Чья вина

      В квартире пахло травкой и дешёвым алкоголем. Вещи и волосы Кюджин давно пропахли табаком. Она уже потеряла счёт времени. Они с Рики стояли на балконе и курили одну за одной. Казалось, пачка никогда не кончится. В зале было главное торжество. Все веселились и дурачились. Играли в бутылочку, целовались, разливали алкоголь и смеялись. Один Сону наслаждался косяком и угрюмо смотрел на происходящее. Кто же знал, что эти двое тоже будут тут?       Всем, кроме него, было весело. Сону не знал, сколько алкоголя в него было влито. Ребята начали шептаться, когда в комнате появились Чан и Нишимура. Ким упорно старался делать вид, что они его совсем не волновали. Но он не смог не заметить, как Рики чмокнул Кюджин в щёку, передал что-то другой девушке и попрощался со всеми. Но Сону не заметил, что взгляд Нишимуры задержался на нём.       В груди что-то закипало, но Ким это успешно игнорировал. Время шло. Кюджин танцевала на столе, заливисто смеялась и пила дешёвый коктейль. Сону почти не видел её — перед глазами всё плыло. Хотелось расцарапать себе грудь, вынуть сердце, растоптать его, накинуться на Чан, выдрать ей волосы, укусить до крови, дать пощёчину, разбить нос и выдохнуть спокойно наконец. Кулаки чесались неимоверно. Но Сону держался, глушил клокочущее чувство в душе.       Он не такая сволочь, на самом деле. Они с Кюджин уже сказали матерям, что ночуют друг у друга. А в итоге оказались на одной тусовке. Глупое совпадение.       Сону закрыл глаза и скрипнул зубами. Перед ним плавали цветные пятна. От этого сильнее кружилась голова. Жутко хотелось пить и есть. Но Ким как приросший сидел на своём месте и облизывал губы.       Всё давно стихло. Сону не заметил, как вырубился. Его растолкал одноклассник. Ким что-то прохрипел и еле открыл глаза. Горло сдавила сухость, желудок скрутила режущая боль. Ему вручили гамбургер и бутылку газировки и сообщили, что кто-то что-то от него хотел в какой-то там соседней комнате. Сону кивнул и пропустил мимо ушей половину слов, но принял к сведенью всё, что ему сказали. Ким кое-как затолкал в себя такой лёгкий перекус и умылся на кухне. В теле всё ещё была слабость, перед глазами муть, а в голове туман. Захотелось курить. Но сигарет не было.       Он, не стучась, зашёл в комнату, где его должны были ждать. Кима не волновало, кто ждал, зачем и почему. Но Кюджин он явно не ожидал увидеть. Чан перекрыла ему проход к двери, сложив руки на груди.       — О боже, — Сону тут же закатил глаза. — Что тебе надо?       — Сону, давай поговорим. Мы должны помириться.       — Лол, кому мы должны?       — Себе в первую очередь. Сону, слышишь? Ники пытался с тобой помириться. Но ты и его не слушаешь. Ты же любишь его, почему ты не слушаешь его? Сону, ты важный для нас человек. Прошу, — Кюджин попыталась взять Сону за руку, но её оттолкнули и перебили.       — Рот закрой! Вы оба заебали меня уже! Лезете хуй пойми зачем ко мне. Что вам от меня надо вообще?       — Сону! Услышь меня! Сейчас перед тобой я! Я хочу с тобой помириться! Ты, правда, важен для меня. Я хочу дальше с тобой общаться и дружить.       — Да в печёнках мне твоя важность сидит! Вы, блять, со своим любимым Ни-ки сцепились, как собаки при спаривании, и расцепиться не можете! Ходите парочкой, а на меня вы хуй клали! — его отрезвила пощёчина.       — Ты не умеешь разговаривать, Сону! — в глазах блеснули слёзы. — Ты язык в жопу засунул и молчишь обо всём! Ты постоянно убегаешь, когда тебя зовут куда-то! — Сону медленно отступал, пока не плюхнулся на кровать. — Ты не хочешь проводить время со мной и Ники! Ты, блять, даже попросить меня оставить тебя наедине с ним не можешь! Его лично куда-то позвать тоже не можешь! Ты, блять, как сучка поганая, только и делаешь, что ноешь. И мы… Хуй с ним! Я! Я! Сону, я тебя люблю такого! Ты поднасрал мне славно своим языком без костей! Но даже после этого я хочу дружить!       — Не ори на меня! Ты… ты! Ты ничего не понимаешь!       