Операция «обман»

Тигнари пришлось разочаровать Сайно, потому что для ужина за этот месяц в этом доме не осталось практически ничего – но Сайно, как оказалось, совсем не привередлив, согласился даже на скудную лапшу, единственную, которой Тигнари после этого месяца ужасов доверял. Сайно ведь, пришла в голову мысль, за последние два дня почти ничего не ел... – Мне нужно будет наведаться к Коллеи, – Поделился Тигнари, наблюдая за Сайно, сосредоточенно разглядывающего тарелку перед собой. – Я обещал. На улице уже почти светлело – солнце окрашивало небо в розовые оттенки, – а единственный отдых, который они себе позволили, это совместный ужин, который и ужином назвать было сложно. Но, что ж, Сайно грозился заставить Тигнари отдыхать (и Тигнари, надо же, смотря на чужое безжизненное лицо в мыслях обещал себе сделать то же самое), поэтому на это у них останется ещё достаточно времени. – Я могу тебя подвезти? Голос у Сайно был таким спокойным и размеренным, что Тигнари бы никогда в жизни не пришла в голову мысль, что какие-то сутки назад он рисковал своей жизнью. – Можешь, – Согласился Тигнари. – Но в такую рань нас всё равно не пустят. – И улыбнулся своей глупой мысли, всплывшей в голове слишком навязчивыми картинками. – Помнится мне, ты обещал заставить меня отдохнуть. Сайно сухо усмехнулся, будто уже и не рассчитывал, что его слова запечатлятся в памяти Тигнари настолько ярко. А Тигнари помнил – всё до последнего звука, включая и то желание запереть Сайно в этой квартире и не отпускать как можно дольше. Оно до сих пор кусало изнутри, требовало подчиниться, и это короткое «ты обещал» – единственное, что держало Тигнари на плаву и не давало сойти с ума окончательно. Знанием того, что, может быть, какую-то свою эгоистическую часть Тигнари удовлетворит. Сайно ведь рано или поздно придётся уйти – Тигнари уверен был, что он не бросит его, уж слишком его задница следует своим стальным принципам, – а Тигнари останется тут со своими проблемами, которые, может, первое время и задавят желание – необходимость? – быть ближе, а потом набросятся на него голодными зверями, готовыми растерзать его абсолютно полностью. И неважно, насколько долго Сайно не будет рядом. Желание быть ближе давно переросло в необходимость, без которой Тигнари не знал, как будет жить. – Наверное, мне придётся уехать из города на некоторое время, – Как с языка снял Сайно, сам не подозревая, что делает только хуже. Тигнари понимал, что он хотел только предупредить, и всё равно почему-то отказывался это принимать. – Проверить охрану Вишавы, убедиться, что наш след потеряли. Ты знаешь. – Тигнари кивнул. Мысль про «Почему бы мне не поехать с тобой?» он забраковал практически мгновенно, не имея ни малейшего желания хоть что-то делать для Вишавы и имея острую необходимость присматривать за Коллеи. – Не знаю, насколько долго меня не будет, но... я постараюсь вернуться побыстрее. Тигнари выдавил из себя тусклую улыбку. Ему абсолютно точно не нравилась мысль, что Сайно уедет, но хотя бы тот факт, что это не продлится настолько долго, уже радовал. Может, удастся на всё это время погрязнуть в собственных заботах, заботах Коллеи, а потом вынырнуть из них, когда Сайно будет стоять на пороге его (новой?) квартиры. – Ты выглядишь слишком грустно. – Не упрёк – донёс Сайно, и Тигнари снова не смог отреагировать никак кроме сухого смешка. – Раз у нас ещё есть время... как насчёт отдохнуть? Наверное, за одну короткую секунду вид Тигнари сменился с похожего на мертвеца на вполне живой и – относительно – здоровый (мешки под глазами и синяки по всему телу кричали обратное). Отозвался он уже гораздо веселее: – Если ты настаиваешь...

