Side Effect

2023 год Весь день в университете Хёнджин был взволнован. Он снова и снова прокручивал в голове две истории, рассказанные Соулом. Он находил в них сходство в деталях и был уверен, что Соул намеренно указывает на это. Но зачем? «Почему Ликс и Фел проливают слезы, находясь рядом с капитаном и художником? Что он имел в виду, говоря, что так плачет душа. И кто такой мистер Соул в его рассказе? Родственник?» Джинни считал минуты до окончания последней пары, чтобы побыстрей оказаться дома и собрать вещи. Он уже сообщил в деканат, что освободит комнату в общежитии, удивив новым адресом места жительства. Но на все вопросы отвечал, что так нужно для проекта… Вещей оказалось не так много, почти все уместилось в чемодан. Правда тубусы, этюдник и кейс занимали очень много места в руках и все это перевозить в автобусе не представлялось возможным, поэтому Джинни вызвал такси. Через пустырь таксист ехать отказался наотрез, и даже объяснить не смог своего страха. Джинни вспомнил себя, и настаивать не стал. Он соорудил башню из своего багажа, сложив все аккуратной стопкой на чемодан, и повез к поместью, благо у чемодана была длинная ручка и крепкие колеса. Соул встретил студента на крыльце, когда Хёнджин свернул на тропинку, ведущую к дому, и помог занести чемодан внутрь. — Если хотите, я помогу разобрать вещи. — Спасибо, Соул, тут особо и разбирать-то нечего. — Тогда идемте ужинать. Хёнджин смутился, когда его желудок заурчал. Соул тактично промолчал и пригласил парня в столовую, где на столе уже стояли блюда, как всегда превосходно приготовленные. Там было и мясо, приготовленное на огне, и рыба, запеченная в фольге, много зелени, салат и горячий гарнир и даже шоколадный десерт. — А можно нескромный вопрос? Соул поднял на Джинни взгляд и предупредил его вопрос ответом. — Не волнуйтесь об этом. Я немного трачу на продукты. Уже около двухсот лет в этом доме не было проблем с запасами продуктов. Хёнджин удивился. — Как вы это делаете? — В этом нет моей заслуги, — скромно ответил Соул, решив, что Джи спросил о запасах, а не о том, что угадал с ответом, — здесь тогда жил один врач. Он спас немало жизней, в том числе одну очень важную. С тех пор поместье процветает и снабжается продуктами. Мужчина сел напротив и, пожелав парню приятного аппетита, приступил к трапезе. За неспешным ужином он поведал, что в начале девятнадцатого века повсюду вспыхивали эпидемии, люди умирали семьями, поселениями и даже небольшими городами. Лекарей не хватало, зато самозванцев было множество.

1822 год.

Один из таких псевдолекарей появился в порту с прибытием корабля из Европы. Он поселился возле таверны и развернул свою деятельность, предлагая жителям чудодейственные микстуры. Люди, уставшие от болезней, повалили к нему толпами и то ли в них действительно было что-то лекарственное, то ли эффект плацебо действовал, но некоторым эти микстуры помогали. Спрос был настолько велик, что он не успевал заготавливать травы для своих настоек, и пришлось ему взять в ученики одного любопытного мальчонку, который вечно крутился возле его лавки. Сын трактирщика был смышленым малым и совал свой нос везде, где происходило что-то интересное. Трактирщик, поразмыслив о своей выгоде, отпустил его на обучение к лекарю. Он рассчитывал, что мальчишка наберется опыта, узнает все секреты и сможет самостоятельно изготавливать микстуры, составив конкуренцию. А вытеснить чужака с прибрежной зоны, когда он станет мешать, проще простого, достаточно настрочить донос и его быстренько упекут за высокие стены. Это уже привычная схема для местного населения, которая не очень любила успешных иностранцев. Сынмин очень старался постичь все премудрости лекарского дела, завидуя его успеху и растущему богатству, но глядя на учителя, не понимал, почему он каждый раз менял состав растворов и не соблюдал пропорций, опираясь лишь на собственное усмотрение и наличие тех или иных трав. Мальчик записывал рецепты в свою тетрадку, потом перечеркивал и записывал новый состав, но и он оказывался ненадежным источником знаний, и он забросил это дело, но ненадолго. Потеряв всякую веру в грамотность лекаря, Сынмин обратился к книгам. Он изучал записи мореплавателей и путешественников, которые оставили после себя важные открытия. Он пытался донести до учителя, приобретенные из книг, знания, но тот отмахивался от мальчишки, считая его недалеким и своенравным. Сынмин затаил обиду, но от книг не отказался и втихаря бегал в поместье Соул одолжить новую книжку. Спустя несколько лет, в город приехала знатная семья с хворым ребенком, для поправки здоровья. Какой-то лекарь порекомендовал им сменить климат. Они