Мотив — любовь

      Мужчина вынул из папки, идентичной той, что приносила утром Арина, две цветные фотографии относительно хорошего качества, диктофон и положил их на небольшой столик перед диваном.       Степан удивлённо окинул взглядом, как он догадался, улики. Это и были те самые ниточки, которые могли бы привести к нахождению убийцы. — Это снимки возможного подозреваемого, а это диктофон с записью, полученной нашим сотрудником. С чем желаете ознакомиться сначала?       Молодой человек молча приблизился к недостающим фрагментам общей картины и стал поочерёдно их рассматривать.       На двух фотографиях был снимок с камеры видеонаблюдения с двух сторон — спереди и сзади. Степан мог узнать на них улицу перед отелем, но в глаза бросалось другое — приближенный к неизвестному ракурс. — Ничего не понимаю. Киллер уже найден? — спросил детектив, оторвавшись от внимательного изучения снимков. — Как же так, Степан Михайлович? Вы не в силах заметить очевидной детали, объединяющей обе эти фотографии? — продолжал говорить в высокомерном тоне полицейский, а молодой человек вновь приковал взгляд к уликам. — Парень несёт на спине внушительный чехол для виолончели, в котором вполне могла поместиться снайперская винтовка.       Молодой человек перевёл взгляд на мужчину и хмуро посмотрел на него. Надменный тон, которым тот говорил, и дразнящая улыбка вызывали множество вопросов, одним из которых в голове задавался Степан: здоров ли психически этот сотрудник полиции? — Это ни на что не указывает, — ответил лаконично детектив. — Может, и так. Но под подозрение этот юноша попал потому, что во время покушения его не было на своём рабочем месте. Думаю, Вы уже задали в голове мне вопрос, который ещё не успели произнести: да, парень работает в круглосуточном ресторане отеля «Ной» музыкантом. — Я проводил допрос знакомых с бездомным, и никакого музыканта среди них не было. — График его работы занимает временной промежуток с середины вечера до ранней ночи — именно тогда и происходит большой наплыв гостей. Но что я Вам это рассказываю, Вы, должно быть, уже всё разузнали.       Степан проигнорировал очередную выходку мужчины и подумал: «Действительно. Ушёл я оттуда ранним вечером, часов в пять, а музыкант мог прийти через час после меня». И тогда он переключил внимание на диктофон, на котором догадался включить кнопку воспроизведения записанного на прибор ранее. — Ну так как? Вы согласны на наши условия? — сказал первый мужской скучающий голос. — Меня всё устраивает, но представьте, как на моё решение отреагирует общественность. Не поймите меня неправильно, просто перспектива непреднамеренно вызвать народные волнения гораздо страшнее отсутствия очередной вашей точки в городе, — произнёс второй мужской беспокойный голос. — Ха-ха! Да разве это страшно, Алексей Михайлович? Как по мне, страшнее знать, что прямо сейчас Вы на прицеле. Так что, на Вашем месте, я бы подбирал слова аккуратнее, — говорил третий мужской уверенный голос. — Что?.. Да вы не посмеете. Как же это?.. — Ещё как посмеем. Всё-таки Вы председатель не единственный, мы можем договориться и с другими. — Нет! Стойте! Я соглашусь на ваши условия, но ещё одним будет гарантия моей безопасности. — Надо же, как Вы заговорили. Так уж и быть, это мы Вам тоже можем.. пообещать, — мужчина подчеркнул последнее слово и мерзко посмеялся.       На этом запись закончилась. — Наш сотрудник, внедрённый под прикрытием телохранителем в строительную компанию, сделал эту запись во время совещания. Как Вы могли услышать, киллер работает на начальство этой компании. И переговоры проходили под угрозой жизни председателя. — Значит, они договаривались далеко не с помощью денег… — в мыслях сделал вывод Степан, плавно кивнув головой, затем он стал говорить вслух, — Погодите. Почему Вы не схватили преступников на месте, имея своего, тайно засланного человека? — Ваш пытливый ум способен и радовать, и огорчать, Степан Михайлович. Подумайте сами: на кону стояла жизнь многоуважаемого Алексея Михайловича. Мы не могли им рисковать. — Ладно… — с недоверием произнёс Романовский, — Улики скудные, но, я думаю, с их помощью можно будет что-нибудь сделать. — Вот и славно. Сочтём эти слова за очередной Ваш положительный ответ в просьбе помочь ведению расследования. Бумаги оформим позже.       