Side Effect

1717 год Капитан Ли Минхо стоял на мостике пришвартованного брика и смотрел, как его матросы перетаскивают бочки с порохом, ящики с провиантом и прочим добром с берега на палубу. Юнга вел учет, а старый кок усердно царапал в свой журнал знакомые буквы и выстраивал напротив них кривой забор из палочек, цифрам обучен он не был, зато готовил мастерски. Капитан сам его обучил. Он, пожалуй, был единственным, кого капитан знал дольше остальных. Ли когда-то служил поваром при дворе, пока не проворовался и был заключен в городскую тюрьму в ожидании суда, где он и познакомился с таким же заключенным, осужденным за кражу плошки риса со склада, на котором работал. Их обоих ждала казнь, а они ждали ее. В те времена с ворами поступали именно так, суд был лишь формальностью, дабы соблюсти лицо королевской особы. По счастливой случайности за день до суда во дворце случился переворот, и все осужденные были амнистированы в день коронации и распущены по домам. Повар подозревал, что это еще не конец, поэтому во дворец возвращаться не спешил. Он остался на ночь в старой рыбацкой лачуге на берегу моря, а чуть позже услышал какую-то возню под дверью. Ли подумал, что не он один облюбовал себе это место под ночлег, и собирался прогнать непрошеного гостя, но увидев бывшего соседа по камере, что коротал вместе с ним время в застенках, удивился. Мужичок рассказал, что подслушал разговор двух гвардейцев, которые получили приказ вернуть всех заключенных, над которыми суда еще не было. Ли не стал искушать судьбу и решил покинуть материк на торговом судне. В знак благодарности, он позвал мужичка с собой. Но судьба-злодейка посмеялась над ними и в этот раз, и вместо торгового судна, бедолаги попали на пиратский корабль. В тот год моря кишели пиратами, и каждый мечтал прославиться и разбогатеть. Те, кто не знал страха, смело врывались в городишки, за ночь опустошали местные лавчонки и зажиточные дома, делились с хозяином портового трактира за наводку и на рассвете отплывали, пополнив трюмы богатствами и кое-какой живностью. Помимо прочего на судно постоянно набирали новых матросов, взамен тем, кто не выдерживал качку и пьяные разборки на корабле. Да и болезни косили людей на воде успешней, чем на суше. Вот так Ли и Зевала, так прозвал его повар, попали к пиратам на борт. Ли не стушевался, когда осознал масштаб катастрофы и после отплытия, во время ужина, опрокинул тарелку с едой, заявив, что такое даже псы помойные жрать не станут. Вся команда в трюме затихла, даже кок не сумел ничего ответить на столь наглое замечание. А Ли не унимался. — Я видел, какие продукты гниют в кладовой, уж я бы из них приготовил такой ужин, что сам король бы просил добавки! В трюме загудели, зашептали, оглядываясь на потемневшего от злости кока и самоуверенного хлыща, размахивающего руками со знанием дела. И так обидно им стало за себя, что полетели тарелки вслед за проклятиями в адрес неумелого кока. — Да вы посмотрите, как его рожа лоснится, и ложка его до сих пор чиста, уже набил брюхо свеженькой курятиной, да яйцами. А теперь на себя гляньте, кожа да кости. — Ли выждал нужный момент закипания праведного гнева и подкинул идею в массы. — За борт этого хряка! И понеслась жара в трюм, матросы побросали ложки и, подхватив кока, вынесли его на палубу. Тот кряхтел и пытался вертеться тучным телом, но жир свисающий с боков, не позволял ему даже крикнуть погромче, чтобы призвать братву к совести. За всем этим безобразием наблюдал капитан, стоя на корме, но ввязываться не стал. Для этого в команде есть боцман, вот он и пусть разбирается. Боцман разобрался, старого кока за борт, само собой, выбрасывать не стали, списали в матросы, а вот новому устроили испытание. Ли знал, на что идет: после дворцовых интриг ему уже ничего страшно не было, и он решительно вступил в новую должность и первым делом провел инвентаризацию запасов. С первыми лучами солнца команда потянулась на камбуз, чтобы испробовать стряпню нового кока. Однако перед тем как приступить к трапезе, заставили кока попробовать приготовленную им пищу. Капитан из любопытства спустился в трюм, чтобы самолично проследить за этим и был приятно удивлен порядку, который там был организован. Ли за ночь перебрал старые запасы и спас все, что можно было спасти из залежавшегося провианта. Что-то засолил и завялил, что-то замариновал, а что-то пришлось просто выбросить, потому что это что-то уже жутко воняло и там зародилась новая жизнь, не очень, и даже совсем не аппетитного вида. Еда произвела на команду неизгладимое впечатление, недовольных не было. Даже капитан сумел по достоинству оценить умения нового кока. С его появлением на борту матросы стали меньше болеть и чахнуть, расходы на провиант значительно уменьшились из-за правильного распределения средств и разумного подхода к приготовлению пищи. А Зевала остался помощником при коке и был доволен своей жизнью. Ли привязался к нему и понемногу обучал своему ремеслу. Однако амбиции не давали коку спокойно спать по ночам, и он много думал о своей дальнейшей судьбе. Жизнь шла своим чередом, пираты продолжали грабить небольшие поселения, но это не приносило большой радости капитану, ибо все награбленное спускалось на покупку рома и продажных девок, а в кармане монет больше не становилось. После каждой такой вылазки в новый город ром лился рекой несколько дней, матросы набивали брюхо экзотическими яствами, а капитан подсчитывал количество