Side Effect

2023 год. Особняк Соул. — Доброе утро, молодой господин. — Доброе утро. — Сонным голосом пробормотал Джинни, возвращаясь из сна, и напугался. Прошло чуть больше минуты, прежде чем ему удалось восстановить в памяти предыдущий день, чтобы понять, кто мог желать ему доброго утра, если он вот уже год живет в общежитие один. Он разлепил один глаз и протер его, чтобы убедиться в том, что ему не приснилось вчерашнее приключение под дождем. — Меня зовут Хван Хёнджин, я студент второго курса университета архитектуры и изобразительных искусств. — Очень рад нашему знакомству, господин Хёнджин. Зовите меня Соул. — Господин Соул… — Нет-нет, просто Соул. — Тогда и вы зовите меня просто Джинни или Хёнджин. — Как скажете. Я принесу вам завтрак. Соул ушел, а Джинни тихо вздохнул. Он не чувствовал себя сонным и уставшим, хотя был уверен, что спал всего несколько минут. Или ему все приснилось? «Да ну нет. Не может быть». Джинни хотел встать, но обнаружил на своих коленях черновик, на котором было изображено левое крыло поместья со всеми деталями. Пропорции идеально соблюдены, очень точно зарисованы, но он руку готов был отдать на отсечение, что не делал этого. Неужели Соул сделал это для него, пока он спал. «Этого точно быть не может». Хёнджин посмотрел на часы и спохватился. Совсем скоро начнется первая пара, пора собираться. Он все-таки выбрался из уютного кресла и пошел умываться. В ванной обнаружив свою одежду, сухую и чистую, поспешил переодеться. А когда вернулся в гостиную, его уже ждал горячий чай и вкусный завтрак. Джинни молча ел запеканку и думал о предстоящем зачете. Если бы он вчера не забрел в этот дом, часть работы, которую он задумал, мог бы уже сделать, но вместо этого назрел совершенно другой проект. И теперь он был перед выбором, взяться за новый захватывающий или вернуться к старому скучному. Выбор был очевиден. Прекратив жевать, студент посмотрел на Соула. — Можно мне еще раз свернуть к вашему дому и зарисовать другое крыло. Ваш дом настолько уникален, что будет жаль не сохранить его, хотя бы на бумаге. — Приходите в любое время. Я буду рад встретить вас снова. — Благодарю вас. И за гостеприимство и за вкусный завтрак и за одежду. Я… Мне пора на учебу. Хёнджин засобирался и, прихватив этюдник и кейс, выбежал на улицу. Он посмотрел в сторону общежития, где его никто не ждал, затем повернул голову в другую сторону и грустно улыбнулся. В паре километров от поместья раскинулся залив, в бухте которого расположился порт с яхтами и небольшими баркасами местных рыболовных компаний. Он подумал о том, что принц Фел, вероятно, частенько выходил на крыльцо, чтобы посмотреть на море, проводить солнце в закат, или встретить рассвет. И все-таки, интересно, что с ним произошло в той экспедиции. А вечером, как Джинни и собирался, снова пришел к загадочному дому, уже без страха. Он сел на свой этюдник и, разложив на коленях черновые наброски, стал исправлять некоторые элементы на фасаде правого крыла. И так увлекся, что не заметил, как спустились сумерки, и стало ощутимо прохладней. Неожиданно с обеих сторон от него вдоль тротуара загорелись фонари, а на крыльце появился Соул с пледом в одной руке и подносом в другой. Хёнджин поднялся, чтобы поприветствовать хозяина дома. — Добрый вечер, Соул. Простите, что не зашел поздороваться сразу, хотел успеть до заката сделать наброски. — Добрый вечер, Хёнджин. Становится прохладно, я принес вам плед и горячий напиток. Как закончите, заходите в дом, ужин скоро поспеет. — Ужин? — Да. Через пятнадцать минут. — Хорошо, я постараюсь закончить побыстрее. — Он убрал мешающие волосы за уши. Джинни завернулся в плед и снова присел на этюдник, грея ладони о кружку. Он еще раз пробежался взглядом по причудливым узорам и теням, появившимся благодаря освещению, и фасад стал