Операция «обман»

Коломбо, как предупреждали Сайно и Тигнари чуть ранее, были сильным противником. Вступать с ними в перестрелку будет глупо и очень самонадеяно, – и тогда аль-Хайтам решил копнуть чуть глубже. – Так уж сложилось, что выйти на связь с Коломбо без помощи Дори – затея не из лучших, – Продолжал думать вслух он одним недавним вечером, когда они продолжали продумывать свои действия наперёд. – Если мы будем и дальше следовать Омерте, нам нужно всего лишь подать знак. Обычного молчания будет достаточно, думаю, они должны понять, что нам от них что-то нужно. В крайнем случае, если они продолжат нас игнорировать, можем воспользоваться помощью пиццини, а если не прокатит и это, то придётся пообщаться. Вы ведь ещё помните законы Омерты? Сайно тогда кивнул, дав аль-Хайтаму задачу уведомить Коломбо о том, что они хотели бы поговорить. Разумеется, Омерту все помнили наизусть – её главной целью всегда было просто молчать, вселить страх, а дальше делать с запуганными жителями (а иногда и собственными людьми) всё что нужно, чтобы уберечь сохранность информации и не дать ей выйти за пределы дозволенного – или, как сейчас, дать знак. Тигнари это всегда казалось жестоким методом, но по-другому, к сожалению, никак не получится. Пришлось смириться, – как и с тем, какой жизнью ему придётся жить. На удивление, аль-Хайтам проделал свою работу быстро. На следующий день у них на руках уже лежала ответная пиццини с назначенными датой и местом встречи, а в самом конце немногословное «Мы знаем, зачем вы всё это затеяли. Давайте не будем устраивать лишних перестрелок?». Тогда Тигнари понял, что их планы настолько очевидны, что, кажется, остальным отрядам даже не нужно было возвращаться в офис и видеть смерть Дори, чтобы догадаться. Им повезло, что Коломбо назначили время, в которое они будут свободны, – в случае чего сменить его у них не получилось бы, аль-Хайтам и Кавех не раз говорили, что это может обрубить их шансы спокойно поговорить ещё на корне. К тому моменту, по расчётам Кавеха, они уже должны будут разобраться Декавальтанте и Кливленд, как и произошло в итоге. И приятным бонусом вместе с ними сдались Гамбино, значительно облегчив им задачу. А теперь, когда назначенная встреча состоится через считанные часы, им оставалось только собираться и надеяться, что в этот раз всё закончится мирно и без перестрелок. Но Тигнари не волновался на этот счёт – по крайней мере точно не окажется, что магазины вдруг закончились, кто-то поймал в себя пулю или выяснится, что они просчитались с количеством людей. Эта мысль добавляла спокойствия. Собрались они быстро. В воздухе, как тогда показалось Тигнари, витало напряжение, но он предпочёл думать о хорошем. Так мысли об ужасной перестрелке плавно перетекли в скорую встречу с Коллеи, в спокойную жизнь, и он даже не заметил, как оказался в заведённой машине, а Сайно на водительском уже выезжал на упомянутое место. Сам Сайно как будто тоже не переживал на этот счёт – это Тигнари понял по его выражению лица, тому, как он внимательно смотрит на дорогу, всматриваясь в каждый дорожный знак, кажется, совсем забыв о том, что ему «Нужно убедиться, что все будут в безопасности». Тигнари был рад, что Сайно начинает избавляться от этого бремени хотя бы сейчас. Снова в салоне стояла тишина, но каждый думал о чём-то своём, поэтому времени на диалог у них не нашлось. В этот раз дорога наконец-то была не такой долгой, не нужно было выезжать задолго до назначенного времени, чтобы точно успеть. Это тоже значительно упрощало задачу. А ещё не нужно было думать про подходящие слова. Было за эти дни и что-то хорошее – как минимум новость от аль-Хайтама о состоянии Коллеи. С ней всё в порядке, она в безопасности, отлёживается в больнице после приступа под присмотром врачей, поэтому теперь на этот счёт у Тигнари было меньше переживаний. Но он всё ещё хотел её увидеть и извиниться за то, что она вообще оказалась во всё это втянута, правда, обстоятельства не позволяли. Тигнари ведь даже не может приехать – то нет времени, то нет возможности, то наведаться к ней будет равно снять чеку с гранаты и встать к ней прямо вплотную, радостно улыбнувшись. Его появление в больнице может привлечь к Коллеи лишнее внимание – а им это не нужно. За это Тигнари тоже себя винил, но наивно понадеялся, что всё пройдёт, стоит ему извиниться. В этот раз вместо привычного голоса Кавеха из рации его окликнул Сайно совсем рядом: – Готов? – Тигнари кивнул. – Отлично. И включил рацию, по которой спросил всё то же самое у Кавеха и аль-Хайтама. Тигнари пока что оглянулся – очень удачно они уже на месте, даже успели до Коломбо. По рации прошлось тихое «готовы» от Кавеха, и тогда они оба вышли из машины, специально оставляя её у обочины на видном месте, а сами направились к дороге поблизости. Местность тут была открытая, поэтому вряд-ли пытаться снова где-то скрываться будет хорошей идеей. Дори объясняла это тем, что Коломбо действительно сильные, и благодаря этому один из маршрутов на открытой местности отошёл именно к ним из соображений безопасности. Рядом не было даже