Мужчины поднялись с места и молча удалились из агенства, оставляя детектива наедине со своими догадками. — Кажется, теперь я понимаю слова Арины. Мне нужно стать неимоверным чудаком, чтобы идти работать в полицейский участок. Наверное, там это обязательное условие трудоустройства. Хотя не стоит судить всех лишь по одному неприятному типу. Но и Арина тоже, вроде, со странностями…       Степан помотал головой в стороны, словно избавляясь от наваждения. Думать следовало совсем о другом — о музыканте и о начальстве злополучной строительной компании. Рабочий день, судя по всему, только начинался.       Молодой человек сложил улики в свою папку и по намеченному плану отправился первостепенно в уже излюбленный отель, предварительно несколько раз проверив, что студия была совершенно точно закрыта.       Знакомое лицо восприняли по-разному, Степан не мог увидеть явной реакции за маской дружелюбия персонала, но мог почувствовать их раздражение, обеспокоенность или простое человеческое удивление. Однако, с чем никак не ожидал столкнуться детектив, так это с искренней заинтересованностью к своей персоне. — А мне нравятся люди в форме, ты носишь? — спросил подозреваемый, повергнув молодого человека в ступор.       Степан целенаправленно прошёл в ресторан и сразу же издалека заприметил играющего на виолончели парня, которому был отведён свой собственный небольшой уголок. Контральто изящного инструмента распространялось по залу, навевая беспокойную мелодию и, тем не менее, в мажоре. — Бах, сюита №1 для виолончели, — мысленно уловил детектив. Он учился в музыкальной школе семь лет, когда ещё был подростком, и этот мотив не раз слышал, сидя в ожидании перед началом своего занятия, игре на фортепиано. Не многие ученики, которые выбрали музыкальным инструментом скрипку или виолончель, могли похвастаться уверенной игрой, поэтому молодой человек их звуки недолюбливал. Но сейчас он слышал перед собой плавное течение мелодии, переливавшейся различными оттенками, посещая то низкий, то средний регистр. И неизменным в ней был один периодически проскальзывающий светлый мотив, от появления которого пробегали мурашки.       По мере приближения к исполнителю, Степан рассматривал его публику. Посетители ресторана были в большей степени сконцентрированы на еде, а мелодия для них была лишь фоном, несмотря на то, что не заметить её витиеватость, конструктивность и серьёзность было трудно. Но детектив этому не удивлялся — сюиту могли узнать только сторонники элитарной культуры. — Управляющий не против, чтобы Вы играли такое произведения в ресторане? Вы словно на отчётном концерте перед не очень вежливыми зрителями, — поинтересовался Степан, подойдя к виолончелисту. — Он не понимает его смысла, что говорить об этих зеваках? — не скрывая своего отношения к людям массовой культуры, ответил юноша с улыбкой. — А Вы, похоже, ценитель искусства? — Можно сказать и так, — вымолвил Степан, показав удостоверение парню. Он собирался сразу задать несколько вопросов, но тот озвучил свои мысли быстрее. — А мне нравятся люди в форме, ты носишь? — подозреваемый заставил своим вопросом молодого человека молча уставиться на него.       Детектив сдавленно усмехнулся и с непониманием посмотрел на улыбающегося музыканта. Степан пытался разглядеть в его глазах намёк на злую шутку, на отсутствие способности думать, на попытку уйти от ответа. Ничего из этого он не обнаружил.       