Операция «обман»

Утро не встретило Тигнари первыми лучами солнца, ласково обогревающими кожу, запахом чего-то вкусного из кухни и завтраком в постель. Утро встретило Тигнари хмурым, явно так и не отдохнувшим достаточно Сайно: – Уже проснулся? – Хрипло спросил он. Тигнари поёжился, не желая вставать и с досадой обнаружив, что больше Сайно не обнимал его так осторожно, а его мирное лицо с прикрытыми веками испарилось. – Проснулся. – Ответил Тигнари первое, что пришло в голову и что не было так и просившимися на язык «сколько сейчас времени?» и «ты выглядишь ужасно, ты точно спал?» – Мы... едем к Коллеи?.. Сайно помялся – явно сомневался, но, раз вчера уже дал обещание, значит, нужно его выполнять. Сказал уже не так уверенно: – Если ты готов... да. Но у меня не получится пробыть с вами слишком долго, мне нужно ещё... Тигнари не стал дослушивать, завозившись с одеялом. От Сайно он получил только быстрый поцелуй и многообещающее «Скажешь, когда будешь готов» – и направился в душ, как никогда мечтая оказаться у себя дома, слушая сопение Коллеи за стеной. Здоровой Коллеи. Вид у Тигнари, как и у Сайно, был не самым лучшим: старые синяки на руках и один большой на спине, которые уже начинали сходить, пара царапин на лице и остальные мелкие травмы, на которые спустя настолько долгое время такой работы уже не хватало сил обращать внимания. Но у Коллеи точно возникнут вопросы – и, что ж, теперь придётся сказать как есть. Больше не было ни смысла, ни совести Тигнари врать ей в лицо. Когда они прощались с Кавехом и аль-Хайтамом, самих себя стараясь убедить, что это не последняя их встреча, Сайно выглядел... счастливее. И, – Тигнари не хотел загадывать, но думалось само по себе, – кажется, так на него влияло присутствие ушастой макушки в поле зрения. Больница, которую выбрал Кавех, была Тигнари знакома – когда-то они с Коллеи приходили туда на осмотр, получив возможность разделить искреннее удивление от цены лекарств и операции. По дороге он не раз вспоминал тот момент, борясь с диким желанием ущипнуть себя за руку, быстро переходящим в необходимость. Но теперь... Наверное, Тигнари должен был заходить в здание пружинистым шагом с явным довольством и радостью на лице. С Сайно он почти не говорил – только изредка они обменивались тусклыми улыбками или лишними взглядами. В какой-то момент Тигнари показалось, что Сайно ходит за ним мрачной тенью только для того, чтобы распугивать всех одним только своим видом, моментально портя Тигнари и без того не кристально чистую (у него есть уши и хвост, помните?) репутацию. Ватные ноги сами вели его к палате Коллеи, и Тигнари даже не пытался разобрать, идёт Сайно за ним или нет. Хотелось увидеть её улыбку, хотя бы самую тусклую из всех, что ему только доводилось наблюдать, сообщить про операцию – и в то же время не хотелось, чтобы она грустно качала головой с расстроенным «Нари, что ты натворил?» на губах. Но, что ж, свой выбор Тигнари уже сделал. Если вся его жизнь вела к тому, что он рассыплется в извинениях перед Коллеи, зато обеспечит ей хотя бы чуть-чуть более лучшую жизнь... Наверное, его всё устраивало. Тигнари сглотнул вязкую слюну, последний раз прокрутил в голове первое, что скажет Коллеи, и дёрнул ручку двери. – Нари?.. – Прорезался в уши голос, как только скрип пола разнёсся по палате. Тигнари мотнул хвостом, пытаясь унять дрожь. – Нари! Её голос отозвался в груди резким чувством вины, которому достаточно было посмотреть на Коллеи в палаточной койке, чтобы вспыхнуть заново с новой силой. Тигнари не понял, как оказался рядом с ней, осторожно её обнимая и без остановки нашёптывая: – Я так по тебе скучал... – Дрожащие руки Коллеи неуклюже обняли его в ответ. – Прости меня. Коллеи не ответила. Сайно сзади молча наблюдал – Тигнари готов был поклясться, что боролся с желанием подойти ближе и взять его за руку. – Нари, – Позвала Коллеи сипло, – Что ты натворил? Почему у тебя такой ужасный вид?.. Теперь не ответил уже Тигнари. Но не потому, что не уверен был, что сможет сказать и слово – потому, что собственный стыд и чувство вины заставляли проглотить язык, так и не найдясь с ответом. В глубине души он надеялся, что сможет этой темы избежать, но вся остальная часть понимала, что рассказать правду придётся. Коллеи ведь, забрезжила в голове мысль, больше не поверит ни в одну даже самую сладкую ложь, которую Тигнари ей сочинит на этот раз. – Рассказывайте, – Попросила она, когда заметила Сайно в палате. – Рассказывайте мне всё. Тигнари тяжело вздохнул. Силой заставил себя оторваться от Коллеи, сесть на бережно оставленный рядом с ней стул и с настоящей болью в глазах посмотреть на Сайно. В горле скрутился ужасный ком, в животе нежелание говорить на эту тему отозвалось чем-то слизким и неприятным, хвост нервно мотался из стороны в сторону. Но, что ж. Если Тигнари здесь, значит, нужно говорить как есть. И, задавив в груди тяжёлый выдох, скороговоркой проговорил: – Всё это время мне приходилось тебе врать, за эти годы мы чуть не умерли тысячи раз, работая на сомнительную женщину, а мы с Сайно преступники. А ещё... – И посмотрел на Сайно уже как-то весело, – Теперь мы можем оплатить тебе операцию. Коллеи слушала весь его небольшой монолог, прищурившись в неверии, будто так она сможет разглядеть, что происходило всё это время на самом деле. Тигнари снова вздохнул – к сожалению, он итак рассказал ей про (почти) всё вполне правдиво. Но у Коллеи были все основание их ненавидеть и не верить – Тигнари даже не обидится. Они заслужили. – Операцию?.. – Протянула Коллеи с всё тем же недоверием. В голосе отчётливо слышалось неверие. – Надеюсь, эти деньги вы получили законно?.. Тигнари сухо усмехнулся: – Все деньги мы получали немного... кхм. Не самым хорошим способом. Но теперь я смогу оплатить твою операцию, а нам больше не нужно будет жить так. Мы сможем начать всё заново. И не повторять своих прошлых ошибок. Потом он рассказал Коллеи абсолютно всё. Вкратце про то, чем они занимались, про то, кто такая Дори на самом деле, про весь их сумасшедший план, из-за которого она сейчас лежала тут. Весь свой рассказ Тигнари приправил тонной «Это было ради твоего блага» и «У нас не было другого выбора», совсем погрязнув под огромным камнем вины и борясь с кусающим желанием взять Сайно за руку – так спокойнее. Коллеи продолжала слушать с грустным видом. Когда Тигнари закончил, откуда-то сзади послышался такой же сухой смешок, – видимо, Сайно тоже было смешно от слов, которые Тигнари произносил уже как молитву, пытаясь заверить самого себя, – но никто на него внимание не обратил. До тех пор, пока Коллеи не спросила: – А Сайно... – Но не нашла в себе силы озвучить хотя бы один из тех вопросов, которые наверняка вертелись на языке. Как же Тигнари её понимал. Сайно прокашлялся в кулак. – Я, к сожалению, был... далеко не последним человеком. – И озвучил их с Тигнари одну мысль на двоих: – Мы... Мы все перед тобой виноваты, Коллеи. Ты можешь нас возненавидеть, мы... Коллеи подавилась воздухом: – Вы совсем с ума сошли? С чего вдруг я должна вас ненавидеть? – Потому что... – Собрался повторить за Сайно Тигнари, но Коллеи его перебила: – Нари, – Рука осторожно легла ему на плечо – неуверенно и неуклюже, но как уже смогла. – Я не хочу и не буду вас ненавидеть. Вы мне дороги, даже несмотря на то, какими ужасными вы себя возомнили. И даже если вы... – Она запнулась на полуслове, подняла голову на Тигнари и продолжила, смотря ему прямо в глаза: – Даже если вы действительно такие ужасные, как о себе говорите, я не буду вас ненавидеть. Тигнари застыл на месте, глядя ей в глаза и борясь с желанием взять за руку и взглянуть в глаза – убедиться, что... он не знал. Что он не спит, что Коллеи правда верит в то, что говорит, наверное. Но Коллеи, даже несмотря на то, что она лежала в больничной койке в окружении целой кучи аппаратов, выглядела как никогда уверенной в своих словах. И говорила всё так же чётко: – Ты дорог мне, Нари. Ты был мне как родитель, благодаря тебе я вообще всё ещё жива. – Тигнари хотел что-то возразить, но все мысли разом покинули