поселились в поместье, заняв второй этаж. Трактирщик смекнул, что семье понадобится лекарь и решил, что пришло время разобраться с иностранцем, и накатал на него донос, что из-за его лекарств, люди стали болеть новыми болезнями. Что, кстати, было правдой. Но он не ожидал, что лекарь окажется хитрей и, когда в его дом нагрянули вооруженные стражники, он указал на Сынмина, сообщив им, что во всем виноват его ученик. Сынмина увезли в тюрьму, а лекарь, испугавшись за свою жизнь и свободу, понял, что этим дело не кончится, собрал свои пожитки и уплыл с первым кораблем на другой континент. Отец Сынмина горевал несколько дней, ходил на поклон к губернатору, умолял отпустить невинное дитя, обивал пороги тюрьмы, но никто слушать его не хотел, потому что пострадавшие от шарлатанских микстур клиенты, как один указывали на Сынмина, как на человека, приносившего им эти самые микстуры. И никакие доводы о том, что он служил у лекаря на побегушках, действия не возымели. Трактирщик не мог смириться с такой несправедливостью и на свой страх и риск постучался в дом к, потерявшим всякую надежду на выздоровление ребенка, родителям. Он обратился к ним с просьбой помочь его сыну, чтобы он в благодарность смог спасти их ребенка. Уже не узнать, что на них повлияло. То ли душещипательная история, которую им поведал трактирщик, о хитром лекаре-душегубе, который не подпускал ученика к приготовлению микстур, а значит, и пострадал он ни за что. То ли отчаяние самих родителей и отблеск надежды, которую дал им неожиданный гость, уверяя их, что Сынмин много книг изучил, и никто из их семьи не болел за последние несколько лет, потому что не верили лекарю, но слушали своего сына. Воодушевленный отец семейства пошел к губернатору и уговорил того пойти на уступки, поручившись за парнишку своим именем. Но отпустили Сынмина не сразу. Несколько дней его допрашивали в присутствии его заступника о деятельности лекаря. Сынмин ничего не утаивал, все рассказал, как было. Однако губернатор не торопился с выводами. Он спросил: — Так почему же ты, зная все это, не сообщил никому, что он шарлатан. — А кто бы поверил? — Сынмин смотрел в глаза губернатора, ничуть не смущаясь. — Даже сейчас, когда я вам об этом рассказал, вы все еще думаете, что я виновен. Стал бы лекарь покидать доходное место, если бы он был честным человеком? Губернатор задумался, а Сынмин ответил сам: — Я бы не стал. А мой отец, стал бы писать донос на мошенника, если б знал, что в итоге арестуют меня? — Парень выдержал паузу. — Нет. Не стал бы. — А ты уверен, что сможешь вылечить мальчика? — Нет. Только сумасшедший или шарлатан может заявлять, что сможет вылечить любую болезнь. Тогда никто не болел бы. Но я могу попытаться, если мне позволят осмотреть больного. Губернатор наклонился к мужчине, что-то долго с ним обсуждая и, наконец, поднялся, чтобы озвучить свое решение. Он поправил свой кудрявый парик, который, как он думал, придает ему солидности, хотя все было наоборот. И Сынмину приходилось прятать улыбку в уголках своих губ. — Твое пребывание на свободе будет ограничено. Ты все еще остаешься заключенным, но несколько раз в неделю тебе будет позволено покидать камеру, чтобы посещать больного. Тебя будет сопровождать конвой. Если тебе удастся доказать свою компетентность в данном деле, я подумаю о полном помиловании. Сынмин был и этому рад, но виду не подал. Ему не нравился снисходительный тон губернатора, учитывая тот факт, что у него в принципе не было доказательств его вины. Ведь почтальонам не рубят головы за плохие известия в письмах, которые он доставляет. Парень лишь учтиво склонил голову перед лицом закона и посмотрел на мужчину, который просил за него, тот был бледней поганки, под глазами пролегли синие тени, но он не казался ему тираном, скорее наоборот. В тот день Сынмин впервые увидел юношу, совсем не ребенка, лежащего под грудой одеял в затемненной комнате. Родители стояли у изголовья кровати, держа в руках по подсвечнику. Жуткая вонь от испражнений в комнате шокировала Сынмина, и он осмотрел ее всю, прежде чем что-либо сказать. — Я попробую помочь вашему сыну, если вы будете делать все в точности, как я скажу. — Он зажимал нос пальцами и часто моргал, потому что мошкара летала вокруг и норовила забиться в нос и глаза. — Мы сделаем все, что ты скажешь. — Отец едва не прослезился, услышав слова молодого человека. — Нагрейте воды и побольше. Его надо помыть. Уберите отсюда ведро, прошу прощения, с дерьмом, и больше никогда его сюда не приносите. — Но как он будет… — Мать хотела возразить, но парень ее остановил жестом, когда откинув одеяло, заметил, как больной поджал под себя ноги. — У