Насмешка судьбы, или Боги не пишут инструкций

      «Гребаный холод».       Не в силах совладать с бьющей тело дрожью, Хоуджин поплотнее завернулся в теплый плед, хотя толку от этого было немного. Он никогда не любил зиму, а теперь и вовсе возненавидел. Ну вот какого черта этой мелкой непоседе понадобилось на реке? Они ведь не в северных землях живут — вода в этих краях не промерзает на достаточную глубину!       Из груди вырвался сдавленный кашель, предвещающий начало не самых приятных недель, который мгновением позже подхватил слабый детский голос. Хоуджин нервно дёрнулся в сторону лежащей под тяжелым одеялом девочки, пробегаясь взглядом по ее бледному лицу и дрожащим синеватым губам. Мелл дышала слабо и прерывисто и никак не могла согреться, но, по крайней мере, пока ее состояние не ухудшалось. И Хоуджин очень надеялся, что так оно и останется. Что выловленный местный мальчуган быстро приведет знахарку и родных девочки, и те смогут помочь. Потому что сам он больше ничего не мог.       Мужчина устало прикрыл глаза, с усилием цепляясь за ускользающее сознание. Произошедшее никак не желало укладываться в гудящей голове. Последним четким воспоминанием были ужасающий треск льда и тихий удивленный вскрик, оборвавшийся в одно мгновение. Оборачиваясь, Хоуджин подсознательно уже знал, что произошло, но вид скованной льдом реки с чернеющей посреди нее провалом полыньи все равно привел мужчину в ужас.       Дальше Хоужджин действовал на инстинктах. Он не осознал, как сам оказался в воде — запомнилось лишь ощущение невыносимо обжигающего холода, пронзившее все его тело. Несмотря на него, Хоуджин продолжил погружаться в ледяную глубь, безрезультатно пытаясь разглядеть в темных водах детское тельце. Но Мелл нигде не было. Казалось, девочка растворилась в этой беспроглядной тьме, и на мгновение Хоуджина охватил страх, что ее уже не спасти. Да что там, еще немного и он сам не смог бы выбраться.       И вот, когда последние капли воздуха покинули его грудь, Мелл вынырнула из тьмы, будто вытолкнутая невидимой силой прямо в руки Хоуджину. А возможно, то было просто игрой его сознания? В критических ситуациях людям свойственно видеть во всем причастность высших сил.       В любом случае они выбрались. Хоуджину даже каким-то чудом удалось доставить их обоих до своего жилища и оказать первую помощь. И теперь им оставалось только ждать.       Святые! Почему же время тянется так бесконечно долго?       Из полудремы, в которую все же провалился Хоуджин, его вырвал слабый стон. Мгновенно подскочив на ноги, мужчина оказался рядом с дрожащей девочкой.       — Тетя? — детский голос был непривычно глухим, но Хоуджин все же смог расслышать жалобный вопрос.       — Она скоро придет, — горло нестерпимо драло, отчего слова получались обрывистыми и сухими, хотя он и пытался говорить мягче с напуганным ребенком. — Потерпи еще немного.       Зеленые глаза с трудом приоткрылись, останавливая растерянный взгляд на его лице.       — Господин… Хо? — пробормотала Мелл. — Что… — остаток фразы потонул в новом приступе кашля, но Хоуджин догадался о его сути.       — Земля разверзлась, устав носить твою пустую голову, не помнишь? — хмыкнул он, запоздало думая, что сейчас не лучший момент для подначивания. В конце концов, Мелл сегодня чуть не погибла.       Однако реакция девочки на его слова была неожиданной и ожидаемой одновременно — даже в такой ситуации она не упустила возможности продавить свою идею.       — Моя голова не была бы пустой… — Мелл сделала паузу, глотая воздух и стараясь сдержать бьющий кашель, — если бы вы согласились меня учить, кха!       «Удивительный образец упрямства», — с чувством странного уважения покачал головой Хоуджин, опуская ладонь на горячий лоб Мелл. Температура начала подниматься, и он не был уверен, что это хороший знак.       — Что же тебя так тянет уйти из деревни? — вздохнул мужчина. — Внешний мир вовсе не так прекрасен, как в песнях барда.       — Даже если так, я все равно должна его увидеть.       — Зачем? Тут твой дом, родные, разве тебе здесь плохо?       Какое-то время девочка молчала, и Хоуджин подумал, что она снова отключилась, но в следующий миг до него долетел едва слышный шепот.       — Иногда мне кажется, что здесь я задыхаюсь.       Мелл затихла, на этот раз действительно погружаясь в беспокойный сон, а вот с Хоуджина дрема слетела как по волшебству. Одна короткая фраза из уст ребенка смогла всколыхнуть, казалось, давно похороненные воспоминания.       Как наяву перед глазами встали стеллажи пыльных книг и залитый палящим солнцем тренировочный плац, а в ушах загремел безликий голос, разглагольствующий о долге перед семьей и страной, о чести и обязательствах. Да, Хоуджину было знакомо это чувство, когда грудь без причины сжимает стальным кольцом, не давая возможности сделать вздох.       С тяжелым сердцем мужчина всмотрелся в бледное лицо Мелл, как никогда ясно понимая, что от своих идей та не откажется и однажды действительно уйдет. Или же сбежит, как он сам когда-то. Даже если окажется не готова.       Хоуджину совершенно не хотелось брать на себя ответственность за судьбу девочки и уж тем более чему-то ее учить. Но в то же время он не мог не задумываться о том, что ждет неподготовленную Мелл во внешнем мире. Жестокий и непредсказуемый, тот с лёгкостью мог поглотить юную полную светлых мечтаний душу, и что тогда? Сможет ли Хоуджин принять это как неизбежность или будет чувствовать вину за то, что не помог? Будет ли он на самом деле виноват?       «…Какой смысл пытаться помочь миру, но отказывать тем, кто находится прямо перед тобой?!» — Хоуджин поморщился, отгоняя непрошенные воспоминания и едва заметно хмыкая: стоило ли удивляться, что у его совести был чужой голос?       — Ох, и подкинула же ты мне задачку, — вздохнул мужчина, зачем-то проводя ладонью по влажным светлым кудряшкам. Похоже, у него тоже начинался жар.       Через какое-то время, показавшееся Хоуджину вечностью, на пороге его дома появились люди в несколько большем количестве, чем он ожидал увидеть. В воспалённой голове набатом звучали охи, слезы и благодарности жены плотника, что суетилась у постели спящей дочери, в то время как сам плотник пытался о чем-то расспросить Хоуджина. Тот в меру сил отвечал, безрезультатно пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд на тонкой фигуре, маячившей за спиной Самшита.       К счастью, поблагодарив его еще раз, громкая женщина выскользнула из дома с Мелл на руках, видимо, стремясь побыстрее доставить ее к знахарке. А вот Самшит вместе со своей «тенью» так и остались стоять на пороге.       Пока Хоуджин пытался сформулировать мысль, чтобы выяснить, чего еще хотят гости, плотник споро затолкал его освободившуюся постель, вызывая у осознавшего происходящее мужчины праведное негодование.       — Что вы себе позволяете? — с трудом ворочая языком, возмутился Хоуджин, считавший подобную «заботу» оскорбительной.       — Пытаюсь не дать хорошему человеку пасть жертвой собственной гордости, — спокойно отозвался Самшит. — Можете призвать меня к ответу после, а пока позвольте Дейции позаботится о вас. Она помощница знахарки и знает, что делать.       «Очевидно», — поджал губы Хоуджин, наблюдая, как обратившаяся молодой женщиной «тень» уверенно хозяйничает в его доме.       — Это лишнее, — сделал попытку мужчина, но, разумеется, от него отмахнулись.       — Вовсе нет. Если хотите, можете расценивать это как благодарность за спасение дочки. Я правда очень благодарен вам за все, что вы сделали… Сделали для моей семьи.       Хоуджин прищурил слипающиеся глаза: слова Самшита действительно звучали как несмешная шутка, или ему так только казалось?       «Что за странное семейство», — качнул головой мужчина, гадая чем заслужил всех этих людей в своей жизни.       — Они точно не родственники? — наконец выдохнул Хоуджин, ощутивший странное веселье от своих слов. — Это бы многое объяснило.       — Сам не перестаю задаваться этим вопросом, — с кривой усмешкой хмыкнул Самшит, краем глаза продолжая наблюдать за суетящейся у стола женщиной.       Ему явно не терпелось проверить дочку, но мужчина не уходил и выглядел так, будто ему есть что сказать.       — Как вы думаете, — наконец начал Самшит, — Мелл сможет выжить там?       Какой-то миг Хоуджин колебался, но все же ответил честно:       — Я не знаю. Слишком много может пойти не так. Нельзя подготовиться ко всему, есть вещи, на которые мы не можем повлиять, — Хоуджин прервался, с хрипом втянул воздух и продолжил. — Даже с достойным обучением ваша дочь не будет в полной безопасности…       — Достойным обучением? — прервал его Самшит, удивленно выгибая густую бровь.       Если бы не жар Хоуджин и сам бы удивился тому, как легко эти слова слетели с его губ. Но какой смысл юлить, если в душе он уже принял решение?       — Я буду обучать ее, — прикрыл глаза мужчина, морщась от заплясавших под веками цветных пятен. — Если вы, конечно, не против.       Молчание между ними длилось не дольше минуты, за которую, впрочем, Хоуджин успел задремать, отчего низкий голос Самшита стал для него неожиданностью.       — Я не враг своей дочери, господин Хо, и не совершу старых ошибок. Я хочу, чтобы Мелл нашла свое счастье, и если ради этого ей нужно покинуть родной дом, я поддержу всем, чем смогу. Но скудных знаний и умений простого плотника недостаточно, чтобы помочь ей, и это пугает меня. Единственным человеком, способным подготовить Мелл к тому, что ждет ее во внешнем мире, являетесь вы, господин Хо. И я был бы безгранично благодарен, если бы вы взялись за ее обучение.       Хоуджин распахнул глаза, с недоверием глядя на Самшита. Признаться, он думал, что плотник его недолюбливает, но, похоже, за столько лет Хоуджин так и не научился понимать людей.       — Пускай приходит, как поправится, — в итоге выдавил он, не зная, что еще сказать.       Самшит кивнул, ставя точку в этом странном разговоре, и спешно развернулся к выходу. И правда, он уже достаточно задержался.       Только Хоуджин откинулся на подушки, собираясь погрузиться в сон и закончить, наконец, этот безумный день, как рядом раздался тихий шорох, напоминая мужчине об еще одном постороннем.       — Это необязательно, — проворчал Хоуджин, окидывая хмурым взглядом нависшую над ним женщину. — Можете идти.       — Не знаю, как у вас во «внешнем мире», — мелодичным голосом отозвалась та, — но в наших краях больные не указывают знахарям, что им делать, а смиренно принимают лечение, — в темных глазах женины вспыхнул отблеск пламени стоящей рядом свечи, а под носом Хоуджина оказалась кружка с мерзко пахнущим отваром. — Так что смиритесь и лечитесь.       С губ Хоуджина сорвался обреченный вздох, прерванный мощным приступом кашля. Он и правда скучал по временам, когда местные его опасались. Очень сильно скучал.