***

Тигнари не думал, что после всего, что он пережил за это время, у него вообще будет возможность вернуться в свою квартиру и – действительно – раскладывать диван и расчищать его от фантиков, которые не убирались уже, кажется, очень долго, чтобы... он не знал. Может ведь случиться, что сейчас они просто завалятся в кровать, проспав весь оставшийся день, и этот диван им понадобится разве что в качестве неплохой замены кровати, – которая всё равно была примерно в соседней комнате. Сайно появился в комнате не сразу. Хвост, как только его шаги заслышались поблизости, заметался из стороны в сторону, уши встали торчком, выдавая восторг Тигнари с головой. Он ведь... ждал этого. Весь этот проклятый месяц. Надеялся, что сможет снова жить беззаботной жизнью, в которую вскоре слишком плавно вписался Сайно – и не собирался оттуда выходить. Вписался, забив Тигнари голову, заставляя ловить ужасный и детский восторг всякий раз, когда Сайно был с ним искренним или, что ещё хуже, улыбался. Интересно, в какой момент его жизнь свернула настолько не туда? – Нари, – Позвал Сайно; Тигнари повернулся. – Подойди сюда. И Тигнари послушно подошёл, сам не зная, с каких пор у него не возникает лишних вопросов на такие просьбы. Сайно как будто тоже не знал, что ему с Тигнари делать и зачем он его к себе позвал – поэтому растерянно взял его лицо в руки, сказал: – Я... обещаю, что сделаю всё, чтобы вернуться как можно быстрее. Тигнари, ведомый приятной теплотой чужих рук, прикрыл глаза, борясь с желанием прижаться ещё ближе и забрать ещё больше. Тогда Сайно его поцеловал, нежно и осторожно, как будто прося ему поверить. Тигнари верил, – с самого первого дня их знакомства верил. Верил настолько, что позволил всему этому случиться. –...и я тоже не хочу, чтобы это затянулось надолго. – Добавил Сайно ему в губы, сделав ещё хуже. И, наверное, именно в этот момент Тигнари понял, что хочет от Сайно совсем не отдыха. – А я не хочу, – Улыбнулся он, – Чтобы ты издевался надо мной лишними извинениями. Я понимаю, Сайно. Мне не нужны эти мольбы. Я доверяю тебе. Сайно на этой фразе несильно дрогнул, будто сам не верил, что Тигнари говорит правду. Но Тигнари звучал уверенно и упрямо – да, Сайно, я говорю правду. И мысль эта была неполной, но Тигнари не знал, как выразить словами оставшуюся её часть. Сайно, к счастью, не дал ему возможности над этим даже задуматься: снова его поцеловал, в этот раз увереннее и настойчивее, и Тигнари... Тигнари понял, что сходит с ума. И что вряд-ли эта ночь действительно закончится просмотром фильмов и сном в обнимку, как он планировал в своих мечтах изначально – хотя с последним Тигнари бы ещё поспорил. Это Сайно так на него влиял. И, что самое страшное, Тигнари не был против. Он прильнул ближе, крадя губами следующий вдох Сайно, сам не зная, хочет он остановить ту свою часть, которая хотела... хотела. Или хочет кинуться в огонь, выдав себя – и свои слишком смелые желания, которым он не должен был позволить взять верх – с потрохами. – Нари... – Остановил Сайно, стоило Тигнари взять его за руку и уложить её себе на макушку прямо между ушей. Лёгкое поглаживание сейчас почему-то ощущалось, как полноценный толчок в бездну. Так Тигнари себя и чувствовал – будто падает в бездну сумасшествия. – Я... – У тебя вдруг появились срочные дела на другом конце страны? – Тигнари повёл ухом, прислушиваясь. Дыхание Сайно, неровное и тяжёлое, говорило само за себя, но сам он молчал. И Тигнари даже льстило, что достаточно было всего лишь один раз Сайно поцеловать (опустим подробности того, насколько нагло Тигнари это сделал), чтобы добиться такого эффекта. – Я не такой страшный и злой, как тебе кажется. Я не обижусь. Может, только чуть-чуть, но об этом узнает только спина Сайно, в которую Тигнари в таком случае будет смотреть уж слишком грустно. А Сайно, кажется, не нужно было долго думать, чтобы понять, чего хочет этот конкретный валука шуна, так осторожно уложивший его руку себе на макушку и смотря ему в глаза уговаривающим взглядом. Тигнари нравилось, когда его гладили за ухом – но об этом знали только единицы. Видишь, Сайно? Я тебе доверяю. – Нет, – Отрезал он, и Тигнари даже успел расстроиться – из-за того, что, скорее всего, придётся закончить начатое на чистых эмоциях, а не сгореть со стыда чуть позже, когда его вежливо (или не очень) оттолкнут. – Я не уверен, что... «Я не уверен, что правильно понял твои действия, но я не думаю, что это хорошая идея» – Сайно мог не стараться, Тигнари после стольких лет дружбы научился считывать его эмоции всего по одному неосторожному взгляду. Но на что он надеялся, когда смотрел на Тигнари таким влюблённым взглядом, продолжая осторожно гладить его по голове. Это был запрещённый приём. В голове был абсолютный туман, на самой верхушке которого Тигнари видел этот самый