Сону завыл, дёрнул Кюджин за плечо и уложил на лопатки. Он навис на ней. Руки сцепились на горле и сдавили. Ким кипел.       — Я ненавижу вас! Ненавижу!       Кюджин вцепилась в запястье, пока Сону всё крепче и крепче вжимал её в кровать. Чан слабо забрыкалась и расплакалась.       — Сону, отпусти, — тихо просипела.       — Я ненавижу… ненавижу вас… блять…       Ким царапнул шею и склонился к плечу. Кюджин закашлялась, когда к горлу вновь подступил воздух.       — Сону…       Чан приобняла Сону. Ногти скользнули по загривку, рука зарылась в волосы. Кюджин успокаивающе гладила по голове. Кима била дрожь. Всё путалось. Так не должно быть. Не должно. Кюджин надо было наказать. Челюсти свело. Сону, как и хотел раньше, зубами вцепился в плечо, словно хищный зверь — точно останется синяк. Кюджин запищала. Руки забрались под девичью футболку. Челюсть сдавила сильнее. Сону сел на бёдра Чан, не давая дёргать ногами. Дыхание сбилось. Зрачки расширились. Кюджин панически бегала взглядом по лицу друга.       Никто ничего не предпринимал. Сону сидел на ногах Кюджин, опустив руки на её живот.              — Вы трахались? — вопрос должен застать врасплох.              — Только трогали и тёрлись в нижнем белье, — но ответ последовал без заминки.              — Тогда этим займёмся мы, — спусковой крючок. Так он точно сможет наказать их обоих.              Сону уже не следил за своими действиями — лишь жадно впился в губы развязным, неумелым поцелуем. Ладони тут же переместились на миниатюрную грудь и до боли сжали. Кюджин в ответ промычала и впилась ногтями, слабо царапая затылок. Но Кима это почти не волновало. Он не жалел подругу, заставлял её извиваться под ним от болезненных укусов и царапин. Силу сжатия Сону тоже не рассчитывал. Он глумился над телом Чан, как только мог. А самое приятное — крупные, алые засосы на девичьей, девственной шее и груди.              — Сону, пожалуйста, слезь с ног, — губы гудели от укусов, и говорить было тяжело.              — Что? — он едва заставил себя оторваться от бледных плеч.              — Отпусти ноги, я не сбегу.              Кюджин облизала губы и, смотря в глаза, погладила Сону по щеке. В таком простом жесте почувствовалась непривычная нежность. Ким фыркнул, но послушался. Чан усмехнулась, обхватила Сону ногами и оттолкнулась от кровати. Теперь Ким был завален на спину. Кюджин стянула с себя футболку и, несмотря на болящие губы, вновь потянулась за его поцелуями.              Сону, уже не стесняясь, трогал ноги Кюджин, гладил грудь, но никак не решался снять лифчик. Девичьи руки сами пришли ему на помощь. Теперь он мог лицезреть полуголую Чан. Соски уже порозовели и затвердели. А грудь лихорадочно вздымалась. Так и хотелось укусить. Да посильнее. До крови или синяков. И кто такой Сону, чтобы отказывать себе в удовольствии? Кюджин взвизгнула, цепляясь за чужие плечи. Голова шла кругом. Вот-вот она лопнет. Или сгорит.              Они будто превратились в животных, растеряли последние частички разума. То ли алкоголь и трава просто помутнили рассудок.              Кюджин перестала церемониться — она тоже кусалась, оставляла засосы и царапалась. Они катались по кровати, как сцепившиеся в драке кошки. Но это даже не драка и не игра. Это необъяснимый порыв уймы чувств и эмоций. Они не пытались быть тихими. Сону нарастающее шептал о ненависти, а Кюджин о любви. Они рычали и выли, как животные.              Из-за их возни постельное бельё сбилось. В комнате с каждой секундой становилось всё жарче. Волосы липли к телу, Сону постоянно задевал прядки, причиняя Кюджин боль.              — Тс-с, как же заебало, — фыркнул Ким.              Сону перевернул Кюджин на живот и стянул с неё трусы.              — Подними бёдра, мне неудобно, — не просьба — приказ.              Чан с трудом поднялась на четвереньки, нервно оглядываясь на Сону. Тот тоже уже был без белья.              — Корпус вниз. Бёдра не опускай.              