***

      Первое время Мелл пребывала в мучительном состоянии между сном и явью. Ее то бросало в жар, то накрывало ознобом, заставляя все тело сотрясаться крупной дрожью. Грудь жгло огнем, горло саднило от надрывного кашля, а в воспаленном болезнью сознании мелькали безумные картинки.       Мелисса видела себя плывущей на огромной рыбине, которой лихо управлял старик Мирт, в то время как обвешанный грибами господин Хо летел следом, вещая о том, что Мелл совершенно неправильно оседлала рыбу. И как вообще он может взять в ученицы такую дуреху?       «Опять какая-то чушь привиделась», — очнувшись от очередного бредового сна, Мелл села на постели и недовольно помотала головой в попытке избавиться от стоящего в ушах конского ржания — в этот раз ей приснился Лавр, скачущий по волнам на старой кляче старосты. С чего бы это?       Утерев покрытой противной испариной лоб, Мелисса осторожно, чтобы не разбудить домочадцев, вылезла из постели и направилась на кухню в надежде, что набивший оскомину отвар поможет с саднящим горлом.       Как же надоело болеть! Она уже целый месяц сидит дома, а дурацкий кашель все не проходит. А ведь ее ждет господин Хо! По крайней мере, Мелл очень надеялась, что слова дяди о том, что ее берут в ученицы, не были вызванным жаром бредом. Девочка понятия не имела, что заставило категоричного господина Хо изменить свое решение, и ужасно хотела лично убедиться, что все взаправду. Ну и начать учиться чему-то важному, наконец.       Вот только пока Мелл не поправится, из дома ее никто не выпустит. Да и после не факт. В голову Мелиссы начало закрадываться подозрение, что чрезмерные забота и внимание, которой ее окружили родные, вызвана не столько беспокойством за здоровье Мелл, сколько ее признанием.       Как только девочка немного пришла в себя, и родные поняли, что ее жизни больше ничего не угрожает, дядя передал Мелл, что господин Хо готов ее учить. Мелисса, казалось, была готова воспарить от радости, но стоило ей увидеть тетю с покрасневшими от слез глазами и следами бессонных ночей на лице, как становилось ужасно стыдно. О Мелл так заботились и беспокоились, а она только и делала, что обманывала родных. Разве так можно?       Устав терзаться сомнениями, Мелисса набралась решимости и все-таки призналась, зачем на самом деле затеяла все это «обучение». А потом… А потом все было просто ужасно. Мелл никогда не видела, чтобы тетя так много плакала, как в тот день. А еще она ругалась (почему-то больше на дядю, чем на саму Мелиссу) и категорично отказывалась соглашаться с идеей девочки. Хотя не так категорично, как Потос, который громко требовал, чтобы Мелл выбросила эти глупости из головы, пока ошарашенная Липа заглядывала ей в глаза, пытаясь вызнать что не так.       Мелл знала, что будет тяжело, но даже не догадывалась насколько. Ей совершенно не хотелось причинять родным боль, но именно это она и сделала, и от того чувствовала себя просто ужасно. Мелисса не знала, как бы справилась со всем этим, если бы не поддержка дяди. Он много говорил с женой и детьми, видимо, пытаясь объяснить им, как это важно для Мелл. У самой девочки это плохо получалось: стоило увидеть печальное лицо тети, как на глазах против воли вскипали слезы.       Но постепенно эмоции утихали, и родные будто смирялись с идеей Мелиссы. Или же делали вид. В какой-то момент начало казаться, что забота и внимание, которыми ее окружили, призваны удержать Мелл дома. Убеждать семью в том, что это бессмысленно, девочка не стала, решив, не ранить всех еще больше. Только понадеялась, что когда придет время, родные смогут принять ее выбор и отпустить.       Дни шли, тема отъезда Мелл больше не поднималась, а отношения с семьей вернулись в привычную колею. Со всеми, кроме Лавра, который с того самого дня не сказал Мелиссе и слова. Ее это ужасно расстраивало, но на все попытки заговорить с ним младший брат отмахивался и убегал к своей Ведающей. Мелл уже начала отчаиваться помириться с Лавром, но к удивлению, тот пришел к ней сам.       Мелисса сжимала в руках чашку с отваром, который совершенно отказывался помогать ее горлу, и смотрела на брата, застывшего в паре шагов от нее. Лавр неуверенно переминался с ноги на ногу, теребил край старой рубахи и никак не мог начать разговор.       — Я не хочу, чтобы ты уходила, — в ночной тишине тихие слова мальчика показались оглушающе громкими. — Ты можешь остаться?       Мелл прикусила губу и, опустив взгляд, покачала головой. Она уже точно знала, что не откажется от своей мечты, и не хотела врать Лавру, даже если это то, чего хотел бы он сам.       — Я буду возвращаться домой, — пробормотала Мелл, не зная, как еще утешить брата, глаза которого влажно заблестели в свете луны. — А еще научусь писать, и господин Хо будет читать вам мои письма…       — Но что если с тобой что-то случиться? — прервал ее Лавр. — Со всеми, кто покинул деревню случилось что-то плохое!       Эти слова были горькими и правдивыми, но Мелл и сама знала, что во внешнем мире опасно.       — Тогда я стану первой, с кем случиться что-то хорошее, — мягко улыбнулась девочка, касаясь плеча брата, которой сейчас казался еще младше, чем был на самом деле.       Лавр пару раз шмыгнул носом, а потом стиснул Мелл в крепких объятиях.       — А я… — тихий голос на мгновение сорвался. — Я могу пойти с тобой?       Вопрос застал Мелиссу врасплох.       — А ты хочешь? — она отстранилась, стараясь заглянуть в глаза брата, которые он старательно прятал.       — Я не знаю, — признался Лавр, — но если ты уйдешь, то и я тоже.       — Ну уж нет, так не пойдет, — нахмурилась Мелл. — Ты не должен уходить, если не хочешь этого для себя, — не говоря уже о том, что тетя с ума сойдет, услышав подобное заявление еще и от Лавра. — Да и вообще, тебе не нужно решать что-то прямо сейчас. Я еще никуда не ухожу.       — Но ты ведь скажешь мне, когда соберешься? — с надеждой заглянул ей в лицо Лавр. — Чтобы я мог пойти с тобой?       Тяжко вздохнув, Мелисса кивнула.       — Конечно. Тебе первому.       — Эй, вы двое! — тихое шипение, появившееся в проходе Липы, заставило брата и сестру подскочить от неожиданности. — Чего полуночничаете? Опять проказу какую-то задумали?       — Конечно нет, — невинно округлил глаза Лавр.       — Просто разговариваем, — подхватила Мелл, у которой невинное выражение лица выходило куда хуже.       — Утром поговорите, — недовольно проворчала Липа, переводя строгий взгляд с одного на другого. — А сейчас бегом спать, пока я маму не разбудила. Или Потоса.       Угроза оказалась действенной, и уже через минуту дети очутились в постелях. Засыпая, Мелисса прислушивалась к возне Лавра и вздохам Липы, пинающей похрапывающего Потоса, и в груди девочки расплывалось приятное тепло. Все будет хорошо. Только бы кашель поскорее прошел.