запрещённый взгляд Сайно. Он и сам, если уж быть честным хотя бы с самим собой, не был уверен, что это хорошая идея, но теперь, когда хвост радостно метался из стороны в сторону, чужой взгляд прожигал в нём дыру, а в лёгких помимо нарастающего пожара стоял чёткий запах Сайно... Тигнари знал, что таймер уже запущен. Таймер до того момента, пока он потеряет голову окончательно. И всё же он замялся: – Я имел в виду, что мы можем что-нибудь посмотреть, или поиграть... – Сайно смотрел на него как на сумасшедшего, и Тигнари замялся ещё больше: – Я, наверное, перебо... Рука Сайно на макушке остановилась. Он вернул её Тигнари на лицо, кончиками пальцев обвёл острые скулы, сказал так, будто признаётся в своих грехах перед священником: – Нет. Я не хочу. И этим как будто добровольно нажал на «пуск» того самого таймера. В глазах у Тигнари загорелись не то огоньки удовольствия, не то пляшущие чертята. Внутри всё перевернулось вверх дном от осознания того, что Сайно хочется. Что он не останется со своим пожаром в лёгких и, вероятно, стыдом в голове один на один. Хвост забился им по ногам настоящим восторгом, но никто на него уже не обращал внимания. Он не успел сообразить, что нужно сказать или сделать, как Сайно сдался. И Тигнари ощутил его желание, которое он и сам очень даже разделял, как никогда чётко и ясно. Сайно накрыл его губы своими, поцеловал медленно и тягуче, разливая жар в голове, руками притянул к себе за талию, жадно крадя из лёгких весь воздух. Тигнари было не жалко – с Сайно он готов был задохнуться от ощущений, расплавиться под его прикосновениями, утонуть в его улыбающихся глазах. Жалко ему было только из-за того, что с такой жизнью Сайно вряд-ли всегда сможет всегда дарить ему эти обжигающие прикосновения и смотреть на него с преступно красивыми улыбками на губах. Чужое сбитое дыхание ощущалось как никогда приятно и правильно, чужие руки на талии дарили тепло, которое ни за что не сравнится с самой жаркой пустыней мира – действительно костёр, в котором у Тигнари есть все шансы сгореть. И всё это будет вина Сайно. Прикосновения обжигали так, как, казалось, не обжигало даже палящее солнце, ощущались в тысячу раз острее и приятнее, чем все те осторожные касания и поцелуи, которые Тигнари удавалось ухватить до этого. Хотелось больше. Хотелось сгореть заживо от этих прикосновений. Хотелось забрать всё, что Сайно мог ему дать. Хотелось утонуть в том возбуждении, накрывшем с головой – и Тигнари уже тонул. Не в силах сдерживаться дальше, он опустился ниже. Оставил мокрый поцелуй на шее, на том единственном шраме, видневшимся из-под рубашки, на ключицах, когда рукам удалось расстегнуть несколько пуговиц, на следах свежих царапин, которые уже почти зажили. Сайно только завороженно за ним наблюдал, не в силах Тигнари остановить. Собственные руки, даже не задумываясь, подтолкнули Сайно к дивану сзади, и чужое тело подчинилось, уводя Тигнари за собой. Открыл глаза он уже сидя у Сайно на коленях, но в мозг кроме ещё большего желания и возбуждения не могло пробраться ничего – даже «что я творю?», которое Тигнари со способностью мыслить здраво обязательно бы у себя спросил. Что ж. Сейчас Тигнари точно не был способен мыслить здраво. И Сайно, так настойчиво зацеловывающий его шею, опаляя жарким дыханием мокрые следы, точно этому не способствовал. А Тигнари всё ещё не был против. Он только с удовольствием запрокинул голову, стараясь ощутить сухие губы на своей коже ещё. Всё, что Сайно ему давал, казалось таким новым и приятным, настолько, что, наверное, с лёгкостью вызвало бы зависимость. Но пока Сайно смотрит на Тигнари вот так – он с радостью повесит на себя клеймо зависимого. Тигнари не понял, как поцелуи с шеи перешли на ключицы, которые Сайно открыл парой расстёгнутых пуговиц, как он взял руку Тигнари в свою, оставив осторожный поцелуй на костяшках, второй зарывшись в мех хвоста. Не понял, как собственные руки наспех завозились с чужой одеждой, как изо рта вырвался собственный стон, стоило Сайно чуть сжать основание хвоста, как плывущий взгляд заметил улыбку напротив. Кончики ушей, прижатые и чувствующие каждый тяжёлый вдох, подрагивали удовольствием. Тигнари слепо уткнулся в губы Сайно, рукой зарывшись в чужие волосы – всё ещё больше