Операция «обман»

Тигнари проснулся от чужого почти неразборчивого бормотания где-то над ухом. Сайно, вспомнил Тигнари, когда понял, что вообще происходит, любил разговаривать с самим собой – но сейчас он как будто... как будто обращался к Тигнари. –...а ещё я действительно рад, что встретился с тобой, – Разобрал Тигнари наконец. Хвост предательски дёрнулся в сторону на этом «действительно рад». Вместе с этим он понял, что чужая рука бережно почёсывает его за ухом, а собственное тело так и лежит у Сайно пол боком, но сил хватило только на уставшую улыбку, которую никто всё равно не заметит. Сейчас Тигнари чувствовал себя капризным ребёнком, которому не хватает внимания – «Давай, скажи про меня ещё что-нибудь хорошее», – но все мысли об этом разбились об стену искренности, которую Сайно ему дарил. И то, как мозолистая рука, обычно грубо держащая пистолет, сейчас так нежно его касалась. Мозг уже по привычке поднял их через пять часов, когда на улице уже было светло, – это Тигнари понял, когда краем глаза разглядел часы на стене. Те уверенно показывали середину дня, неприятным тиканьем напоминая, что, вообще-то, Тигнари ещё обещал заглянуть к Коллеи. – Ты не спишь, – Подметил Сайно без вопросительных интонаций, – А слушаешь, что я говорю. Тигнари затрясло слабым смехом. Он поднял голову на Сайно, поймал такой же сонный взгляд на себе, улыбнулся: – Мне интересно, что ты про меня скажешь. А ещё у тебя красивый голос. – И довольно прикрыл глаза, ластясь к чужой руке. Его даже не удивил тот факт, что Сайно понял, что он не спит: кажется, в какой-то момент они стали слишком хорошо понимать друг друга. Тигнари ведь тоже из одного только взгляда мог извлечь целое эссе про то, как сильно Сайно его любит. Ему даже нравилось, что Сайно знал, что Тигнари не спит, и всё равно сказал то, что сказал. Кое-как Тигнари сел, получив возможность снова разглядеть на Сайно следы проведённой вместе ночи. Два укуса на шее, сегодня выглядящие лучше, чем вчера, заставили как-то по-собственнически улыбнуться. Самыми кончиками пальцев Тигнари гладил алый след, постепенно переходящий в простой синяк, повторяя в голове чужие слова с этой ночи. «Мне нравится, так что пусть остаюся» – интересно, знал ли Сайно, что так он сможет не убедить Тигнари в том, что всё хорошо, а сделать только хуже самому себе. Сайно притянул его к себе, лениво целуя и забивая своим запахом всю голову Тигнари. Он даже успел подумать, что с радостью начинал бы так каждое своё утро. – Ты говорил, что тебе нужно к Коллеи. – Напомнил Сайно, отстранившись. Но перед тем, как рушить это идеальное утро, выпутываясь из одеяла, и расставаться с чужой рукой на ушах, Тигнари хотелось – нет, не хотелось – нужно было узнать ещё кое-что. – Когда ты уедешь? Сайно тяжело вздохнул, его рука остановилась на пути к кончику уха. Он точно не планировал сворачивать в эту тему настолько резко. – К вечеру мне нужно быть там. – Признал на выдохе с огромным нежеланием по голосу. Тигнари и тут понимал Сайно: он бы тоже хотел обойтись без вынужденных расставаний и не страдать в одиночестве лишний раз. Что ж, вот и ещё одно место в этой истории, где судьба не захотела мириться с их желаниями. Тигнари смел надеяться, что оно будет последним, как бы ни было страшно осознавать, что ещё чуть-чуть – и всё действительно закончится. «К вечеру мне нужно быть там», скорее всего, значило «Мы попрощаемся примерно через час» – просто Сайно слишком не хотел озвучивать это вслух и хотя бы самому признавать, что рано или поздно это должно произойти. С решениями судьбы иногда не хотелось считаться до последнего. Но Тигнари всё равно не мог ничего сделать. Всё, что у них с Сайно было – это скудная иллюзия совместного утра, за которую они оба вцепились всеми руками и ногами, как за последний шанс вдохнуть чистого воздуха. Первые проблемы возникли, когда Тигнари вспомнил про завтрак. Квартира всё