самых небольших холмов, только изредка виднелись деревья, которые всё равно им не помогут, и очевидная необходимость действовать иначе. Разумеется, это самое «иначе» они давно продумали. Хотя и плана у них всё ещё не было – только абстрактное «Это наш единственный шанс с ними поговорить, и место там слишком открытое для перестрелки. Попробуем поговорить, как и просили изначально, дальше будем действовать по ситуации» от аль-Хайтама, который, как показалось в один момент Тигнари, теперь у них в команде отвечал за нагнетание обстановки. Говорить Тигнари всегда умел, помнится, когда-то Дори даже хвалила его за это целой премией. Эта задача без споров отошла к нему, а Сайно вызвался на подстраховку. Всё же больше всего им не хотелось сделать так, чтобы тут и правда началась перестрелка, потому что это было бы очень неприятно. Но Коломбо, наверное, тоже понимали, что на открытой местности это будет довольно опасно, и оставалось надеяться, что они это учтут. Единственный нюанс – их четверо, а в Коломбо, как говорил Кавех, пятнадцать человек так точно. И все они отменно управлялись с автоматами в бою, именно поэтому их отряд гораздо меньше по сравнению с другими, что практически полностью отрубало им возможность хоть что-то предпринять. Что ж, Тигнари постарается сделать так, чтобы ничего и не нужно было предпринимать. До назначенного времени оставалось ещё чуть-чуть, но никто всё равно не расслаблялся, потому что все знали принципы мафии – ещё недавно они, к сожалению, тоже были частью этой организации. Так уж сложилось, что у них заложено прибывать на место ровно в срок, иначе это могло бы не понравится Дори, значит, совсем скоро Коломбо, которых Тигнари проклинал в голове уже сотый раз, будут тут. И они действительно не заставили себя долго ждать. На горизонте завиднелась колонна машин, пустив по спине неприятный холодок. Тигнари сглотнул вязкую слюну, тряхнул хвостом в надежде хоть чуть-чуть поубавить волнение. Их план был одновременно глупым и до ужаса самоуверенным, настолько, что, может быть, даже и сработает – все надеялись на это, но мало кто верил. Гораздо правдоподобнее звучала мысль про перестрелку, хотя до этого нужно ещё дойти. У Тигнари есть время смириться со своим безысходным положением. Парочка машин остановилась совсем рядом, чуть ли не наехав на Сайно, стоящего впереди, и оттуда вышел один-единственный человек – с тремя солдатами-охранниками. Тигнари снова попытался унять дрожь по хвосту, плавно переходящую в тихий ужас. – Вы, как я смотрю, совсем не меняетесь. – Заливался радостно парень – по голосу (внешность разглядеть он не успел и вряд-ли собирался) Тигнари сказал бы, что это Мирза. Тот самый дерзкий мальчишка, всегда настаивающий на своём мнении и очень неуважительно относившийся к другим. Тигнари всегда его не любил. – Что ж, я дам вам право говорить первыми, наш великий генерал и его верный консильери. Тигнари нахмурился, еле сдерживая себя, чтобы не начать плеваться ядом в ответ. Ему никогда не нравилось, когда его так называли, но в этой конкретной ситуации... Тигнари не нравилось это вдвойне. Втройне. И желание проехаться кулаком по чужому лицу тоже выросло сначала вдвое, а потом и втрое. Но Тигнари держался из последних сил – в конце-концов, они тут не стрелять (наверное?) пришли. Поэтому он ответил: – Вы знаете, что нам нужно. – Всё так же мирно и спокойно, до лёгкой боли придавив стопой кончик хвоста – на всякий случай. – Вы уходите из организации или продолжаете свою деятельность отдельно, гарантируя, что больше не будете мешать нам и никто из людей Дори в это дело не сунется – а мы не трогаем вас в ответ. Всё предельно просто. Мирза хмыкнул себе под нос, а Тигнари поймал себя на мысли, что расстояние между ними ничтожно маленькое, что если они захотят – уже через минуту Тигнари будет валяться тут с пулей во лбу, захлёбываясь собственной кровью под аккомпанемент чужого издевательского смеха. Это, к сожалению, не прибавляло уверенности. Разве что давало очередной повод задуматься, как он вообще пришёл к такой жизни. Какое-то время все молчали – аль-Хайтам, наверное, из понимания ситуации, Кавех оценивал их шансы, Сайно просто настороженно наблюдал за Тигнари и Мирзой поочерёдно, а сам Тигнари надеялся, что ему не придётся прямо сейчас пытаться предотвратить перестрелку (он уже это делает?). Мирза стоял с максимально серьёзным и задумчивым лицом, но Тигнари всё равно казалось, что он просто делает вид, что думает, чтобы лишний раз потрепать им всем нервы. У него всегда был такой характер, и, видимо, люди не меняются. – Но вы понимаете, – Продолжил Мирза спустя долгое молчание, – Что отделиться от Дона – задача не из лёгких, если вообще возможных. Проще продолжать работать за хорошие и постоянные деньги, чем начинать всё сначала, правда? В какой-то степени он был прав: это действительно сложно – начать всё сначала, заново собирать команду, усилиями капореджиме избирать нового Дона и продолжать существовать одной-единственной командой, пока не найдутся новые люди, посвящать которых тоже дело муторное. Когда-то