него есть ноги, он сможет спуститься вниз. — Сынмин забрал из рук матери подсвечник и поднес ближе к кровати. Он накрыл рот рукой, его едва не стошнило от вида копошащихся личинок под его телом. — Матерь божья… Сынмин отошел к окну, задул свечи и, раздвинув тяжелые пыльные шторы, поставил подсвечник на подоконник. В комнату ворвался солнечный свет, освещая комнату и весь ужас, что в ней творился. Он открыл окна, и пара минут у него ушло на то, чтобы прочихаться, пыль была повсюду, а потом продышаться. Грязь и вонь, каких не встретишь даже в загонах для животных, способствовали размножению мух. Отец семейства пытался опротестовать вторжение солнца в комнату, но встретив убийственный взгляд Сынмина, передумал. — В доме есть слуги? Пригласите их. — Да, я позову. — Мать брезгливо посмотрела на ведро с отходами жизнедеятельности сына, не решаясь убрать его своими руками, и пошла за слугами. Сынмин раздавал команды прислуге, как капитан на корабле, разве что ругательства отпускал тихо, чтоб никто не слышал, и все они были адресованы излишне заботливым родителям, которые не давали ребенку вздохнуть полной грудью чистый воздух. Как он еще жив? Он велел снять все шторы и выстирать их не один раз, и оставить сушиться под солнцем, кровать заставил вытащить из дома и сжечь вместе с содержимым. А комнату приказал отмыть до блеска и оставить окна открытыми, чтобы выветрить вонь раз и навсегда. А сам вытащил во двор с помощью отца семейства большую лохань, отгородил высокой ширмой и наполнил водой. Глядя на родителей, Сынмин решил, что будет лучше отправить их в таверну к его отцу со списком необходимых продуктов и кое-каких трав, чтобы они не охали от каждого его слова и действия. Им еще долго придется привыкать к новым порядкам в доме. Оказавшись один на один с их сыном, Сынмин с удивлением обнаружил, что ребенок давно уже не ребенок, но выглядит по-детски лишь из-за отсутствия нормальной для его возраста, мышечный массы. Все слуги были заняты, родители отправлены в таверну, и мыть юношу теперь некому. Сынмин закатал рукава своей рубашки и зашел за ширму, где, словно вкопанный, стоял больной, теребя длинную грязную сорочку. — Сорочку придется снять, я должен обмыть вас от налипшей грязи, прежде чем вы залезете в лохань. — Моются только слуги… — Потому и живут дольше своих хозяев. — Заявил Сынмин, хватая парня за рукав сорочки. — Я сниму ее с вас в любом случае. Силой или добровольно, вам решать. Огромные глаза юноши наполнились влагой и стали еще больше, но он понимал, что его сил не хватит для того, чтобы оказывать сопротивление. А Сынмин выглядел устрашающе с легкой ухмылкой на губах. В конце концов, сорочка упала к ногам, и парень увидел перед собой живой скелет, обтянутый бледной кожей, покрытой коростами и пролежнями. Он с трудом сдержал гневную тираду в адрес родителей и, зачерпнув воду в кувшин начал лить ее на юношу. Избавившись от видимой грязи, Сынмин велел парнишке залезть в воду. Тот больше не спорил, дрожа от прохлады, и с удовольствием забрался в лохань, прячась от его недоброго взгляда. — Как вас зовут? — Ён. — Ответил юноша и уставился на кусок мыла в руках своего лекаря. — Что это? — Это ваше лекарство. Сынмин взял мягкую щетку и тщательно намылил ее. Он позволил Ёну погреться в воде еще немного, а потом помог встать и начал смывать с него застаревшую грязь, не пропуская ни одного кусочка его болезненного тела. Его смущало немного это занятие, но он старался думать как лекарь, и справился с задачей, почти не краснея. А когда дело дошло до длинных слипшихся волос юноши, Сынмин пожалел, что коснулся их: они вдруг начали шевелиться. Лекарь отпрянул назад, мурашки забегали по его телу, заставляя поежиться. — Никуда не уходите, я сейчас вернусь. И он вернулся через пару минут с ножницами в руках. — Что вы собираетесь делать? — Я должен остричь вас, иначе эти твари сожрут вашу голову во сне. — Какие твари? — Те, что живут в грязных волосах. — Сынмин с грустью смотрел в бледное лицо юноши, ему было искренне жаль его. Он был не намного его младше и значительно богаче, но жил худшей жизнью, чем он — сын простого трактирщика. — Вы хотите жить? — Д-да… — Неуверенно пролепетал он, невинно хлопая ресницами и шмыгая носом. — Тогда не жалейте. Волосы быстро отрастут, и вы быстрее поправитесь. — Правда? Сынмин кивнул, собрал его волосы в пучок и с трудом обрезал этот хвост, а затем принялся состригать все остальное под самый корень, скидывая в старую сорочку, чтобы потом сжечь. Когда Ён был отмыт и острижен наголо, Сынмин обмыл его еще раз чистой водой и, завернув в чистую простынь отправил на кухню. Сынмин последовал за ним, но, увидев