ещё была почти полностью пуста на предмет хоть какой-то еды, но, как оказалось, лапша действительно может быть вкусной. Или, может, на это повлияло то, что Тигнари – и Сайно – был слишком голоден. Впрочем, решилась она так же быстро, как и появилась. Проблемой гораздо сложнее была очевидная необходимость отпустить Сайно дольше, чем на пару дней. Тигнари чувствовал себя ужасно. Прямо как Коллеи в тот злосчастный день, когда ему пришлось уехать из Сумеру. Только Тигнари потом вернулся с ворохом новых проблем на их задницы, а Сайно... оставалась надежда, что хотя бы тут всё пройдёт гладко. Что они с Коллеи смогут наконец-то избавиться от этого бремени, тяжёлым камнем оседающего на плечах всё это время. Если свернуть в эту тему – Тигнари чувствовал себя скорее свободно, чем ужасно. А потом Сайно, стоя в коридоре, позвал его к себе. Тигнари подошёл без раздумий, грустно утыкаясь лицом ему в плечо и стараясь сдержать дурацкое желание закрыть проход собой. Теперь он понимал, что чувствовала тогда Коллеи. И ему это чувство не нравилось. Особенно когда Сайно последний раз его поцеловал, шепнул в самые губы: – Я вернусь, как только смогу. Тигнари махнул хвостом, стряхивая все нужные и ненужные слова. – Обещай, что вернёшься без новых проблем. – Попросил он, глядя Сайно в глаза. Заботливый взгляд как будто намеревался добить его окончательно, но Тигнари изо всех сил держался. – Обещаю. Тигнари позволил себе тяжёлый выдох по чужим губам, а потом отстранился, понимая, что по-другому он точно не сможет Сайно отпустить. Больше всего сейчас хотелось, чтобы Сайно не начал его утешать – пусть наконец за ним закроется эта чёртова дверь, а Тигнари задавит эти дурацкие детские слёзы прокушенной губой. Он ведь знает, что Сайно вернётся. Значит, точно не должен плакать – правда, собственное тело не слушалось и требовало сделать обратное. Когда дверь за Сайно действительно закрылась, Тигнари только помахал ему рукой с бессмысленной улыбкой. В горле как будто застрял огромный ком, не позволяющий сказать абсолютно ничего. Грустный взгляд ещё долго провожал белую макушку в окне, пытаясь запомнить каждую её деталь. А когда она скрылась где-то совсем далеко, Тигнари заставил себя встать. Ноги почти не держали, все мысли были где-то в сегодняшней ночи, а плывущий взгляд с трудом нашёл ужасно громко тикающие часы на стене. На часах был час дня, а Тигнари так и не наведался к Коллеи.

***

– Нари! Наверное, только радостный голос Коллеи мог вырвать Тигнари из мыслей о Сайно. Прянувшие было уши заново встали торчком, на лицо он натянул хоть какую-то улыбку, чтобы быть похожим не на хронически больного, а вполне себе живого и здорового человека. Больна ведь тут была Коллеи, и грустить тоже полагалось ей – но Тигнари как будто забрал на себя их общую печаль и умножил в пару раз. – Привет. – Складно поздоровался он, стараясь прогнать этот ужасный ком в горле. – Ты как? Наверное, в больничной палате Коллеи должна была выглядеть уж точно не моделью с обложки журнала, но вид её, даже для того, кто недавно был на волоске от смерти, показался Тигнари очень похожим именно на уверенную модель, которая только что поучаствовала в съёмках своей мечты. Коллеи отозвалась прежним весёлым тоном мгновенно: – У меня всё хорошо. — Помолчала, будто думая, стоит ли спрашивать, продолжила через пару секунд: — Ты пришёл как-то поздно, что-то случилось? Выглядишь сам не свой. Тигнари подавил тяжёлый вздох. Наверное, со стороны можно было заметить, как во взгляд сразу прорезалась капля грусти, а хвост опустился на пару миллиметров. Что-то подсказывало, что снова врать Коллеи не будет хорошей идеей, – как минимум потому что она точно распознает обман, – поэтому он ответил: – Плохо спалось. – Стараясь не давать слишком большой концентрации собственных переживаний вылиться ещё и на Коллеи. Ей это точно не нужно было. На лице у Коллеи Тигнари различил