еще более рельефным, чем казался издали. Студент добавил последние штрихи и удовлетворенно посмотрел на результат. Для обычного зачета работа была слишком объемной и сложной, но Джинни уже не мог отказаться от проекта. Не хотел. Соул ждал его возле камина. Джинни оставил у двери этюдник и переобулся в теплые тапочки. Поленья в камине приветливо потрескивали, вновь погружая гостя в уютную атмосферу. Студент посмотрел вокруг и робко подошел ближе к очагу. Соул оживился. — Вчера нам не удалось, но сегодня могу показать вам дом, если пожелаете. — Вы читаете мои мысли? — Увы, мне это не подвластно. — А сам так хитро улыбнулся, что у Джинни забегали мурашки по спине. — Ужин накрыт в столовой, прошу вас. Джинни последовал за мужчиной и, пройдя под аркой из красного кирпича, оказался в полукруглом помещении, в центре которого стоял круглый стол. Позади него расположился старинный буфет из резного красного дерева со стеклянными дверцами. На его полках стоял тот самый сервиз, из которого вчера Джинни пил чай, а сегодня будет ужинать. Над столом висела люстра с подвесками в виде капель, создавая мерцающие блики на стенах, с изображением какого-то сюжета. Дальше по окружности стоял комод и два глубоких кресла. Однако Джинни заинтересовал сюжет на стене. Он обошел стол, пока Соул наполнял тарелку едой, и замер. Морской пейзаж казался ему очень знакомым. Парень коснулся пальцами поверхности стены и осторожно повел линию вдоль волны и задержался на лице юноши, что вглядывался вдаль. Очертив контур лица, коснулся линии брови и носа и с удивлением обнаружил углубление на ровной поверхности в том месте, где у парнишки была ямочка на щеке. И лишь потом Джинни рассмотрел веснушки на красивом лице. Внезапная догадка осенила его. — Это принц? Он сам себя нарисовал? — Изображен действительно принц, но писал его малоизвестный в те годы художник, который путешествовал вместе со своим слугой. Он остановился в этом доме и долгое время жил. Смотритель рассказал ему печальную историю владельца дома и капитана пиратов, и вдохновленный грустью, художник, решил увековечить момент их воссоединения. Ему хотелось верить, что эти двое все же встретились. — Соул подошел чуть ближе и указал на край рисунка. — Если внимательно смотреть, то можно заметить, что принц смотрит на паруса, которые он узнал, потому и улыбается. — Действительно улыбается. — Подтвердил студент, облизывая губы. — А картина над камином тоже его? — Да. Он написал несколько картин на эту тему, они висят в разных частях дома. — Он был очень талантлив, но отчего малоизвестен? — Я расскажу вам, присаживайтесь. Джинни сел за стол и приготовился слушать новую захватывающую историю.

1790год.

— Где здесь ближайшая гостиница? — Полюбопытствовал путник. — Ее еще не восстановили после урагана. Так что на побережье вряд ли вы найдете что-то уцелевшее. А хотя, — мужчина высунулся в открытое окно и указал рукой на поместье, — быть может там вам помогут. Мистер Соул очень душевный человек. — Благодарю. — Ответил молодой человек в берете, удерживая в руках многочисленные свертки и саквояж для путешествий. Он кивком головы велел юноше, что был с ним и стоял в сторонке все это время, следовать за ним. Тот послушно поплелся, едва не сгибаясь пополам под весом огромного мешка на своих плечах… Входная дверь была чуть приоткрыта, и из нее тянуло сквозняком. — Есть здесь кто? Мистер Соул? Молодой человек просунул голову в дверной проем и заглянул внутрь. Ответом была тишина и двое путников, не осмелившись зайти без приглашения, решили обойти дом с улицы в поисках людей. За домом, где был разбит прекрасный сад, они нашли двух садовников и парня с выгоревшими волосами, собирающего мусор с тропинок в тачку. — Простите, а где можно найти хозяина дома? Блондин вытер рукавом пот с лица и