Тигнари даже сам посвящал кого-то, вместе с Сайно помогал с этим другим, поэтому не понаслышке знал, насколько сложно собирать команду. Но были ведь и другие варианты, да?.. – Мы можем, как ты там сказал, уйти из организации – может, даже разойдёмся каждый по своим дорогам. – Добавил Мирза беззаботно. – Но за всё своя плата, разумеется. Или можем оставить наш конфликт таким, какой он есть сейчас. Вы ведь забудете про нас, верно? Мы даже не будем вам мешать. – Будете. – Перебил Тигнари. – Мы знаем законы этой организации лучше, чем вся твоя команда вместе взятые. Это дело будет жить и развиваться до тех пор, пока вам не надоест. Рано или поздно мы всё равно снова пересечёмся, – И добавил в голос чуть строгости: – Потому что вы не оставите это просто так. Сайно посмотрел на него с подозрением, но Тигнари было ровным счётом плевать. Дрожь в хвосте удалось унять, но взгляд всё ещё был полон злости и раздражения. Наверное, за это Дори его и любила (как бы странно не звучало слово «любила» рядом с её именем). Неприятный холодок по спине прошёл, и теперь Тигнари снова готов был язвить до тех пор, пока не заберёт заслуженную премию «Главная язва мира». Помнится ему, Сайно когда-то упоминал такую – кажется, в шутку, но сейчас Тигнари уже не видел разницы. – Если ты просто будешь говорить мне о том, какие вы хорошие и добрые, спасаете мир от главного злодея, то мы, конечно, не оставим это просто так. – Продолжал Мирза с дерзкой улыбкой. – Но если вы накинете нам небольшую плату... – Мирза, – Процедил Сайно недовольно. Тигнари навострил уши. – Ты знаешь, что никакой платы не будет. Или, будь добр, ставь другие условия, или нам не о чем говорить. Тигнари уставился на него сверлящим взглядом, – что ты только что сказал? – но Сайно ничего не добавил и не забрал свои слова назад. Он действительно сказал то, что сказал. Что ж, нервы Сайно, кажется, тоже уже сдают. Как же Тигнари его понимал. – Знаю, конечно, знаю. – Оскалился Мирза ехидно. – Проверял, вдруг вы решите изменить своим стальным принципам. Вы, особенно Тигнари, всегда строили из себя героев, но, поверьте мне, это не приведёт вас к успеху. И вам не стоит этим гордиться. Вмиг у Тигнари появилось огромное, кусающее жадным монстром изнутри желание съязвить, подходящие слова даже вертелись на языке, но Тигнари этот самый язык прикусил. Вместе с язвами на нём крутилось и обречённое «Нам не нужны перестрелки» голосами всех четверых сразу, отбивающее (хоть и не полностью) всякое желание сделать что-то непоправимое. Открытая местность, напомнил голос аль-Хайтама в голове. Если мы вступим в перестрелку прямо тут – мы трупы, напомнил голос аль-Хайтама в голове. – Мы говорим не о гордости. – Вместо этого произнёс Тигнари. – И ты прекрасно это понимаешь. Нам нужно покончить с этим, с твоим отрядом в том числе. У вас есть возможность исправить свои прошлые ошибки и спокойно жить, но ты её решительно игнорируешь. Мирза посмеялся: – И кому оно надо – спокойно жить? Друг мой, я думал, что ты понимаешь, как у нас тут всё работает, но, оказывается, не очень. Наше дело – сумасшедший адреналин, который ты вряд-ли найдёшь, пока будешь просиживать свою задницу где-нибудь в офисе, а ещё огромные деньги, и в обычной жизни ты бы работал месяцами, чтобы заработать столько же, сколько мы за неделю. Тигнари хотел бы что-то ответить, но подходящие слова никак не находились. Он застыл на месте с ярким удивлением на лице, абсолютно потерянный и неуверенный, что ему вообще делать. Мирза чётко попал в самую десятку, сам того не зная. Надо же. Прямо сейчас Тигнари любезно ткнули лицом в собственные переживания о будущем, даже об этом не задумываясь, заставив его просто заткнуться и стоять каменной статуей, как маленький ребёнок, которому мама только что рассказала о том, что на самом деле Деда Мороза не существует. И Мирзе это, судя по его самодовольному выражению лица, явно нравилось. Глаза сразу нашли Сайно – почему-то он смотрел на Тигнари с настоящим беспокойством, будто знал, что слова Мирзы загнали его в тупик, проверяя на предмет страха. Но страха в Тигнари не было, скорее наоборот: настолько много мыслей, что он не знал, какую именно стоило озвучить и стоило ли вообще. В голове всё смешалось в один-единственный коктейль из всех эмоций, пока Тигнари пытался что-то в этом коктейле разобрать. Да, Тигнари, совсем скоро у тебя больше не будет такого заработка, тебе придётся действительно работать месяцами, чтобы получить столько же, сколько ты получал тут за неделю. А ещё начинать всё заново, пытаясь не повторить своих прошлых ошибок. Радуйся, что вообще останешься в живых, в отличии от тех, кто погиб ради того, чтобы всё это закончилось. Чёртов Мирза, дьявол его дери. – Ну, что тебе не нравится, м? – Издевательски протянул он. – Если у тебя закончились слова, то поздравляю, конечно, но у меня нет времени ждать, пока ты откопаешь в своём мозгу очередную язву, поверь мне. Или попроси своих дружков поговорить вместо тебя. А ты ведь, Тигнари, всегда получал от великой Сангема-бай похвалу за то, как отлично умеешь заговаривать