картину на стене, уставился на нее с открытым ртом. Он подошел ближе и коснулся нарисованных волн. Они будто ожили под его пальцами, и на секунду ему показалось, что он чувствует их прохладу. Сынмин перевел взгляд на изображение молодого человека, глядящего вдаль, он провел пальцами по нарисованным волосам от макушки до самых кончиков и посмотрел на лысую голову юноши. Ён преобразился, греясь в лучах солнца, проникающих через окна. Он уже не выглядел таким болезненным, его щеки покрылись легким здоровым румянцем, а потрескавшиеся губы приобрели цвет и мягкость. Судя по всему, Ён тоже был впервые в этой части дома, он с не меньшим интересом рассматривал картину и все, что его окружало. К тому времени вернулись и его родители с корзинами, полными различной снеди. Отец Сынмина тоже был с ними. Узнав от них хорошие вести про сына, он решил увидеться с ним. Мужчина обнял его, не обращая внимания на посторонних. — Прости меня сынок. Я не знал, что так все получится. — Ты не мог знать, отец. Не вини себя. Ты все правильно сделал. — Сынмин был рад видеть отца, но взгляд его был прикован к шокированным родителям Ёна. Казалось, что они не узнают собственного ребенка. Они так и стояли с корзинами в руках, не понимая, радоваться им или плакать. Сынмин с отцом быстро обсудили свои дела, после чего отец ушел, а лекарь забрал корзины с продуктами и выложил их на стол. — Мистер Сонас, рекомендую вам с супругой занять слуг уборкой во всех помещениях, которые вы занимаете. Необходимо все почистить и отмыть, проветрить и заменить белье на чистое. И чтобы не передать заразу своему сыну снова, вам тоже придется помыться. И когда я говорю помыться, это не значит растереть воду по телу, а тщательно со щеткой и мылом отмыться от грязи. Без лишних вопросов и возражений. Мать была бы не мать, если бы не беспокоилась за свое чадо. — Ён, как ты себя чувствуешь? — Мама, мне кажется, мне никогда не было так хорошо, как сейчас. Сынмин рассказывал, что восточные мудрецы говорят, что чистое тело и разум продлевают жизнь. Сынмин незаметно улыбнулся, ему было приятно, что юноша его все же внимательно слушал, пока плескался в воде, как ребенок. Мистер Сонас был рад видеть улыбающегося сына и раз уж согласился выполнять все указания лекаря, ему пришлось согласиться и на мытье. — Прикажу нагреть еще воды. Родители вновь оставили их двоих. — Я приготовлю для вас обед. А вы оденьтесь в чистую одежду. Сынмин кивнул на стул рядом с собой, где лежала аккуратно сложенная одежда, прогретая в печи. Ён уже не стеснялся оголяться при лекаре, тем более что тот уже отвернулся и наполнял котелок водой. Юноша не хотел уходить с кухни, ему было хорошо на солнце, тепло. Он рассматривал картину на стене, переводил взгляд на вид из окна и тихо вздыхал, а потом вдруг спросил, нарушив тишину, разбавляемую лишь щелканьем ножа по доске. — Откуда ты столько всего знаешь? — Читаю книги из вашей библиотеки. Старый управляющий позволил мне брать их домой. — А кто научил тебя готовить? — Мой отец. Он владелец трактира на берегу. Сынмин увлеченно нарезал овощи, поглядывая за бульоном в котелке. Ён повернул голову в сторону сада и с грустью вздохнул. — Эх, жаль, что мне нельзя гулять под солнцем. — Это кто такое сказал? — Сынмин даже повернулся к нему в удивлении, приподняв брови. — Мама. Она говорит, что аристократы должны отличаться белизной кожи. — Так вот почему вас чуть не сгноили в той комнате. — Сынмин тоже вздохнул, возвращаясь к прежнему занятию. — Большего бреда я еще не слышал. Солнце дарит жизнь всему, чего касается его свет и тепло. — Это тоже восточная мудрость? — Это жизненное наблюдение. — Мама говорит, что мое лицо покрывается пятнами из-за солнца. А это недопустимо для людей нашего положения. Сынмин ухмыльнулся. Эти аристократы так носятся со своими привилегиями и мнимой значимостью, что даже не понимают, что перед лицом смерти или болезни, все люди равны. Но лекарь все равно завидовал их положению, потому что они имели власть, средства и возможность делать то, что хотят. Будь у него все это, он смог бы отправиться учиться, чтобы стать настоящим доктором и лечить людей, независимо от цвета их кожи и полноты кошелька. Будь у него все это, он сумел бы помочь своей младшей сестренке, которая умерла, на руках матери, забрав с собой и ее. Мать не смогла вынести горя и ее сердце остановилось. Сынмин не хотел быть беспомощным, ему захотелось быть нужным и сильным, чтобы суметь защитить своих близких. — По-вашему, быть больным, но богатым — лучше, чем быть здоровым, но бедным? Ён задумался, а потом широко улыбнулся. — Лучше быть здоровым и богатым. — Глупый малыш. — Сынмин