RAIC

      Фолэнч, конечно, всегда поражал меня до глубины души своим стремлением к идеалу, но сегодня, вырезая все эти неровные розовые детали, он впечатлил меня ещё сильнее: в течение двух часов парень быстро закончил со своей половиной листов в количестве сорока пяти штук, и приступил к помощи моей персоне, которая абсолютно не справлялась с возложенной на неё ответственностью. Ведь я к этому времени был лишь на двадцать третьем, состоящем из четырёх разнообразных деталей, что сильно понижало мою уверенность в себе и в том, что я в целом смогу сделать хоть что-то полезное сегодня. Такая своеобразная апатия всегда приводила меня к беспочвенной прокрастинации, заставляя тратить время лишь на сомнительные способы побороть собственную лень.       — Давай, я помогу тебе, — Фолэнч аккуратно взял оставшиеся листы, придвигая их ближе к себе. На его пальцах уже проступили красные и болезненные мозоли, но он даже не поморщился, когда вновь обхватил ножницы и приступил к работе. — Сейчас три часа дня. Уверен, что хочешь поехать в библиотеку сегодня?       — Я никогда не бываю уверен, хоть в чём-либо. И сегодняшний день не исключение, — я намного сильнее сжал рукоять инструмента, отчего чуть шероховатый пластик, впился в чувствительную кожу на руках, заставляя меня поморщиться от боли. — Спасибо за помощь. Я бы не справился без тебя.       — Знаю, поэтому и помогаю тебе, — парень спокойно пожал плечами, заставляя меня чуть поёжиться от этого.       — Я выгляжу настолько беспомощным? — не знаю звучал ли мой тон грубо, но мне категорически не хотелось из крутого работника офиса компании по производству мороженого становится беспомощной амебой в его глазах. Хотя в последнее время мне казалось, что именно так я и выглядел для него, что заставляло Фолэнча всегда откликаться на мои просьбы о содействии и поддержке. Видимо, это такой изощренный метод благотворительности: помощь некогда способным и вдохновляющим тебя людям, чтобы самоутвердиться за счёт их нынешней несостоятельности.       — Нет, в этом то и дело. Ты выглядишь слишком самодостаточным, чтобы тебе нужна была хоть чья-то помощь, знаешь ли, а я, напротив, слишком хочу быть полезным для тебя.       С моих губ сорвался небольшой сдавленный звук, отдалённо напоминающий хмыканье, отчего Фолэнч оторвал свой взгляд от острия ножниц и перевёл его на меня. Между нами возник небольшой зрительный контакт: со стороны это могло выглядеть так, словно мы разговаривали глазами.       — Я не смогу справиться без тебя, Фолэнч, — парень продолжал пристально смотреть в мои глаза, — по крайней мере сейчас ты та самая причина, по которой я всё ещё не сдался и готов делать хоть что-то, чтобы выжить в этом повернутом на Ирландии мире.       — Даже если придётся приложить чуть больше усилий чем сейчас?       — Именно. Даже если придётся ехать в очередную библиотеку на окраине города, чтобы не узнать ровным счётом ничего, я всё равно решу поехать с тобой, — я постарался улыбнуться как можно мягче и ободряюще, но получилось чертовски плохо. Моя улыбка получилась слишком вымученной, отчего не смогла перекрыть безнадёжную усталость на моём лице. — Я правда хочу покончить со всем и просто зажить как обычный человек? Как человек, который может поиграть в снежки или сделать фото на фоне разноцветных осенних деревьев. Как человек, который не окружен ирландскими словами с роковыми для него значениями. Как человек, который ездит в библиотеку, чтобы прочитать очередную интересующую его книжку, а не для того, чтобы узнать новую порцию информации, которая непременно разрушит его вдребезги. Знаю, что это скорее всего невозможно, но я хочу приложить максимум усилий для этого.       