награбленного добра, каждый раз оставаясь недовольным. Он злился и призывал матросню к ответу, заставляя их драить палубы и чинить корабль, поломанный во время пьяных дебошей. Кок тоже иногда злился, вспоминая свою обиду на человека, который сначала помог ему нажиться на королевской кухне, а потом сдал его с потрохами гвардейцам. С того дня прошло уже много времени, но Ли не забывал об этом, придумывая в своей голове страшную кару предателю. И то ли волею судьбы, то ли из-за забывчивости старого капитана, бриг «Levanter», спустя несколько лет вернулся в тот порт, из которого Ли, королевский повар, предпочел убраться. О чем он и поспешил доложить капитану. Капитан его выслушал и спросил: — У тебя здесь остался кто-нибудь? — Кроме желания отомстить, у меня здесь ничего не осталось. — Хочешь отомстить им за свои скитания вдали от дома? — Хочу, но не за это. — Ли чуть подумал. — Я знаю, как незамеченным пробраться во дворец. Знаю, где лежит посуда из серебра. И знаю, как и на чем все это можно доставить в порт, прихватив запасы с кухни. — Я тебя слушаю… Кок рассказал капитану свой план и был весьма убедителен. Капитан план одобрил, и едва на город опустился вечер, шлюпки с командой были спущены на воду. И пока часть команды пробиралась во дворец, капитан с несколькими матросами завалился в портовый трактир, дожидаться вестей. Их задача была устроить небольшой дебош, если во дворце что-то пойдет не так и начнется погоня. Во дворце проблем не возникло, а вот в трактире все сразу пошло не так. Для начала, капитану и его матросам пища показалась пресной, это и понятно, после умопомрачительных блюд, которые готовил кок. В продолжении к этому матросы не поделили девку, и устроили драку прямо в трактире, разгромив парочку столов и потрепав нескольких добропорядочных граждан. Ну, а когда пришло время встретить повозку с добычей, капитан уже был в стельку пьян и начал болтать во всеуслышание о том, что на дворец напали его храбрые матросы и он собирается угостить всех присутствующих лучшим вином из королевских погребов в качестве извинений за причиненный ущерб. Трактирщик был ушлым в таких делах, он не раз давал наводку пиратам за хорошую плату, а в этот раз обошлись без него, оставив без какой-либо награды. Это было сродни оскорблению. Погром он мог бы простить, но вот обиду вынести не смог и послал своего работника в городскую таверну, где любили погулять гвардейцы короля за чаркой эля. Ли пришлось самому организовывать доставку добычи на корабль и все шло мирно и спокойно, пока он не услышал топот лошадей, стремительно приближающийся к берегу. Он велел матросам продолжать погрузку, а сам побежал в трактир, чтобы увести капитана и остальных матросов. Задача была не из простых, но ему удалось договориться с трактирщиком, сунув ему в руку увесистый мешочек с монетами, чтобы он задержал гвардейцев, пока он с капитаном не уберется с материка. Деньги согрели ляжку обиженного торговца, и он выполнил свою часть договора, а вот работник, служивший на посылках, сболтнул лишнего, и гвардейцы пустились в погоню за кучкой неудачников. Ли тащил капитана на своей спине к последней лодке, ожидающей их у берега в нетерпении. Гвардейцы тоже были во хмелю, да и темень была непроглядная, хоть глаз выколи, а потому и стрельба из ружей не давала никаких результатов. Лодка благополучно скрылась в темноте ночи, и гвардейцы вернулись ни с чем. Да они не очень-то и пытались. В погоню-то отправились, можно сказать, ради веселья, не поверив в байки, что кто-то рискнул бы проникнуть во дворец. Однако когда лодка с капитаном и коком прибилась к кораблю, Ли заметил, что капитан лежит неподвижно. Он попытался поднять его на ноги при помощи боцмана, но капитан захрипел, выплевывая кровь. Ли крикнул, чтобы подали факелы, и в отблеске света он увидел окровавленный рот капитана. Его подняли на тросах и перенесли в лазарет. Бриг отплыл от материка, направляясь в открытое море подальше от берегов, под командованием боцмана. Ли оставался рядом с капитаном, чувствуя свою вину перед ним. На его месте должен был быть он, а капитан, не ведая того, прикрыл собой его спину и получил пулю. Смертельную. На рассвете, разлепив глаза, капитан передал коку ключи от ящика своего стола, в котором он хранил корабельный журнал и умер, глядя в окно на восходящее солнце. Капитана похоронили с почестями, как и полагается: скинув в море тело, завернутое в саванн. Команда собралась на палубе, чтобы решить насущный вопрос: кто станет новым капитаном? Боцман взял самоотвод, считая, что и сейчас находится на своем месте и готов дать присягу тому, кого выберет команда. Ли сидел на ступеньках с поникшей головой, чувствуя себя самым мерзким из пиратов, и не участвовал в дебатах. Однако когда вокруг воцарилась тишина, он посмотрел вниз на матросов и не понял, отчего все уставились на него. На минуту он даже подумал, что его обвинят в гибели капитана и скинут в море следом за ним, а ведь он даже плавать не умел. И поделом. Боцман обошел толпу, что-то собирая у матросов и, оказавшись у ног Ли, протянул ему кожаный поясной ремень с начищенной бляхой, клинок с резной рукоятью и широкополую шляпу с перьями, что непременно должна была принести им удачу. — Теперь это принадлежит вам, капитан Ли. — Что? Капитан? Я? Ли усмехнулся, не поверив ему, но услышав, как команда подхватила его имя и начала скандировать, он принял от боцмана дары и поднялся на ноги. Обдумывая