людям зубы... «А ты, Мирза, – так и вертелось на языке, – всегда получал от великой Сангема-бай похвалу за то, что слишком много трепаешь языком и мешаешь нашим делам, но мы ведь ничего тебе не говорили, правда?» Но Тигнари всё ещё молчал. Хвост заметался из стороны в сторону, выдавая кипящую злость с головой, и если бы на него кто-то обращал внимание. Сайно не выдержал первым: – Сколько ты хочешь, чтобы мы заплатили, – Поинтересовался он в паузе; Тигнари периферийным зрением заметил, как глаза у Кавеха и аль-Хайтама полезли на лоб, – Чтобы вы пошли на уступки? Мирза прокрутил собственный пистолет в руке, размышляя над ответом. Тигнари показалось, что для полного образа плохого парня не хватает только сигареты в зубы или огромной пачки денег во вторую руку. – Хороший вопрос, генерал. – Оценил Мирза дружелюбно. – Думаю, мы будем согласны на... – И обвёл взглядом количество машин вокруг. Закончил уже не так радостно, скорее ехидно: – Сорок миллионов евро. Или нам с вами не о чем говорить. Как со стороны Тигнари услышал собственный тяжёлый выдох, Сайно просто застыл на месте. Тигнари повернулся к аль-Хайтаму и Кавеху, – одним только этим двоим известно, сколько денег они смогут оставить, – в надежде получить ответ, потому что желания продолжать спорить с Мирзой у него осталось мало. Лицо у аль-Хайтама, как успел заметить Тигнари, исказилось недовольством, но он продолжал молчать, просто наблюдая. И наконец они оба кивнули в ответ. Сорок миллионов это, конечно, не так много, как могло быть, но всё равно отдавать их очень не хотелось. Хотя если, по мнению великих хакеров аль-Хайтама и Кавеха, это действительно возможно, то... Ради того, чтобы со всем этим покончить. Ради того, чтобы наконец-то стать свободным. Ради Коллеи, в конце концов. Они сумасшедшие. – Мы согласны. – Бросил Тигнари на выдохе. – Сорок миллионов евро – и ты со своими друзьями больше тут никогда не появляешься. – Вот это по-нашему! – Посмеялся Мирза весело. – Так бы сразу. Что ж, буду ждать свои деньги в ближайшую неделю. Надеюсь, не нужно объяснять, что будет, если вы этого не сделаете. – Он отвернулся, закончил уже совсем не к Тигнари: – Парни, сворачиваемся. С этого момента можете делать всё, что захотите, только не трогайте нашего генерала и его друзей – это приказ. Свободны. Ниссаны один за одним выстраивались в колонну, разворачиваясь, а Тигнари всё так же продолжал смотреть на них, сам не зная, зачем. Вскоре от них остались только маленькие точки на горизонте, за которыми Тигнари всё ещё наблюдал, даже не заметив, как руки зарылись в собственный хвост – он, разумеется, больше был похож на половую тряпку, чем на хвост, но у Тигнари уже выработалась привычка нервно перебирать шерсть всякий раз, когда нервы не выдерживают. Когда Тигнари последний раз за ним ухаживал?.. Сайно подошёл к нему почти сразу: – Тигнари? Всё в порядке? Выглядел ты как-то грустно. Тигнари проморгался, отмахнулся: – Я в порядке, правда. Просто... не самая приятная тема. Ты знаешь. Не думал, что это меня так заденет. Сайно понимающе кивнул. Откуда-то сзади послышались возмущения Кавеха (кажется, они были и до того, как Тигнари обратил на это внимание), который явно не был доволен тем, что, пусть они и отделались так легко, им придётся попрощаться с такой огромной суммой, и Тигнари его очень даже понимал. Им тут теперь тоже было делать нечего, значит, нужно возвращаться. Интересно, сколько времени прошло. Нужно будет спросить у аль-Хайтама. А сейчас они снова рассаживались по машинам, чтобы не терять время зря, и Тигнари снова сидел за рулём, заводя скудненький ниссан. Сайно рядом сидел с задумчивым лицом, и Тигнари, если бы не знал его так сильно, подумал бы, что он о чём-то переживает. – Хайтам, – Позвал Тигнари по рации, – Сколько у нас ещё времени? Выдвигаемся сразу к Джерси или можем с этим повременить? Аль-Хайтам ответил почти сразу, причём таким голосом, будто Тигнари – пятилетний ребёнок, и примерно три минуты назад он проговаривал это всё вслух: – Мы справились немного быстрее, чем предполагалось. Но возвращаться в любом случае не имеет смысла, поэтому выдвигаемся сразу к Джерси. В этот раз у нас будет немного больше времени на подготовку, и нет, это всё равно не повод злоупотреблять. Сможем побеседовать о смысле жизни на месте лишние пол часа. На лице расцвела тусклая улыбка, но Тигнари всё равно не хотел расслабляться. Удивительно, что аль-Хайтам даже решил пошутить, но, кажется, его тоже беспокоило состояние Тигнари после диалога с Мирзой. Сам Тигнари уже почти начинал придумывать сотню отмазок. Он не знал, хорошо это или плохо, что у него будут лишние пол часа на самоистязание, но посчитал, что лучше будет забить это время диалогом с Сайно. С ним всегда было приятно разговаривать – неплохое успокоительное. Разумеется, все прекрасно знали, что Джерси – противник сильный. В памяти у Тигнари они осели достойным отрядом, который до этого они часто брали на подстраховку, где было достаточно и ума, и силы. Сейчас это только прибавляло им проблем, но Тигнари просто надеялся, что долгое время