Фолэнч слушал меня внимательно, продолжая вырезать фигуры из бумаги. Он не отвлекался ни на секунду, но при этом впитывал каждое моё слово слишком старательно, буквально затаив дыхание, словно губка, которая активно втягивает в себя воду.       — Тогда мы со всем справимся, хорошо? — парень произнёс это с небывалым спокойствием, не избегая вкрадчивых ноток в своём голосе: выглядел он так, словно это не я только что произнёс ему очень пламенную речь, которая касалась всех эмоций, что буквально переполняли меня сейчас. — Что бы то ни было, мы сможем исправить совершенно всё и победить абсолютно всех. Это я тебе точно смогу пообещать. Просто оставайся рядом со мной, ладно?       Я лишь смущенно и как-то кратко кивнул на это, замечая, что Фолэнч уже забирает последний лист из-под моего носа. Он всегда был слишком добрым и сострадательным, отчего даже я неосознанно пользовался этой его мягкостью.       — Ты и так сделал слишком многое для меня, а теперь ещё и просишь остаться рядом с тобой, — с моих губ сорвался судорожный всхлип, отчего парень вздрогнул и вновь посмотрел на меня. — Ты душка, знаешь это?       — Предполагал. Снова плачешь? — Фолэнч взглянул на меня своим строгим взглядом: удивительно, что у него в арсенале был даже такой, хотя на деле я не думал о том, чтобы расплакаться сейчас. Просто меня вновь окутывала всепоглощающая благодарность за всё, что он для меня сделал и продолжал делать до сих пор. — Не хочу, чтобы ты расстраивался ещё и из-за меня.       — Я скорее радуюсь тому, что ты всё ещё поддерживаешь меня. Люди, как ты знаешь, обычно не стремятся задерживаться надолго в моей одинокой и наполненной бедствиями жизни, — горькая правда так и норовила соскользнуть с моих губ, отчего я выглядел действительно отчаянно в чужих глазах.       — Я исключение. И ты знаешь это как никто другой. — Фолэнч уже вырезал последнюю деталь, кладя её к общей стопке. — Я закончил, поэтому уже можешь хвалить меня, какой я замечательный и крутой.       Фолэнч довольно фыркнул, видимо, удовлетворённый выполненной работой. А я молча осмотрел аккуратно вырезанные детали, всё ещё восхищаясь его упорством. Однако руки парня были в таком же не лучшем состоянии, как и мои, поэтому я взял аптечку, которая всё ещё стояла рядом со мной и придвинулся к нему ближе, ловя на себе непонимающий ничего взгляд. Правая рука Фолэнча была покрыта мозолями и потертостями кожи, особенно на костяшках, отчего мне пришлось достать из своего медицинского чемоданчика новый набор пластырей с милыми зверушками, аккуратно обрабатывая каждую его ранку и скрывая под тканью лейкопластыря. Парень с интересом наблюдал за каждым моим движением, словно не он сам пару часов назад обрабатывал такие же раны на моих руках.       — Пластыри с героями вселенной Raic… — Фолэнч удивленно осмотрел руку, на которой уже красовались белки, зайцы и другие очаровательные животные, которые смиренно стояли в виде фигурок не только на моей полке, но и на полках большинства людей этого города. — Где ты их взял?       — Открою тебе страшный секрет, я работаю в фирме, которая на каждый праздник и мероприятие подготавливает работникам сувениры с фирменной и памятной символикой. В этот раз с ивентовыми зверушками, — я с интересом наблюдал за реакцией парня, — причём у меня есть даже зонтик, термокружка и плед с этими героями.       Отчасти я понимал, что хвастаться не хорошо, но мне было слишком любопытно наблюдать за восхищённой реакцией этого парня. Зачастую Фолэнч вёл себя слишком мудро, словно взрослый и осмысленный человек, однако подобные мелочи выдавали самого настоящего ребёнка в глубине его души. Он беспрепятственно радовался всяким банальным мелочам, как делали только чистые и неискушённые соблазнами дети. Я, к сожалению, таким не был, потому что часто следовал греховным искушениям жизни и редко радовался незначительным пустякам.       