***

      И вот заветный день настал. Дрожа толи от нетерпения, то ли от пронизывающего ветра, Мелисса стояла на крыльце чужого дома, сжимая в руках сверток с тётушкиным пирогом, символизирующим благодарность за спасение Мелл. Всю дорогу до дома господина Хо нервничающая девочка повторяла последовательность фраз, которые нужно было сказать при встрече с новым учителем. Но стоило знакомой двери распахнуться, как слова в голове тут же спутались и вырвались изо рта невнятным комом.       — Спаси… ой нет! Здравствуйте! В смысле здравствуйте-спасибо… Пирог! — под конец девочка совсем стушевалась, впихивая ошарашенному таким приветствием мужчине злополучный сверток.       Господин Хо перевел нечитаемый взгляд с пирога в своих руках на покрытую смущенным румянцем Мелл и тяжко вздохнул.       — Работы тут больше, чем я ожидал.       — Я буду стараться, — буркнула девочка, просачиваясь в дом следом за его мрачным хозяином.       Впрочем, стыдливое смущение быстро уступило место любопытству. В доме господина Хо было столько всего интересного, что глаза разбегались! Не считая множества книг и свитков, Мелл удалось заметить длинный меч, висящий на стене рядом с изображением леса, совершенно непохожим на тот, что рос вокруг деревни, металлическую трубу и большой шар на ножке, с нарисованными на нем кривоватыми картинками. Две последние вещи заинтересовали Мелл больше всего, но спросить об их предназначении девочка не успела — господин Хо усадил ее на пол напротив себя, отвлекая от разглядывания своего жилища.       — Итак, начнём с простого, — строго произнес мужчина, поправляя невидимые складки на одежде. — С этого дня можешь звать меня учитель или учитель Хо, но никак иначе. Так как на благотворительность я не подписывался, взамен на мою помощь возьмёшь на себя работу по хозяйству. Здесь все понятно?       — Да… да учитель! — поспешно закивала Мелл, размышляя насколько «рада» будет тетушка тому, что теперь от нее еще меньше проку будет.       — Хорошо. Что касается обучения: я решаю, как и что преподавать, а ты, в свою очередь, послушно делаешь то, что требуется и не возникаешь. Начнёшь ныть или жаловаться — наши занятия тут же закончатся, — господин Хо сурово нахмурил брови и, получив очередной быстрый кивок, продолжил. — Сейчас наша главная проблема заключается в том, что учиться ты не умеешь.       От такого заявления Мелисса возмущенно подавилась воздухом, но учитель не дал ей и слова вставить, безжалостно развивая свою мысль.       — Скакать по деревне, разгадывая детские загадки — это забава, а не обучение. Тебе не хватает усидчивости и умения концентрироваться. С этого мы и начнем.       Мелл незаметно вздохнула. Если честно, звучало все это до ужаса скучно, но деваться было некуда.       — И как мне тренировать усидчивость и эту конца... концентранцию? — с трудом выговорила мудрёное слово девочка, проигнорировав закатившиеся глаза учителя.       — Будем заваривать чай.       До этого дня Мелисса думала, что умеет заваривать чай (да и что там уметь — залил кипятком и радуйся), но на деле жестоко заблуждалась. Из, казалось бы, обычного действа господин Хо умудрился устроить целую церемонию, в ходе которой Мелл чуть с ума не сошла от нетерпения. А уж сколько различных трав он использовал! Да она ни в жизнь не запомнит, что за чем класть!       Но вот, спустя, казалось бы, вечность, перед Мелл возникла крохотная чашечка, в которой плескалась горячая темная жидкость. Девочка сделала осторожный глоток и тут же разочарованно сморщилась. Это был чай. В смысле, обычный травяной чай, немного отличающийся от того, что заваривали у нее дома, но все же. Столько усилий ради крохотной чашечки горького напитка?       — Конечно будь у нас нормальные чайные листья, вкус был бы куда насыщеннее, — произнес учитель так, будто это все проясняло. Хотя, по мнению Мелл, никакие нормальные листья ситуацию не спасли бы.       — Надеюсь, ты все запомнила? — серые глаза требовательно впились в поперхнувшуюся от такого внимания ученицу. — Завтра повторишь сама.       Растянув губы в неискренней улыбке, Мелисса быстро закивала головой, уже представляя, какой кошмар ее ждет завтра. Что ж, обучение началось, пусть и не совсем так, как она себе представляла.