голову, заставив удивлённо уставиться на Коллеи. А она продолжала: – И я не хочу, чтобы вы так говорили. Пожалуйста. Голова под весом собственных извинений, скопившихся в ней за всё это время, опустилась вниз вместе с прянувшими ушами. Сайно тоже молчал – всё-таки подошёл к Тигнари, опасливо взял его за руку, но всё ещё молчал. – Хорошо. – Сдался Тигнари, когда понял, что может держать голос. – Хорошо, я... больше не буду так говорить. Что-то во взгляде Коллеи потеплело. Что-то внутри Тигнари провалилось в пропасть. – Тогда давайте о хорошем, – Попросила она мягко. – Получается, теперь я... здорова?.. В голосе Тигнари отчётливо разобрал неверие, – после стольких лет жизни вместе трудно было не, – и это, наверное, первый раз за долгое время, когда он был действительно рад, что Коллеи ему не верила. Не верилось и самому, но Тигнари предпочёл задвинуть собственные чувства далеко подальше, пока не решится проблема Коллеи. И всё же – Тигнари действительно стало легче. Теперь, когда он наконец-то получил возможность увидеться с Коллеи, рассказать ей всё, – наглотаться ещё больше дряни из всех самых неприятных чувств, смешаных в одно, не без этого, – камень с его плеч, хотя бы самая малая его часть, упал. Тигнари хотелось думать, что когда-нибудь он сможет спокойно смотреть Коллеи в глаза, не вспоминая, как он надеялся, чтобы они открылись, сидя в темноте абсолютно пустой, тёмной и тихой комнаты. Но эта картинка, кажется, ещё долго будет преследовать его в худших кошмарах. – Здорова. – Согласился Тигнари быстрым кивком и взглянул Сайно в глаза – хотелось увидеть в этих глазах... что-нибудь. Тигнари не знал и сам, и, может, смотрел в них только ради того, чтобы не смотреть на Коллеи. Та молчала, сверля взглядом его руку, покрытую синяками. – Тебе сделают операцию, выпишут из больницы, и мы сможем... – И мы сможем жить лучшей жизнью, какой ты всегда хотела, бла-бла-бла. – Перебила она с улыбкой. Тигнари даже не обиделся – Коллеи достаточно было лишний раз улыбнуться, чтобы он понял, что ради неё и этих улыбок готов на всё. И – но это Тигнари понял только недавно – улыбок Сайно, конечно. Коллеи всё ещё быстро уставала, – где-то через два часа разговоров обо всём Тигнари заметил, как у неё начинают закрываться глаза, не без радости подметив, что этот результат даже лучше, чем был до приступа, – но светилась так же ярко, как это было до болезни. Они с Сайно старались не заговаривать её слишком сильно, чтобы сверху не переутомить и без того перегруженный новостями (не всегда хорошими) мозг, но Коллеи как будто не хотела, чтобы её лишний раз жалели. И как бы Тигнари не хотелось, чтобы этот мирный диалог продолжался вечно, рано или поздно ему было суждено оборваться. Сайно ушёл первым: оправдался кучей дел, в которые у Тигнари не было причин не верить, и он с максимальным нежеланием поцеловал Сайно в коридоре на прощание. Но сам остался с Коллеи: сам себе ведь обещал, что будет с ней как можно дольше. К концу дня она, разумеется, сильно устала. Тигнари сидел рядом на чистом энтузиазме и чувстве долга, которое заставляло его всё ещё оставаться, грозясь сожрать заживо. Этого Тигнари не хотел – в конце концов, ему всё ещё нужно встретиться с Сайно и обсудить все вопросы, накопившиеся за это время в голове. И, конечно же, вопрос Вишавы и того, что они вообще собираются дальше делать, но об этом думать не хотелось. Думать вообще ни о чём – не хотелось. Пока рядом сидела Коллеи, пусть и до жути уставшая, пока она улыбалась – неважно насколько ярко или нехотя, – Тигнари и дальше жил бы на этом чистом энтузиазме, забывая про всё на свете. Из палаты Коллеи его чуть ли не выводили силой, хотя Тигнари с радостью остался бы тут ещё хотя бы на пять минут. Он осторожно потрепал её по голове, шепнул напоследок: – Я вернусь завтра. Может быть, даже с хорошими новостями. Когда Тигнари выходил из палаты, лицо у Коллеи, как он успел заметить краем глаза, было чуть веселее, чем пару секунд назад. А теперь... что дальше? Никто не оставил ему инструкций «Как вести себя если твоё лицо успело засветиться в половине газет мира и тебя уже собирались объявить в розыск?», но не трудно было догадаться, что возвращаться домой было плохой идеей. А других вариантов у Тигнари не было – или дом, в котором уже вряд-ли будет безопасно, и то, что было домом только с виду, на самом деле являясь целой штаб-квартирой, пусть и временной. Не долго думая, Тигнари остался у больницы. Разумеется, он не планировал спать на лавочках, – он был слишком трезвый для такого, – эта самая лавочка просто была первым попавшимся на глаза местом, где Тигнари сможет спокойно посидеть, вороша в воспоминаниях всё своё приключение. А потом, когда на улицах станет совсем безлюдно, настолько, что неприятный шум перестанет бить по ушам, уже и думать, куда ему идти дальше. Интересно, куда делись Кавех и аль-Хайтам, но, наверное, у них сейчас достаточно дел, чтобы не тревожить их лишний раз своим любопытством. Тигнари решил, что попытается вызвонить их чуть позже, через неделю или, может, даже две, когда всё хотя бы чуть-чуть уладится. Больше всего Тигнари волновал вопрос встречи с Сайно. Когда Сайно уходил, он сказал: – Я постараюсь справиться побыстрее. – Тигнари тогда фыркнул себе под нос, уже готовясь озвучить кислое «последний раз, когда ты так говорил, не закончился ничем хорошим», но потом Сайно добавил: – Я найду тебя на старом месте. Но до того, как Тигнари успел озвучить все свои мысли вслух, Сайно рядом уже не было. И он остался в проходе, переваривать ту мысль, которая не раз приходила в голову до этого, но была решительно откинута в силу своей глупости. Старое место, значит. Тигнари задумчиво прикусил губу, снова перерывая все свои воспоминания. Единственное, что приходило в голову, звучало действительно глупо. Сайно бы вряд-ли действительно предложил Тигнари встретиться у него в квартире, он ведь не глупый – добрая половина всех раз, когда Тигнари пытались посадить (или сделать ещё что похуже), лежала на Сайно. Ну не может ведь он сейчас предлагать самостоятельно подставиться, чтобы заодно проверить, не потеряли ли их след у Дори. Методы у Сайно, конечно, были странные, но не настолько же? Или... Если предположить, что других вариантов и правда нет... С другой стороны – проверить, не потеряли ли их след, действительно стоило, правда? Наверное, если бы Сайно сейчас слышал его мысли, то рассмеялся бы. Сухо и болезненно, прямо как человек, который по собственной глупости проиграл свой шанс веселиться и жить эту жизнь так, как хотелось бы. Теперь, кажется, пора было привыкать, что не везти может не только с закончившимися совсем невовремя магазинами или лишней дырой в чьём-то теле. Оказывается, помимо таких проблем, которые уже начали казаться обыденными, можно ещё и обнаружить, что никакой транспорт поздней ночью уже не ходит. Что ж. Значит, придётся добираться пешком – как в старые добрые времена, когда на счету была каждая копейка, заставлявшая Тигнари каждый день вставать в четыре утра и своими двумя ходить в этот проклятый офис, со скребущимися в душе кошками наблюдая, как уходит его автобус. Но теперь-то, когда он снова с тусклой улыбкой смотрел на какие-то листовки на остановках (они, кажется, никогда не поменяются), какая разница. Никогда бы Тигнари не подумал, что ему будет страшно возвращаться в место, которое он когда-то звал домом. С последнего раза, как он был тут, почти ничего не изменилось: одинокая, до жути знакомая квартира, его любимое мягкое кресло в прихожей и стойкий запах лекарств, который уже, кажется, никогда не выветрится. Тигнари проходил внутрь с ощущением, что вернулся совсем не домой. Какое-то время он, от незнания, что делать дальше, смотрел в стену, просто завалившись в кресло и размышляя о чём-то своём. В голову лезли тысячи мыслей, – в основном что-то про то, что тут уже вряд-ли безопасно, а опасность может быть хоть в шкафу напротив, – но ни одну из них Тигнари так и не смог поймать за хвост дольше, чем на десяток секунд. За окном уже давно было темно, и даже несмотря