со страха сбежало в лес прямо посреди сражения. Адела бежала так далеко, что сама не разбирала толком дороги. Давно сошла с тропы, думая, что за ней скорее всего кто-то побежит и отругает за побег. Вся в слезах она спряталась под большим деревом, где и провела остаток дня в полном одиночестве, свернувшись калачиком у каких-то коряг и не понимая, какого черта вообще должна была во всем этом участвовать. Она что, очередная гадкая рептилия, чтобы в мордобое участие принимать? Или, может, еще какое-то животное, на которое можно было бы ставки делать? Ада ужасно боялась боли, страшилась ударов, не желая попадаться под горячую руку. И, зная о том, что она совершенно не способна дать хоть какой-то отпор, Хофферсон думала, что поединок скорее всего бы перешел в избиение. И хотя мозгом Адела понимала, что до такого бы особо не дошло, ведь ограничения там все же какие-никакие имелись… это никак не меняло того, что она переволновалась и не захотела участвовать дальше, когда над тобой открыто смеялись взрослые, сравнивая с еще совсем маленьким цыпленком на поле боя.«В лесу было сыро и холодно. Но несмотря на мерзкие условия, в тот день мне было ужасно неловко возвращаться домой»
Что-то горячее и влажное коснулось ее лица, от чего девочка непроизвольно скривилась, прямо-таки всем своим естеством показывая, насколько то было противно. Малышка рефлекторно замахнулась рукой, пытаясь оттолкнуть от себя нечто, но услышала лишь тихое, недовольное рычание. В тот же миг разлепив сонные глазки, она сначала и не поняла, что это перед ней такое… В лесу уже достаточно темно, в сантиметрах двадцати — сплющенная черная морда и светящиеся глаза, что словно смотрели прямо в ее душу. Осознание дошло довольно-таки быстро… перед ней стоял самый настоящий монстр. Громкий девичий визг скорее походил на ужасно противный ультразвук, от которого отростки на голове рептилии почти прижались к его голове и тот с силой надавил на ее грудную клетку лапой, когда Адела только попыталась отползти от него к дереву. — П-прошу… не надо… — очень тихо шептала она, заикаясь и судорожно произнося первые попавшиеся слова, возникшие в ее маленькой головушке. Хофферсон не знала, что ее теперь ждет дальше. Он съест ее? Убьет? Что это за дракон такой вообще? Зажмурившись от страха, она не пыталась сейчас вырваться и просто ожидала своей участи, мысленно проклиная саму себя за то, что вообще сбежала в этот лес. Адела предала свою семью и опозорилась перед всем племенем, в то время, как даже ее друг справился с поставленной задачей, пускай и проиграл за каких-то секунд двадцать. Разве могла бы она вернуться после случившегося? — Просто убей меня, — и Хофферсон снова сдалась, смиренно опустив руки на землю и наклонив голову в удобном положении, от чего даже рептилия, что всего-навсего пыталась ее заткнуть, недоуменно посмотрела на хрупкое создание под своей лапой. Он не давил слишком сильно, боясь переломать все кости столь странному детенышу. И стоило ей перестать держаться за его лапу, как тот забавно наклонил голову в бок, не понимая, от чего же она ведет себя так, словно позволяет убить ему себя без боя. В многочисленных драках за еду или территорию многие слабаки сдавались почти сразу же, принимая превосходство своего врага. Ночная фурия впивалась зубами им прямо в шею, стараясь как можно быстрее покончить с другим хищником. Дракон тихо уркнул что-то непонятное и убрал лапу, из-за чего девочка в ту же секунду сделала глубокий вдох. Прошло уже секунд тридцать с этого момента, а малышка, что вновь приоткрыла свои глаза, заметила сидящую перед собой рептилию, что изучающе смотрела на нее в ответ. — Да что ты вообще такое? — с ужасом в голосе спросил маленький ребенок, в котором монстр просто-напросто не мог почувствовать врага. Она была слишком слабой… слишком маленькой, хрупкой и совершенно беззащитной, из-за чего в глазах дракона незнакомый звереныш скорее походил на страшненького, слабого малыша, что, возможно, еще только совсем недавно вылупился из яйца. Правда, причудливые конечности и шерсть на голове ясно говорила о том, что это странное беспомощное нечто являлось маленьким человеком. — Почему же ты не убиваешь? — спиной Адела вжалась в дерево, смотря на чудище перед собой удивленно, совершенно не понимая, чего же он все еще ждет…«Пол ночи я не спала, рассматривая огромное черное пятно, что в тот момент казалось для меня самым настоящим монстром»
И, так или иначе, в силу возраста и своей врожденной слабости, протянуть слишком долго малышка не могла. С каждой минутой веки слипались лишь сильнее и Хофферсон закрывала все чаще глаза, не открывая их уже довольно продолжительное время. Девочка так и заснула под тем самым деревом в глуши, чувствуя лишь приятное тепло сбоку от себя и тихое, на удивление, убаюкивающее урчание, в коем Адела не могла услышать и капли той враждебности, с которой сталкивалась ранее. На утро девочка проснулась от того, как чья-то рука легонько похлопала ее по щеке, заставляя трусишку в ту же секунду подскочить, а родственник, что, как оказалось, отправился на ее поиски, бережно загреб ее в свои объятия. Бесстрашный Фин Хофферсон, как оказалось позже, искал свою племянницу по всему лесу, не оставляя надежды на то, что где-то она до сих пор жива и ждет своего спасения…***