***

      Обычно по утрам (если то позволяла местная весьма капризная погода), Хоуджин выбирался на небольшую уединенную полянку близ своего дома, чтобы поупражняться во владении мечом. Особой надобности в этом больше не было, но жизнь — штука непредсказуемая и никогда не знаешь, когда снова придется обнажить оружие. Хоуджин же предпочитал быть готовым ко всему. К тому же взмахи клинка и отблеск солнца на стали всегда действовали на него медитативно, помогая успокоить душу и очисть разум.       Но не сегодня. Сегодня все мысли Хоуджина крутились вокруг новоявленной ученицы, что сейчас хозяйничала в его доме. С методами обучения детей он был не знаком, да и вообще старался держаться от тех подальше, а потому представшая перед Хоуджином задачка была не из простых. Не говоря уже о том, что учить Мелл нужно было всему, начиная от грамоты, кончая хоть какими-то навыками самообороны. И ладно бы она еще мальчишкой была, но как учить драться девочку, пусть и такую бойкую, мужчина не представлял.       Поразмыслив что вопрос самообороны можно отложить до тех пор, пока не станет теплее, Хоуджин решил сосредоточиться на занятиях грамотой и этикетом. Пусть в высшее общество Мелл вряд ли попадет, но это не значит что ей стоит вести себя как неотесанной деревенщине.       Последний раз взмахнув мечом, Хоуджин отточенным движением загнал клинок в ножны и развернулся в сторону дома. Пора было проверить, как его там ученица.       Что удивительно: дом стоял на месте, внутри было прибрано и даже накрыто на стол. Хоуджин недоверчиво хмыкнул, он-то думал, шебутная девчонка ничего не умеет, а посмотрите-ка.       Впрочем, надежды на то, что ученица ему попалась способная, растаяли, как только в руки Мелл попал чайник с травами. Попытки заварить хоть сколько-то приемлемый чай завершились не просто провалом, а грандиозным фиаско. Хоуджин и не знал, что из самых обычных трав можно сотворить такое.       С трудом сохранив лицо, Хоуджин отставил пиалу с отвратительным варевом и строго посмотрел на Мелл, которая выглядела так, будто целый час на плацу занималась, а не чай заваривала.       — Катастрофа, — произнес он. — Будешь заниматься этим каждый день, пока я не увижу, что урок усвоен.       — И когда вы это увидите? — с подозрением сощурила глаза девочка.       — Когда процесс заваривания чая начнет приносить тебе умиротворение и покой…ну либо когда вкус станет приемлемым.       — Значит нескоро, — печально вздохнула Мелл, пытаясь незаметно вытереть коричневую лужу на полу.       «Да, пожалуй, нескоро».