на так и не отступившую до конца усталость Тигнари не сказал бы, что первым, чего он бы сейчас хотел, был человеческий сон. Вместо этого он решил забить голову тем же, чем забил бы раньше – чем-то бытовым и повседневным, например, душ или готовка ужина. Непривычно было сидеть в абсолютной тишине, которую не нарушало даже тихое и сиплое дыхание Коллеи за стеной, переодеваться в самую обычную одежду, не думая, в чём его будет меньше шансов заметить или засветиться где-то в новостях. Эта непривычность осела на хвосте неприятным зудом, который Тигнари как не пытался стряхнуть, всё равно не получилось. Наверное, так он и привыкнет к обычной жизни?.. Для начала, конечно, было бы неплохо понять, что эта «обычная жизнь» вообще для него значит, но для Тигнари неплохим результатом было даже простое «Не искать опасность на каждом шагу». Потому что первым, что он сделал, найдя в себе силы встать с кресла, было обойти всю квартиру с рукой на бедре, так, будто там всё ещё была кобура с пистолетом (ладно, она осталась лежать в том же коридоре, Тигнари не мог позволить себе так рисковать), проверяя, не сидит ли кто-нибудь в шкафу. Казалось даже, что он слышал чьи-то шаги или шёпот, проговаривающий что-то издевательское из раза в раз, но Тигнари только качал головой, стараясь их откинуть. Ощущение опасности от этого не уходило, но хотя бы чуть-чуть притуплялось. Ощущение опасности в собственном доме, который Тигнари теперь даже не знал, можно ли назвать собственным. Надо же. Возможно, вернуться домой будет гораздо сложнее, чем вернуться к обычной жизни. Тигнари даже пришлось силой заставить себя посмотреть какой-нибудь фильм, чтобы не пытаться в двадцатый раз проверить каждый уголок квартиры на наличие опасности. Оставить кобуру в коридоре для него уже было большим усилием. И всё же – что бы Тигнари не делал, как бы себя не пытался отвлечь, в голове (кроме очередного «а точно ли в холодильнике не сидит чей-то замороженный труп, чтобы потом повесить на меня убийство») постоянно повторялась одна мысль. Сайно. «Я найду тебя на старом месте». Он не указывал сроков, и Тигнари оставалось только ждать, гадая, когда уважаемого генерала занесёт в это самое «старое место» и стараться не сойти с ума – хотя он, кажется, уже был близко. Был бы, если бы не стук в дверь. Хотел Сайно? Вот, Тигнари, получай. Взгляд перешёл на часы на стене, уверенно показывающие глубокую ночь, которая скоро перейдёт в утро. Потом на дверь в коридоре. Снова на часы. Тигнари никого не ждал, особенно в такое время, поэтому, наверное, должен был только насторожиться. Но вместо этого хвост заметался из стороны в сторону, а глаза засияли надеждой на то, что на пороге будет тот, кого Тигнари не может выбросить из головы последние несколько часов. И благодаря которому наконец-то сможет отвлечься от тревог и переживаний, которые, между прочим, касались и Сайно тоже. Где-то по пути к двери в голову проскочила мысль, что Тигнари снова не отдохнул, но он отбросил её так же, как рука отбросила какой-то журнал Коллеи, совсем не думая о том, куда он упадёт. С Сайно понятие «отдохнуть» со временем начинает постепенно ускользать из понимания. – Не думал, что ты откроешь. – Заявил голос с порога. – Мне казалось, первым делом ты пойдёшь спать. Теперь Тигнари захотелось закатить глаза: конечно, кому ещё, как не генералу, самому, кажется, забывшему про понятие «сон», выговаривать ему за то, что он не спит. Но сказал он лишь: – Видишь ли, кое-кто обещал мне «найти меня на старом месте». – Сайно усмехнулся, Тигнари упрямо махнул хвостом. Продолжил – уже не так язвительно: – Не спится. Не могу выкинуть из головы Коллеи. «И тебя». Лицо у Сайно на миг сделалось чуть более грустным, чем было до этого. – Я помешал?.. – Мыслям в голове или моим попыткам уснуть? – Отшутился горько Тигнари. – Первому ты вряд-ли помешаешь, а второе... думаю, можно хоронить с головой. Мне кажется, я уже никогда не высплюсь по-человечески. Тигнари запнулся о мысль, так и просившуюся на язык с того самого момента, как