тесной совместной работы хотя бы поможет лучше понимать их действия. – Придётся пострелять, – Заявил Кавех тем же вечером, когда они продумывали план, – Потому что эти ребята упёртые, прямо как аль-Хайтам со своей сраной гордостью, когда не хочет принимать свою неправоту. – Аль-Хайтам неодобрительно хмыкнул. – Говорить они вряд-ли захотят. Мы с Хайтамом, конечно, можем попытаться, но я вам уже сейчас могу сказать, что нас пошлют далеко и надолго. В тот вечер они думали очень много, даже, сказал бы Тигнари, слишком много. Потому что заново разбирали все отряды, с которыми им в любом случае придётся столкнуться, перечитывали-вспоминали-находили всю информацию по тысяче раз, старясь максимально уменьшить риски. Тогда все успели примерно столько же раз повторить и убедиться, что Джерси – это, мать твою, сильный противник, с которым лучше не терять бдительности и которые абсолютно точно не будут поддаваться или идти на уступки. Наверное, это был их последний вечер такой совместной работы, и от чего-то кроме чёткого плана действий в голове у Тигнари отложилось только хмурое лицо Сайно, когда ему говорили, что всё не так просто, как кажется. И сейчас у Сайно было точно такое же хмурое лицо, только Тигнари это совсем не нравилось. Ниссан припарковался на обочине дороги, Тигнари оглядел местность – снова безлюдное место (хотя было понятно, почему Кавех и аль-Хайтам выбирали именно такие локации для перестрелок), только в этот раз вместо заброшек были сплошные деревья, за которыми хотя бы будет легче укрыться, – и понял, что стрелять придётся абсолютно точно. – У нас есть ещё ровно тридцать семь минут, – Твердил голос Кавеха по рации. – Можете пока осмотреться, размяться, написать завещание или, как вариант, представить свою смерть – в общем, на ваше усмотрение. Тигнари бы посмеялся, если бы такой вариант действительно не был одним из вполне возможных. Но – давайте будем реалистами – такое и правда может произойти, и Кавех, судя по интонации, говорил вполне себе серьёзно, поэтому смеяться не моглось и не хотелось. Вместо этого Тигнари вышел из машины, спросил у Сайно, который уже достал откуда-то сигарету, беззаботно: – Как настроение? – И едва ли сдержал смешок от того, как чужое лицо исказилось удивлением. Какое-то время Сайно так и стоял, не понимая, что говорить, потом пожал плечами: – Лучше, чем могло бы быть. Чувствую себя самоубийцей, но, во всяком случае, мы хотя бы занимаемся чем-то хорошим. Вот эта шутка, в мыслях подметил Тигнари, была хорошей – и всё в тех же мыслях поставил ей твёрдую шестёрку из десяти. Он даже почти посмеялся, если бы не был занят разглядыванием местности. Ничего нового за эти пять минут, что Тигнари не оглядывался, не появилось: всё те же скудные деревья, которые в любом случае помогут, и одна-единственная дорога с двумя припрятанными ниссанами на обочине. Ладно, в этой обстановке будет по крайней мере будет легче вести перестрелку. – Но мне всё равно кажется, – Сказал Сайно как-то досадливо, – Что у нас мало шансов. Ты знаешь, что такое Джерси. Они вряд-ли будут церемониться. Поэтому я... волнуюсь. Чтобы всё было хорошо. В особенности с тобой. Это «с тобой» он произносил таким тоном, будто прямо сейчас последует ещё одна неудачная шутка, но её не последовало. Только улыбка Сайно, всё такая же красивая и, как казалось теперь, наглая. Он так и стоял с этой улыбкой на лице, наблюдая, как Тигнари растерялся, жмурясь от хлестнувшего по ноге хвоста. Теперь у Тигнари снова появилось желание его поцеловать и ещё раз донести: со мной всё будет хорошо. Так он и сделал – поймал то мгновение, когда Сайно снова о чём-то задумался, взял его лицо в руки и оставил на чужих губах поцелуй. Шепнул осторожно, когда улыбчивый взгляд смотрел прямо ему в глаза: – Со мной всё будет хорошо. Поэтому, пожалуйста, позаботься о том, чтобы всё было хорошо и с тобой. Сайно только кивнул, теперь уже первым лениво утыкаясь в его, Тигнари, губы, и в них же улыбаясь теперь по-настоящему. Снова Тигнари мог чувствовать его запах, и с уверенностью сказал бы, что есть в нём что-то успокаивающее. И пьянящее. А может, сам факт присутствия Сайно рядом уже действует на него лучше, чем любой психотерапевт – об этом ему ещё предстоит подумать, но явно не сейчас. Потому что сейчас он ловил те редкие моменты спокойствия, когда Сайно был рядом, аккуратно прижимал его к себе и смотрел на Тигнари так, будто ценнее у него жизни ничего не было. И понимал, что слишком много таких взглядов он не выдержит. Тигнари обнял его в ответ, не в силах игнорировать возможность быть с Сайно как можно ближе, уткнулся носом в его плечо, прямо как Коллеи в то утро, когда они последний раз виделись в спокойной обстановке, и в голову пришло осознание, что он, кажется, постепенно сходит с ума. Почувствовалось тепло чужой руки на макушке, но Тигнари ничего с этим не делал (потому что не хотел и не мог): только позорно улыбался Сайно в плечо, как будто он вообще в состоянии это заметить. Теперь Тигнари даже хотелось, чтобы Сайно это заметил, но, пока чужая рука вычерчивает только ему понятные