рассмеялся. — Но такой милый. Ён смутился и отвернулся к окну. — Ты знаешь, кто здесь жил раньше? Здесь очень красиво. — Я не помню. Но помню, каким прекрасным был этот сад. Жаль, что сейчас им никто не занимается. Может, вы попробуете? — У нас есть слуги, можно им приказать. — Слуги не сделают вас крепким и выносливым, делая за вас всю работу. А вы скоро станете как ваш отец, с брюшком, но с худыми ножками. — Но я не знаю, как за садом ухаживать. — Я мог бы помочь, но это невозможно из тюремной камеры. Они оба замолчали, потому что стало грустно и немного обидно. Сынмин поднял крышку над котелком, и аромат мясного бульона заполнил всю кухню. Он осторожно переложил в него овощи и снова накрыл крышкой. — Скоро будет готово. Пойдете со мной в сад, посмотрим, что там можно сделать? — Да. Охотно ответил Ён, глотая слюни и уже поднялся на ноги. От запахов еды у него закружилась голова, ему очень хотелось попробовать свежеприготовленную пищу, но он уже шел за Сынмином, глядя на его затылок, и чуть не врезался, когда тот неожиданно остановился. — Надо найти вам головной убор, чтобы не напекло. Лекарь посмотрел по сторонам и наткнулся взглядом на шляпу, лежащую на столе в углу гостиной. Парень сдул с нее пыль, отряхнул перья и водрузил на лысую голову Ёна. — Я похож на гриб. — Хмыкнул юноша, увидев свое отражение в рыцарских доспехах, привезенных его отцом из родового поместья бабушки. — Если не нравится, можете надеть шлем. Но на солнце вы в нем долго не продержитесь. Сынмин подшучивал над Ёном, и он понял это по его игривому взгляду. В саду они прошлись по грядкам, заросшим сорняком, заглянули под ветки засохших кустов, обнаружив там подгнившие ягоды. Ён хотел их сорвать, но лекарь поцокал языком, запрещая к ним даже прикасаться. — Если не лениться, то можно вернуть огороду былой вид и к осени собрать неплохой урожай. Вы к тому времени окрепнете, и ваша голова станет пышной, как этот огород. «Опять издевается». Ён не обиделся, он, казалось, был вообще не способен на кого-то обижаться. В его глазах появился блеск, на губах расцвела улыбка, и он больше не выглядел ни больным, ни ребенком. Сынмин проверил еще пару кустов и хлопнул в ладоши, присев на корточки. А через пару секунд поднялся, держа в руках маленькие стручки красного перца. — Что это? — А это поможет вам вернуть аппетит и избавит от паразитов в животе. — Каких паразитов? — Не на шутку перепугался Ён. — Которые могут там завестись, если не мыть руки. — Сынмин подмигнул ему, но не стал говорить о том, что паразиты и сейчас живут в нем, чтобы не пугать, и повел обратно в дом, попутно показывая, какие сорняки надо выдернуть, чтобы нужным растениям хватало влаги для роста. Когда вся семья собралась на кухне, Сынмин разложил еду по тарелкам и предложил родителям попробовать тоже. А сам сел рядом с Ёном и следил за тем, чтобы он не запихивал в себя слишком много сразу. Юноша был очень голодный, будто все это время его морили голодом. — Не торопитесь. Никто не отберет. Ён сбавил обороты и, вспомнив манеры, стал жевать медленней, но все равно ложку зачерпывал с горкой, заставляя Сынмина цокать. Родителям понравился суп, приготовленный не их поваром, и они долго перешептывались между собой, глядя на счастливое лицо сына. После обеда Сынмин самолично выбрал новую комнату для Ёна с большими окнами и светлыми чистыми шторами, он проверил каждый угол и только после этого позволил занести кровать и застелил ее, как для себя. Просушенная на солнце подушка пропахла свежескошенной травой. Тонкое одеяло позволяло не замерзнуть прохладными ночами, а все остальные перины и одеяла, принесенные слугами, лекарь велел отнести обратно. — Теперь вы знаете, где справлять нужду, так что постарайтесь не держать ведро под кроватью. И обязательно проветривайте комнату перед сном. — Ты так говоришь, будто прощаешься. — Мне пора. Конвой уже ждет меня. Ён посмотрел на отца, тот заметил в глазах сына слезы и его сердце дрогнуло. — Я поговорю с губернатором, может он пересмотрит свое решение. Ведь улучшения на лицо. Ты выглядишь лучше. — Я и чувствую себя хорошо рядом с ним. — Ён кивнул в сторону лекаря, не обратив внимания на двусмысленность фразы. Повисла неловкая пауза, но Сынмин быстро перевел тему, протягивая женщине бумажный кулек. — Если у него заболит живот, заварите ему вот эти семена в кипятке, буквально щепотку, и когда вода немного остынет, дайте ему выпить. Это должно помочь. А это, — парень передал ей склянку, наполненную мутной жижей, — нужно делать примочки и прикладывать к болячкам, чтобы они скорее зажили. — Спасибо, Сынмин. Мы очень тебе благодарны. — Мама обнимала Ёна, испытывая