свое новое положение, он решил, что это не так уж и плохо и, когда матросня угомонилась, Ли надел шляпу, положил ладонь на штурвал и крикнул с улыбкой на губах: — Рому всем! Под всеобщее ликование на палубу выкатили бочку с ромом и, откупорив ее, начали праздновать новое назначение и благодарить капитана за щедрость. Весь день матросы распевали песни, опустошая бочку, а новоиспеченный капитан изучал корабельный журнал. Потом сделал свою первую запись о последних событиях и решил сходить в трюм, чтобы посмотреть, что они притащили из дворца. Зевалу позвал с собой. — Теперь еды нам надолго хватит. Сумеешь все организовать без меня? — Само собой, капитан. Готовлю не хуже вашего. — Ну, это спорный вопрос, но спорить не будем. Главное не испорти продукты и следи за Косым. Любит он в трюм спускаться, когда ты помои сливаешь в море. — Давно не спускается. Я там замок хитрый повесил. — Головастый ты. Ну, давай, открывай, посмотрим, что в сундуках? Два славных пирата раскрыли один и чуть не сели. Сундук был полон орехами и сушеными грибами, там же лежал мешок дикой ягоды и короб сушеных яблок. В другом сундуке разносолы да сладости, в третьем деликатесы мясные, ароматами дурманящие. Еще в одном бутылки с вином и ликерами. Ли улыбнулся, кивая головой. — Вот это мы удачно прокатились. Зевала открыл еще один и сморщился. — Фу, рыба. Вяленая. — А чего нос воротишь? На море да без рыбы, не бывало такого. Развесь на нитки, пусть подсохнет, а не то плесенью пойдет и снова гальюн забьется. Зевала крякнул насмешливо и пошел за нитью теперь уже в свои владения. Капитан искал взглядом две огромные плетеные корзины, которые они чуть дотащили до повозки и, обнаружив их в углу, пошел открывать. В одной корзине нашел муку и соль и вспомнил про мамин ароматный калач, закатив глаза мечтательно. — Надо обучить тебя пекарскому делу. — Тогда и помощника давай. Я один когда поспевать буду? — Заворчал Зевала, разматывая нить. — Не бухти, будет тебе помощник. Ли поддел крышку второй корзины, рука соскользнула, а крышка осталась на месте. Капитан оглядел ее со всех сторон и, не обнаружив ничего, за что она могла бы зацепиться, сделал шаг назад и достал клинок, направив его в центр корзины. На лязг металла Зевала затих и прижал руки к животу. — Не хотелось бы марать пол кровью, просто открой крышку и я сохраню твою жизнь. Капитан услышал возню внутри корзины и поднял острие клинка к горловине. Крышка медленно поползла вверх, затем на горловине корзины появились маленькие пальцы, а потом и руки. Следом за ними темноволосая голова высунулась наполовину. Огромные напуганные глаза уставились сначала на капитана, потом на острый клинок и вновь на капитана. Ли забыл про клинок, его насторожил взгляд, показавшийся ему знакомым. Грубым тоном он скомандовал: — А ну вылазь! — Не убивайте, умоляю вас. Капитан и не собирался. Он убрал клинок обратно в ножны. Мальчишка поднялся во весь рост, его глаза наполнились слезами. Ли узнал в нем наследника свергнутого короля, у которого он служил поваром. Удивительно, что спустя столько лет, он все еще жив. — Ваше величество? Как вы здесь оказались? Мальчишка удивился, что кто-то не из дворца знает его, и он почти поверил, что ему сохранят жизнь, поэтому врать не стал. — Я сбежал из-под опеки своего регента. Хотел попасть во дворец, чтобы найти короля, но его нигде не было. Мне пришлось прятаться и искать его по ночам. Меня заметила охрана и погналась за мной, но я успел скрыться на кухне и от страха залез в корзину, а потом оказался здесь. — Мальчишку до сих пор трясло. — А где мы? — Ты ничего не знаешь про короля? — Нет. — Всхлипнул принц, все еще оставаясь в корзине и глотая слезы. — Его убили в ту же ночь, когда свергли. — Ли не стал деликатничать, решив сразу дать мальчишке понять положение дел. И если бы он попросился на берег, капитан позволил бы. — Теперь король — его брат. А ты на корабле в открытом море среди пиратов. Принц отшатнулся, ухватившись руками за край корзины, он осознал свое положение и слезы брызнули из глаз. Зевала все это время стоял с раскрытым ртом, глядя на принца. Мальчишка перевел на него взгляд, а потом уставился на пистолет, вставленный в пояс человека, что его допрашивал. — Что со мной будет? Вы убьете меня? — Можешь остаться на корабле, если никто не узнает о твоем титуле. Мальчишка поверил ему, а капитан посмотрел на Зевалу, помог ему прикрыть рот, поддев пальцем подбородок, и так же серьезно предупредил: — Тебя это тоже касается. Ясно? — Ясно как день, капитан. Ли развернулся и почти вышел из кладовки, когда вспомнил недавний разговор с Зевалой. — Ты просил помощника? Он весь твой. Зевала широко улыбнулся, обнажая неполный ряд кривых и местами подгнивших зубов. Мальчишка поджал губы и тихо вздохнул. — Как тебя звать, величество? — Фел… — пацан заикнулся, побоявшись назвать свое имя, и замолчал. — Пусть будет Фел. Давай-ка тебя переоденем, а то выглядишь, словно из дворца сбежал. Мальчишка слабо улыбнулся, не ожидая услышать добрую шутку от пирата, а Зевала уставился на него в удивлении и не удержался от ответной улыбки. — Здесь все зовут меня Зевалой, а ты зови мистер Кит. И не забывай, что здесь ты простой юнга, иначе у нас будут проблемы. — Да, мистер Кит. Мальчишку переодели и накормили. Он ел с таким аппетитом, что кок сжалился над пацаном, и предложил добавки. Он не отказался и, наевшись досыта, осмотрелся. Фел впервые был на таком корабле. Он и в