Я мигом встал с пола и подошел к комоду, в котором хранил всякие ненужные мне вещи. Плед был завёрнут в красивый упаковочный материал, даже бантик сохранился в первоначальном виде, а термокружка находилась в коробочке, украшенной такой же ярко-розовой лентой. Я вытащил их наружу, попутно пытаясь вспомнить, где же у меня мог находиться подаренный заведением зонтик, который я даже не удостоил честью открыть, просто пряча его как ненужный мне расходный материал. Я не очень любил вещи, украшенные яркими принтами, ведь в моем понимании они выглядели безвкусными и порой даже немного вульгарными, делая меня таким же. Однако Фолэнчу в его ярких и цветастых ветровках такие вещи могли придать ещё большую изюминку и своеобразный стильный акцент.       Зонтик быстро нашелся на нижней полке комода, что сразу же обрадовало меня, ведь я смог собрать целый набор памятных подарков. Я вернулся к парню, который всё ещё с интересом рассматривал пластыри, всецело поглощённый этим увлекательным для него занятием.       — Вивиан, теперь я тоже хочу работать в твоём офисе, — Фолэнч пробормотал это очень искренне, показывая мне руку украшенную огромным количеством пластырей. — Я в восторге.       — Знаю, но тебе не обязательно идти на работу в Raic, ведь у тебя есть умненький друг, который уже неплохо там устроился, — я просто вывалил перед ним аккуратно упакованные и абсолютно новые вещи, а после порылся в аптечке, находя запакованную коробочку пластырей со зверушками. — Это тебе.       — Что, прости? — Фолэнч даже немного изменился в лице, словно происходящее вокруг нас резко стало невообразимо нереальным, мигом выбивая его из колеи.       — Говорю, что теперь это твои вещи. Мой дружеский подарок самому главному фанату моего труда, — я спокойно пожал плечами, ведь для меня это действительно был сущий пустяк. — Пользуйся ими на здоровье. Надеюсь, что они принесут тебе куда больше радости чем мне.       Фолэнч от этого как-то слишком радостно дернулся и просто сжал меня в своих сильных руках, буквально повалив на гладкий и немного прохладный пол. Я уже и забыл, каково это — чувствовать чужие, но такие теплые объятия. Тело парня казалось мне невероятно горячим, вновь пахло горной свежестью вперемешку с запахом то ли лимона, то ли лайма. Я неловко положил руки ему на спину, обнимая в ответ и чувствуя как под его ветровкой и кожей перекатываются сильные мышцы. Сразу же процесс дружеских объятий стал куда более неловким, ведь обнимая меня, Фолэнч мог почувствовать лишь выступающие под моей кожей позвонки и прохладу, исходившую от моего тела.       Парень неловко прокашлялся и отстранился от меня также быстро, как и прижал к себе. Фолэнч едва заметно почесал свой затылок и сразу же занял вертикальное положение, отчего я лишь немного любопытно приподнялся на локтях, наблюдая за его смущённой реакцией на такой порыв близости, исходящий от него же самого.       — Я правда могу забрать все эти вещи себе? — он словно не верил своему счастью, поэтому решил уточнить у меня ещё раз на всякий случай.       — Да, они абсолютно точно твои, — я всё же последовал его примеру и сел, поджимая под себя ноги. — Я все равно никогда ими не пользовался из-за чего они попросту занимали свободное место и пылились без дела.       — А как же зонтик? Это очень полезная вещь, особенно с учетом того, что ты часто их забываешь…       — Фолэнч, — я произнёс его имя на выдохе, отчего мой голос прозвучал немного обречённо. — Просто скажи спасибо и радостно забери их себе. Я забываю зонтик не потому что у меня их мало, а лишь потому что у меня в голове дырка. Как ты там однажды сказал? Умей принимать заботу о себе, знаешь ли, тебя это тоже касается.       — Спасибо, — парень пробормотал это очень смущенно, но в его голубых глазах буквально плескалась радость от всего произошедшего. Видеть близкого человека, как сосуд, до краёв наполненный счастьем — лучшее награда для такого ограниченного эмоциями инвалида, как я.       — Вот и славно, — я произнёс это громко и чётко, не скрывая гордую улыбку на своём лице. — А теперь собирайся. Нам предстоит достаточно долгий путь в библиотеку.       — Ты уверен, что всё-таки хочешь в нее поехать? — Парень с опаской на меня посмотрел. — Не то чтобы я был категорически против, но уже достаточно поздно, да и вдруг там будет очередная сходка этой непонятной группы лиц, а нас там явно ждать не будут.       — Почему же? Потому что мы не оплатили членский взнос, чтобы попасть в их кружок по интересам? — Я спокойно поднимаюсь на ноги, открывая шкаф с одеждой. Хоть с виду я и не перестаю выглядеть очень сдержано и невозмутимо — в моём голосе по-прежнему звучит ледяной металл. — В конце концов это общественная библиотека и мы имеем законное право посещать её в рабочие часы. Мы же не пытаемся взломать её среди ночи, верно?       — Должно быть ты прав, но меня одолевает тревожное предчувствие, Вивиан. Словно это ошибочный путь прямиком в бездну.       С моих губ сорвалась легкая ухмылка, которую я так и не смог сдержать, хотя очень постарался. Фолэнч даже не подозревал, что такие предчувствия одолевали меня буквально каждый день моей жизни. С завидной регулярностью я действительно самоуничтожал своё внутреннее спокойствие, ведомый беспричинной паникой, которая то и дело подкидывала мне новые безвозвратные пути в бездонную пропасть под названием «очередная чудовищная ошибка моей жизни». Должно быть, я так сильно привык к этому состоянию, что даже сейчас не обращал абсолютно никакого внимания на эти тревожные звоночки в моей груди. Возможно, это уже стоило бы вновь назвать своим неверным шагом, потому что предчувствие двоих людей в этой комнате не могло врать, что означало новый шаг на пути в бездну, однако противиться этому я категорически не хотел: вдвоём падать было куда веселее чем в одиночестве.       — Фолэнч, мы просто посетим библиотеку, ладно? — Я постарался унять холод в своём голосе, чтобы он звучал как можно мягче и приятнее для чужого восприятия. — Никаких тайных заговоров и драк. Просто книги и нужная нам информация. Я даже не думал, что тебя придётся уговаривать!       — Ладно-ладно, — парень разочарованно вздохнул, не имея возможности в очередной раз сопротивляться моим доводам и мыслям. — Ты слишком осмелел, Вивиан. Я просто немного беспокоюсь о тебе: если ты так сильно хочешь в эту библиотеку, то мы в неё поедем.       — Прямо сейчас? — я посмотрел на него с легким недоверием, замирая в своих переодеваниях на половине пути. Мне казалось, что сейчас он скажет своё заветное «но»: мы обязательно поедем в библиотеку, но только после того, как я выполню ряд непосильных для меня условий.       — Прямо сейчас, ведь я вообще сомневаюсь, что тебя можно остановить, если ты чего-то очень сильно захотел.       Я лишь негромко хмыкнул, как бы соглашаясь с его словами. На самом деле меня действительно было очень трудно остановить, если я уже что-то вбил себе в голову, считая это хорошей идеей. Обычно я жил про принципу Арианы Гранде «я хочу — я получаю»: ведь найдя более-менее успешную и высокооплачиваемую работу, я больше не нуждался в деньгах и мог позволить себе достаточно много вещей из своего списка желаний. Скорее всего это работало так лишь потому, что у меня не было слишком масштабных идей, которые я не смог бы получить сразу же, стоило мне только захотеть их.       