огромное облегчение. — И не держите его взаперти. Ему необходимо солнце и немного труда, чтобы тело обросло мышцами. Это придаст ему сил. И еще, я попросил отца, чтобы он помог с рабочей силой в саду. Нельзя дать растениям погибнуть. Мистер Соул вложил в них слишком много сил. Когда Сынмина уводил конвой обратно в тюрьму, он обернулся посмотреть на юношу. — До свидания, Ён. — До свидания. — Одними губами произнес он, провожая грустным взглядом. Прошло несколько дней, прежде чем они снова встретились. Сынмина отпустили без конвоя под ответственность мистера Сонаса, после его длительной беседы с губернатором. Отец Ёна пообещал дать лекарю работу в своем доме, и приглядывать за ним и его делами. Когда Сынмин вернулся в поместье, он удивился чистым грядкам. Сорняки были беспощадно свалены в яму, а растения поднялись к солнцу. В зарослях цветника кто-то копошился. По широкополой шляпе с перьями Сынмин догадался, что это Ён и направился к нему. Услышав шаги, Ён поднял голову и радостно улыбнулся лекарю. Он встал на ноги и провел грязной рукой по лицу, оставляя земляной след под носом. С такими усами он стал похож на самого настоящего пирата, чем рассмешил Сынмина. — Добрый день, Ён. — Здравствуй! Я ждал тебя. Отец сказал, что снова пойдет к губернатору, чтобы просить за тебя. — Снова? — Сынмин был удивлен. — Да. Он каждый день был у него, и каждый раз получал отказ. А вчера я пошел вместе с ним, чтобы вредный старик смог убедиться, что я выздоравливаю. — Благодарю вас. — Лекарь скрыл улыбку. — Я рад, что вы на ногах и заняты делом. У вас хорошо получается. — Твой отец был добр и терпелив, он научил меня дергать сорную траву и ухаживать за растениями. Сказал, что я очень похож на прежнего садовника, когда увидел много пятен на моем лице. — Каких пятен? — Насторожился Сынмин. Он вспомнил, что в прошлый раз Ён предупреждал его о появлении пятен от солнца. — Сейчас. — Ён стянул шляпу и подошел к лекарю поближе. Потом поднял руку и важно тыкнул пальцем в свою щеку. — Вот этих пятен. Сначала Сынмин не понял, о чем речь. Кожа лица была слегка порозовевшей, никаких пятен не ней не было, но присмотревшись внимательней, лекарь заметил под глазами проступившую сыпь странного цвета, и догадался, в чем дело. — Это же веснушки. Солнце дарит их тем, кого больше всех любит. Ён поднял глаза к небу и сразу зажмурился. Яркое солнце ослепляло до слез, но юноша выглядел счастливым. Сынмин не удержался. Он положил ладонь на его колючую макушку, которая оказалась совсем не колючей, провел по затылку, коснулся ладонью лица, лаская чуть загоревшую кожу щеки и стер большим пальцем грязь над губами Ёна. — Ты испачкался. Ён замер, глядя в глаза напротив сквозь влажную пелену, чуть слышно пробормотав: — Что за тон? — Простите, — шепнул Сынмин, одернув руку и тут же прижав ее к себе, — у вас теперь усы черные. Ён заметил, как приподнялся уголок чужих губ, и стыдливо отвернулся, чтобы незаметно стереть грязь с лица. Мама Ёна, наблюдая за ним в окно, заметила, как сын размазывает грязь по лицу и поспешила в сад с кувшином воды. — Ты только сильнее размазываешь грязь, Ён. Давай я полью тебе на руки, а ты умывайся. — Добрый день, миссис Сонас. — Здравствуй, Сынмин. Рада, что ты вернулся. — Все благодаря мистеру Сонасу. Я очень вам признателен. — Если захочешь, можешь остаться в нашем поместье. На первом этаже есть свободные комнаты. Твой отец говорил, что ты хочешь восстановить сад. Это правда? — Да, если вы позволите, я смог бы выращивать здесь полезные травы и ягоды. — Я все равно в этом ничего не смыслю. А вот Ён с удовольствием ползает здесь с утра до поздней ночи. Мама погладила сына по лицу, когда он вытер его чистой тканью, оставив несколько капель на подбородке. Сынмин вернул парню его шляпу. — Ему это только на пользу. — Тогда я скажу прислуге, они подготовят для тебя комнату. — Благодарю вас. Парни проводили взглядом женщину, которая после знакомства с Сынмином тоже преобразилась, осознав всю прелесть чистоты. — Ты ей понравился. — Шепнул Ён на ухо парня. — Я завидую тебе. У тебя замечательная мама. — А разве не все мамы замечательные? Даже, если они не родные. — Конечно, все. — Парень грустно вздохнул, он знал, что Ён приемный ребенок, миссис Сонас сама ему рассказала. — Когда они есть. Ён тоже погрустнел, вспомнив, что у Сынмина ее нет. Его отец проговорился на днях, что Минни рано стал сиротой. И вместо тысячи слов, Ён просто обнял Сынмина, надеясь, что ему станет чуточку лучше. Лишь на пару секунд, лекарь опустил голову на плечо юноши, прикрыв глаза. Никто в мире со дня смерти матери не проявлял такого участия и сочувствия. Даже отец. Сынмин