подошел к ним. — У вас к нему какое-то дело? — Мы хотели узнать, не сдает ли он комнаты. Здешняя гостиница, говорят, разрушена, а ехать вглубь материка не хочется. Здесь прекрасное место, чтобы обосноваться. Блондин по очереди рассмотрел незнакомцев и задал только один вопрос: — Вы планируете остаться здесь навсегда? — Не исключено. Если повезет с жильем. Блондин улыбнулся, снял перчатку, обтер руку об край фартука и протянул поочередно гостям. — Считайте, что повезло. Зовите меня Ликс. Добро пожаловать. — Хан Джисон, рад знакомству. — Он пожал руку и указал на парня рядом. — А это мой помощник, Лерой. — Пойдемте в дом, а то солнце уже начинает припекать. — Блондин смахнул пальцами внезапно появившиеся слезы с уголков глаз и посмотрел на двух работников, что копошились на грядках с саженцами. — Ребята, пора обедать. Ликс показал комнаты новым жильцам, рассказал, во сколько встают работники и когда завтрак, обед и ужин. Проводил до ванной комнаты и озвучил плату за месяц. Он обратил внимание, что Джисон все это время держал руку возле своего сердца, словно оно болело. — Все хорошо? — Да, меня вполне устраивает. — Сообщил Джисон, не заметив беспокойства в голосе блондина. — Я могу заселиться прямо сейчас? — Конечно. Если вам что-то потребуется, найдите меня. Я буду на кухне. Обед через час. Ликс оставил гостей обустраивать свой быт, а сам спустился на первый этаж и прошел на кухню. Сквозь большие оконные проемы был виден залив, он специально выбрал именно эту часть дома для кухни, чтобы было видно море, когда он готовит. Хан Джисон выбрал две небольшие комнаты для себя и своего помощника, и еще одно помещение побольше, где было много воздуха и света под мастерскую. Ему понравились комнаты и сам дом, но еще больше ему понравился Ликс. Светлый, добрый человек с внешностью ангела и с грустными глазами. Джисон нашел его на кухне и застал за готовкой. Он задержался под аркой, не решаясь нарушить его уединение. Ликс стоял к нему спиной и что-то нарезал на столе, но взгляд его был устремлен вперед, в море, будто ждал что вот-вот на горизонте покажется парус. Ликс шмыгнул носом, глаза вновь стали влажными и он прекратил нарезать овощи. А потом резко оглянулся, напугав Джисона. — Простите, я, кажется, не во время? Ликс повернулся к нему, оставив нож на доске, и несколько секунд внимательно рассматривал его, заставляя нервничать. Джисон нахмурился под чужим взглядом и, облизав губы, завел пальцами прядь волос за ухо. Дыхание сбилось отчего-то, Ликс шумно выдохнул и моргнул несколько раз, загоняя слезы обратно. — В самый раз. Я почти закончил. — Однако влажная дорожка оставила след на его лице и чтобы как-то оправдаться, парень сказал: — Лук резал. Джисон понимающе кивнул и присел там, куда пригласил Ликс. Чуть позже к ним присоединился Лерой и двое ребят, которые работали в саду. Джисон никогда прежде не пробовал таких вкусных блюд, и он то и дело смотрел на маленькие руки блондина, что их приготовили, и слушал его чуть простуженный голос, рассказывающий про местные обычаи. Тем же вечером Джисон устроился на крыльце дома, чтобы полюбоваться видом. Дом был построен в самом удачном месте. Отсюда была видна долина по одну сторону и бескрайнее море по другую. Легкий бриз обдувал лицо, принося свежесть после знойного дня. Парень взял в руку карандаш и начал делать наброски на пожелтевшем листе. Ликс принес ему чашку ягодного морса и присел рядом. — Вы художник? — Да. Я был подмастерьем у одного великого художника, но его судьба сложилась не самым лучшим образом, и мне пришлось покинуть родные края. Я много путешествовал с Лероем, чтобы найти свое место, но после долгих скитаний вернулся домой и обнаружил, что мои родители покинули этот мир, а брат сидит в тюрьме. Я не смог ему помочь. Джисон гневно сжал кулак и заставил