Я быстро натянул на себя привычно черные вещи, прячась за дверцей шкафа, заменяя верхнюю часть одежды, чтобы Фолэнч не успел заметить некрасивые шрамы на моих руках. Думаю, он смог бы понять их и не задавать лишних вопросов, но пока что мне не хотелось раскрываться перед ним настолько сильно.       — Я готов, — я вышел из-за своеобразного препятствия в виде дверцы шкафа, показываясь на глаза Фолэнчу. — Теперь можем ехать.       — Выглядишь, как всегда, стильно, мистер Гот, — парень чуть усмехнулся, скользя по моему телу своим взглядом. — Тебе не будет жарко в такой одежде? Ты даже напялил на себя плотную черную рубашку с длинным рукавом. Умереть же можно, особенно в пути. Да, и к тому же, старая городская библиотека вряд ли сможет похвастаться кондиционером.       — Сказал тот, кто на полном серьёзе носит ветровки всё лето, — я высокомерно фыркнул, глядя на его на удивление сильное тело, скрытое под нейлоновой тканью легкой куртки. Даже в помещении он предпочитал лишний раз не раздеваться: кто знает, возможно, Фолэнч и сам прятал под ней шрамы пострашнее моих? — Стиль требует жертв, не только финансовых, но и жароустойчивых.       — Вот видишь, считай, что я тоже поддерживаю свой индивидуальный вкус, который подразумевает под собой каждодневное ношение ветровок, — он с гордостью поднял свой подбородок, словно являлся главным законодателем мод всего Пиноса. — На самом деле они прекрасно пропускают сквозь себя воздух и улучшают терморегуляцию моего тела. Я не потею в них, скорее наоборот: куда меньше подвержен воздействию жары даже при физических нагрузках.       — Говоришь так, словно рекламируешь свои ветровки, пытаясь вызвать во мне острое желание их купить. Ты амбассадор их бренда?       — Амбассадор? Думаешь, я похож на какую-то очень медийную и популярную личность? — Фолэнч чуть наклонил голову в сторону, с интересом наблюдая за сменой эмоций на моём лице. — И как проходит моя реклама?       — Вполне успешно, думаю, что я рассмотрю покупку одной в свою коллекцию одежды, — я скользил изучающим взглядом по его внешности. Фолэнч был весьма и весьма недурен собой, но это было достаточно очевидное замечание для каждого, кто родился в Пиносе, и имел более-менее хорошее зрение. Если смотреть глубже, то любая отдельная часть его лица была по-своему идеальна, в общей куче создавая приятную взгляду картину: его нос был абсолютно прямым, с такой модельно-восходящей спинкой и слегка курносым кончиком, что придавало его лицу особенную мягкость; губы же, в свою очередь, имели ясно выраженную галочку и казались в меру пухлыми, чтобы считаться общепринятым стандартом приятной формы для поцелуев. Девочки, думаю, были в полном восторге от них. Голубые глаза парня всегда источали леденящий душу холод, а посадка их была слишком глубокой, что придавало его взгляду некую нарочитую серьёзность, особенно вкупе с густыми темными бровями, сурово нависающими над ними. Мне казалось, что Фолэнч с лёгкостью мог бы стать моделью, достигнув небывалого успеха в этой сфере. Другим было недостаточно показать себя просто красивыми, чтобы стать выдающимися людьми, однако он всегда казался мне кем-то большим, чем простое смазливое личико, которое с лёгкостью забывалось на следующий день. В Фолэнче чувствовалась история, а таких людей любили везде, куда бы они ни пошли.       — Ты как-то завис, — парень неловко поёжился от такого пристального взгляда. Видимо, ему показалось, что я раздел его глазами и перемыл каждую косточку с ног до головы.       — Просто разрисовал твою блистательную карьеру модели у себя в голове, — я не спешил перед ним извиняться, ведь отчасти я действительно изучил каждую невидимую глазу молекулу его тела, представляя насколько хорошо смотрелись бы на нём вещи некоторых моих любимых брендов. — Не думал попробовать заняться этим? Думаю, что ты смог бы рекламировать куда большее, чем спортивные ветровки разных цветов.       — Я и карьера модели? Серьёзно? — Лицо парня приняло демонстративно брезгливую гримасу отвращения. — У меня ноги кривые, а ещё походка крайне неровная. Думаешь, что таких берут?       — Таких — нет, но тебя бы взяли, — я спокойно пожал плечами, уверенный в своей правоте. Мне просто хотелось понять причины такого явного презрения от него к безобидному роду деятельности. — Тебе категорически это не нравится? Или просто не думал о такой сфере труда для себя?       Парень на секунду задумался, отводя от меня свой взгляд. Я ждал от него искреннего ответа, только вот Фолэнч просто поднялся на ноги, предпочитая избегать неловкую встречу с моими тёмными, казалось бы, почти черными, из-за освещения глазами.       — Раз ты уже собрался, то можем ехать, — он вполне естественно проигнорировал очередной вопрос о себе, и спокойным шагом пошел к двери, попутно захватывая весь мусор, как и обещал. — Ты там идешь, нет?       — А ты всегда будешь игнорировать все мои вопросы о себе? — я язвительно пробормотал это Фолэнчу в спину, но всё же последовал сразу же за ним, не дав парню ни повода усомниться в собственной решительности. — Ты самый скрытный человек, которого я когда-либо знал.       — Сочту за честь, — Фолэнч пожал плечами едва заметно и придержал входную дверь, вежливо пропуская меня вперёд, — я просто не знаю, что должен говорить и, что является приемлемым для тебя. Ведь я не хотел никогда быть моделью, даже не задумывался об этом всерьёз. Но если подумать прямо сейчас, то такая работа скорее разочаровывает меня, нежели вдохновляет.       — Почему же?       — Хм, потому что мне кажется, что я выше этого? Возможно, ты скажешь, что я мыслю стереотипами или что-то вроде того, но для меня это крайне двуличная сфера, в которой не стоило бы строить свою карьеру, — Фолэнч говорил вполне уверенно, от его голоса так и сквозила кристально чистая искренность. — Если я решу стать моделью, то буду чувствовать себя насквозь окутанным притворством, лицемерием и фальшью. Я просто стану лживым и искусственным Фолэнчем, окруженный такими же лживыми и искусственными людьми. Такое сложно назвать лучшим будущим, не правда ли?       — Верно, но разве не каждый сам кузнец своего счастья? Человек в праве самостоятельно решать какой будет его жизнь: будь то дешёвый спектакль или билет на концерт любимой группы в вип-зону, — мне нравилось рассуждать об этом со своей точки зрения, при этом становясь хоть немного ближе к Фолэнчу. — Мне кажется, что это совсем не зависит от рода деятельности, которым ты выбираешь заниматься. Обман и притворство есть абсолютно везде: даже некогда близкие люди могут проявлять безжалостное лицемерие по отношению к друг другу.       — Знаю, сталкивался не раз, как и большинство людей в этом мире. Но как я уже сказал: я мыслю стереотипами, а значит карьера модели не для меня. Даже не пытайся меня переубедить, — я немного недовольно фыркнул на это, заставляя Фолэнча усмехнуться и проявить неподдельный интерес к диалогу. — Серьёзно, почему именно моделинг?       — Потому что ты чертовски сильно подходишь для этого? — я совсем не заметил, что во время нашей болтовни мы воспользовались лифтом и уже спустились на первый этаж. — У тебя максимально продающая внешность.       — Это как?       — Так, что чтобы ты не надел, хочется купить это и себе, несмотря на то, что мы совсем разных габаритов, — я вновь удовлетворённо обвёл его взглядом, подмечая тот факт, что даже различные цвета смотрятся на Фолэнче одинаково хорошо. — Закажешь такси? Я не знаю адреса библиотеки.       — Уже, —парень помахал телефоном перед моим лицом, проходя через подъездную дверь, запуская внутрь спёртую от жары духоту. Как и всегда, он в очередной раз проигнорировал некоторые мои слова, чтобы не развивать и дальше тему этого диалога. — Мусор выброшу, пока машина подъедет.       Фолэнч дождался, пока я перехвачу прохладную металлическую пластину, которая отделяла меня от послеполуденного раскалённого зноя, а после пошёл к мусорным бакам на противоположной стороне дороги. Издали я видел лишь их и парк, привычно наполненный толпами желающих охладиться людей. Мысли об уличном пекле уже давно покинули мою голову, поэтому сейчас, отвлекаясь на Фолэнча, работу и наше ненавязчивое общение, я впервые за долгое время покинул свой подъезд без лишних раздумий и тревог. Да, я по-прежнему сильно потел и хотел как можно скорее вернуться в свою уютную квартирку, но перед моими глазами всё еще словно открывался весь мир, которого я лишал себя все прошлые месяцы, прячась под толстой хитиновой оболочкой своего панциря. Сейчас мои лёгкие втягивали в себя как можно больше горячего воздуха, но не обжигались им, отчего я, наконец-то, смог вздохнуть полной грудью.       Ощущение эйфории наполняло меня с ног до головы, дарило небывалое чувство облегчения и заставляло глупо улыбаться в надежде, что никто этого так и не заметит. Однако Фолэнч подошёл ко мне с такой же самодовольной улыбочкой, не имея для нее никакой веской причины: просто ухмылка ради ухмылки и счастье ради счастья. Это словно отрезвило меня и сразу же позволило понять, что я не зря приложил максимум усилий для того, чтобы сохранить эту тонкую невидимую нить надежды, что связывала нас с самой первой встречи.       — Почему улыбаешься? — Фолэнч смущенно почесал свой затылок, всё также ухмыляясь мне в ответ.       — А ты почему? — я скорее неосознанно взъерошил свои кудри, разбивая их на более мелкие и пушистые прядки.       — Кажется, настроение хорошее, — парень чуть поиграл своими бровями и, несмотря на все наши недомолвки и несостыковки, я чувствовал как меня переполняют сентиментальные эмоции по отношению к нему. Мы общались всего ничего, но он уже стал очень важным и близким для меня человеком, возможно, даже намного ближе чем все те, кто окружал меня до встречи с ним. — Карета подана.       Я лишь мягко кивнул и подошёл к уже подъехавшей машине. Настроение действительно сложно было назвать плохим, однако почему-то мне больше не хотелось поддерживать дружескую болтовню: чем ближе мы подбирались к окраине города, тем сильнее мне хотелось побыть в тишине, приводя свои мысли в порядок. Фолэнч, видимо полностью поддерживал меня в этом, поэтому отстранённо смотрел в окно, размышляя о чем-то своем. Я же, в свою очередь, прижался виском к стеклу, чувствуя какую бодрящую прохладу источает гладкая поверхность окна. Мыслей в голове было слишком много, а большинство из них и вовсе сложно было назвать положительными: они скорее крутились беспорядочным роем в моей, рискующей заболеть в любой неподходящий момент, голове, вынуждая погружаться в этот черный омут навязчивых страхов без права на последний вздох.       Постепенно серые здания города буквально растворились в зелени лесов на его окраине, изредка мелькая на нашем пути. В этой части я никогда не был, поэтому дома, которые лишь иногда возникали словно из ниоткуда среди салатовых пятен из деревьев, пугали, но восхищали примерно на одном уровне, вынуждая меня с небывалым интересом прилипнуть к окну. Ощущения были двоякие: с одной стороны, жить среди лесной тишины было куда более умиротворённо и спокойно, чем в центре Пиноса, но с другой, эти люди в большинстве своём были лишены тех благ, что в свободном доступе окружали, к примеру, меня. Я наблюдал за этими одинокими домами до тех пор, пока они не стали появляться немного чаще, а после и вовсе не окружили дорогу со всех сторон.       