отодвинулся от Ёна, соблюдая приличия. — Ну что тут у нас? Как растут кабачки? — Они растут. — Со знанием дела ответил Ён, снова рассмешив лекаря. — Замечательно. Сынмин научил Ёна копать и ровнять грядки, высаживать саженцы, поливать кусты, подвязывать длинные ветки и удобрять землю. Они пересадили много зелени, ягод и овощей, убрали сорняки и к вечеру вернулись в дом уставшие, но довольные. В течение следующих месяцев Ён заметно подрос и поправился, его тело стало больше похоже на человеческое, обрастая мышцами. Кожа очистилась, хоть на ней и осталось несколько рубцов. От былого вида болезненного юноши не осталось и следа. Волосы немного отросли и стали мягче и приятней на ощупь. Сынмин это знал лучше остальных, потому что он единственный, кому было позволено к ним прикасаться. Работа в саду начала приносить свои плоды, одаривая работников хорошим урожаем и цветением ярких цветов. На деревьях появились яблоки и лимоны, поспевали слива и вишня. В доме пахло свежестью и ягодами. Повсюду стояли цветы, радуя глаз хозяйки. А когда урожай был собран, Сынмин отдал часть родителям Ёна, часть — своему отцу, а остальное продал на рынке, чтобы выручить немного денег для покупки новых культур. Ён, глядя, как лекарь считает прибыль, как-то спросил. — Ты завидуешь богатым? — Да. — Почему? Разве зависть не грех? — Это дает мне понять, что еще есть к чему стремиться. Богатым не приходится сильно напрягаться, у них есть слуги, которые все делают для них. Я тоже хочу быть богатым. И готов работать ради этого, потому что мне нравится самому добиваться результата. Так я чувствую себя хозяином собственной жизни. Став богатым, я смогу помогать другим. Разве это грех? — Ты очень хороший человек. — Слова с легкостью слетели с губ Ёна. Сынмин улыбнулся, закладывая прядь волос за ухо. — Только никому об этом не говорите. — Хорошо. — Ён засмеялся. Его голос давно перестал звучать как детский и Минни мог часами слушать появившуюся бархатную глубину. Они очень привязались друг к другу, и практически не расставались, проводя вместе много времени. Часто засиживались допоздна в комнате Ёна, открыв окна и слушая шум прибоя. Тихо смеялись, когда пес под окнами не мог понять, откуда в него летят вишневые косточки. А когда наступали холода, они вдвоем сидели у камина, читая книги и обсуждая их за чашкой ароматного отвара из выращенных в саду трав и ягод. Ён возмужал, стал крепким и выносливым. Единственное, что не давало покоя Сынмину, это слезящиеся глаза парня. Он перечитал множество трактатов и учебников по медицине, испробовал множество рецептов, проверенных для начала на себе, но ничего не приносило результатов. Ён не жаловался, он давно понял, что слезы текут лишь, когда он рядом с Минни, но ни разу ему об этом не сказал, потому что догадывался, что Сынмин сделает для него что угодно и даже оградит от своего общества, только бы Ён был здоровым. А он ни за что не хотел с ним расставаться. Прошло еще несколько месяцев. Отец Ёна получил вести из дома. Для него было новое назначение на должность, которую он ждал несколько лет. А поскольку Ён теперь здоров, они могут вернуться домой. Эта новость обрушилась лавиной на его сына. Он все понимал и знал, что рано или поздно им придется вернуться на родину, но он всем сердцем надеялся, что этого никогда не случится. Ён за весь день ни с кем не говорил, кроме Сынмина. Он ворвался в его комнату посреди ночи, залез к нему под одеяло и проплакал до самого утра. Сынмин обнимал его, гладил волосы и вытирал слезы, целуя в висок, не осознавая, что делает, но лишь сильней прижимал лицо Ёна к своей шее. — Ты можешь поехать со мной? — Спросил Ён, когда первые лучи солнца нарушили полумрак комнаты. — Я хотел бы. — Его голос дрожал. — Но тебя там ждет другая жизнь. Светские рауты, званые обеды, балы. Деловые встречи. У тебя появятся обязательства, которыми ты не сможешь пренебречь. Твой отец будет настаивать на женитьбе. — Он прерывисто вздохнул. — У тебя родятся дети, ты встретишь новых друзей, обзаведешься новыми заботами. Мне не будет места в твоей новой жизни. — А если я опять заболею? — Ён цеплялся за любую ниточку, чтобы не терять надежды. — Уверен у вашей семьи будет образованный и грамотный доктор. — Мне никто не нужен кроме тебя. Сынмин закрыл ладонью свое лицо, про себя повторив его слова, они были слишком похожи на признание, и он не осмелился произнести их вслух. — Ты не должен так говорить. — Он посмотрел в его покрасневшие от слез глаза, облизал свои губы и провел ладонью по его затылку, привычно взъерошив отросшие волосы. — Тогда я ни слова больше не скажу. Ён выбрался из его объятий, стер слезы с лица, чтобы