море-то был впервые. Регент как-то показывал ему военный линкор, пришвартованный в порту, но ниже палубы они не спускались. — А где команда? — В трюме, спит. Ночь уже. — А можно подняться на палубу? Я никогда не был в открытом море. Зевала отложил свои дела и повел мальчишку наверх. — Завтра проведу тебя по кораблю, покажу, где тут что. Ходи осторожней, не наступи на эту пьянь. И постарайся не упасть за борт. Они шли, перешагивая через некоторых слишком уставших матросов, что были не в состоянии добраться до трюма после знатной попойки и уснули там, где упали. Принц затыкал нос рукавом, теперь уже своей, не очень чистой рубашки, которую вручил ему мистер Кит, и морщился, пока не привык к странному запаху, впитавшемуся в одежду, и к вони от пьяных матросов… Фел быстро прижился на корабле, днем помогая на камбузе, а по вечерам поднимаясь на палубу, чтобы послушать пиратские байки. Капитана он почти не видел, но ему очень хотелось спросить, откуда он знает его и короля. Что могло связывать с ним капитана пиратского корабля? Очень скоро ему подвернулся удобный случай, когда кок слег с лихорадкой, а капитан пришел его проведать и приготовить что-нибудь для своей команды на ужин, понимая, что у мальчишки не хватит ни сил, ни опыта накормить такую ораву. — Лежи, не вставай, — предупредил капитан, заглядывая в коморку, которую кок делил с юнгой, — живой еще? — Простите, капитан. Я уже выздоравливаю. — Я вижу, сопли по полу так и тянутся, аж скользко. Юнга тихо прыснул в ладошку и отошел от кровати больного, чтобы уступить место капитану. Ли быстро взглянул на него и занял стул. — Я сейчас встану и приготовлю суп. — Сам приготовлю. И тебя накормлю. — Ли кивнул головой в сторону мальчишки. — Салага справляется? — Справляется, только любопытный очень. — Ну, так это хорошо. — Ли подозвал помощника к себе. — Достань мясо и овощей. И еще помой горсть ягод, залей стаканом воды и вскипяти. — Слушаюсь, капитан. Когда мальчишка уходил, Ли услышал, как тот шмыгнул носом. — Заразил салагу своими соплями. Держи его подальше от себя. — Да я гоню его на палубу, боится он. — Чего боится? — Не чего, а кого. Глазастый Джек слюни на него пускает, говорит, уж больно на девку похож. Смазливая рожа у пацана, да и фигурка ладная. — Сам-то слюни распустил, — усмехнулся Ли, вытирая пот с подбородка кока, — Джек на ухо тугой стал? Юнга басит похлеще боцмана, ну какая из него девка? — Да Джеку все равно, того и гляди зажмет где-нибудь и проверит, пацан там или девка. Капитан тихо вздохнул и повернул голову в сторону двери. — Да и пусть проверит, глядишь, успокоится. — Ли вложил в руку Зевалы сухую тряпку и вышел из коморки. Юнга суетился у плиты, помешивая ягоды в бурлящей воде. — Ну, что тут? Готово? — Готово, капитан. — Перелей в чашку и отнеси мистеру Киту, и сразу обратно. Сегодня я буду коком. Юнга вернулся в мгновение ока и помог капитану помыть руки, а сам снова шмыгнул носом. Ли быстро взглянул на него и, облизав губы, завел пальцами прядь волос за ухо. — Отвар остался? — Да. — Выпей тоже, не хватало еще сопливый суп хлебать. Мальчишка хотел обидеться, но увидев насмешку в уголках глаз капитана, передумал и пошел выполнять приказ. Но глаза все равно заслезились. Принц оказался проворным малым и успевал делать все, что велел капитан, и уже через час еда была готова. Пока команда с коком уминала еду на камбузе, Ли вместе с мальчишкой стучали по тарелкам ложками на палубе, сидя на ступеньках капитанского мостика. — Неплохо получилось. — Очень вкусно. — Подтвердил Фел и робко взглянул на загорелое лицо мужчины. — А можно спросить? — Можно. — Откуда вы знаете короля? И меня. Ли перестал жевать, глядя на дно опустевшей тарелки. — Я ведь не всегда был пиратом. Несколько лет назад жил на материке. Это все, что тебе нужно знать. — Да. Простите. — Фел поднялся, решив, что капитан больше ничего ему не скажет и спустился вниз, шмыгая носом. — Я заберу это. Капитан отдал посуду, юнга старался избегать его взгляда. — Тебе не стоит пока находиться в одном помещении с мистером Китом. Подыщи себе другое место для сна. Тот лишь кивнул и отвернулся. Капитан подумал, что пацан действительно заразился. Ночь была теплой и почти безветренной, паруса обвисли и заскучали. Капитан выбрался из каюты и забрался под нижний грот-марсель, где любил полежать на подвесном полугамаке, сплетенным собственноручно, когда еще был матросом. Он смотрел на звезды, слабо мерцающие в темноте. «Затишье перед бурей». Мысли капитана прервала возня на палубе. Он посмотрел вниз и в свете луны разглядел две фигуры, жмущиеся к грот-мачте: Глазастый Джек добился-таки своего и грубо лапал щуплое тельце юнги. Капитану стало любопытно, даст ли принц отпор прилипале или позволит залезть в свои штаны. Юнга пыхтел и упирался руками в грудь пирата, но силы были не равны. Джек скрутил руки мальчишки и поднял вверх, прижав к мачте, пока другой рукой ощупывал его зад. Фел тихо заскулил, уворачиваясь от мерзкого языка Джека. Откуда-то сверху раздался голос капитана: — Джек? Я слышал у тебя со слухом туговато, а сейчас вижу, что и зрение подводит. Может на берег тебя списать? Чего к пацану лезешь? Джек замер. — Дык я это, проверить хотел. На девку больно похож. — Глазастый всматривался в темные паруса, отпустив мальчишку и сделав пару шагов назад. — Ну? Проверил? — Голос капитана звучал лениво-сонно. — Ага. — Всё на месте? — Да, капитан. — Значит, я