похожие на солому, а не на настоящие волосы, но сейчас, когда мозг уже начинал терять способность размышлять, даже казалось, что есть в этом и что-то родное. Что-то от Сайно, которого Тигнари полюбил. Сайно оторвался от его шеи, почти успев вызвать недовольный стон, попросил: – Нари, ляг. И Тигнари, совсем потерянный в удовольствии и этом тихом, интимном «Нари», поднялся на ноги. Те несильно дрожали, с головой выдавая Тигнари и его мысли, слишком громко метающиеся в голове, но он это проигнорировал, следуя просьбе. Сайно проследил за ним влюблённым взглядом, поднимаясь следом и нависая сверху. В паху приятно тянуло, кончики ушей покалывало предвкушением. Сбитый с толку от количества навалившихся ощущений мозг успел только подметить, что, кажется, чужие пальцы бережно расстёгивают пуговицы рубашки, а губы нежно зацеловывают каждый участок кожи. Дойдя до последней пуговицы, когда рубашка была спущена с плеч, Сайно остановился, мозолистыми руками огладил голый торс. Тигнари, недовольный прекратившейся лаской, успел даже возмутиться: – Сайно... – Хотя голос всё равно вышел сиплым, больше похожий не на возмущение, а просьбу. – Нет, – Отрезал Сайно так, будто приказ выдавал. – Я не хочу, чтобы тебе было неприятно. – Руки остановились на бёдрах, Сайно помедлил несколько растянувшихся до бесконечности секунд, спросил неуверенно: – Но... у тебя ничего нет, да?.. В голове красным огоньком загорелась одна мысль. И Тигнари, заведённый этой близостью, сам не понял, как сказал: – Я никогда ни с кем не спал до этого, и... Тигнари не смог закончить мысль, а Сайно не смог эту самую мысль проигнорировать. Как со стороны Тигнари услышал удивлённое: – Погоди, Нари, «ни с кем не спал»?.. Тигнари стыдливо прижал уши. Да, твою мать, да, он ни разу ни с кем не спал – потому что Дори, потому что Коллеи, потому что уши и хвост, потому что есть ещё тысяча причин, потому что. А сейчас лежал на проклятом диване в руках Сайно, растрёпанный и возбуждённый, пытающийся эту мысль озвучить вслух. Хвост заметался с новой скоростью – теперь от желания закрыться от всего мира в уютном уголке, где Тигнари никто не будет беспокоить. И он готов был зарыться в мех руками, пытаясь утихомирить его или успокоить самого себя, но Сайно осторожно взял его руку в свою, не давая сделать ничего. В голове назойливо вертелась только одна мысль. Кажется, он всё испортил. Эхо помножило её в голове, Тигнари прикрыл глаза от стыда. Рука уже почти оттолкнула Сайно от себя или хотя бы закрыла, казалось, вмиг заалевшее лицо, но Сайно успокоил его поцелуем в лоб. – Всё хорошо, – Шепнул на ухо ласково. – Я... Постараюсь сделать так, чтобы тебе не было больно. Если будет неприятно – говори. Голос Сайно звучал мягко и нежно – так, как он не звучал до этого никогда. И Тигнари кивнул, подкупленный этими руками, бережно держащими его, голосом, мягким бархатом отдающимся в голове и взглядом, смотрящим на него так, будто Тигнари – самое ценное сокровище в его, Сайно, жизни. – И, пожалуйста, – Попросил он чуть тише, – Скажи, что у тебя есть... что-нибудь. Тигнари, лишь бы отвлечься, принялся копошиться в мыслях. Он не был экспертом в этой сфере, но что-то ему подсказывало, что вряд-ли в качестве смазки сгодилось бы первое, что попадётся под руку. В голове завертелась шутка, – что-то очень ужасное, что Тигнари ни за что не скажет вслух, – но вместо неё с языка сорвалось только: – Оливковое масло, – Сайно как будто расслабленно выдохнул, – Подойдёт?.. – Думаю, да. – Губы последний раз коснулись шеи, он отстранился, просительно взглянув Тигнари, уже успевшему поймать вторую волну недовольства, в глаза. – Я сейчас. Но прежде, чем Тигнари успел своё недовольство высказать вслух, – всё тело покалывало настоящим желанием, с которым он не знал, как справляться, и которое грозилось сожрать его с головой, – Сайно уже очутился вне его поля зрения. И именно Сайно, весь Сайно, целиком – единственное, что было в голове вместо здравых мыслей. Влюблённый взгляд, сводивший с ума, абсолютно точно отложится в памяти Тигнари самой красивой частью этой ночи. Это была высшая степень доверия с обеих сторон – дарить такие взгляды и позволять себе терять от них голову многого стоило. Задней частью мозга Тигнари слышал