узоры на тёмной макушке, он подумал, что лучше просто ничего не говорить. Редко от Сайно можно получить так много улыбок хотя бы за один день, а за последние десять минут он улыбнулся к Тигнари уже целых два раза – искренне и по-доброму. И Тигнари не знал, что на Сайно нашло, поэтому предпочёл просто продолжать наслаждаться теми ощущениями, что он ему даёт. В конкретно этот момент их было до дрожи по хвосту много, и Тигнари изо всех сил держался, чтобы не замурчать – вяло и позорно, прямо как в детстве, когда он жался к руке матери, бережно гладящей его за ухом. Голова поднялась сама по себе, взгляд нашёл чужой, наполовину прикрытый чёлкой, и Тигнари всё-таки не удержался. Зарылся рукой в белоснежные локоны, совсем не обращая внимание на то, что похожи они были больше на солому, чем на настоящие волосы, и улыбнулся самому себе. После того, как всё закончится, Тигнари обязан будет подарить Сайно хороший шампунь – своего у него, Тигнари готов был поклясться, не было, а если и был, то он им точно не пользовался. – Нам нужно готовиться, – Не то попросил, не то констатировал факт Сайно. На секунду вид у Тигнари сделался недовольным, – до последнего не хотелось вылазить из чужих объятий, – но потом он всё же отпустил, оставив последний поцелуй в уголке губ. – Потом у тебя не будет таких отмазок. – Только и сказал Тигнари напоследок, сам не до конца понимая, что говорит это вслух. Сайно улыбнулся, но промолчал. Долго это бы в любом случае не продлилось, как бы Тигнари этого не хотел. Была бы его воля, он бы продолжал разговаривать с Сайно ещё очень и очень долго, чтобы получить свою дневную порцию успокоительного (стоило признать, поцелуи с Сайно всё же успокаивают), если бы не: – У нас осталось примерно пятнадцать минут. – Заявил голос Кавеха по рации из машины. – Я бы советовал поднимать свои задницы. Понимаю, конечно, что очень хочется ничего не делать, но... Поэтому Тигнари всё-таки отстранился. Казалось, лицо у Сайно исказилось лёгким недовольством (и Тигнари очень его понимал), но он ничего не сказал. Отвечать рации никто из них не стал, вместо этой лишней траты времени они разве что вслушивались в каждый сторонний шорох. С Джерси Тигнари мог забыть про все те установки, диктовавшие прибывать ровно в назначенное время. Никто не давал гарантий, что они будут настолько пунктуальны – зная высокую репутацию Джерси, что-то может пойти не так в любой момент. Поэтому, наверное, лучше хотя бы быть к этому готовыми. Хотя напряжения Тигнари всё равно не чувствовал – не в Сайно точно. Он наблюдал за всем таким устало-спокойным взглядом, будто познал все принципы жизни и её смысл за одно-единственное мгновение, в которое Тигнари через силу выпутался из его объятий. И, что-то подсказывало ему, Сайно эти принципы жизни не нравились. Уж слишком уставшим и смешным он выглядел. – Мне кажется, – Подумал Сайно вслух, – Что мы... – Тише. – Перебил его Тигнари, навострив уши. – Слышно. Далеко, но слышно. Заканчивать свою мысль Сайно не стал: единственное, что в нём изменилось, это покрепче схваченный в руке пистолет. Теперь он снова напоминал страшного генерала со страшным выражением лица, который уже идёт по твою душу, но Тигнари от этой мысли мог разве что посмеяться. Хотя такой серьёзный и уверенный Сайно ему тоже нравился – даже, наверное, больше, чем его обычная версия, но об этом он вряд-ли кому-то скажет. Ни Кавех, ни аль-Хайтам не стали подтверждать наблюдения Тигнари вслух, и ему показалось, что они просто слишком уверены в его ушах. Снова натянутая тишина, в которой чувствовалось напряжение, такое, будто где-то поблизости находится тонна взрывчатки, и если сделать одно неосторожное движение – всё полетит на воздух, оставив за собой горстку пепла. В какой-то момент, когда оно стало давить на Тигнари огромным, тяжёлым комком, стало казаться, что так оно и есть. Но рядом был Сайно – вид его всё ещё оставлял желать лучшего, но внимательный взгляд, брови, сведённые к переносице и то, как он держит в руке пистолет, давали Тигнари возможность хотя бы на секунду забыть про это. И снова прийти к мысли, что он до дрожи в костях хочет его поцеловать – Тигнари никогда не будет достаточно. Сайно не делает с ним ничего хорошего, но об этом ему, посмеялся он в мыслях, знать не нужно. Лучше будет, если он так и останется единственным островком спокойствия и уверенности, пока вокруг всё взрывается и хочет тебя убить. В какой-то момент Тигнари поймал на себе чувство дежавю: снова рёв моторов где-то вдалеке, последняя проверка пистолета и оценивающий взгляд на Сайно. Сколько раз это повторяется?.. Ждать долго тоже не пришлось, точно так же как и в прошлые разы – поблизости снова завиднелись знакомые ниссаны, которые Тигнари бы с радостью стёр из своей памяти. – Сначала мы с Хайтамом всё-таки попробуем поговорить, – Предлагал Кавех недавно, – Но я уверен, что говорить они не захотят. Будьте готовы к тому, что придётся пострелять, но давайте надеяться, что всё не полетит в задницу, как делало это раньше. Иногда Тигнари удивлялся тому, насколько в Кавехе много оптимизма. А