могу, наконец, поспать? — Простите, капитан. Доброй ночи. Ли ничего не ответил, видел только, как Джек ретировался в трюм, оставив мальчишку в покое. Он слышал, как тот шмыгает носом, все еще прижимаясь к мачте. Фел не собирался плакать, но слезы вновь самовольно текли по обветренным щекам. Голос сверху приободрил его. — Моя каюта свободна. Можешь ее занять на эту ночь, там тебя никто не тронет. — Спасибо, капитан. — Негромко отозвался юнга. — Спокойной ночи. — Спокойной, салага. — Промямлил Ли, зевая. *** Под утро разразился настоящий ураган, корабль кидало то вверх, то вниз. Мачты скрипели под напором ветра. Матросы сновали по палубе, выполняя команды помощника капитана, пока Ли уверенно вел судно к островам, на место стоянки. Команда возвращалась домой, независимо от планов бушующего шторма. Фел крепко спал на капитанской койке, пока его не стряхнуло на пол из-за сильного крена. Он укатился под стол, одеяло закрутилось вокруг него, не позволяя выбраться из кокона. Ему с трудом удалось вытащить одну руку, потом другую. Мальчишка приподнялся, опираясь на руки, и вспомнил, где находится. Выпутавшись из одеяла, он смог встать с третьей попытки. Две предыдущие он не смог удержаться на ногах, и падал то на кровать, то обратно под стол. Умаявшись, он приноровился к качке и необдуманно направился на палубу. Морские волны накатывали на корабль одна за другой, сбивая матросов с ног. Юнгу море тоже не пощадило и новая волна подхватила его, протащив по палубе мимо сапог капитана. К счастью, Ли заметил пацана и успел поймать его за лодыжку, прежде чем его смыло в трюм. Он помог ему подняться и, перекрикивая море, велел вернуться в каюту. — И чтоб я тебя здесь не видел, пока море не стихнет! Подтолкнув его в спину, капитан проследил, чтобы юнга скрылся за дверью и только потом вернулся в ураган, который ему удалось обуздать спустя пару часов. И все это время он прижимал руку к груди, даже не осознавая этого. Измотанный и насквозь промокший капитан ввалился в каюту и просто упал на койку лицом вниз. Несколько минут было слишком тихо, не было слышно даже ветра и бьющихся о борт волн. Неожиданно откуда-то из-за угла послышалось шуршание и тихий всхлип. Капитан поднял голову, прислушиваясь, и вспомнил, что отправил юнгу в свою каюту. Он повернулся на звук. Мальчишка сидел в углу, поджав под себя ноги, и дрожал от холода. — Ты чего там трясешься? Замерз? Фел активно замотал головой, обнимая свои коленки. Капитан понял, что мальчишка так и сидел все это время в мокрой одежде. — А то я не вижу. И в кого ты такой глупый? Надо было переодеться в сухое. — У меня нет другой одежды. — Клацая зубами пролепетал юнга. — В рундуке полной моей, нашел бы что-нибудь. — Ли кивнул в сторону ряда рундуков, выстроенных вдоль стены, и провел ладонью по мокрым волосам, понимая, что мальчишка хорошо воспитан и не стал бы рыться в чужих вещах. — В одеяло бы хоть закутался что ли. — Намокнет же. — Да и черт с ним. — Ли уже открыл первый попавшийся рундук и нашел в нем застиранную рубашку, жилет и льняные штаны. — Живо переодевайся и лезь под одеяло. Я принесу кипятка. — А вы? Ли задержался у двери. — Да, мне тоже надо сменить наряд к обеду. — Мужчина усмехнулся и стянул с себя рубаху. Фел слабо улыбнулся, оценив сарказм капитана в адрес дворцового этикета, но улыбка тут же сползла с лица, когда он заметил на его теле огромный рубец и не смог оторвать глаз, даже когда он разделся полностью, бросив мокрые тряпки на пол. Порывшись в рундуке, Ли достал белую рубаху и темные штаны. Юнга смотрел на чужое крепкое тело с восхищением. Подвижное, мускулистое и загорелое. Во дворце не принято было оголяться при посторонних, но капитан не знал скромности, как и вся его команда. Фел почти привык видеть голые торсы пиратов, но ни один из них не сравнится с капитанским. Ли натянул штаны, всунул руки в рукава рубашки и просунул голову внутрь, не потрудившись заправить, и покинул каюту босым. Фел быстро переоделся и послушно забрался в койку, укрывшись одеялом. В окна, наконец, заглянуло солнце, прорываясь сквозь поредевшие скопления туч. Мальчишка закрыл глаза, подставляя лицо под согревающие лучи и почувствовал, что слезы перестали увлажнять его щеки. Капитан вернулся, держа в руках кружку кипятка с ягодами и миску бульона. Фел, закутавшись в одеяло, тихонько сопел, пригревшись у окна. Ли впервые разглядел его лицо вблизи. Нежная кожа лица покрылась первым загаром и слегка обветрилась от соленого ветра. Влажные ресницы чуть подрагивали во сне, а на переносице и щеках, радуясь солнечному свету, проявились веснушки. Тонкий розовый ореол обрамлял, чуть припухшие фигурно очерченные, губы. — Согласен, личико милое, но в нем нет ничего девчачьего. — Тихо пробормотал капитан, убирая с лица юнги отросшие волосы, чтобы солнце оставило побольше ярких поцелуев на чужом лице. Фел вздрогнул от щекотки и, распахнув глаза, уставился на капитана. — Пригрелся? На-ка вот, отвар из ягод и бульон. — Затем достал из кармана своих штанов краюху черствого хлеба и кусочек вяленого мяса, завернутых в ткань. — Поешь и отдыхай. А я немного поработаю. — Спасибо. — Прохрипел мальчишка и закашлялся, виновато глядя капитану в глаза. — Ну и взгляд у тебя. Как у дьявола, ей богу. — Ли облизал губы и завел прядь волос за ухо. Капитан оставил юнгу и сел за стол, спиной к нему. Он что-то отмечал на карте, потом записывал в журнал, макая перо в чернильницу, и слушал, как за его спиной, скромно