Теперь это район всё больше и больше напоминал мой привычный серый город, в котором я жил с самого рождения. Дома здесь были такими же невзрачными, за исключением того, что они ограничивались лишь четырьмя этажами, не превращаясь в однотипные и безликие небоскрёбы. Водитель провёз нас вглубь этого района, подвозя к небольшому каменному зданию, по своей форме напоминающее бетонный куб, стоящий на подставке из хрупкого стекла, где и был размещён вход в эту библиотеку.       Атмосфера этого места была странная, я бы сказал, что даже немного давящая: люди вокруг библиотеки косились на машину так, словно никогда раньше не видели такси, отчего сам водитель будто бы поспешил как можно скорее от нас избавиться, выпуская из салона. Покинув его и оставшись наедине с этими холодными и косыми взглядами прохожих, я заметил глаза Фолэнча, которые смотрели на меня с лихорадочным беспокойством. Парень стоял буквально в метре от меня, но как и я, не решался сказать ни слова.       Впервые за долгое время я прочувствовал на себе значение фразы: «чужой среди своих». Гнетущая аура нарастала, а люди продолжали словно изучать нас, замерев на своих местах. Они не двигались, впрочем как и мы, пытаясь почувствовать тот самый переломный момент, когда опасность настигнет нас с головой.       Не знаю почему, но я отметил для себя тот факт, что ни у кого из них не было оружия в руках, которое могло бы нам навредить. Думать об этом было странно и глупо, но почему-то это успокаивало и давало хотя бы небольшое чувство безопасности. Фолэнч тем временем немного приблизился ко мне, словно закрывая часть меня своим массивным телом.       — Кажется, мы зря приехали, — парень пробормотал это еле слышно, чтобы только до моих ушей мог дойти едва различимый звук его голоса. — Нам здесь не рады.       — Это потому что мы не заплатили первый взнос за вход в их сообщество? — я предпринял тихую попытку пошутить, несмотря на то, что никто из нас даже не улыбнулся. — Видимо, им есть что скрывать: но раз мы уже здесь, то и остановить они нас вряд ли смогут.       — И что же ты предлагаешь делать? — Фолэнч с интересом посматривал на меня, словно от каждого моего дальнейшего действия зависело всё наше будущее. —Хочешь взять библиотеку штурмом?       — Естественно нет, — я лишь вышел из-за его спины, чтобы осмотреть людей, которые сразу же нервно дернулись, стоило мне подойти немного ближе, нарушая все условные границы между нами. — Они нас боятся. Значит будем пугать их и дальше своим присутствием здесь. В конце концов это просто жители Пиноса, которые ничем не отличаются от нас.       — Отличаются излишней враждебностью по-моему… — парень мягко улыбнулся, видимо, пытаясь придать мне излишней уверенности в себе. — Что будем делать дальше?        — Пойдём в библиотеку, Фолэнч, — я сжал руки в кулаки, пытаясь унять дрожь, а после пошагал к стеклянному входу в здание, отчего мой спутник сразу же последовал за мной. — Сегодня я планирую утереть этим трусливым ублюдкам нос. И узнать всё, что они скрывают о лете, вытягивая из людей деньги.       Судьба часто была неблагосклонна ко мне, но сегодня я готовился взять максимум от того, что она заготовила для меня. Даже если это будет грубый плевок в лицо, то я приму его, не забыв плюнуть в ответ, и остановлю все злые пороки, испортившие наши жизни. Сегодня наступило моё золотое время, поэтому я был готов уничтожить любого, кто посмел бы встать на моём пути. Хотя я и не любил играть, но эта игра уже началась. Мне оставалось сделать ответный шаг и закончить ее, знаменуя свою блистательную победу.