Молодой человек скрыл своё приятное смущение и улыбку за опущенным к блокноту взглядом. — Сейчас я на работе, давайте поговорим о другом. — Как скажешь, — продолжал уверенно и по-свойски обращаться на «ты» виолончелист к человеку, который был старше него. Хоть и не явно, но по документам — точно. — Где Вы были сегодня ночью? — Ну как же? Здесь, в ресторане. — Не стоит врать, — Степан посмотрел на красиво оформленный бейдж на рубашке парня и прочитал написанное, — Савелий. Я знаю, что Вас на рабочем месте ещё не было. Задержались? — Да. Да! Задержался. Я далеко живу отсюда, можете даже спросить у управляющего — он подтвердит. Поэтому мои опоздания — обычное дело, — без колебаний ответил Савелий, продолжая поддерживать вид смелого юноши. — Пусть будет так. Можете рассказать мне что-нибудь ещё? — Я только рад помочь следствию: вместе со мной работает ещё один парень, мой сменщик, Максим, у него помимо законченного профиля виолончели, есть ещё и по фортепиано. Я работаю первую половину с шести до десяти, он остаток — практически до утра. В это время музыка уже мало кого интересует. Да и она в принципе мало, кого интересует здесь, поэтому управляющий мало нам платит. Я продолжаю работать потому, что мне нравится, и всё равно деньги какие-никакие, но капают. Макс по этой причине иной раз конфликтует с управляющим. Но с работы уйти не может из-за того, что все остальные вакансии оплачиваются ещё меньше. Только представь, какой нормальный парень будет работать концертмейстером в детском саду?       Степан слушал рассказ Савелия, попутно ведя записи. Иногда детектив отрывался от дела, чтобы взглянуть на без умолку говорившего парня. И в какой-то момент он просто зациклился на рассмотрении его черт лица. Музыкант был высоким, спортивного телосложения, зеленоглазым юношей лет двадцати пяти с каштановыми волосами. Его плавный, без горбинки нос и глаза, отдалённо напоминающие лисьи, создавали ощущение, что он перманентно прищуривался, но не так, как будто пытался что-то разглядеть, а как будто с хитрой издёвкой смотрел на своего собеседника, подкрепляя это не исчезающей, немного поехавшей в левый бок ухмылкой.       И молодой человек не мог контролировать свой интенсивный взгляд. Кажется, заинтересованность Савелия и его красивая внешность сыграли свою роль в потере бдительности детектива. — Достаточно. Это было довольно.. исчерпывающе, — внезапно произнёс Степан, останавливая словесный поток Савелия. — Я больше не под подозрением? А мой друг? — невинно спросил виолончелист, что следователю показалось странным. — Не стану утверждать. На этом всё. — Выходит, твоя работа закончилась? — припомнил Савелий относительно недавние слова детектива, и тот понял, к чему были его вопросы: он хотел побыстрее закончить с официальным, чтобы перейти к неформальному.       Молодой человек мягко улыбнулся и коротко ответил: — Выходит, что так. — М-м, знаешь, а меня вот с моей работы внепланово отпустили раньше. Не против, если я займу твоё свободное время? — Не против.       Степан вместе с Савелием покинул отель, но путём, который выбрал второй, ведь первый понимал, что тот уходил с работы в ребяческом порыве к «приключениям».       Молодые люди направились в ближайший бар, с более приятным барменом и комфортной обстановкой в целом. Устроившись за стойкой, они узнавали друг друга ближе и лучше под заказанные алкогольные коктейли.       Савелий рассказал о том, что работал в ресторане недолго, так как совсем недавно он только окончил музыкальный институт. Жил он один в северном спальном районе города, который действительно находился далеко от центрального.       Глядя на парня, детектив без особых усилий мог представить его в какой-нибудь однокомнатной квартире с неописуемо восхитительным рукотворным разноцветным шедевром, висящим на стене и собирающим огромное количество пыли, но являющимся фамильной ценностью бабушки, что эту квартиру чистокровному славяну сдавала. Весьма удручающая картина в воображении Стёпы заставила его измениться в лице. В серости ужасного северного района города Савелий выделялся своей удивительной способностью к возможности сохранять жизнелюбие. Словно окружающая обстановка не была способна сломить его.       С возрастом на вид Степан не прогадал — Савелию на самом деле было двадцать пять. Разница в возрасте лишь первое время не могла оставить в покое детектива. И в большей степени он думал не о том, что ему понравился без пяти минут студент, а наоборот — что бедному студенту понравился, вроде как, сверстник, который в действительности был старше на два года.       