***
В доме у Чилтона, как всегда, чересчур стерильно и чересчур пусто. Будто здесь не живут, а так - приходят переночевать. Даже за те несколько месяцев, что Мэттью проводит по вечерам здесь свой досуг, шикарные аппартаменты не стали более гостеприимными. Сегодня они с Чилтоном смотрят очередную дурацкую комедию. Браун уже проклял про себя все, что можно, за свой необдуманный тогда выбор. Он действительно не очень любит комедии. Он бы с куда большим энтузиазмом посмотрел что-нибудь более насильственное и менее... Мельтешащее. Но ради Фредерика, которого, очевидно, такое зрелище расслабляет, он готов потерпеть. Кроме того, Мэттью нравилось слушать его голос. Неважно, о чем говорил доктор - Браун уже после минуты льющейся в уши речи хотел свернуться возле его ног и довольно заурчать. Сейчас, например, Фредерик продолжает начатый ранее диалог о профессиях: —До карьеры психиатра я был хирургом. Проблема заключалась в том, — Чилтон мнётся, ему несвойственно, — что я, в некотором роде, не переношу вида крови. —Это как? — не понял Мэттью, — боитесь, в смысле? Фредерик сразу же на это вскидывается, рассерженный: —Разумеется, нет! Как тебе такое в голову пришло? Глядя на расползающиеся по его щекам пятна румянца, Браун решает мирно спустить вопрос на тормозах. Вместо этого он откидывается на спинку дивана и интересуется: —Ага. Конечно. Я понял, доктор. А зачем вы вообще пошли в хирургию, если не любите вид богатого внутреннего мира человека? —В моей семье все были врачами. Родители хотели, чтобы я пошел по их стопам, — Мэттью кажется, что сквозь деланно-легкомысленный тон в словах доктора Чилтона пробивается горечь. Он хочет что-то ответить, но Фредерик его опережает, аккуратно уводя тему в сторону: —Ты довольно неглупый человек, Мэттью. Ты не пробовал устроится на более престижное место работы? Или... У тебя недостаточно образования? —В университет не берут с неоконченным средним. —Что?! Ты не закончил школу? Чилтон ошеломленно уставился на него. —Меня исключили, когда мне было четырнадцать, — уклончиво отвечает Мэттью, — У нас возникли некоторые... Разногласия по поводу методов коммуникации. Это не совсем ложь. Просто полуправда, это ведь не считается? Брауну кажется не очень хорошей идеей сообщать о том, что его выгнали из-за того, что он сломал однокласснику позвоночник. Он даже не помнит, из-за чего - кажется, тот занял первое место на каком-то местечковом конкурсе, в то время как Мэттью - только второе. Возможно, ему не понравилось именно это. В любом случае, он не должен был выжить. Мэттью просто не рассчитал в силу неопытности: он думал, что десятого этажа хватит, чтобы крысёныш сломал шею. Но вместо шеи переломанными оказались только второй и третий шейные позвонки, оставив парня навсегда прикованным к инвалидному креслу... В следующий раз Браун уже был умнее. Чилтон между тем уточняет: —С кем именно разногласия? —Со школьной комиссией, — хмыкает Мэттью. "И с судом." Он прячет в стакане с виски усмешку, вспомнив выражение лица парня, которого он сделал калекой - в тот самый момент, когда помахал ему рукой в зале суда. —И что ты делал потом? Ну, после того, как тебя выгнали? Мэттью улыбается. —О, я переезжал из штата в штат, голосуя на обочине, а потом убивал водителей, которые рискнули меня подобрать. Краем уха он слышит давящиеся звуки, которые Чилтон, очевидно, издает, поперхнувшись от его слов собственным напитком. —Шучу, доктор. Видели бы вы свое лицо, — Браун хихикнул, — Я устроился на официантом в ночную забегаловку. Доктор переводит дух. —Ну и шуточки у тебя, — содрогается Фредерик. Мэттью еще раз улыбается и устремляет взор на экран - жалея, что не существует плёнки, чтобы записать на нее воспоминания, а потом проиграть, как какую-нибудь кассету со свадьбы родителей. Он бы посмотрел это с куда большим удовольствием. Ёжась на пронизывающем ветру, он стоит на краю дороги. Иногда его посещает мысль выйти прямо на середину и посмотреть, что будет: собьют или нет? Но пока не время. Он продолжает стоять с поднятым вверх большим пальцем, чувствуя, как под неестественно большую рубашку забирается