копошение на кухне, слышал, как Сайно ругался себе под нос, но по-настоящему его вырвали из забытья только приближающиеся шаги. В голове невольно пронеслось «ну наконец-то». Сайно как будто соткался из ничего – поблагодарил его быстрым поцелуем, которого Тигнари всё равно было мало, и устроился поудобнее. А Тигнари медленно, но верно начинал входить во вкус. – Сними, – Не то просит, не то приказывает он, рукой задев чужой рукав. Сайно, надо же, послушался. – Как прикажешь. – Усмехнулся он, одним движением снимая рубашку, пуговицы которой, как оказалось, Тигнари даже удалось расстегнуть. Красивый. Тигнари думал об этом, когда пальцы завозились с собственными штанами. Резинку белья поддел уже Сайно, с трудом скрывая желание – которое он всё равно каким-то образом контролировал. Тигнари мог позавидовать его выдержке. Первый раз Сайно коснулся осторожно, самыми кончиками пальцев огладил вход, как будто прося разрешения. Как будто вид разгорячённого Тигнари под ним не говорил сам за себя. Как будто Тигнари вообще был в состоянии отказать. Он знал, что будет неприятно – особенно с такой крайне экзотической заменой смазки. Просто Тигнари не думал, что будет настолько. Ужасно, потрясающе или ещё что-нибудь похуже – он не знал и вряд-ли сейчас способен был определиться. Сухие поцелуи везде, где Сайно мог дотянуться, скорее всего, предназначены были отвлекать, но получалось разве что разжечь костёр внутри ещё сильнее, подкинув хвороста. А Тигнари поймал себя на мысли, что этот Сайно абсолютно точно хотел свести его в могилу своей нежностью. И, Архонты, если он так и продолжит мучить Тигнари этими поцелуями, так и произойдёт. Осторожно толкнув палец глубже, Сайно подарил Тигнари возможность разобраться, ужасно или потрясающе всё-таки ощущалась эта заполненность внутри. Неприятно. До сжавшей простыни ладони, до просившегося наружу стона дискомфорта, который был успешно задушен в отвороте головы. Сайно почти успел что-то спросить, как Тигнари прервал его: – Я в порядке. – И добавил чуть жалостливее: – Пожалуйста. В глаза Сайно он не смотрел, опасаясь, что румянец на щеках, до сих пор не сошедший после этого ужасного признания, выдаст его с головой. Новый поцелуй пришёлся Тигнари на внутреннюю сторону бедра, которое Сайно всё это время бережно держал, не давая ногам сделать абсолютно ничего. Как будто Сайно очень слабо верил в его слова, но из собственного доверия пошёл на уступки. На втором пальце стало чуть легче. «Неприятно» с натяжкой сменилось на «терпимо», с каждым новым касанием спадая ещё ниже, к полноценному «приятно». Сайно растягивал его осторожно и бережно, а Тигнари, даже с пониманием, что он хочет как лучше, ловил себя на желании попросить трахнуть его наконец. Что-то подсказывало, что, если Сайно продолжит издеваться над ним, Тигнари не сможет и дальше душить не высказанную грубость прикушенной губой. Но Сайно, кажется, умеет читать мысли. Ещё один поцелуй вызвал мурашки по всему телу, вместе с которым он толкнул третий палец. Тигнари схватил ртом воздух, попытался взять Сайно за руку, но получилось только поскребсти ногтями по запястью, до которого он чудом дотянулся. У Тигнари ушли все силы на то, чтобы сосредоточиться на мурашках от поцелуя, а не на том, как мозолистые пальцы огладили его изнутри. В голову пробралось желание насадиться глубже, но Тигнари снова прикусил губу, стараясь от него избавиться. – Сайно, – Скулит Тигнари, когда пальцы погрузились внутрь по самые костяшки, а желание взять больше стало слишком нестерпимым, – Хватит, пожалуйста!.. Я хочу... «...тебя внутри» – успело пронестись в голове вспыхнувшим по новой недовольством. Которое Сайно только распалил ещё больше: – Нет, – Отрезал на сухом выдохе. – Я не хочу, чтобы тебе было... – Хочу тебя внутри, – Всё-таки закончил Тигнари, так и не дав Сайно договорить. Ему даже почти удалось насадиться глубже, но рука бережно придержала его за плечо. – Пожалуйста. Трахни меня. Сайно замер, задумавшись. Тигнари завидовал его выдержке: он уже не мог терпеть это ужасное желание, которое некуда было девать, а Сайно всё ещё держал самоконтроль, как будто он был не в одной постели с валука шуна, а на новом задании, заботится о проклятой безопасности, на которую Тигнари, ведомый