Однако Савелий был человеком открытым ко всему, да и вообще, кажется, мало чего стеснялся, поэтому такая неурядица не могла остановить его добиваться места в сердце Степана.       Что касается профессии молодого человека, то у музыканта она являлась ничем, кроме как поводом для шуток или заигрываний. Савелий не видел смысла распространять серьёзность работы Степана на их взаимную симпатию. Пусть ответственные дела остаются подальше, не создавая преград для развития пылких отношений.       Такой подход детектива удивил и несколько заинтересовал. Как и было сказано ранее, ему непривычно было видеть человека, который реагировал на представителя правопорядка как-то иначе, не так, как реагировало подавляющее большинство. И из-за этого нетипичный Сава нравился Стёпе лишь сильнее.       Сладостный вечер плавно перерос в манящую ночь, которую молодые люди решили провести по понятным причинам в квартире следователя. Но, возможно, за очевидным их списком скрывались и другие…       Ещё в лифте Стёпка прочувствовал на себе всё желание Савелия, которое выражалось в его жарких поцелуях. Неугомонный юноша сдерживался только по просьбам скромного молодого человека.       Правда, когда дверь квартиры за ними захлопнулась, парня уже ничего не могло остановить. Взяв невесомого для него Стёпку и продолжая с ним поцелуй, он повалился на диван в гостиной. Оказавшись сверху, Савелий жадно бродил руками по телу молодого человека, оставляя горячие следы на нежной коже после своих прикосновений.       Савелий лицезрел перед собой совсем не бесстрастного некогда детектива, а застенчивого парнишку, который был красным от смущения, вызванного его собственным удовольствием от столь жгучей близости.       Было вполне ожидаемо, что во время растяжки следователь будет сгорать от стыда. Он рефлекторно прогнулся в спине и соединил колени, к тому же, закрыв лицо рукой. Стёпка не мог сопротивляться блаженству, которое испытывал каждый сантиметр его тела под умелым руководством Савы. А тот наслаждался откликами молодого человека о том, что всё идёт как нельзя лучше, — протяжными стонами.       Своё окрепшее возбуждение Савелий бережно ввёл внутрь Стёпки. Оно проскользило внутрь так, словно ключ от замка сокровищницы был идеально подобран с первого раза.       Склонившись над детективом, виолончелист позволил ему обнять себя за шею, по мере нарастания темпа движений чувствуя, как объятия постепенно становились источником вожделенной боли — ведь Стёпке нужно было найти то, за что можно ухватиться руками.       Трепет разрывал душу и сердце молодых людей. Момент близости был очень жарким, и, наверное, каждый из них хотел, чтобы он ни при каких условиях не заканчивался. Но организм диктовал свои правила, так что, испытываемую друг к другу страсть парни выплеснули практически синхронно, после чего ощущая приятную усталость, расплывающуюся по телу нежным теплом.       Савелий устало лёг рядом со Стёпкой, прижимая его к себе. На диване было очень тесно, однако для пары это было мелочью в сравнении с тем, что их тела испытывали после хорошего секса.       Приняв совместный душ, парни легли уже в спальне на просторной кровати. Савелий так же не выпускал Стёпку из своих крепких, любящих объятий, на что в ответ тот мог только робко прятать свою улыбку.       Через некоторое время они уснули, наслаждаясь тем, что сейчас находились вместе, рядом.       На следующий день Стёпа как всегда проснулся рано. Но на этот раз его пробуждение проходило не в гордом одиночестве. Выбравшись из хватки Савелия так, чтобы не прервать момент его чудесного седьмого сна, он пошёл на кухню с целью приготовить завтрак. Молодой человек посчитал начало такого дня наилучшим как для себя, так и для парня. Влюблённая атмосфера, может, и затуманивала голову мыслями о близком человеке, но вполне могла и стать стимулом к успешному выполнению поставленных задач. Сегодня детектив планировал поговорить с начальством строительной компании, и что-то ему подсказывало, что разговор будет не из самых приятных — даже хуже тех, что были во время допроса персонала отеля.       