только Сайно вообще тут появился. Взгляд сам по себе нашёл чужой, а голос в голове говорил всё яснее и осознаннее. «Хотя я был бы не против заснуть с тобой, знаешь? Может, твои объятия обладают удивительной целительной магией...» – Но, если честно, я даже чуть-чуть отдохнул. – Продолжил он, мотнув головой. Окинул Сайно оценивающим взглядом, обнаружив усталость в чужих глазах, и позвал: – Заходи. Ты ведь не думаешь, что злой валука шуна тебя сожрёт, если ты скажешь ещё хоть слово? Сайно посмеялся, но возражать не стал. Тигнари закрывал за ним дверь, стряхивая довольную дрожь по хвосту. На первый взгляд Сайно не изменился совсем, но Тигнари заметил, как по-доброму сверкнули его глаза, стоило ему пройти в квартиру и заметить знакомый одинокий хлорофитум, стоящий на окне так же грустно, как стоял и два месяца назад. Интересно, как давно Тигнари последний раз за ним ухаживал?.. Кивком Тигнари указал на кухню, и Сайно послушно направился именно туда, уже через минуту скрывшись за проходом и наверняка рассматривая вид из своего любимого окна. Жаль, что сейчас эта квартира была буквально пуста, – кроме его любимых сухофруктов и ненавистных круп тут не было, чем похвастаться, – но она и до того, как вся эта история вообще началась, не отличалась особым разнообразием меню. Только то, что было в магазинах со скидкой или редкие сладости (Тигнари стоило признать, что долго без них он жить не может) – все деньги ведь шли в копилку Коллеи на операцию. – Насчёт Вишавы... – Сайно как будто заметил, как грустно прянули уши от не самых приятных воспоминаний, но Тигнари был ему даже благодарен. Проблема Вишавы это определённо то, о чём он сейчас хотел говорить больше. – Нам с Кавехом удалось выхватить тот отряд с самой границы страны, поэтому своё обещание мы выполнили. По сути... проблема решена. Как бы Тигнари не хотел, получилось у него только скудно улыбнуться, глядя куда-то в стол. Весь его мыслительный процесс сейчас крутился вокруг того, что он собирается готовить на завтрак, поэтому этой новости удалось осесть разве что на самой поверхности мозга, и выглядел Тигнари, наверное... – Нари? Ты в порядке? Тигнари проморгался, возвращая себя на землю. Как оказалось, он так и остался стоять в проходе, сверля взглядом ни в чём не виноватый пустой стол. Сайно действительно смотрел в окно, – до того, как уставился на него с беспокойством. – Я... да. – Тигнари прочистил горло. – Я в порядке. Думал насчёт завтрака, но... кхм. – Взгляд перешёл на слой пыли на полках, Тигнари выдохнул сам по себе. – Кстати, не мешало бы убраться... – Думаю, тебе бы не помешало отсюда переехать. – Довёл Сайно таким тоном, что его слова должны были сойти за приказ, но глядя на его лицо у Тигнари получилось разве что сухо усмехнуться. – Всмысле, в этой квартире небезопасно находиться. Дори знала о ней, значит, в любой момент сюда может явиться кто-то из её людей, а я... «А я волнуюсь за тебя и не хочу, чтобы ты оказывался в опасности» – Сайно мог не завершать мысль вслух, Тигнари по одному только хмурому лицу понял, что он хотел сказать. И всё же это не так просто, как Сайно казалось. – Знаю. Я тоже об этом думал, но ты же знаешь, что с нашей репутацией это сложно. Сайно понимающе кивнул. На долгие секунды между ними повисла тишина, хотя Тигнари, по вине Сайно снова погрузившись в заботы будущей жизни, на это даже не обратил внимания. – Как Коллеи? И мозг Тигнари опять был рад переключиться на другую тему. – С ней всё хорошо. – Ответил он гораздо живее, чем до этого. – Врачи говорят, что она действительно сильная и быстро оправилась после приступа, хоть она и сильно устала к концу дня – это ещё долго не будет проходить. Я говорил с ними насчёт операции, но мне сказали, что пока что делать её рано. Коллеи нужно ещё чуть-чуть побыть в покое, а потом ей можно будет назначить операцию. – И вдруг в голове всплыл ещё один вопрос. – Кстати, ты знаешь, что там с Мишал?.. Я... должен ей как минимум извинения. Тигнари осторожно прошёл в кухню, присаживаясь на стул и