чистыми инстинктами, уже давно плевать хотел. Потому что они были не на задании, а Тигнари уже подвешенной бабочкой болтался над костром, в котором он точно сгорит, если Сайно не начнёт делать хоть что-то. Потому что пальцы внутри ощущались так приятно и правильно, и всё равно недостаточно, чтобы почувствовать. А Тигнари хотел чувствовать – запечатлеть каждое мгновение, сохранить в памяти эту ночь, чтобы потом, вспоминая, на какие интонации щедрился его голос, отворачивать от Сайно взгляд, не понимая, в какой момент он доверился ему настолько сильно. Потому что это – это доверие невероятного масштаба, это слабость, с которой они оба ничего не могут поделать. Заполненность внутри исчезла, и Тигнари готов был снова скулить и просить, потому что для потерянного в пространстве мозга каждая секунда казалась в тысячу раз дольше и делала в тысячу раз хуже. Но Сайно наконец-то сдался. Бросил на сухом выдохе: – Я остановлюсь, если ты скажешь. И осторожно, медленно толкнулся внутрь, раздвигая тугие стенки и заставляя Тигнари неприятно зажмуриться. Рука придержала его за бедро, губы оставили ещё один поцелуй где-то на ключицах. Тяжёлое дыхание Сайно, приходившееся на шею, било по ушам настоящим взрывом, смешиваясь со всеми – откровенно не самыми приятными – ощущениями. Рот открылся сам по себе, болезненный стон пронёсся по комнате вместе с попыткой Тигнари схватить воздух. Он сжал руку Сайно в своей, с шипением прикусил губу, стараясь сдержать ужасное желание вцепиться во что-нибудь ногтями и от боли раздереть к чёртовой матери. Тигнари смел надеяться, что на втором пальце неприятные ощущения закончатся, но... – Я, – Бормотал Сайно поцелуй за поцелуем, как молитву читал, – Стараюсь, Нари, правда стараюсь... Это «Нари» звучало так правильно, что у Тигнари даже получилось на пару секунд отвлечься от бормотания Сайно и боли. До того правильно, что Тигнари даже не подумал, что Сайно сейчас обязательно напомнит: «Я остановлюсь, если ты скажешь». Желание раздереть что-нибудь от боли ушло, стоило сделать пару глубоких вдохов. Стало чуть привычнее, боль притупилась, Тигнари забормотал в ответ: – Всё хорошо, – Уши уловили чужой рваный вдох. – Всё хорошо, продолжай, пожалуйста, я больше не могу те... Сайно поймал его бессвязный поток речи губами, целовал медленно и жадно, войдя чуть глубже и замерев внутри. Тигнари задохнулся в поцелуй, ловя искры удовольствия, на которое он после всей этой череды неприятностей уже почти не надеялся. Сайно медленно толкнулся до основания и подался назад, Тигнари как со стороны услышал собственный стон – теперь не от того, насколько неприятно ощущалась эта заполненность. Ласковыми поцелуями Сайно покрывал все участки бледной кожи, до которых только мог дотянуться: плечи, ключицы, шея, точка пульса на челюсти, скулы, подбородок, – на котором Тигнари не выдержал и снова притянул Сайно к себе, пытаясь украсть ещё хоть один поцелуй. Чужие волосы щекотали плечи, когда Сайно наконец-то начал двигаться. Мучительно долго и сдержанно, прямо как те выдохи, которые Тигнари чувствовал кожей – и он был в самом коротком в его жизни шаге от того, чтобы податься назад и насадиться глубже, утопив очередной стон в чужих губах. Но то, что было у него на самом деле, – всё ещё придерживающая бедро рука и явное нежелание Сайно вместо физического состояния Тигнари позаботиться о рассудке, – заставило только потребовать: – Быстрее. Сайно явно засомневался: – Ты уверен? – Клянусь, если ты не ускоришься, я умру прямо здесь и сейчас, ты, придурок чёртов... Тигнари бы с радостью озвучил своё недовольство до конца – если бы не новый толчок, выбивший все мысли из головы и стон изо рта. Сайно снова толкнулся до самого основания, удар кожи о кожу отозвался слишком громко в ушах и слишком приятно в голове, их один на двоих гортанный стон заполнил комнату. – Всё хорошо? – Спросил Сайно обрывисто, будто сам уже почти сорвался под давлением желания. – Да, да, всё хорошо, пожалуйста, Сайно... Он действительно ускорился: не так, как требовал Тигнари, но продолжать возмущаться он не стал. Пока поцелуи покрывали его плечи, а заполненность внутри плавила до костей, возмущаться не хотелось и не моглось. Чужое сердцебиение было настолько громким, что