холод. С некоторых пор он предпочитал одежду на пару размеров больше: в ней его тело визуально казалось меньше, а утопающая в мешковине тушка, в свою очередь, вызывала в людях жалость. Кроме того, под безразмерной одеждой проще спрятать оружие. Всего лишь одна из его маленьких хитростей, ничего особенного. Автомобили проносятся мимо, а Мэттью всё продолжает стоять, пока наконец перед ним не останавливаться потасканный Range Rover. Из окна высовывается рука с сигаретой, и звучный голос мужчины лет сорока прорывается сквозь завывания ветра: —Тебе в Висконсин, сынок? Залезай, нам по пути. Мэттью, если честно, всегда немного удивляло, как люди преспокойно позволяют незнакомцу садится на заднее сиденье вместе с их детьми. Но вот он тут, зажат между мальчиком и девочкой - на вид, младшего дошкольного возраста. Браун думает, отрешенно поглаживая пальцами пистолет под рубашкой, что эти родители, должно быть, просто не очень любят своих детей. Когда до следующей заправки остается всего пара миль, он зевает и потягивается. Отодвигает локтем от себя мальчишку, а потом лезет под рубашку, небрежно хватая ствол. —Не останавливайся. Веди, — прижатое к затылку отца семейства дуло приятной тяжестью оттягивает ладонь вниз. Сидящая рядом с ним женщина панически взвизгивает, но Мэттью слегка дергает вправо пистолетом, приказывая замолчать. —Зачем... Зачем ты это делаешь, парень? Охрипший голос мужчины дрожит, пока тот пытается уследить за дорогой. —Не знаю. Просто хочется, — Браун отвечает бесхитростно. Он треплет хнычущую девочку по голове под сдавленные звуки ужаса ее матери. Каждый раз одно и то же. Внезапно в мыслях всплывает старый джаз, который он слышал в детстве по радио. Ему тогда въелись в память некоторые строчки, но когда он спросил у матери, про что они - ему не ответили. Мэттью перехватывает пистолет поудобнее и напевает мелодично, качая в такт согнутой в колене ногой:"Let your children play, [позволь детям поиграть,] If ya give this man a ride - [подберешь этого человека на обочине - ] Sweet family will die. [и семья твоя умрет. ] Killer on the road..." [убийца на дороге...]
Он заканчивает куплет на низкой ноте, вкрадчивой, будто гнилостный запах трупа на солнце. Глядя на бледные от ужаса лица семейной пары, Мэттью улыбается. А затем стреляет. Мэттью всегда восхищался серийными убийцами. Тем, как они безжалостно, изящно лишали жизни кучу народа. Он с детства предполагал, что может справиться ничуть не хуже. Он подумывает о том, чтобы устроиться в одну из тех дешевых кафешек мальчиком на побегушках... Буря все усиливается, но ему нет до этого дела. Он выходит из машины и бредет до заправки пешком, пока потоки ветра уносят вдаль последние строки джаза.Riders on the storm, [оседлавшие шторм,] There's a killer on the road... [убийца на дороге...]
Мэттью отворачивается от экрана и глядит прямо в глаза Чилтона. Черт с ней, с пленкой - он хочет, чтобы Фредерик увидел это в его глазах. Хочет, чтобы он увидел его настоящего, а не то, чем он притворяется изо дня в день. Что он сделает? Испугается? Восхитится? А может, и то, и другое?.. Он медленно опускается на пол перед Фредериком и наклоняется ближе к нему, не прерывая зрительного контакта. Однако, его тут же останавливают твердым движением свободной от трости руки: —Мэттью. Постой. Мне кажется, нам не следует этого делать. Сердце пропускает удар. —Почему нам не стоит этого делать, доктор Чилтон? —Мы немного на разных... Уровнях. Понимаешь? — Фредерик выпаливает быстро, словно опасаясь чего-то (или кого-то). В глазах Мэттью будто застывают ледяные иголки. "Вы даже не представляете себе, насколько мы на разных уровнях." На мгновение он невыносимо сильно хочет приблизить пальцы к глазным впадинам другого человека и медленно надавить. Вцепиться зубами в горло, так, чтобы кровь заливала ему зубы... Правая рука нервно дергается, но Мэттью огромным усилием воли сдерживает себя - как только замечает, как Фредерик напуганно уставился на него широко раскрытыми глазами. Это немного отрезвляет. Поэтому он лишь выдыхает сквозь крепко стиснутые зубы и идет к выходу из дома.