***

      Конечно, набиваясь в ученицы к господину Хо, Мелисса была готова к тому, что будет сложно, но не ожидала, что настолько. Учитель совершенно не жалел ее, основательно взявшись обучать девочку правописанию, чтению, счету и даже основам этикета. Зачем Мелл нужно последнее было совершенно непонятно, но уже через неделю слово «осанка» стало самым ненавистным из всех ей известных.       Но, разумеется, Мелл не жаловалась. Ни на гудящую спину, ни на мозоли на пальцах, не привыкших держать кисть, ни на затекающие от долгого сидения ноги, ни на чертов чай, который так и не желал выходить хоть сколько-нибудь приличным. Она училась дома у господина Хо, училась у себя дома, училась по дороге на обучение и даже во сне не прекращала повторять счет. Конечно, это давало свои плоды: материал Мелл запоминала достаточно быстро, но при этом с каждым днем брать в руки перо становилось все сложнее, а желание продолжать таяло на глазах.       «Это то, чего ты хотела, — говорила себе Мелисса, стискивая зубы и садясь за строчки. — Прекрати ныть и берись за дело».       Она говорила это себе снова и снова, пока в один весенний, но еще холодный день не обнаружила себя рыдающей на крыльце за домом. Было ужасно стыдно, но остановить глупые слезы никак не получалось, и Мелл лишь судорожно глотала всхлипы, надеясь, что ее никто не заметит.       Но, конечно же, ее желанию было не суждено сбыться.       — Чего сырость разводишь, мелочь? — в привычной грубоватой манере поинтересовался Потос, опускаясь на корточки перед заплаканной Мелл.       — Чтоб ты спросил, — буркнула та, раздосадованная, что у ее жалкой истерики появился свидетель.       — Ну так я и спросил. Давай выкладывай и побыстрее, а то тут дубак такой, что жуть просто.       Потос, зачем-то выскочивший из дома в одной рубахе, показательно потер ладони и, спрятав их под подмышки, выжидательно уставился на упрямо молчащую Мелл. Она не будет плакать и жаловаться. Это просто усталость. Ей нужно успокоиться и перетерпеть, и…       В какой момент глотающая слезы Мелл начала вываливать на подсевшего ближе брата свои переживания, девочка так и не поняла.       — Может я просто не способна на это? — тихо шмыгнула носом Мелл, прижимаясь к теплому боку Потоса. — Надумала себе чего-то… Может мне и правда стоит выкинуть из головы глупые мечты и остаться здесь?       Даже просто произнеся эти слова в слух, Мелл ощутила едкую горечь. Но вдруг все действительно так и она не подходит для внешнего мира?       — Вот уж бред, — фыркнул Потос, ероша ее волосы, — решила вот так все бросить на полпути?       Мелисса захлопала глазами, удивленная реакцией брата.       — Ты разве не хотел, чтобы я осталась?       — И хочу, — кивнул тот, — Я все еще жду того момента, когда ты проснёшься и осознаешь, что мирная жизнь в деревне тебе ближе, чем мечты о внешнем мире. Но ты должна действительно захотеть остаться дома, а не выбрать этот вариант, потому что другой показался тебе слишком сложным, и ты сдалась.       Мелисса ненадолго задумалась над словами брата, понимая, что он прав. И на самом деле Мелл тоже не хотела сдаваться, просто не чувствовала в себе сил продолжать.       — Я очень устала, — тихо призналась она.       — Разумеется, устала. Ты же только и делаешь, что учишься, — пожал плечами брат. — Даже несмотря на то, что твой учитель дает тебе дни отдыха.       Услышав в словах Потоса упрек, Мелисса стыдливо опустила глаза.       — У меня не получается отдыхать, сразу начинает казаться, что время ускользает, — тихо призналась Мелл. — Эти мысли мне покоя не дают. Даже спать нормально не получается.       На этот раз, отрешенно уставившись в серое небо, задумался Потос.       — Как насчет того, чтобы найти занятие по душе? — предложил он. — Что-то не связанное с учебой, что поможет тебе отвлечься? Можешь взять пример с Липы. Она, когда устает от своих обязанностей, садиться вышивать. Уж не знаю, чем это отличается от обычного шитья, но она говорит, что это «совсем другое». А Лавр вот начал мастерить фигурки из дерева, и отец ему даже инструмент подарил.       Мелисса попыталась представить, чем бы таким она могла заниматься, но в голову совершенно ничего не приходило. Ну не за вышивку же браться.       — А у тебя есть какое-то увлечение? — с интересом уставилась она на брата.       — Ну, — Потос смущенно поморщился, но все-таки ответил, — я играю на дудке. Но это секрет мелкая, так что даже не думай проболтаться кому!       «Вот это действительно неожиданно», — шокировано хлопнула глазами Мелл. Музыка и Потос? Это было сложно представить.       — Хорошо, — послушно согласилась Мелисса, а потом хитро улыбнулась, пихая брата локтем. — Но только если ты мне сыграешь.       Потос закатил глаза.       — Маленькая вымогательница. — фыркнул брат и рывком подскочил на ноги, сдергивая следом Мелл. — Договорились. А теперь пошли в дом, пока я окончательно зад не отморозил.       — Ну да, зачем ты Ниссе с отмороженным задом сдался, — рассмеялась Мелисса, первой срываясь с места, прочь от вспыхнувшего возмущением брата.       На душе стало немного легче.

***

      В деревне, наконец, наступили теплые весенние деньки, и местные уже вовсю обсуждали подготовку к празднику в честь прихода лета. Для Мелл же наступление тепла ознаменовало начало нового этапа обучения — господин Хо взялся по-настоящему ее тренировать!       К счастью, к этому моменту Мелиссе удалось вернуть свой настрой, и она больше не чувствовала желания все бросить. Совет Потоса действительно помог: Мелл начала больше отдыхать и даже нашла занятие по душе. Правда, и тут не обошлось без посторонней помощи.       Безрезультатно поломав голову над словами брата, Мелл решилась обратиться к господину Хо, хотя и переживала, что тот может расценить ее вопрос как нытье. Но, к удивлению девочки, учитель похвалил ее за разумную идею (даже как-то стыдно было говорить, что не сама додумалась) и помог решить эту проблему. Перебрав несколько вариантов, учитель нашел наиболее подходящий, по его мнению и, вытащив из своих запасов скрепленную вместе стопку бумаг и дорожный набор для письма, вручил все это дело Мелл.       Так что теперь свободное время Мелисса посвящала творческому полету мысли. Жаль только рисовать совсем не умела.