посмотреть в глаза Минни напоследок и ушел. В течение последующих дней он действительно не проронил ни одного слова. Родители беспокоились за него, но видя, что он послушно помогает собирать все необходимое в дорогу, старались не донимать его. Они понимали, что ему тяжело покидать это место, к которому он так сильно привязался. Как и к Сынмину. Они с сочувствием относились к парню и даже приглашали его поехать с ними, но Сынмин понимал, что будет ему помехой. Да и не мог он бросить ни отца, ни тех людей, которые нуждались в нем, как в лекаре, ни сад. Глядя на цветущую вишню и сочную зелень огорода, он понимал, что должен сохранить это все, во что бы то ни стало. Он был уверен, что его труд принесет огромную пользу людям. В день отплытия семья Сонас собралась во дворе на последний обед. Сынмин отказался присутствовать, сославшись на занятость в саду, но на самом деле он не мог выносить больше молчания Ёна. Он прятался за деревьями, собирая ягоды и укладывая их в корзину, чтобы отдать в дорогу семье. Вещи уже были уложены в телеги и отправлены в порт на погрузку. Им оставалось всего несколько минут, чтобы проститься. Собрав полную корзину свежих фруктов, ягод и овощей, Сынмин передал ее миссис Сонас. Женщина с благодарностью обняла его и пошла к повозке. Отец пожал лекарю руку, пожелал удачи и счастливой жизни. — Спокойного плавания, мистер Сонас. Берегите себя. Мужчина присоединился к супруге, а когда Ён прошел мимо Минни и запрыгнул на сиденье рядом с матерью, повозка тронулась и направилась в сторону порта. Сынмин проводил взглядом Ёна, надеясь, что им удастся попрощаться, но тот даже не оглянулся. Сердце рвалось на части, но он продолжал стоять посреди дороги, глядя им вслед. — Прощай, Ён. — Прошептал Сынмин и отвернулся. Трудно было смотреть на то, как он уезжает. Лекарь вернулся в дом, когда услышал быстрые шаги по ступенькам и, обернувшись, увидел зареванное лицо Ёна. Он кинулся ему на шею, громко всхлипывая и пытаясь что-то сказать. Сынмин не пытался разобрать его слов, он лишь крепко прижал его к себе, зная, что это в последний раз. Ён чуть отодвинулся, заглядывая в глаза парня. Сынмин провел ладонью по его волосам, притянул к себе и прижался щекой к его виску. — Мне будет не хватать тебя. — Тогда дай мне слово, что будешь ждать меня. — Ён сквозь слезы смотрел в его глаза. — Я обязательно вернусь. Слышишь? Я вернусь к тебе. Сладкая ложь ядовитым пауком вползла в его сердце, оплетая паутиной надежды. Сынмин даже стал чуточку счастливей, поверив в это, и слабо улыбнулся. — Я буду здесь… Ён прижался к чужому лбу своим всего на миг и убежал так же стремительно, как и ворвался в его сердце в тот день, когда он к нему прикоснулся. Эта надежда давала ему силы жить дальше, заниматься садом и учиться врачеванию. Он стал сильнее и богаче. Сумел завоевать доверие у жителей стремительно растущего города. Поместье тоже немного изменилось. Сынмин построил еще один этаж, собираясь открыть больницу, но вместо больницы, дом стал пристанищем для соседей, чьи дома унесло в море во время разрушительного шторма… 2023 год. Особняк Соул. — Прибрежный город был выстроен практически заново. Мало что уцелело в тот год. Сад тоже пострадал, но его восстановить было легче, имея такую мощную рабочую силу, которая на время обосновалась в поместье. С тех пор, жители города в благодарность приносили свои дары, чтобы Сынмин мог позаботиться обо всех нуждающихся. — Соул коснулся пальцами перьев на шляпе, тихо вздохнул и продолжил. — Сынмин встречал каждый корабль, заплывающий в порт, с каждым разом теряя надежду. Прошло немало времени, но от Ёна не было ни единой весточки. Сынмин очень скучал и, в конце концов, слег. — А Ён? — Хёнджин сидел за столом в углу гостиной, слушая Соула. Они уже давно переместились туда, чтобы провести остаток вечера. — Ён? Он все же сдержал свое слово и вернулся к Минни, только немного опоздал. Сынмин умер у него на руках со счастливой улыбкой, когда узнал его яркие веснушки. Ён остался здесь и привел в порядок дела. Сад вновь зацвел яркими красками, а в поместье началась реконструкция. Хёнджин заметил, как поблескивают глаза Соула. Видимо, его тоже очень тронула эта грустная история. Мужчина быстро взглянул на часы. — Уже очень поздно. Вам пора отдохнуть. — Да, доброй ночи. Хёнджин закрыл скетчбук, где сделал несколько набросков гостиной и пошел в свою новую комнату. Ему казалось, что вот сейчас он откроет дверь и увидит там смеющегося Ёна, сидящего на подоконнике и бросающего вниз вишневые косточки. Образы, описанные Соулом, казались ему такими живыми и почему-то знакомыми, будто он сам был свидетелем тех событий…