нотку чего-то... наверное, это была хитрость. – А Сайно? – Спросила она как-то чересчур осторожно. – Мне казалось, вы успели... сблизиться. Разве он не ушёл с тобой? Теперь Тигнари даже улыбнулся, сам не зная, чему: словам Коллеи или всплывшим в голове воспоминаниям сегодняшней ночи, которым тут точно было не место. В голове было появился вопрос, как она смогла заметить это за один-единственный день, что видела их рядом после всего, что случилось, но Тигнари решил, что оставит его на потом. Кажется, мимолётные касания и переглядки кричали громче любых слов. Но как только мозг пришёл к тому, что Коллеи задала вопрос, ответ на который абсолютно точно не понравится им обоим, желание улыбаться так же ярко, как это делала Коллеи, поубавилось мгновенно. Тигнари выбрал самый мягкий ответ из всех, что крутились в голове: – Он уехал сегодня утром. – Признал на выдохе. – По... кхм. Давай скажем, что по работе. Коллеи явно засомневалась: – Надеюсь, это не закончится так же, как в прошлый раз?.. Тигнари с сухим смешком покачал головой. Сайно обещал – значит, у него были все основания верить ему и вселять эту веру в Коллеи. Конкретно этот генерал слишком упрямый и наученный сдерживать обещания, это Тигнари точно запомнил. За всё это время они научились друг другу доверять. – Давай о хорошем. – Попросил Тигнари, пытаясь увести тему. Коллеи, к счастью, не возразила. – Как себя чувствуешь?

***

Весь оставшийся день Тигнари провёл в палате Коллеи. Что-то подсказывало, что если разум отвлечётся от неё, то мысли сразу уйдут совсем не в то русло – а Тигнари этого не хотел. Пришлось уйти чуть пораньше, чтобы поговорить с врачом Коллеи. Операцию ей назначили через две недели – отличный срок, чтобы заняться остальными проблемами, а оставшееся время отсутствия Сайно потратить на то, чтобы помочь Коллеи встать на ноги... А если удастся найти ещё и работу... В последнее время он слишком много об этом думает. Нужно что-то с этим делать. Сразу после окончания часов посещения его вежливо выставили за дверь, и Тигнари, не знающий, что ему ещё делать, поехал домой. Дальше время как будто шло где-то за пределами его мозга: он не помнил, как добрался домой, не помнил, как от усталости завалился на кровать и заснул, обнимая одеяло – чуткое обоняние даже позволяло уловить остатки успокаивающего запаха Сайно. Так ему было спокойнее. Хотя, наверное, стоило не бросаться в эти иллюзии с головой, а наоборот, привыкать, что в ближайшее время её абсолютно точно не будет. Понимание того, что происходит, пришло только тогда, когда на следующий день он оказался в палате Коллеи. Её живая улыбка – было только утро, так что она ещё не устала слишком сильно – заставляла улыбаться в ответ, ослепляла своим ярким светом и давала желание прожить всё это время на одной только своей энергии. Тигнари не знал, что делал бы, если бы Коллеи не было. Она говорила про всё и сразу: про то, как со скуки пришлось разгадывать кроссворды в телефоне, жаловалась на еду в больнице, воодушевлённо рассказывала про её врача, который сразу ей понравился, спрашивала про Мишал. Тигнари тогда отмахнулся, повторил слова Кавеха – «С ней всё хорошо, она в безопасности», – и этим, кажется, успокоил Коллеи. Они ещё долго разговаривали, Тигнари делился своими новостями, которым не нашлось место в их прошлом диалоге, а Коллеи воодушевлённо слушала все его слова. Первая неделя отсутствия Сайно ощущалась днём сурка, который со временем превратился во что-то нестерпимое. Раньше Сайно, конечно, тоже уезжал – бывало даже на месяц, на два, – но тогда и ситуация у них была другая. Тогда не было той ночи, которая вспоминалась Тигнари в тоскливые дни, не было теж мимолётных поцелуев и желания быть рядом. А сейчас... оно играло с ним злую шутку. Мучительно долгие дни в больнице, разбавляемые только Коллеи, – справедливости ради, ей действительно становилось лучше, – а потом пустая