пережевывая пищу, копошится сбежавший принц. Он долго раздумывал, стоит ли писать о нем в журнале, но спокойствие команды и безопасность принца были важней, чем историческая точность жизни на корабле. Ли упомянул лишь, что в команде появился пятнадцатилетний юнга, потерявший родителей и случайно попавший на «Levanter». Прибыв в порт, где обитала большая часть команды, было принято решение осесть в городе не некоторое время. Серебро и прочую добычу отнесли в лавку, получив нескромную прибыль. Капитан разделил деньги на две части. Одну половину передал квартирмейстеру на нужды корабля, вторую раздал матросам. Но не все серебро покинуло корабль, кое-что капитан оставил в своей каюте для личного пользования. Считая, что имеет право на моральную компенсацию. Когда Юнга окреп и перестал кашлять, пугая матросов и наглых чаек, капитан забрал его с собой на берег и выменял для него у торговцев одежду по размеру. И даже приобрел сапоги, потому что не мог смотреть, как тот мается в обуви, едва не выпрыгивая из нее при каждом шаге, натирая себе мозоли. А потом повел в ближайшую таверну, чтобы набить желудки. Местная еда шла с трудом. Принц ковырял вилкой в тарелке, подсматривая за капитаном. Тот тоже аппетитом не отличался и, тоскливо вздохнув, отодвинул тарелку. — Я стал слишком разборчив в еде, не могу есть эти помои. Фел поднял мокрые глаза на капитана. Ему неловко было говорить такое, но промолчать почему-то не смог. — Чревоугодие — большой грех. — Кто такое сказал? — Праведники? — Робко предположил юнга. — Пусть попробуют эту стряпню, а потом божественное блюдо, приготовленное мной. И посмотрим, куда они в следующий раз пойдут харчеваться. Не грех есть нормальную пищу, которую готовят со знанием дела. Она куда полезней и сытней. А от этой еды только кишки скрутит, да гальюн забьется. Так что пусть твои праведники тратят половину жизни на подтирание горящей задницы. И перестань реветь. — Да не реву я. Не знаю, почему слезы текут. Не могу я ими управлять. — Может лекарю тебя показать. — Если здесь такой же лекарь, как и повар, то я лучше потерплю. Не всегда же они текут. Капитан громко рассмеялся, привлекая внимание посетителей таверны. Бросил на стол монету и поднялся, водрузив на голову шляпу. — Пойдем отсюда, салага. Фел робко улыбнулся, впервые услыхав заливистый смех мужчины. Он стер рукавом слезы со своего лица и побежал догонять капитана. Ли не имел своего дома на материке, да и море стало ему ближе земли. Ему нравилось слушать трепет парусов над головой, плеск воды за кормой, крики чаек и поскрипывание рангоутов на корабле. Поднимаясь на борт, всегда следил за тем, чтобы первой ступала правая нога. Он не был суеверным, но традиции морские старался чтить из уважения к команде. Чему и юнгу учил ненавязчиво. Вернувшись на корабль, два пирата, старший и младший, прямиком направились на камбуз. Мистер Кит вместе с командой, разошлись по домам, ну а все неместные, наверняка уже валялись пьяные, сытые и довольные в портовом борделе. На борту оставался вахтенный и пара матросов, ожидавших возвращения капитана. Ли приготовил наваристый суп из, купленного на базаре, петуха. Добавил овощей, приправил солью и специями, накрошил зелени и подал на стол царский обед. Мальчишка, участвующий во всех стадиях приготовления, был доволен собой и радовался, что постигает азы готовки у настоящего мастера. — Где вы научились так хорошо готовить? — Я родом из Азии, там и учился. У моих родителей был небольшой ресторан в столице, я много времени проводил на кухне, наблюдая за готовкой. А потом уехал в Европу, чтобы продолжить учебу и научиться чему-то новому. — Хотелось бы и мне побывать в Европе. — Мечтательно произнес принц, стирая слезу со щеки. Капитан задумался о чем-то на минуту, а потом заявил, облизав губы. — Я покажу тебе Европу, когда ты будешь к этому готов. Глаза мальчишки загорелись пламенем, он поверил капитану и в этот раз. И пока команда наслаждалась раздольной жизнью на берегу, пропивая заработанное, капитан планировал следующее плавание, делал расчеты, прислушивался к болтовне в порту и трактире, когда разговоры заходили о торговых или военных судах, заходящих в эту гавань для пополнения запасов пресной воды и провианта. Местные торговцы жаловались на нехватку каких-то товаров и засушливый сезон. А капитан уже продумывал, где достать необходимое, чтобы удовлетворить спрос эксклюзивным предложением. Была в нем коммерческая жилка, которую не удалось реализовать на суше. Спустя пару месяцев, когда у команды полегчали карманы, «Levanter», пополнив запасы, вышел в море. Капитан был серьезен и суров, наблюдая расхлябанность команды после длительного отпуска. Помощник тоже излишне расслабился, и ему долго не удавалась настроить команду на слаженную работу, пока капитан не взял дело в свои руки. — А ну по местам, рыбьи потрохи, сжали свои гнилые челюсти и за дело! А не то протащу под килем и скормлю акулам на завтрак! Нагель вам в задницу! Матросы засуетились, забегали, паруса натянулись под ветром и корабль, наконец, взял нужный галс. Ли наклонил голову, пряча ухмылку за широкими полями шляпы. Фел стоял на носу корабля, провожая взглядом землю. Он не жалел, что покидает ее, но ему было жаль, что не скоро представится возможность провести время с капитаном вдвоем. Все эти дни на суше Ли обучал его корабельным командам, объяснял предназначение каждого паруса и троса, учил читать карты и выстраивать