себя успокоиться, тяжело вздохнув. — Мне очень жаль. — С грустью прошептал Ликс. — Да, и мне. — Джисон посмотрел на Ликса и, заметив влагу в уголках его глаз, тихо спросил: — Вы тоже кого-то потеряли? — У всех есть грустная история. Даже у этого дома. Блондин рассказал ему о молодом человеке, который появился в этих краях несколько десятков лет назад, построил этот дом, и о том, как он отправился в экспедицию. Дом пустовал много лет, никто не решался зайти в него, потому что в него ударила молния, и он изрядно пострадал от пожара. — Но сейчас он выглядит как новый. — Да. Пришлось повозиться. Ликс поднялся со ступенек. Солнце уже почти скрылось за горизонт. Джисон с сочувствием смотрел, как блондин вытирает мокрое лицо ладонями. — Почему вы захотели восстановить его? — Он достался мне в наследство. Покупателей на него не было, он выглядел слегка устрашающе. И потом, — Ликс сделал небольшую паузу, — он мне понравился. Джисон почувствовал легкое покалывание в области сердца, ему захотелось обнять парня, потому что проникся его историей, и был почти уверен, что она как-то связана с Ликсом. Глаза блондина были наполнены тоской, он опускал голову всякий раз, когда произносил имя того капитана. И он уже собирался озвучить свою мысль, но Ликс словно догадался, и остановил его. — По вечерам погода не ласкова. Не простудитесь. Ликс забрал из его рук пустую чашку и зашел в дом. С того дня они старались не сталкиваться друг с другом, чтобы не мучить грустными воспоминаниями. Ликс много времени проводил на солнце в саду, ухаживая за растениями. А Джисон писал пейзажи, увлекаясь настолько, что иногда пропускал обеды, и даже ужины. Ликс беспокоился о постояльце, но Лерой говорил, что с ним такое бывает, когда муза уверенно сидит на его плечах и что лучше его не трогать в такие моменты. С наступлением холодов, Ликс начал замечать, что Лерой все чаще болеет, его кашель сотрясал стены по ночам и никакие лекари не могли поставить диагноз. Лишь спустя месяц он сознался, что это семейное проклятие, и никто из его родных не доживает и до тридцати. Болезнь неизлечима, остается только ждать. Мучился он недолго. Перед самым рождеством его кашель стих, прекратив семейное проклятие, а вместе с ним и неизвестную неизлечимую болезнь, ведь он не оставил после себя потомства. Ликс предложил Джисону свою помощь в делах, с которыми справлялся Лерой. Джисон поначалу сопротивлялся, ссылаясь на занятость самого Ликса, но блондин умел быть настойчивым, да и сад пока в зимней спячке, так что времени у него было предостаточно. А сидеть без дела он не любил, слишком грустное это занятие. Они стали общаться чуть больше, но Ликс начал замечать, что его глаза слезятся всякий раз, как они оказываются слишком близко. И чтобы не пугать Джисона, да и самому не мучиться, он вновь отдалился. Время шло, коллекция картин пополнялась, и Джисон задумался о выставке. Он пригласил Ликса в мастерскую, чтобы показать свои работы. — Ты мой первый зритель. Скажи потом, что думаешь. — Это такая честь для меня, Джисон. — Ликс был взволнован, когда поднялся на второй этаж, приняв приглашение художника. Ликс увидел множество картин, расставленных по всей мастерской, и ходил от одной к другой, вглядываясь в пейзажи, в основном морские, и узнавая в них истории, которые он рассказал Джисону. Он узнавал себя и свой силуэт, утопающий в море цветов, которые вырастил в саду за домом. Джисон стоял в углу, наблюдая за парнем. Его сердце билось так сильно и громко, что ему казалось, будто из-за него весь дом ходуном ходит. Джи нервничал, царапая ногтем свои губы, бесконечно к ним прикасаясь. Ликс задержался возле одной картины: на ней бушевала морская стихия, расчерченная острыми молниями, вокруг упрямого суденышка, настойчиво борющегося с ветрами. Паруса натянуты