Ким уткнул Кюджин лицом в кровать и заставил прогнуться в спине. Оба медлили. Чего-то будто выжидали, пока на подкорке сознания била тревога. Холодные пальцы прошлись по горячим половым губам. Чан попыталась отодвинуться, но руку тут же заменил язык. Сердце с бешеной скоростью качало кровь. Голова шла кругом. В ушах звенело. Смачный шлепок по ягодицам вернул Кюджин с небес на землю. Короткий ответный визг обрадовал и позабавил Сону.              — Так всё было гораздо проще, точно-о, прости, милая Джин-и, что у меня нет ремня.              Ягодицу вновь обожгло. А низ живота скрутило. По руке Кима тоже расползались горячие мурашки. Но его это слишком впечатлило — он не собирался прекращать или останавливаться. За звонкими шлепками следовали столь же звонкие девичьи визги и всхлипы. Зад стремительно багровел. Потом точно будут синяки — будет больно. Сону этого и хотел.              — Тебе бы расслабиться, если уж это твой первый раз.              — Ты думаешь, я приличная девочка? — усмехнулась осипшим голосом Чан. — У меня есть парочка резиновых друзей, так сказать.              — Будешь много пиздеть — я не буду тебя жалеть.              — А ты трахался? — она словно игнорировала любые угрозы.              — Сейчас собираюсь. Закрой рот. Или будет оральный секс.              — Ты уже отлизал мне, Сон…              Имя заглушил стон. Сону чуть не поперхнулся воздухом. Внутри Кюджин было слишком горячо. Но он не собирался отступать. Точно не сейчас. Ему так надоели волосы Чан… постоянно куда-то лезли, мешали. Сону толкнулся чуть глубже в девушку и намотал её волосы на руку, оттягивая на себя. Дышать с запрокинутой головой было тяжело. Второй рукой Ким слабо сдавил горло. Кюджин показалось, что она вот-вот отключится.              Сону кончил внутрь, придавив Кюджин собственным телом. Оба тяжело дышали. Вот так помирились… и поругались, и потрахались, и помирились. Плодотворная вечеринка оказалась.              — Ники нас убьёт, — Сону оставил невесомый, нежный поцелуй на девичьем плече.              — Да… Рики-кун точно нас убьёт, — вздохнула Чан в ответ.              Она не планировала заниматься с Сону сексом. Чан хотела лишь поговорить, помириться, сделать шаг к прежнему объединению их троицы. А в итоге…              — Сильно он тебе дал тогда? — она попыталась отвлечься от мыслей, кутаясь в смятое одеяло.              — Ну… мне было больно. Хочешь тебе так же дам? Узнаешь.              — Нет, — рассмеялась. — Спасибо, обойдусь.              Они вновь погрузились в неловкое молчание. Тонкая влажная ладонь скользнула по груди, руки обвили Сону, а щека коснулась плеча — Кюджин прижалась к нему сбоку. Казалось, они снова всё испортили.              — Ты забеременеешь теперь?              — Без понятия. Как повезёт.              — Чёрт… не хочу пока становиться отцом… если честно…              — А я-то как не хочу становиться матерью, не поверишь!              — Верю… прости, я… — начал Сону.              — Да ладно уж там. Если уж и залечу, там решим, что делать. Мне понравилось.              — Да? — хмыкнул Ким. — Такого ты с Рики не испытывала?              — У нас было это только один раз. Мы только целовались. Иногда он лапает меня, правда, — Кюджин только усмехнулась.              — Тогда я буду тоже, — он показательно спустил ладонь за бедро и сжал.              — Сону.              — Что?              — Ты должен помириться с Ники.              — Так же как и с тобой?              — Если хочешь, — она улыбнулась. — Я не против.              — И что это получается за дружба?              — Я не знаю, Сону… не знаю…              Она не заметила, как задремала на чужой груди.              Рики был доволен собой, когда смог с Кюджин договориться на примирение с Сону хотя бы с её стороны. Особенно он стал горд собой, когда им внезапно пришёл план по тому, как заманить Сону на разговор.              И Нишимура никак не учёл, что разговор превратится в секс. Он предполагал ссору, крики, истерики — всё, что угодно, но не секс.