уложив подбородок на собственные руки. При мысли про Мишал его накрыла новая волна стыда, потому что пострадала она уж точно не меньше всех, а Тигнари не виделся с ней вживую с тех самых пор, как уезжал из Сумеру. – Я спрашивал у аль-Хайтама, но они с Кавехом были слишком заняты, чтобы мне ответить. – Признал Сайно как-то грустно. Он повернулся к Тигнари, и его глаза загорелись чем-то... как будто чем-то важным. – Да, кстати, про этих двоих... Завтра мне ещё нужно будет встретиться с ними, обсудить всё остальное, что касается Вишавы, скорее всего придётся уехать из города. Так что я тут не то чтобы надолго. Тигнари тяжело вздохнул. Сайно смотрел на него с сожалением, так, что действительно верилось, что ему жаль, и всё равно внутри уютно свернулась эгоистическая обида, требовавшая привязать Сайно к стулу и не отпускать до конца своих дней. А Тигнари – кто угодно, но не эгоист. Пришлось силой откладывать эту обиду в самые дальние части своего мозга, чтобы она вылезла наружу только тогда, когда за Сайно закроется дверь его квартиры. И тогда у него будет возможность поразмышлять обо всём заново, стараясь сделать так, чтобы эта возможность не обернулась для него смертью от стыда и чувства вины перед всем на свете. О Коллеи, об извинениях перед Мишал, о переезде, о том, что они с Сайно собираются делать, о том, как им вообще дальше жить... Кстати, про жизнь. – Тебе есть, где ночевать? – Спросил Тигнари, сам не сообразив, что сказал – рот на мысли про переезд отдельно от мозга посчитал нужным это сделать. Сайно многозначительно вздохнул. – Если что, можешь остаться у меня. В этой короткой паузе Тигнари даже показалось, что сейчас Сайно скажет: «Могу, но у меня ещё есть срочные дела, пока Кавех не успел набрать на наши задницы новых проблем. Давай обсудим это позже, ладно?» – а Тигнари не посмеет возразить. Но что-то ему подсказывало, что, если Сайно сейчас действительно так скажет, спать он будет далеко не у себя дома – и даже не дома у Кавеха и аль-Хайтама. Поэтому для себя за эти несколько секунд Тигнари успел решить, что в любом случае никуда его не пустит. – Приглашаешь на романтический ужин? – Посмеялся Сайно, и Тигнари, даже не заметив, улыбнулся в ответ. Ладно, некоторые шутки у Сайно всё же получались. – Я... могу остаться. Если ты хочешь. И если бы Сайно знал, что прямо сейчас та самая эгоистическая обида забилась внутри Тигнари с новой силой, он бы извинялся за эту свою фразу ещё очень и очень долго. Но Тигнари, лениво махнув хвостом, решил, что не даст этой обиде пробраться дальше его мечт. И сказал он лишь: – Да. – Так тихо, что Сайно наверняка подумал, что услышал что-то неправильно. Тигнари поспешил исправиться: – Всмысле, хочу. Пожалуйста. На долю секунды Сайно улыбнулся, но потом скрыл эту улыбку за слоем привычной уверенности. Тигнари поймал себя на мысли, что с радостью сцеловал бы эту его улыбку прямо сейчас. – В таком случае мне придётся заставить тебя выспаться, – Не то пригрозил, не то посмеялся Сайно. – И нет, Нари, у тебя нет права на отказ. Мне больно смотреть на эти мешки под глазами. Тигнари показательно фыркнул себе под нос, хотя и обижаться не стал: Сайно мог говорить что угодно, но стоило добавить ему это «Нари», так правильно ложившееся на язык, и Тигнари... Тигнари чувствовал, что больше никаких возражений у него не будет. Помнится ему, когда-то Тигнари сам себе обещал, что, когда всё закончится, он уляжется у Сайно под боком, наконец-то по-человечески выспавшись... Что ж, кажется, мечты – как бы не было стыдно признавать, это была мечта – сбываются. Но, ладно, справедливости ради, Тигнари был не против. – Ладно. – Согласился он не то с собственными мыслями, не то со словами Сайно. – Но будь готов к тому, что я не пущу тебя обратно. Сайно посмеялся – искренне и заразливо, так, что Тигнари в который раз подметил, что ему идёт искренний смех. Подошёл к нему поближе, поддел его за подбородок и оставил на губах осторожный и неуверенный поцелуй. Проговорил в самые губы: – Тогда... что насчёт ужина?