попутным ветром, и кажется, что даже слышно, как они трещат, и как скрипит мачта, грозясь переломиться, а грозный крик капитана велит не поддаваться страху и держать курс к родным берегам. Парень проморгался, чтобы не дать слезам пролиться. Картина тронула его до глубины. Он тихо вздохнул и перевел взгляд на другую, но мыслями остался там на судне, дрожа от холода и страха и вглядываясь в темноту сквозь иллюминаторы. Когда Ликс закончил разглядывать картины, он посмотрел на художника. — Твои пейзажи великолепны. Их должны увидеть люди. И пусть в городе пока нет галереи и музеев, можно устроить выставку в доме на первом этаже. Гостиная довольно просторная, места должно хватить. — Ты правда думаешь, что кому-то будет это интересно? — Даже не сомневайся. — Тогда давай сделаем это. — Джисон был полон решимости, получив одобрение и поддержку от Ликса. Подготовку к выставке Ликс взвалил на себя, предоставив художнику возможность творить дальше, не отвлекаясь на хлопоты. Ликс сам поехал в город и заказал рамы для картин, попутно рассказывая каждому встречному о предстоящей выставке. Люди слушали его, кивали головами и шли дальше по своим делам. Воодушевление парня почему-то никому не передавалось. Но он не грустил и продолжал ходить от лавки к лавке, зазывая народ на побережье в поместье Соул. И пока Ликс хлопотал в гостиной, придавая ей более респектабельный вид, Джисон становился все мрачнее, словно уже знал, что эта выставка потерпит фиаско. Он оказался прав. К несчастью. Поглазеть на картины пришли только местные рыбаки, да постояльцы таверны. Хотя и они пришли по просьбе Ликса, и только из уважения к нему. Ну, еще им было обещано угощение, да и дом изнутри всем хотелось посмотреть. Картины никого не заинтересовали, рыбаки ходили по дому, заглядывая во все углы и удивляясь тому, как все в доме было устроено. Джисон сидел вдали от всех, ненавидя себя и собственную наивность. Он больше не хотел видеть пустые лица людей и ушел к себе. Ликс заметил его бегство, но решил пока не беспокоиться сам и его не беспокоить. Он проводил гостей и заставил трактирщика забрать одну картину с собой и повесить в трактире над выходом. Когда в доме все стихло, Ликс достал из ящика стола мешочек с монетами и пошел к Джисону. Он нашел его в углу мастерской, рядом с ним валялись сломанные кисти, разбитое стекло и разрезанные холсты. — Что ты наделал? — Уходи. — Злобно прошипел Джисон. — Что? — Ликс не ожидал это услышать. — Оставь меня в покое. Я не хочу никого видеть. Голос не был громким, но от него зазвенело в ушах. Ликс попятился назад, оставив мешочек на стуле посреди мастерской, тихо сказав: — Это за картину. — Кто купил ее? У рыбаков нет денег, чтобы тратить их на бездарную мазню. — Я купил ее и куплю еще. — Картины больше не продаются. Мне не нужна твоя жалость. Ликс обиделся, Джисон был не справедлив к нему, ведь ему действительно понравились его картины. Просто люди должны тоже привыкнуть к этому, должны научиться ценить прекрасное, чтобы у них появилось желание наполнить прекрасным и свою жизнь. Ликс не прогадал, повесив картину в таверне. Торговцы, заезжающие в порт за провиантом, обращали внимание на морской пейзаж и задавали вопросы. Их отправляли в поместье, где Ликс с удовольствием приглашал гостей на просмотр картин, которые ему тайком удалось перенести в одну из комнат первого этажа. Вскоре об этом прослышали и в городе, люди приходили поглазеть, а иногда и купить что-нибудь для своих домов. Джисон замкнулся и почти не выходил из мастерской, он и представить не мог, что внизу по его картинам кипели страсти. Люди требовали автора и желали заказать ему портреты своих жен, детей, любовниц и даже любимых питомцев, но Джи категорически отказывался открывать двери, даже просто выслушать Ликси. Он потерял веру в себя