квартира, которая не менялась абсолютно никак – вот и всё, что было у Тигнари. Даже если в квартире что-то и менялось, то только то, с каким грустным видом Тигнари готовил себе завтраки и ужины – в худшую сторону. Дальше стало чуть легче. Тигнари привык, что дома его не встретит ни Коллеи, ни из ниоткуда взявшийся Сайно, научился забивать грусть и превращать её во что-то хорошее. Конечно, кроме особо тоскливых вечеров, когда ощущение неприятной неправильности накрывало с головой и заставляло чувствовать себя самым несчастным валука шуна на всей земле. Если бы Сайно знал, как он влияет на Тигнари (что-то подсказывало, что он знал), то ему должно было стать стыдно. Или смешно – зная Сайно, этот вариант подходил больше. А Тигнари, воскрешая в памяти его улыбку, всё ещё ловил себя на мысли, что простил бы Сайно даже этот смех, который, он уверен был, всё равно сопровождался бы чужими извинениями. Когда до операции Коллеи оставалось несколько дней, все мысли, к счастью, были забиты именно этим. Тигнари стал проводить с ней значительно больше времени, приносил её любимое печенье, по которому Коллеи уже успела соскучиться (Тигнари не смог сдержать улыбки, когда она весь день благодарила его за это) и старался максимально разбавить её серые дни в больнице — которые для неё как будто не были такими же серыми, как для Тигнари. Коллеи невероятно сильная. Тигнари гордился тем, что смог воспитать её такой и вырастить в ней эту силу духа. Она была почти полной копией Тигнари – иногда начинало казаться, что единственная разница между ними только в наличии у него ушей и хвоста. Особенно когда Коллеи спрашивала: – А вы с Сайно... – Она осеклась, явно подбирая нужное слово. – У вас с ним что-то личное, да? Тигнари сухо усмехнулся. Что ж, помимо силы духа ему удалось воспитать в Коллеи и собственные навыки чтения мыслей по паре правильных взглядов. Хвост осторожно пощекотал её под подбородком, когда Тигнари улыбнулся: – Иногда мне хочется его ударить. – Не отрицая, не подтверждая. И махнул ушами: – Мы... сильно сблизились за это время. Он смотрел на Коллеи попробуй-догадаться-о-чём-я-взглядом, но ему казалось, что, раз уж она задала такой вопрос... наверное, она и не рассчитывала, что Тигнари ответит прямо. Он был рад проводить с Коллеи время. Его утешала мысль, что так ей лучше и спокойнее. Потом Коллеи сделали операцию. В самый первый день, когда Тигнари к ней пришёл, даже несмотря на пугающую капельницу рядом, она выглядела действительно счастливой. Тигнари очень её понимал: собственная радость тоже приятным спокойствием разливалась внутри, хоть чем-то хорошим отдаваясь в мозге. Где-то на этом этапе им повезло найти квартиру – Коллеи выбирала вместе с ним и светилась от счастья, когда Тигнари обрадовал её хорошими новостями. Из больницы она возвращалась именно сюда, с настоящим восторгом (пусть и очень медленно и осторожно) обходя все комнаты. В тот день они даже ужинали пиццей (Архонты, Тигнари начинал забывать вкус грибов) впервые за долгое время – иначе был риск сойти с ума. А Тигнари был очень к этому близок: чем дольше Сайно не было, тем больше увеличивалось желание бросить абсолютно всё и уехать жить куда-нибудь далеко. Но он правда старался его подавлять, снова и снова окуная себя в всевозможные заботы: лекарства Коллеи, походы по врачам, поиск работы, – с этим было сложнее всего, – которым он занимался всё это время, в конце концов. Коллеи поддерживала его как могла, хотя Тигнари почему-то чувствовал, что не заслужил. Какая никакая подработка нашлась на вторую неделю. Самое простое, что только можно было придумать: что-то в роде недо-помощника врача, с которым они даже неплохо сработались. Тигнари повезло, что до этого он слишком сильно (для обычного гражданского) углублялся в медицину, поэтому теперь с этим у него почти не было проблем. В один день, протягивая Тигнари собственный сэндвич с обеда, Фархад – так звали того врача – поделился: – Начальство просило передать, что кто-то хотел с тобой встретиться. – Тигнари заинтересовано махнул ухом, делая первый укус. – После работы загляни к Закарии в кабинет. Тигнари благодарно кивнул, дожёвывая сэндвич. Внутри всё скрутилось живым интересом, требующим спросить, что ещё Фархад знает об этом загадочном «кто-то» – но он тряхнул хвостом, прогоняя эти вопросы. После работы – это не такой долгий срок, Тигнари мог бы потерпеть пару часов. Надежда на то, что это тот самый человек, которого Тигнари ждал последние почти три недели, теплилась где-то рядышком с этим интересом, и стряхнуть её так же просто не получалось. Когда он смотрел на дверь в кабинет Закарии, хвост бился из стороны в сторону этой самой дурацкой надеждой. А потом он прошёл внутрь. Закарии там не было, зато Сайно – действительно был, существовал всё это время, а не оказался слишком мастерским ходом собственного сознания – настолько мастерским, что Тигнари позволил себе в него влюбиться. Сайно обернулся на звук, улыбнулся: – Привет, – Но Тигнари, обескураженный, продолжал стоять на месте и нелепо моргать, пытаясь проснуться. – Нари? Тогда Тигнари на трясущихся ногах подошёл к нему. Сам не понял, как уткнулся Сайно в плечо, как крепко обнял его, как глубоко вдохнул, стараясь снова ощутить чужой запах. Не понял, как в голове облегчением забрезжила мысль. Вот теперь всё точно закончилось. Плывущий взгляд посмотрел Сайно в глаза, и Тигнари понял, что, кажется, всё-таки заплакал. Сайно уложил руку ему на голову, проговорил ласково: – Тише, – Вторая рука огладила скулы, абсолютно никак не помогая, – Я здесь. – Почему ты здесь? – Вместо остальных всех вопросов, крутящихся на языке, спросил Тигнари. Это было действительно странно: Сайно точно неоткуда было знать, что Тигнари будет тут. Если только... – Ты забыл, что у нас есть Кавех. Тигнари сухо усмехнулся ему в плечо. Ну, конечно. Коллеи наверняка при разговоре с Кавехом по неосторожности упомянула работу Тигнари, а Сайно, слишком хорошо их зная, добыл эту информацию примерно за пять минут – а сейчас сидел тут, смотрел на него с улыбкой, такой, какую Тигнари на его лице ещё не видел, и взгляд его казался светлее всего на свете. Наверное, Тигнари сошёл с ума. – Вы сменили квартиру? – Спросил Сайно, поднимая голову Тигнари на себя. Тигнари кивнул. – Ты молодец. И Сайно наконец поцеловал его, бережно вытирая мокрую дорожку на щеке. Тигнари прильнул ближе, наконец зарылся в его волосы руками, – всё ещё они были больше похожие на солому, – и улыбнулся в поцелуй. Вот это – то, ради чего эту историю хотелось заканчивать. – Ты разобрался со всем? – Поинтересовался Тигнари, вынуждая себя оторваться от манящих губ напротив. – Да, – Подтвердил Сайно твёрдым голосом и уверенным кивком. – Пришлось потратить немного больше времени, чем я ожидал, я... Тигнари не дал ему договорить, целуя снова, осознаннее и настойчивее. Никогда ещё теплота чужих пальцев на скулах не ощущалась так приятно. – Сайно, я скучал. – Донёс ласковым полушёпотом. – Последнее, что я сейчас хочу слушать – это твои извинения за то, за что извиняться не нужно было. – Сайно уже открыл рот, но Тигнари продолжил: – И на что я даже не обижался. Нехотя Сайно кивнул, опуская просившиеся на язык извинения, за которые Тигнари абсолютно точно его ударит. Вместо них Сайно выбрал простое: – Как Коллеи? Тигнари усмехнулся. Сказал дружелюбно: – У неё всё хорошо. Она, кстати, говорила про тебя. – Он прикусил губу, воскрешая слова Коллеи в воспоминаниях. – И спрашивала: «у вас с ним что-то личное?» Сайно сухо рассмеялся Тигнари в губы. Искренний смех ему определённо шёл. Они с Коллеи – той её версией, активной и жизнерадостной – точно подружатся. Тигнари подумал, что Сайно даже и не видел, какая Коллеи была до болезни, но теперь у них будет много времени это наверстать. – Пойдём домой. – Попросил