«Почему же я вспомнила тот сон именно сейчас?» — девушка опустила взгляд и в голову буквально врезались недавние слова Астрид. Она в который раз опозорилась на глазах у всей деревни… снова подвела свою семью. И вместо того, чтобы вновь закрыться в мастерской и выместить все свои психи в работу, Адела зачем-то убежала в лес, прямиком в сторону вороньего мыса, где приблизительно и должен был упасть тот самый дракон. Возможно, дело было даже не столько в самом подбитом существе, сколько в личных чувствах Хофферсон и похожему случаю в детстве. Ей было стыдно, страшно, возвращаться домой ужасно не хотелось и девушка осознанно решила наступить на те же грабли, что и много лет назад. В тот день она впервые повстречала дракона неизвестного ей вида. Сейчас Адела смутно вспоминала черный образ в ночи, из которого ярче всего запомнились красивые глаза и ушные отростки, что забавно могли как прижаться к существу, так и, напротив, встать торчком, когда животное улавливало какие-то звуки и уж слишком странно оглядывалось по сторонам. «Когда я рассказала о нем дяде, тот лишь рассмеялся. Сказал, что таких драконов и в помине быть не может», — разумеется, какой же викинг в своем уме поверит в рассказ о том, как дракон согревал человеческого ребенка ночью? Как мало того, что не сожрал целиком, так и напасть не попытался, хотя, казалось бы, этим тварям всегда не терпится вонзить свои клыки в живую плоть, да разорвать ее на части. — Быть не может… — она не знала, на что тогда надеялась. Возможно, хотела просто увидеть этого дракона и убедиться, что та ночь была всего лишь вымыслом, реалистичным сном в ее маленькой головушке. Никто из викингов не знал, как выглядит ночная фурия, а кто встречался с ней глазами, по слухам, умирал на месте в то же самое мгновение. И Адела верила им, как никто другой, ведь понимала, что если бы про этого дракона кто-то знал, то о нем бы точно написали в драконьем учебнике, каким бы опасным он там не был. Как минимум, там сделали бы его изображение. Перед ее глазами лежал труп такого знакомого и в то же время отдаленного ей существа. Того же вида, что и то, из ее так называемого «сна». Огромный зверь черно-угольного окраса в ту же секунду с болью отразился в ее воспоминаниях, где остались лишь некоторые черты, схожие с рептилией. Возможно, из-за темноты она не могла тогда хорошо разглядеть дракона, но сейчас… сейчас она вдоволь могла рассмотреть то странное животное, что ни разу не попадалось на глаза викингам, но всегда давало о себе знать… — Совсем как живой, — медленно, но она двинулась вперед, желая рассмотреть рептилию поближе и попытаться запомнить все характерные ее черты. Действительно, если бы не кровь и еще не зажившая рана прямо на его хвосте, девушка бы и не поняла, жив ли он еще или уже нет. Но дракон не шевелился, и, казалось, даже не дышал. — Но только не живой… — руки сами собой сжались в кулаки и сердце неприятно екнуло в этот самый момент, когда Адела, наконец-то, поняла, из-за чего на самом деле хотела увидеть этого дракона. Ей хотелось верить, что это был не он. Ну, или же хотя бы в то, что дракон выжил и был сейчас в полном порядке. Она солгала другу вовсе не потому, что не хотела, чтобы он добился чего-то… нет, напротив. Скорее всего, девушка бы, как ребенок, радовалась вместе с ним, соединив их руки и поздравила бы сына вождя от всей души. Если так подумать, Адела никогда не говорила ему напрямую, что он с чем-то не справится, но в то же время… честно, сомневалась в том, что когда-нибудь Иккинг и правда завалит целого дракона. Девушка часто сравнивала его с собой в этом плане и относила к тому же типу людей, что и она сама, а не эти… викинги. И оказалось, что это было зря. Ведь сейчас Карасик добился своего, одолел ночную фурию и вот-вот придет сюда за тем, чтобы отрезать ему голову. — Прости. Пожалуйста, прости меня, — Хофферсон никогда не любила драконов, но и не питала к ним прямо-такой ненависти. Просто боялась, как и любой нормальный человек опасался хищника. — Если бы… если бы я только смогла… — она обняла себя руками, чувствуя, как глаза снова наполнялись слезами. Было противно. Неописуемо мерзко от того, что все, на что она была способна, так это только плакать по монстру, что однажды, возможно, спас ей жизнь. Послышался тихий и протяжный болезненный стон дракона, отростки которого сразу же встали торчком, стоило уловить неприятный, но в то же время такой жалобный звук рядом с собой. Он не понимал, кто сейчас стоял перед ним, но ни запаха металла, ни угрозы почувствовать не мог, пусть маленькая фигура и напоминала ему собой частично человека. Нет, это существо определенно относилось к ним, как на него не посмотри. Девушка испуганно отшатнулась и прикрыла рот рукой в попытке предотвратить крик, но затем посмотрела на него более спокойно и осознанно, чем до этого. Он связан и уж точно не сможет навредить, как бы сейчас не пытался и ей, наверно, нечего было бояться. Об этом Хофферсон догадалась сразу, стоило рептилии только попытаться шевельнуть своей огромной лапой. — Я помогу тебе, хорошо? А в обмен на это…ты покинешь Олух раз и навсегда, — она неловко замолчала, стоило обратить внимание на этот насыщенный зеленый оттенок его глаз и невольно, совсем мутно, но от чего-то сравнила его с Иккингом. «Совсем с ума сошла», — мотнув головой в попытке избавиться от надоедливых и, в то же время, несколько безумных мыслей, Адела решительно посмотрела на дракона, будто и впрямь собралась его спасти…