и его гнев заполнил каждый уголок его мастерской. В конце концов, Ликсу надоело стоять под дверью, и он выломал ее с помощью работников. — Спасибо, ребята. Дальше я сам. В мастерской было темно из-за толстых штор на окнах. Ликс раздвинул их, впуская в помещение солнечный свет. Обернувшись на любимый угол Джи, он встретил его злобный взгляд и вздрогнул, отступив к окну. Джисон поднялся и медленно двинулся в его сторону, распространяя тьму вокруг себя. — Я же просил тебя оставить меня в покое. — Я скажу пару слов и уйду. Джисон приблизился и посмотрел поверх головы Ликса. Его волосы сияли на солнце, словно покрытые золотой пылью. Джисон залюбовался и непроизвольно потянулся рукой к его волосам. Он просто положил ладонь на светлую макушку, ласково провел по затылку и слегка взъерошил золотистую копну, а у блондина подогнулись коленки. И голос дрогнул, когда спросил: — Почему ты начал писать картины? Джисон, одернув руку, взглянул на парня. — Когда я пишу, я словно проживаю целую жизнь вместе с персонажами моих картин. — А когда картина дописана, что ты чувствуешь? — Опустошение и гнев. — Гнев? Почему? — Ликс хотел понять его природу. Ему казалось странным, что вместо удовлетворения или легкого недовольства, он злится. — Мне кажется, что это никому не нужно. Что я бездарен. Но я ничего другого не умею, и мне нравится писать картины. Не знаю, почему меня так привлекает море. Но получается, что я впустую трачу время и краски. Оттого и злюсь. Джисон заглянул в глаза Ликса и, обнаружив в них слезы, отодвинулся, а парень вновь сократил расстояние между ними. — Разве это не грех? — Слезы Ликса капали на пол, разбиваясь на мелкие брызги, но в глазах не было грусти, лишь любопытство. Джисон и сам готов был пустить слезу, глядя на него, но не умел этого делать, да и гнев мешал. — Разве моя злость вредит кому-то? Меня это подстегивает. Я не хочу бросать живопись, и не брошу, я хочу сделать что-то такое, что вдохновит других. Именно поэтому, — Джисон завел прядь волос за ухо, — я снова беру кисть и начинаю писать. Ликс достал из кармана стопку исписанных листов и протянул Джисону. — Тогда возьми это. Здесь адреса тех, кто хочет заказать тебе портрет. — Он улыбнулся, заметив недоумение на лице Джи, и вытащил мешочек с монетами, в разы больше, чем в первый раз. — Я продал почти все твои картины. Некоторые купил сам, потому что не смог с ними расстаться. — Ликс говорил быстро, стараясь поскорее закончить свою речь и уйти, потому что слезы текли, и он понимал, что это выглядит невероятно глупо и неуместно, но был над ними не властен. — В конце месяца прибудет корабль из Европы, я заказал для тебя новые кисти и краску. Завтра с утра поедем в город, купим новые холсты. И больше не смей называть свои картины бездарными, иначе разозлюсь я. Ликс вытер слезы с лица и оставил Джисона одного, покинув мастерскую. Джи еще долго стоял и смотрел на дверной проем, прижимая к животу стопку с адресами. Угроза, озвученная блондином, показалась ему реальной, и он побаивался. Он мог бы пережить, наверное, все, что угодно: и голод, и пожар, и наводнение, да даже потерю способности удерживать пальцами кисть, но ни за что не хотел бы увидеть в гневе Ликса. Он даже представил себе огненную бездну, над которой парит Ликс и насмехается над крошечным художником в своих руках, что посмел ему перечить. И теперь его ждет кара, долгая и мучительная. «Он продал почти все картины?» Джисон вдруг вспомнил его слова, не обратив на них внимания вначале и поверить не мог, что Ликсу это удалось. Он и не думал, что кто-то захочет их купить: все, о чем он мог мечтать — это о продаже билетов на выставку. Парень вздохнул и посмотрел на чистый холст, слегка подрезанный в углу, но в целом неплохо сохранившийся во время приступа гнева. Кисти тоже удалось