Тигнари на мягком поцелуе в лоб. – Моя смена уже закончилась, Коллеи ждёт. Удивим её приятным сюрпризом. Что-то во взгляде Сайно, который итак кричал о радости встречи, потеплело ещё больше. Наверное, от мысли про живую улыбку Коллеи – Тигнари раньше рассказывал ему, какой она была раньше, говорил, что её улыбки дорогого стоят, но никогда Сайно не смотрел на неё вживую — больше упущение. Но у них, к счастью, есть возможность это исправить. – В таком случае... – Сайно отвернулся, выискивая что-то (наверняка заранее запрятанное) в столе сзади, – Сначала я должен кое-что тебе передать. Тигнари с интересом навострил уши. Сайно с максимально заговорщическим выражением лица протянул ему какую-то коробочку, которую Тигнари, не знающий, что ещё делать, принял. Сайно, конечно, и раньше любил делать какие-то странные подарки, – какие-то обычные сладости (Архонты, как же Тигнари был слаб перед ними и как же Сайно мастерски этим пользовался) или самый банальный магнитик, который только можно было найти во всём мире, – и каждый раз у него получалось Тигнари удивлять. – Это... – Рука осторожно открыла коробочку, и Тигнари увидел внутри что-то до боли знакомое. Что-то, что уже точно видел до этого. – Финики. – Подсказал Сайно с улыбкой. – Те самые. Я думал, как извиниться за то, что меня не было дольше, чем я плани... Тигнари растерянно рассмеялся. Почему-то его даже не удивил тот факт, что Сайно потратил какой-то из дней своего отъезда на то, чтобы найти эти чёртовы финики – те самые чёртовы финики, да будут они прокляты – он просто уткнулся носом Сайно в изгиб плеча, пытаясь утихомирить носящийся из стороны в сторону хвост. – Мне не нужны твои извинения. – Сказал Тигнари наконец, посмотрев Сайно в глаза. – Я люблю тебя. Даже без фиников, даже без чего-либо ещё, что ты собирался мне подарить. – Сайно хотел что-то сказать, но Тигнари положил палец ему на губы: – И не отпирайся, я знаю, что ты собирался. Наверное, Тигнари придётся взять отгул на работе. Жаль только, что отгул рано или поздно закончится – но и Сайно вернулся, кажется, точно надолго, значит, с этим проблем не должно было возникнуть – разве что с желанием Тигнари каждый день не сидеть в скучном офисе, а проводить это время с Сайно, в его тёплых объятиях и сухих губах. Смотря на эти губы, продолжающие бесстыдно ему улыбаться, Тигнари подумал: – Пока ты улыбаешься вот так, я прощу тебе всё на свете. – И, кажется, подумал вслух. Сайно улыбнулся ещё шире. И Тигнари сцеловал эту улыбку, долго и тянуще, как будто это последний его шанс поцеловать Сайно, шепнуть ему в губы: – Ты дурак, – И повторить ещё более настойчиво: – Люблю тебя за это. Сайно не говорил ничего, но Тигнари без слов понимал, что он тоже скучал. Его тело говорило само за себя: кончики пальцев, ведущие по острым скулам – я скучал, влюблённый взгляд, обводящий каждую частичку его тела – я тоже люблю тебя, один-единственный осторожный и неуверенный поцелуй на макушке – очередные извинения. Тигнари невольно сглотнул, когда взгляд остановился на чужой шее, всплывая в голове двумя красными следами укуса. Тигнари даже не задумывался, когда говорил это «люблю тебя» – что-то внутри подсказывало, что так будет правильнее. Что это то, ради чего они пережили эти десять лет. Если вся жизнь Тигнари вела к этому, то это лучший расклад из всех, что могли быть. Дурацкие финики были осторожно отложены на стол, Тигнари впился взглядом в сухие губы напротив. В этот раз Сайно поцеловал его первым, и Тигнари не знал, какими силами будет заставлять себя выйти из этого кабинета и отправиться домой. Наверное, силами улыбок Сайно, про которые Тигнари слишком много, преступно много думал за последние десять минут. Как будто это действительно последний раз, когда Сайно ему улыбался. Но на самом деле, Тигнари уверен, у него будет ещё много времени, чтобы насладиться его улыбками на всю оставшуюся жизнь вперёд.