маршруты. После обеда учил держать клинок и хитрым приемам во время схватки, а по вечерам объяснял секреты приготовления особых блюд и наблюдал за его самостоятельной готовкой, не вмешиваясь, даже когда это приводило к порче блюда. Ли говорил, что ошибки — это тоже опыт, без них нельзя научиться делать что-то идеально. Хотя и у идеала нет предела. Мальчишка научился видеть под его шляпой заботливого и ответственного человека, который, не смотря на свой хмурый вид и не сдержанный язык, предан своей команде, и где-то, наверное, даже любит ее. Где-то глубоко внутри. Но это чувствуется в его взгляде и даже в ухмылке, которую он почему-то предпочитает прятать. Наверное, не хочет показывать свою мягкую сторону. А она была у него. Фел видел это даже в его забавной привычке — закладывать волосы за ухо. Многие месяцы корабль бороздил моря и океаны. Встречая на своем пути многочисленные препятствия в виде военных или торговых судов и пиратских шхун. И к тем и другим капитан Ли был беспощаден. Юнгу пугало это, хоть он и понимал: прояви капитан слабость и он сам и его команда были бы либо арестованы, либо отправлены на дно морское, на корм рыбам. Трюмы пополнялись оружием и порохом, камбуз — провиантом, пираты — добычей, а корабль — пробоинами и заплатами. После каждого такого нападения Фел по несколько дней не показывал носа на палубе, оставаясь на камбузе или в трюме с другими матросами. Ему было страшно видеть капитана таким свирепым, и чем дольше он прятался от него, тем грубее были его команды на палубе. И голос был злым и все чаще недовольным. Капитал замечал отсутствие юнги, и возможно догадывался о причинах, но ничего не предпринимал. Он считал, что так мальчишка быстрее поймет, что такая у них жизнь и научится принимать ее удары, оставаясь крепко стоять на ногах. Будто готовил его к чему-то, иногда даже переступая через себя. Но чем дольше он его не видел, тем сильнее скучал. А однажды обнаружил в себе талант художника. Когда Ли собирался сделать очередную запись в журнале, нашел на одной из страниц карандашный рисунок профиля юнги, глядящего вдаль. Он без труда узнал его по ровной осанке и рельефному профилю. И лишь по ночам, когда судно свободно дрейфовало, придерживаясь курса, и вся команда спокойно спала в трюме, Ли забирался в свое укрытие, чтобы наблюдать сверху, как мальчишка, пробираясь на нос корабля, смотрит в сторону каюты капитана и грустит. И однажды капитан не выдержал. Он сам пришел на камбуз и вытащил пацана на солнце, чтобы его веснушки не исчезли с лица. Сначала они долго молчали, глядя на морскую гладь, пока Фел не начал хлюпать своим носом. Капитан замечал, что такое происходит каждый раз, когда они рядом, но стоило им начать держать дистанцию, как слезы исчезали, и все снова было хорошо. — Что с тобой не так, Фел? Каждый раз слезы льешь, когда меня видишь. Так сильно ненавидишь? — Капитан шутил, конечно, и юнга понимал. — А может, я напоминаю тебе кого-то? — Вряд ли. — Фел догадывался о ком говорит Ли. — Вы совсем не похожи на короля. Он ведь не отец мне. — Он посмотрел в его загорелое лицо. — И в сравнении с вами он слишком труслив и глуп. — Не стоит так говорить о покойном. — А если это правда? Он не смог сохранить стул, — сказал Фел, имея в виду трон, — на котором сидел, и не придумал, как защитить дом и семью, хотя прекрасно знал, что происходит за его спиной и даже у него под носом. Будь у него хоть капелька вашего ума и смелости, он остался бы жив, и мне бы не пришлось бояться за свою жизнь. — Если все так, то почему ты сердишься на меня? Глядя сквозь слезы в глаза капитана, Фел осознал истинную причину своей злости и отвернулся. А капитан, кажется, понял. Мальчишка вздохнул. — У всего есть две стороны. Так вы говорите. Капитан ласково провел ладонью по его затылку и взъерошил мягкие волосы. Юнга всхлипнул и показал на волны. — Там что-то есть. Ли всматривался вдаль, пытаясь разглядеть что-то, а потом счастливо улыбнулся и тихо шепнул: — Это дельфины. Самые дружелюбные существа в море. Фел столько всего слышал о них, но увидел впервые. И он смотрел, как завороженный, на их блестящие серебряные спинки, выпрыгивающие из воды, как они играют с волной, обгоняя друг друга и сопровождая корабль еще несколько миль. — Посмотрите, как они высоко выпрыгивают! Мальчишка радовался, как ребенок и махал им рукой, и капитан кивал ему, а сам не мог оторвать взгляда от широкой улыбки. *** Спустя еще год, капитан, как и обещал, показал мальчишке Европу. Фел увидел Лондон и Рим, он был покорен Флоренцией и Версалем. Ему и в голову не приходило, что мир настолько разнообразен. Он восхищался архитектурой и изобразительным искусством, которое только обретало популярность среди богачей и знати, но всегда с удовольствием возвращался в море на корабль, считая его своим домом. Ведь дом там, где тебя ждут. Капитан старался не задерживаться подолгу в одном порту, чтобы не привлекать внимание, но слухи о морском дьяволе Ли Минхо, капитане пиратского корабля «Levanter», уже давно ходили по трактирам и кабакам и само собой добрались до британской флотилии, считающей себя хозяевами всех морей и океанов. И капитан знал, что придет тот день, когда он будет схвачен и заклеймен. И что ему, наверняка, сделают предложение, от которого трудно будет отказаться, без риска для жизни, но терять свободу, Ли ни за что не согласится. Зная это, он словно одержимый, нападал на торговые суда, встречавшиеся на