Тигнари даже мог его услышать. С каждым новым толчком оно становилось громче, дыхание Сайно – тяжелее, его выдержка – хрупче. Наконец-то он понемногу отпускал эту свою черту, кричащую заботиться о безопасности всех и вся, ускорился до тихих, чуть более грубых шлепков, каждый из которых как будто переводил тот самый таймер на пару секунд вперёд, подгоняя Тигнари к окончательной потере рассудка. Как будто с Сайно у него вообще был шанс его сохранить. Хвост, придавленный собственным телом, даже так бился по обивке дивана, громче любых слов крича: не останавливайся. Пожалуйста, только не останавливайся. Тигнари слепо уткнулся в чужие губы, целуя так жадно, будто эти поцелуи – его единственный шанс набрать в лёгкие, и без того сгорающие от них же, воздуха. Сайно отстранился, наверное, думая продолжить мучить чуткие уши этим ласковым и сбивчивым «Нари», но Тигнари точно так же слепо нашёл его шею и, не долго думая, укусил. Осторожно, спрашивая – точно так же, как Сайно касался его ещё пару ужасных минут назад. Разрешением ему стал гортанный стон, прокатившийся по комнате и разливший внутри помимо жара ещё и новую волну восторга. – Сделай так, – Попросил Сайно возбуждением по голосу, – Ещё раз. Укуси меня, Нари... Восторг в голове у Тигнари помножился ещё в пару раз, стоило услышать, как голос, обычно щедрившийся только на сталь и приказные тоны, просит. Сайно замер внутри, подставляясь под мягкие губы – и они сомкнулись на чужой шее ещё раз, делясь с Сайно каплей собственного возбуждения. Было в этом даже что-то эгоистическое – хотелось дать почувствовать, как Тигнари себя ощущает, передать частичку пожара в лёгких к Сайно, чтобы не сражаться с ним в одиночку. Иначе была угроза, что до следующего такого раза Тигнари не доживёт. А потом он укусил, клыками впиваясь в кожу, сжимая её так, что, кажется, должна была пойти кровь. Хриплый стон опалил уши, Сайно широко распахнул рот, хватая воздух и шепча что-то бессвязное. В нос пробился аромат крови, и только тогда Тигнари отстранился, проводя языком по укусу и собирая кровь губами. Во рту стоял вкус металла и пота, но Тигнари, всем своим сознанием вцепившийся в чужие стоны и наслаждение, мурашками разбегающееся по телу, в жизни бы не подумал, что это не совсем то сочетание, которое приносило бы удовольствие. Голос Сайно, крепший возбуждением и желанием, которым он продолжал без остановки что-то бормотать, на памяти Тигнари абсолютно точно останется самым красивым звуком на всей планете. А он слышал пение своей матери, ласково гладящей его по голове в редкие ночи, когда мирный сон прерывался от кошмаров – и его мало что может переплюнуть. С каждым новым толчком ощущения становились острее и приятнее, а восхищённый взгляд Сайно, с которым он смотрел на Тигнари, делал только хуже. Эгоистическую часть, ту, которая хотела запереть Сайно в этой квартире, подогревала мысль, что, наверное, так он смотрит только на Тигнари – но он прогонял её прикушенной губой, стараясь задушить и позорный стон заодно. Нарастающий темп, с которым Сайно толкался внутрь, сводил с ума. Тигнари уже откровенно дрожал от удовольствия, не в силах сдерживать голос, продолжал целовать Сайно, всем своим видом крича не останавливаться. Скрестил дрожащие лодыжки у него на пояснице и потянул на себя, руками приобнял за шею, с наслаждением топя надрывный стон в чужих губах. И то, что Сайно действительно позволял Тигнари – казалось восьмым чудом света. То, как он подчинялся давлению на поясницу, то, как в его взгляде Тигнари наконец-то не видел и капли рассудка, как Сайно двигался рванее и грубее, теряя способность дышать. Это было его персональным восьмым чудом света, вознамерившимся утопить Тигнари в этих ощущениях с головой. Тигнари подумалось, что, наверное, сегодня он точно сорвал себе горло. Но чем больше Сайно толкался внутрь и глубоко целовал его в ответ, тем больше Тигнари нравилась эта мысль. Пусть. Это того стоило. Сайно заслуживал всего мира – не только сорванного горла и вконец сбитого дыхания. Сайно, будто читая все его мысли, обхватил ноющий член в кулак. Двигал им точно так же рвано, как двигался внутри, заставлял ловить вспышки перед глазами. Тигнари выгнулся навстречу, чувствуя, что ещё пара толчков, ещё