починить, нарастив длину. Хорошо, что он не додумался их сжечь. На палитру легли краски светлых оттенков, много желтого и белого, немного темного и синего и началась работа. Джисон писал как никогда, вдохновленный словами Ликса. Он накладывал мазки на холст, прокручивая в голове его пламенную речь, и не мог забыть слезы, стекающие по его светлому лицу. А когда на холсте появились первые очертания знакомой внешности, он с удивлением обнаружил мелкие точки на носу и под глазами. «Как странно. Он ведь не рыжий. Откуда взялись веснушки? Зачем я их дорисовал?» Джисон отложил кисть и несколько минут смотрел на лицо на холсте. Привычным жестом убрав волосы за ухо, он отошел на пару шагов и мысленно дописал картину. Вот Ликс стоит на берегу и смотрит вдаль, как будто ждет чего-то. Художник оставил на столе палитру и побежал вниз на кухню, где в это время Ликс мыл овощи, глядя в окно точно в такой же позе. — Ликс? Парень вздрогнул и выронил из рук коренья. — Ты, наверное, голоден? — Да, то есть, нет. Мне нужно кое-что проверить. Ты позволишь? — Да… Ликс повернулся к нему, прислонившись к мойке. Джисон подошел почти вплотную и начал разглядывать его лицо. — Неужели мне показалось? — Что показалось? — Ликс почувствовал, как защипало глаза и он начал часто моргать. — Веснушки. Мне кажется, что у тебя непременно должны быть веснушки. Ликс смутился от такой близости, но улыбнулся. Джисон выглядел так мило, огорчившись, что ничего не нашел на его лице. — Они есть, просто загар еще не сошел, поэтому их почти не видно. — Правда? Ликс просто кивнул, а Джисон с облегчением выдохнул. Они продолжали смотреть в глаза друг друга, пока не стало слишком неловко, и Джисон посмотрел на пустую стену за спиной Ликса. В этот миг в его гениальной голове родилась идея. — Прошу прощения, я вернусь к работе. — Если снова пропустишь ужин… — Не пропущу, обещаю. — Бросил на ходу Джисон, окрыленный идеей, и скрылся за аркой. Ликс скептически поджал губы и вернулся к своим овощам. К концу месяца Ликс действительно получил свой заказ от торговца, прибывшего с другого континента, и торжественно вручил Джисону. — Теперь мне должно хватить краски, чтобы стена на кухне не была такой унылой. Ликс удивленно уставился на художника. — Ты что задумал? — Просто поверь мне. — Со знанием дела заявил художник, убирая прядь волос за ухо. Из-за причуд своенравного художника, кухню временно пришлось перенести в другую часть дома. Джисон словно одержимый, и день и ночь, расписывал стену, не позволяя никому входить на ее территорию. Он даже завесил арку шторами. Ликс пытался заглядывать на кухню с улицы через окна, но встречал недоброе лицо мастера, перемазанное краской, и быстро убегал. Джисон провожал его взглядом, а потом улыбался, бормоча себе под нос: — Глупый малыш. Лишь спустя несколько недель Джисон снял шторы и пригласил Ликса на кухню. Блондин застыл под аркой, увидев свое изображение на стене. Она выглядела словно продолжение пейзажа за окном. Ликс медленно скользил взглядом по морским волнам, испытывая трепет и волнение, пока не натолкнулся на парус в самом углу картины. Именно туда был устремлен взгляд нарисованного блондина с веснушками. Слезы ручьем потекли по лицу, размывая изображение, и уже через секунду его плечи содрогнулись в рыдании. Джисон не ожидал такой реакции, он подошел ближе, робко приобнял блондина и несильно сжал пальцы на его плече. Ликс повернулся к нему, порывисто обнял, продолжая всхлипывать, и едва различимо прошептал: — Спасибо, Джи. Джисон вздохнул с облегчением, когда понял, что Ликс не злится на него за испорченную стену и ласково провел ладонью по затылку, слегка взъерошив его волосы. Он впервые за свою жизнь почувствовал, что находится там, где нужно, когда Ликси уткнулся лицом в его шею, будто там было его безопасное место. Художник не написал портреты тех, чьи адреса так и остались лежать в ящике для писем, куда он их отложил до лучших времен. Его полностью захватил мир, окружавший его и Ликса, который был связан с морем и прекрасным садом под окнами дома. Вскоре после этого Джисон заболел. Он до последнего момента скрывал это от Ликса, чтобы не пугать. Он не любил докторов и не хотел соблюдать постельный режим, и вместо этого писал картины, чтобы радовать блондина. Он умер неожиданно, с кистью в руке, не дожив до новой выставки всего неделю. 