***

      Лавр был расстроен. Или растерян. Может, самую малость разочарован.       Когда он только начал учиться у Ведающий, все было так интересно и необычно. Лавру казалось, что перед ним открывается новый, никому не ведомый мир! Но шло время, и ничего не менялось: все те же потоки энергий и разговоры с природой. Разве что теперь Лавр будто мог слышать щебет маленьких невидимых птичек. Ведающая считала это хорошим знаком, в отличие от самого мальчика — вот и зачем ему этот шум в ушах?       А еще он не мог не думать о Мелл. Сестра училась стольким удивительным вещам и, казалось, давно оставила Лавра позади. А значит в ее путешествии он разве что мешаться будет. Если Лавр вообще рискнет отправиться с сестрой — мысль покинуть деревню, родной дом и семью все еще пугала и расстраивала. Но и отпустить Мелл одну Лавр не мог.       Не мог же?       — Каждый раз, видя эту задумчивую мордашку, начинаю представлять худшее, — над головой Лавра прозвучал мягкий голос матери, и тот подвинулся, уступая ей место на лавке. — Скажи мне что не задумал ничего глупого.       — Все мои идеи гениальны, — тускло улыбнулся мальчик, — но сейчас у меня нет ни одной.       — Так и что тебя тревожит?       — Ну… — Лавр задумался, прикидывая, какая из тем принесет ему меньше проблем. — Не могу понять, как справиться с этими потоками энергии. Вроде делаю все, как говорит Ведающая, а ничего не получается.       — Ох, ну Ведающая, конечно, еще тот источник знаний, — фыркнула мать, которая была не сильно довольна ни занятиями Лавра, ни его учителем. — Нашел кого слушать.       — Но больше ведь некого! — воскликнул мальчик, взмахивая руками. — В нашей деревни энергию больше никто не слышит!       Слетевшие с губ слова заставили Лавра замереть в осознании. Если достойного учителя нет в деревне, то может…       — А ну-ка стоп! — хлопнула в ладоши мать, привлекая внимание загоревшегося идеей мальчика. — Вижу я, куда побежали твои мысли, и сразу говорю: и думать забудь! Я еще не уверена, отпущу ли Мелл, которая усиленно готовится, а тебя, неразумного, точно в погребе закрою.       Лавр озадаченно хлопнул глазами. В своих размышлениях о путешествии с Мелл он как-то совсем забыл учесть этот фактор.       — А если я тоже начну учиться… — Лавр осекся, поймав угрожающий взгляд матери. — Понял, понял. Плохая идея.       — Учиться — учись, — проворчала женщина, вставая на ноги. — Но прекрати скакать с места на место и сосредоточься на чем-то одном. Хочешь эти свои энергии покорить? Так старайся, пока не получится. Ищи другие способы, а не слепо следуй тому, что указывает Ведающая… — подхватив стоящую на земле корзину с бельем, мать подняла на лавра усталый ласковый взгляд. — Все у тебя получится, но не само собой, а только если ты приложишь усилия.       Лавр проводил ушедшую в дом мать задумчивым взглядом. Прилагать усилия он не любил, предпочитая избегать сложностей, а не решать их. И, похоже, это пора было менять.

***

      Хоуджин наблюдал за наносящей удары невидимому противнику ученицей, чувствуя странную гордость за эту юную девочку. Признаться, он до сих пор не мог поверить, что из несносной упрямой малышки вышел толк. Конечно, работы еще предстояло непочатый край, но уже сейчас Хоуджин видел большой потенциал.       Мелисса любила учиться, пусть эта любовь и пришла к ней не сразу, через боль и слезы, которые она пыталась скрывать. Девочка обладала пытливым умом, быстро схватывала материал и всегда стремилась узнать еще больше. Серьезно, от количества вопросов, сыплющихся на Хоуджина, у того порой голова кругом шла.       Да и с тренировками все оказалось не так плохо, как можно было ожидать. Хоть физическая подготовка Мелл и оставляла желать лучшего, энтузиазма в девочке было хоть отбавляй. Даже синяки и болезненные мозоли ее, кажется, не смущали.       А еще Ходужин внезапно осознал, что привязался к этому ребенку. Сам не зная, как и когда, он начал ждать прихода Мелл, переживать за ее неудачи и радоваться успехам. Это ведь старость да? Раньше дети не казались ему милыми, да и вообще симпатии особой не вызывали. А вот Мелл стала исключением. Хоуджину нравились ее любознательность, упрямство, и даже неумелые попытки отвечать на колкости Хоуджина казались ему забавными.       «Я точно старею», — вздохнул мужчина, оборачиваясь к ученице, что закончила очередной блок ударов и теперь сверкала довольной улыбкой.       — Если все, то иди домой, — сохраняя строгий вид, сказал мужчина. — Жду тебя вечером.       — Пойдем смотреть звезды?! — восторженно подскочила девочка.       — Учиться искать созвездия на небе.       — А вы расскажете истории о внешнем мире?       — Я по-твоему бард? — фыркнул Хоуджин, губы которого против воли расплылись в улыбке. — Расскажу. Но знай, однажды тебе придется вернуть должок.       — Обещаю, — торжественно произнесла Мелл, — у меня будут самые невероятные истории из внешнего мира!       Что ж, в этом Хоуджин почему-то не сомневался.