чуть-чуть – и он сломается окончательно. Заскулил бессвязно: – Похвали меня, – Хвост забился по дивану настоящей истерикой, и если бы кого-то из них сейчас заботило что-то кроме друг друга. – Похвали меня, Сайно, прошу тебя... Сайно ответил без раздумий – точно так же бессвязно, на рваном выдохе: – Ты молодец, – Голос пробирался Тигнари в голову хриплой скороговоркой вместе с громкими шлепками, – Ты умница, Нари, я так люблю тебя... Где-то здесь Тигнари сломало окончательно, а мир перед глазами с концами рассыпался на тысячи осколков удовольствия. Он прикусил губу, вцепился руками в плечи Сайно, не в силах справиться со звоном в ушах; Сердце бешено стучало, Тигнари подавился собственным стоном, гортанным и хриплым, и с ним же на губах излился Сайно в кулак. Тело разомлело в чужих руках, собственное сердце ещё никогда не звучало настолько громко, как сейчас. Оргазм заставил дрогнуть всем телом, зажмуриться с новой силой, удовольствие, подкреплявшееся с каждым толчком, приятными мурашками разошлось по всему телу. Краем уха Тигнари даже удалось расслышать сбивчивый шёпот: – Нари... – Нет, – Тигнари замотал головой, – Не останавливайся, прошу тебя, не останавливайся... Сайно не нужно было повторять дважды: Тигнари не успел опомниться, как сумасшедший темп вернулся, а Сайно склонился, сослепу уткнувшись Тигнари в губы. Он хотел бы, чтобы это – тот миг, когда лицо Сайно исказилось чем-то новым, чего Тигнари на нём ещё не видел, с протяжным стоном – длилось вечно. Но всё же нехотя позволил Сайно выйти, ловя дрожь его оргазма губами. Позволил улечься рядом в попытке выровнять дыхание, пустым взглядом сверля потолок. Позволил неровно спросить: – Ты как? – И Тигнари не нашёлся с ответом. В голове был сплошной туман, колени всё ещё сводило остаточной дрожью, даже сквозь прикрытые веки Тигнари чувствовал чужой взгляд на себе. На язык просилось много чего, – ещё больше было в голове, – но Тигнари так и не смог составить полноценное «потрясающе». Вместо этого получилось только: – Хорошо. В смысле, всё хорошо. Кое-как удалось открыть глаза, приложить все усилия, чтобы направить хоть чуть-чуть более осознанный взгляд на Сайно. На шее у него красовались два укуса, – это первое, что бросилось Тигнари в глаза, – грудь всё ещё неравномерно вздымалась, на голове было привычное гнездо, только теперь выглядело в пару раз растрёпаннее обычного. Сайно поцеловал его, стоило Тигнари усесться на кровати, но останавливать его не хотелось. Наоборот: Тигнари прильнул ближе, запустил руку в волосы, с недовольством подмечая, что, кажется, за ними уже давно не ухаживали, и улыбнулся в поцелуй. – Завтра я насильно помою тебе голову, – Только и получилось шепнуть не то угрозой, не то предупреждением. Сайно коротко рассмеялся, но возражать не стал – наверное, подумал Тигнари, смирился. Мир возвращался в глаза по кусочкам. Когда он вообще понял, что произошло, оказалось, что за это время тело успело натянуть одежду обратно и, кажется, сходить в душ – не предупреждая отключившийся мозг, разумеется. Тогда-то к Тигнари и пришёл вопрос, который, по-хорошему, стоило задать раньше. – Я... Не сильно укусил? – Спросил он, оглядывая разворошенный диван усталым взглядом. Вечером нужно будет это всё убрать. А Тигнари ведь ещё хотел – не хотел, обещал – заглянуть к Коллеи... Сайно покачал головой: – Всё хорошо. Мне нравится, так что пусть остаются. Тигнари подошёл ближе, обнял его, утыкаясь носом в изгиб плеча и невольно улыбаясь. Сайно обнял его в ответ, оставил скромный поцелуй на макушке, возродив внутри желание замурчать. Что-то подсказывало, что именно этого Сайно и добивался. – Идём спать. – Шепнул Тигнари. – Мне нужны силы, чтобы завтра помыть тебе голову. Сайно снова рассмеялся – и снова не стал возражать. А «завтра» наступило уже как шесть часов, но Тигнари на это было всё равно. Когда кровать грустно скрипнула под чужим весом, из головы вылетели абсолютно все мысли, оставляя место только дурацкой улыбке. Сайно улёгся рядом, обнял его со спины, накрывая своим запахом с головой и оставив осторожный поцелуй на загривке. И Тигнари заснул, утешенный чужими объятиями и слабым поглаживанием за ухом. Завтра – сегодня – он точно явится к Коллеи с необъяснимой улыбкой на лице.