ещё тому, как они с аль-Хайтамом вообще терпят друг друга. Единственное разумное объяснение этому, которое находилось у него в голове, это то, что они просто сумасшедшие – хотя и это он тоже говорил уже тысячу, если не сотню тысяч раз. В том же диалоге они приказали Тигнари и Сайно быть осторожными и отсиживаться в кустах, пока Кавех будет пытаться заговорить Джерси зубы. А если всё пойдёт не так, как планировалось (все были уверены, что так оно и будет), придётся вступить в перестрелку. Аль-Хайтам давал этой ситуации примерно семьдесят процентов шанс на то, что всё пойдёт не так, двадцать пять на то, что всё пойдёт так, и последние пять на то, что они трупы. Почему-то всем больше всего верилось в первый и последний вариант, но никто не осмелился сказать об этом вслух. Они выбрали себе место подальше от дороги, чтобы точно остаться незамеченными, поэтому даже Тигнари с трудом улавливал то, что говорил Кавех. Его слова доходили до ушей небольшими урывками, по которым всё равно было трудно понять, всё ли хорошо. Кажется, для этого нужно услышать первый выстрел. Сидеть в неведении, конечно, не нравилось ни Тигнари, ни Сайно, но так у них хотя бы будет гарантия того, что те двадцать пять процентов, про которые говорил аль-Хайтам, действительно имеют место быть. Пришлось смириться. С самого начала Кавех говорил, что они обязательно подадут знак, если что-то пойдёт не так. И Тигнари не знал, хочет он, чтобы этот знак был, или лучше так и остаться сидеть тут, чтобы потом выдохнуть от радостного «мы это сделали!» по рации. Наверное, лучшим вариантом было бы вообще не ввязываться в это всё, но с этим они уже вряд-ли могут что-то поделать. Этот пункт они провалили ещё десяток лет назад. Прошло уже с десять минут ожидания, но Тигнари всё ещё ничего не слышал. Он не хотел думать о том, что могло произойти, и просто надеялся, что Кавех и аль-Хайтам вдруг подружились с Джерси и всё это время вели с ними светскую беседу. Остальные варианты, приходящие в голову, Тигнари решительно откидывал, для уверенности махнув хвостом. Ещё десять минут – ничего. Никаких знаков, криков, выстрелов или хотя бы урывков слов Кавеха или аль-Хайтама. Подойти ближе, чтобы послушать, они тоже не могли из-за риска обломать всё за один-единственный миг, и это... удручало. Стоило признать, Тигнари волновался. Сайно волновался не меньше – ходил туда-сюда с максимально задумчивым выражением лица, сложив руки в замок. Тигнари казалось, что сейчас в его голове рождается тысяча планов того, что им делать, если сейчас со стороны вдруг послышится выстрел. Он даже почти слышал мыслительный процесс в его голове – что-то про «Главное, чтобы они справились» и «Если что у меня с собой пистолет». Хотя у них был один (если брать три, – или даже больше, – возможных варианта, то три) и надёжный, как бы смешно это не звучало, план – перестрелка. Или, если всё пройдёт лучше, то они смогут выйти триумфаторами с одним только Вишавой, про которого так и не было новых новостоей, на хвосте. Если бы Тигнари говорил это вслух, то, он готов поклясться, последовала бы идиотская шутка про его хвост, поэтому он решил не озвучивать эту мысль, даже если она поможет успокоить Сайно хоть чуть-чуть. «Я волнуюсь за то, чтобы всё было хорошо», – Твердил раз за разом голос Сайно в голове, который Тигнари до последнего игнорировал. А потом сдался наконец: – Сайно? – Позвал осторожно. Сайно перевёл на него не понимающий взгляд. – Я вижу, как ты волнуешься. Какое-то время Сайно продолжал молчать, вслушиваясь в неизменную напряжённую тишину в надежде услышать хоть что-нибудь. Ответил складно спустя пару минут: – Волнуюсь. Не хочу, чтобы что-то пошло не так. Ты знаешь. – Но голос его перестал сквозить сталью и напряжением – конечно, волнение не ушло, зато добавилась капелька спокойствия, которому Тигнари мог разве что позавидовать. Он медленно подошёл к Сайно, положил руку на плечо. У него было мало опыта в успокаивании людей, за всё время его работы Тигнари почти не приходилось таким заниматься, и сейчас он в панике ловил себя на мысли, что не знает, что делать. Перед ним был Сайно, который, несмотря на мирный голос, сейчас был синонимом к слову «волнение», а Тигнари так и стоял и думал о том, как себя вести. Ему бы не помешало взять парочку лекций у Кавеха, наверное. Тигнари попробовал первое, что пришло в голову: – Давай подумаем о хорошем. – И взял руку Сайно в свою. Он окинул Тигнари пожалуйста-давай-не-будем-взглядом, но он его мастерски проигнорировал. – Это уже финишная прямая, мы почти на месте, правда? В глаза Сайно он смотрел взглядом, в котором смешалась и просьба, и волнение, и обеспокоенность, но Тигнари ничего не мог с этим поделать. Ему действительно хотелось помочь Сайно, и если бы он знал, как это сделать. Тигнари осторожно оставил поцелуй в уголке чужих губ, сосем не зная, что говорить, сжал руку Сайно покрепче. Хотелось быть ближе, дать понять, что всё хорошо. Правда, в горле стал ком из такого же переживания, не дававшего ему говорить почти ничего. – Как, кстати, рука? – Интересуется Тигнари