Запах готовки вызвал улыбку на лице Савелия сквозь сон. Юноша плавно проснулся и бодро потянулся. Утро лучше этого он не мог себе и представить. Однако до тех пор, пока не увидел возле рабочего места Стёпы в спальне висящую на стене доску. Она была систематизированно увешана бумагами, и от одного документа к другому шла красная нить, указывая на связь компонентов доски. Вместе с тем, Савелий увидел две фотографии, на которых узнал себя. В их центре маркером того же тревожного цвета был поставлен знак вопроса. — Я спалился, — подумал парень, гневно сжав кулаки.       В его голове мгновенно появился рой мыслей, которые должны были решать главный возникший вопрос: «Что делать?»       Устранить малыша-детектива, порядочно делающего свою работу, казалось самым оптимальным вариантом, который изначально и хотел претворить в жизнь наёмник, когда сразу понял, что его подозревали. Но самое ужасное, что может сделать любовь с убийцей, — это заставить его думать сердцем, а не мозгом. Испытывая искреннее желание быть вместе только со Стёпкой, Савелий нашёл способ, опираясь на милосердие вместо холодного расчёта. Он решил, несмотря на всю опасность, быть ближе к детективу. Зачастую под самым носом и упускали объект поисков. И так он будет оставаться незамеченным, но, очевидно, лишь до поры до времени. Поэтому, как бы ему не хотелось, но сердце Стёпке разбить так или иначе придётся. Ведь отношения с преступником с большой долей вероятности обречены на несчастный конец.       Тихо подойдя сзади, Савелий обнял молодого человека, оставляя чувственный поцелуй на его шее. — Доброе утро, — отозвался Стёпка, польщённый вниманием Савелия. — Завтрак готов.       Несмотря на то, что начало дня следователя принципиально изменилось из-за новой переменной, добавленной в его систему координат, он не мог изменить своей установке смотреть новости по утрам. — «Выпьем по какао?» или как маньяк в городской области заманивал девушек в своё логово. С места событий мой коллега — Вячеслав, Вам слово.       Молодой человек смотрел новости и, когда понял, что по его делу ещё ничего не было известно конкретно для СМИ, выключил телевизор. Как и сказал вчера ведущий, расследование только велось. Если бы он знал, насколько не плодотворно.       Степан лениво ковырял в тарелке яичницу, зациклившись на мыслях о том, где найти убийцу, который не оставлял улик, лишь по неофициальным наводкам и домыслам. — Ты чего такой кислый? — спросил Савелий, заметив перемену в настроении молодого человека. — Просто задумался, — неуверенно ответил Стёпка, сомневаясь, стоит ли озвучивать то, что он хотел. — Сегодня у меня будет разговор с начальством одной компании, её нужно проверить. Так получается, что в мою сторону зачастую возникает неприязнь из-за того, что я делаю. Люди не готовы войти в положение и понять, что я просто исполняю свои обязанности.       Следователь всё же решился разделить гложущие его переживания вместе с виолончелистом, решился довериться ему и приоткрыть завесу своих планов по расследованию.       Савелий, который не играл ни одной фальшивой ноты на виолончели, но который хорошо играл фальшивого музыканта, слегка удивился — только небольшую долю удивления он мог вынести наружу. Парень не ожидал, что детектив, по первому впечатлению показавшийся ему знатоком своего дела, станет так просто посвящать его в свою работу, что означало раскрытие некоторых деталей расследования. — Ну, ты просто не накручивай себя. Всё будет хорошо. А если и нет, ты всегда можешь рассчитывать на меня, — заверил Савелий, ободряюще улыбнувшись. — Спасибо, — промямлил Стёпка, в свою очередь, со стеснительной улыбкой.       Молодые люди закончили завтракать, и вместе покинули квартиру. Они попрощались до следующей встречи, и каждый из них отправился по своим делам. Детектив сразу же поехал с визитом к представителям преступной строительной компании, решив не оттягивать, пусть и неприятный, момент разговора с ними.       Здание находилось в южном районе, в котором также располагались и два важных для следователя места — его квартира и агенство. Окинув взглядом высотку снизу вверх, Степан сильнее прижал к себе папку с документами и вошёл внутрь.