2023 год. Особняк Соул. Соул тихо вздохнул, словно сам был свидетелем тех событий и загрустил, вспоминая об этом. Хёнджин ждал продолжения, не решаясь нарушить тишину вопросом. Соул продолжил: — Выставка все же состоялась, все картины были распроданы, кроме последней. Ликс не смог отдать ее, даже за сумасшедшие деньги. А спустя много лет имя художника знали даже на другом континенте. Закончив рассказ, Соул затих. Хёнджин тоже не смог проронить ни слова, чувствуя скорбь, словно он сам лично знал и художника и блондина. Соул не стал мешать ему и оставил студента одного. Когда Джи осмыслил историю, мужчина вернулся с горячим чаем и пышным бисквитом. Джинни чувствовал себя комфортно рядом с ним, не смотря на разницу в возрасте, будто знал его уже очень давно. Ему нравилось слушать его голос. Он с легкостью представлял себе героев его рассказов, и ему казалось, что ему есть еще что рассказать. Вчерашняя неловкость куда-то незаметно испарилась, и он уже чувствовал себя здесь как дома, но все равно не смог воспользоваться гостеприимством хозяина и остаться здесь на еще одну ночь. Джинни засобирался, допив ароматный чай, но Соул остановил его. — Я не могу отпустить вас в такой час. Уже давно за полночь, и даже не спорьте. Я приготовил для вас комнату. — Как за полночь? Джинни посмотрел на часы и удивился, что время пролетело так незаметно. И ему пришлось принять предложение, чему он был искренне рад. А утром Соул показал ему дом и остановился возле окон, обращая внимание парня на сад, разбитый внизу и скрытый от посторонних глаз. Джи глазам своим не мог поверить, что в его родном городе есть нечто похожее на сады Версаля. Все еще зеленые кусты возвышались над ровно постриженным газоном, образуя извилистую изгородь вокруг двух миниатюрных фонтанов, точных копий тех, что он видел в прошлом году, посещая дворец Людовика XIV. — Какой прекрасный сад. — Восторженно прошептал он, глядя на цветы с высоты второго этажа. — Кто ухаживает за ним? Хёнджин услышал робкую, но все же гордость в таком коротком: — Я. — Не ожидал увидеть здесь такую красоту. — Благодарю за комплимент. Джинни хотел спросить что-то еще, но уже забыл, восхищаясь разнообразием цветов и цвета, так идеально гармонирующих друг с другом. Прощаясь на крыльце, Соул протянул Хёнджину визитку с номером телефона и предложил договориться о новой встрече. — Если вас не очень смутит мое предложение, я бы хотел предложить вам остаться здесь на какое-то время. С вами этот дом оживает и мне не так одиноко. Если, конечно, ваша семья не будет против. — У меня нет семьи. Я даже родителей своих не знал. — О, прошу прощения за бестактность. — Все хорошо, Соул. — Парень завел волосы за ухо. — А где вы живете? — В общежитие. Соул, казалось, ничуть не удивился, и на миг Джинни показалось, что в глубине его глаз вспыхнул огонек. — Тогда не вижу препятствий. В этом доме уже слишком давно слишком тихо. — Это добавит вам лишние хлопоты. — Джинни все еще сомневался, хотя мысленно уже давно собирал свои вещи в старый чемодан. — Хлопоты продлевают мне жизнь. — Он улыбнулся и уверенным голосом, будто уже все давно решено, сказал: — Я буду ждать вас к ужину. Хорошего дня. Джинни кивнул, соглашаясь, и сбежал по ступенькам вниз, торопясь в университет.