в попытке перевести тему. Это даже, кажется, помогло – Сайно действительно переключился с волнения на: – Всё хорошо. Я... буду должен тебе за это до конца своей жизни. Тигнари только сдержанно посмеялся. Помнилось ему, тогда, в кабинете Дори, увидев на плече у него рану он подумал, что Сайно действительно будет должен ему до конца своей жизни, что он обязательно об этом ещё не раз скажет. Что ж, возможно, Тигнари умеет предсказывать будущее. Хотя гораздо более вероятным был вариант, что он просто слишком сильно знает Сайно. Маленький успех в виде ответной улыбки на лице Сайно, и Тигнари понял, что действительно радуется, если Сайно улыбается. Его улыбки он бы отнёс в категорию «Способны сводить с ума одним только своим существованием», – так оно и было, Тигнари действительно постепенно сходил с ума, когда Сайно ему улыбался, – и, наверное, он отдаст за них много чего. Не успел Тигнари хоть как-то ответить или что-то сделать, как издалека послышался звук, не похожий ни на выстрел, ни на что другое. И он заметно напрягся, сглотнул вязкую слюну и навострил уши, внимательно вслушиваясь в каждый лишний шорох. Все остальные заботы вмиг покинули его голову, оставив место только бушующему страху и волнению, которые готовы были сожрать Тигнари с головой. – Нари? – Позвал Сайно обеспокоенно. – Ты что-то слышишь? – Тише. – Перебил его Тигнари. – Что-то слышу. Наверное, вид у Тигнари сейчас был смешным, но ему было не до этого. Рукой он показал Сайно заткнуться, и, к счастью Тигнари, он действительно заткнулся. С минуту они вслушивались в нагнетающую тишину, пока из рации не прорезалось радостное: – Мы это сделали! – Голосом Кавеха. Тигнари выдохнул с облегчением, сам того не замечая. – Твою мать, мы это сделали! Взгляд сам по себе нашёл Сайно, – он тоже сразу посмотрел на Тигнари, – и оба в ту же секунду кинулись к дороге. Не верилось, что они правда это услышали, мозгу нужно было убедиться в этом самостоятельно, чтобы развеять все мысли про галлюцинации. На дороге действительно были Кавех и аль-Хайтам – живые и, на первый взгляд, здоровые, – стоящие посреди ничего. Никаких ниссанов, чьих-то трупов или хотя бы следов их магического растворения (как Тигнари уже понял, аль-Хайтам точно имеет какие-то сверхспособности). Только Кавех, улыбка которого сияла ярче, чем когда-либо, и аль-Хайтам, который сейчас выглядел так, будто получил Нобелевскую премию, а тот самый факт, вычитанный ещё в школе, наконец-то нашёл себе место. – Как вы это сделали?.. – Спросил Тигнари первым делом с неподдельным удивлением на лице. Кавех заливисто посмеялся: – Друг мой, ты не хочешь знать, что нам пришлось сделать ради этого. – И голос его сквозил настоящей радостью. – Но знаете, что? Главное, что у нас на одну проблему меньше. В какой-то момент Тигнари даже показалось, что сейчас Кавех заплачет от счастья, – настолько радостным у него было лицо, – но он всё ещё потерянно стоял на одном месте. Действительно не верилось. Джерси – те самые, про которых они начитались немало страшилок ещё каких-то два дня назад. Кавех. И аль-Хайтам. Переговорили. Никогда ещё пистолет в собственной руке не казался настолько бесполезным, а рот открывался-закрывался от неверия настолько часто. Ехали они сюда со знанием, что могут и не вернуться, конечно, готовыми к тому, что так и будет. И всё-таки как-то странно разливалось тепло в груди от той мысли, что все эти опасения были напрасны. За секунду до того, как Тигнари кто-то (погрязнув в своих радостях было трудно понять, кто это был) обнял, он подумал, что, наверное, не зря вместе с Сайно он убеждал и самого себя в том, что всё будет хорошо. Осторожно Тигнари открыл глаза и обнаружил, что обнимал его Кавех, совсем не удивившись. Рядом нашёлся Сайно, который снова улыбался так, будто выиграл в лотерею, и Тигнари поймал себя на том, что улыбается и сам. Остался последний и, наверное, самый сложный этап их плана, но пока что – у них действительно получилось переговорить Джерси, они действительно почти ничего не оставили от организации Дори, они действительно совсем скоро смогут спокойно жить. И в голове бурлило желание радоваться как маленький ребёнок, которому никто из них, к сожалению, сопротивляться не мог. Сейчас они и правда были победителями, и оставалась надежда, что будут и дальше. Задней частью мозга Тигнари улавливал хаос, который творился прямо сейчас: радостный Кавех, который даже решился обнять аль-Хайтама; улыбающийся (Тигнари никогда к этому не привыкнет) Сайно, который явно давил в себе желание засмеяться; относительно счастливый аль-Хайтам, который, конечно, всё ещё выглядел не так радостно, как остальные, но точно был так же счастлив, как и остальные. Странная картина, но в голове Тигнари она точно отложится как один из тех моментов, который перевернул его жизнь с ног на голову. Может, потому что он видел счастливого аль-Хайтама, может, потому что впервые улыбка Кавеха так сияла, а может, потому что Сайно осмелился улыбаться, когда рядом столько народу. Впрочем, теперь, в атмосфере всеобщего хаоса, в голове это всё утратило смысл.