пути, собирая драгоценности в свой личный сундучок. Спустя несколько месяцев, находясь в океане по дороге к месту стоянки, капитан заметил на горизонте паруса, преследующие их. Он видел этот корабль в порту, когда они были в Испании, на его палубе дежурили красные мундиры. Ли отдал приказ сменить курс на материк. Времени было совсем немного, но пара дней в запасе его вполне устраивала. Фел понимал, что что-то происходит, но так сильно верил в капитана, что ничего не боялся. Он знал, что Ли все сделает правильно. Когда они зашли в порт, капитан позвал с собой лишь юношу. Они спустились на берег и направились в город. Фел шел за капитаном, озираясь по сторонам и не понимая, зачем надо было надевать парадный костюм ради нескольких часов в чужом городе. И тут до него дошло. Он остановился, глядя в спину капитана: плечи его были поникшими, и голова опущена вниз, да и походка какая-та обреченная. Ли остановился, не слыша позади себя шмыганья и шороха песка. Он обернулся и, встретив тревожный взгляд парня, убедился в правильности своего решения. Минхо вернулся к нему и поставил сундук к ногам. Он посмотрел на парнишку, положив руки на его плечи, и заглянул в глаза. — Здесь мы простимся. Забудь о своем прошлом, никогда туда не возвращайся. Построй дом, заведи семью, найми слуг и посади сад. Стань свободным. Живи. Не хочу тебе своей участи, ты достоин лучшей жизни. — Вы бросаете меня? — Фел смотрел на капитана глазами, полными слез. Он понял, что капитан не собирается оставаться здесь. — Не могу смотреть, как ты плачешь каждый раз, когда видишь меня. — Отшутился капитан, а у самого сердце рвалось на части. Он стал серьезен. — Не бросаю. — И голос дрогнул, стал тише, брови нахмурились, и пальцы сжались на ключицах. — Отпускаю. Дарю тебе твою жизнь. Капитан с невысказанной тоской смотрел в лицо мальчишки, запоминая каждую веснушку и глубину глаз, мягкость дрожащих губ и тепло, огрубевшей от соленого ветра, кожи. Фел закрыл глаза, чтобы прогнать слезы и снова посмотрел на Ли. Мужчина коснулся лица парнишки, бережно стирая пальцами мокрые дорожки. — Глупый малыш. Никогда больше не плач. Ли прижал его лицом к своей шее, положив ладонь на его макушку, ласково провел по затылку и растрепал волосы в последний раз. Мужчина отпустил его, отодвинувшись, но уже через секунду, осознав, что он в последний раз видит свое солнце, шагнул обратно и, заключив его лицо в объятия ладоней, поцеловал в лоб. — Прощай, Фели… Фел только успел набрать воздуха в легкие, но слова так и повисли на языке, когда он заметил боль в чужих глазах. Он понял, что капитан делает это против своих желаний. Он провожал взглядом удаляющуюся фигуру капитана своего сердца, а внутри все рвалось вслед за ним, чтобы удержать. Парень смотрел, как он покидает берег, поднимается на борт, отдает команду поднять якорь и паруса и, кажется, даже ветер подчиняется ему беспрекословно, выгоняя судно в открытое море. Отдаляясь от берега, капитан чувствовал на себе его взгляд, так похожий на этот огненный закат. И хоть он знал, что оглядываться на берег плохая примета, Ли захотелось увидеть еще хотя бы раз его силуэт, провожающий в дальний путь. Он повернул голову в бок, чуть приподняв поля шляпы, нашел взглядом давно окрепшую фигуру парня, и вспомнил его лицо, выглядывающее из плетеной корзины в день, когда он украл из дворца самое драгоценное сокровище. Феликс стоял на берегу до темноты, пока «Levanter» не превратился из точки на горизонте в темную ночь. У его ног так и стоял небольшой сундук, оставленный капитаном. Парень открыл его и тут же закрыл, оглядевшись по сторонам, и с ужасом посмотрел на море. Сундук был полон до краев золотыми монетами и драгоценными камнями, на которые он мог купить весь этот город. Только теперь до него дошел смысл слов капитана о доме и слугах. Он закрыл лицо руками, осознав, что все последнее время, Ли копил эти драгоценности не для себя. — Я буду ждать… Парень с трудом поднял сундук и направился в сторону гостиницы. Он улыбнулся, понимая слова капитана, что у всего есть другая сторона. И если кто-то говорит, что жадность — это грех, тот никогда не поймет и не оценит, что такое щедрость. А спустя несколько недель в порт прибыло торговое судно, капитан которого рассказал в таверне, что бриг «Levanter» угодив в шторм, когда уходил от преследования военного линкора, налетел на скалы и разбился в щепки. Уцелела лишь корма с его названием, штурвал и сундук с некоторыми вещами погибшего капитана Ли. Слух этот дошел до молодого человека, недавно купившего этот трактир…. ***** 2023 год. Особняк Соул. — Владелец трактира выкупил у капитана останки корабля, и вскоре у трактира появилась новая вывеска с необычным для этих мест названием «Levanter». Хёнджин вздохнул, дослушав рассказ мужчины, и снова поднял глаза на картину, висящую над камином. — А что стало с принцем? — Принц посчитал слова капитана его последней волей и купил землю на окраине города. Он построил дом, нанял слуг и посадил сад. Но семьей так и не обзавелся. Не успел. Он прожил в этом доме несколько лет, а потом отправился в экспедицию, чтобы найти те скалы, где погиб его капитан. Обратно он не вернулся. — Какая грустная история. — Хёнджин загрустил и украдкой убрал прядь волос за ухо. — А почему юнга плакал рядом с капитаном? — Говорят, так плачет душа рядом с тем, кто ей нужен. Побочный эффект. — Старец склонился над столом и задул последнюю свечку. Хёнджин уснул.