***

      Сидя на широком подоконнике, Мелл бережно гладила подаренный учителем блокнот, в котором она делала первые корявые зарисовки. Несмотря на то, что получалось у нее пока так себе, рисовать Мелиссе безумно нравилось, и это занятие действительно хорошо успокаивало. Она даже нарисовала Липу, за что сестра дулась на нее не меньше недели, хотя Потос сказал, что вышло похоже, особенно оттопыренными ушами и явным косоглазием.       «Ну когда-нибудь должно стать лучше», — философски подумала Мелл, рассматривая изображенное на листе существо, в котором при большом желании можно было опознать местную кошку. Весьма злобную и нелюдимую, к слову.       Отложив блокнот в сторону, Мелисса подняла голову к небу, с наслаждением подставляя лицо теплым солнечным лучам. Настроение было замечательным, а будущее виделось светлым и увлекательным.       Вчера начался одиннадцатый год ее жизни. Жизни, на которую у Мелл были большие планы.

***

      Настоящее.       Наслаждаясь полуденным теплом, Мелисса разглядывала мягко бликующую в солнечных лучах воду. Конечно, на медиацию в понимании учителя это мало походило, но что поделать, если странное упражнение Мелл так и не далось? Да и не то чтобы неумение погружаться в себя сильно ее беспокоило — за время обучения у господина Хо она освоила множество куда более интересных вещей.       Кроме очевидных письма, чтения и счета, учитель преподавал Мелл основы истории, географии, навигации и других мудрёных дисциплин. Причем полезность некоторых из них вызывала у девочки смутные сомнения. Так, например, тот же этикет Мелисса освоила весьма условно: знала, как держать ложку правильно, но предпочитала как удобно.       Наибольшего успеха Мелл, по своему собственному скромному мнению, достигла в тренировках. Тело, поначалу слабое и неуклюжее, за прошедшие годы окрепло, стало более гибким и ловким, и теперь в тренировочных боях с учителем Мелиссе даже удавалось его достать. Иногда.       Первое время господин Хо учил Мелл рукопашному бою, но на двенадцатилетние, к невероятному восторгу девочки, подарил ей настоящее оружие. По словам учителя саи, имеющие вид небольших клинков с причудливой формой рукоятки, подходили Мелл куда больше длинного тяжелого меча, а благодаря удобному размеру их можно было прятать под одеждами, чтобы не привлекать ненужного внимания.       Следующие пару лет Мелисса училась сражаться с помощью парных клинков, что оказалось не так-то просто — левая рука никак не желала поспевать за правой. Но зато саи оказались отличным оружием со множеством возможностей: их можно было использовать и для защиты, и для нападения. А уж как эффектно они порхали в руках Мелл, когда та меняла хват или просто вращала клинок в руке!       Господин Хо, глядя на это, лишь вздыхал и призывал Мелл прекратить баловство — она ведь боевому искусству обучается, а не цирковой номер ставит. Мелисса кивала и упорно оттачивала быстроту, точность и силу удара. Но все же удержаться от не столь нужных, но зрелищных движений как-то не получалось.       Конечно, обучение и тренировки сильно повлияли на Мелл. Изменили ее. Пусть поначалу она этого и не замечала, но сейчас все яснее становилось, как сильно Мелл отличается от остальных жителей деревни. Пожалуй, почти так же сильно, как господин Хо. И хотя местные не стали относиться к девочке хуже или что то подобное, Мелл видела, как пропасть между ней и ними растет, и с каждым днем все явственнее ощущала, что скоро станет чужой. Уже сейчас ее круг общения ограничивался семьей и господином Хо, что было не то чтобы плохо, но немного печально.       Мелисса вся чаще задумывалась об уходе, но стоило ей попытаться поднять эту тему, как и учитель, и дядя с тетей в один голос твердили: еще слишком мала. По мнению Мелл, это было совершенно не так, но сильно спорить она пока не решалась. Можно и подождать чуток… Хотя бы до свадьбы Потоса.       Тот все-таки смог завоевать сердце Ниссы и в деревне вовсю шла подготовка к их свадьбе. Руководила всем этим действом Липа, которая и сама уже подходила к брачному возрасту, а учитывая, какой хорошенькой росла сестра, в девках она вряд ли засидится.       Мелисса была рада и за Потоса, и за Липу, гуляющую с местным «первым парнем на деревне», но понять их не могла. Может она еще действительно не доросла, но сейчас рассказы Лавра о потоках энергий казались куда более интересными, чем разговоры о мальчишках с Липой.       Кстати, Лавр за прошедшие годы научился не только слушать ветер, но даже немного им управлять. Когда брат впервые показал Мелл новое умение, обдав струей теплого воздуха, девочка пришла в дикий восторг. От учителя Хо она слышала про людей, владеющих особой силой — магией, но не думала, что ее брат может быть одним из них. Так что теперь Лавр и сам склонялся к идее покинуть деревню, чтобы найти себе наставника: уж очень ему хотелось освоить эту магию. Мелл отговаривать его не собиралась, давая возможность брату самому решить, но взялась понемногу учить Лавра счету и письму — лишним не будет.       В реальность разморенную на солнце девочку, витающую где-то в своих мыслях, выдернул насмешливый голос:       — Ты ведь в курсе, что во время медитации должна искать путь к просветлению, а не клевать носом?       Усилием воли Мелл удалось не подскочить и даже ответить, не теряя достоинства:       — Это мое просветленное выражение лица.       — И чем оно отличается от лица «хочу есть»?       "Наверное, ничем", - печально вздохнула Мелл. А есть и правда хотелось.       — Пошли обедать, просветленная. Потом посмотрим, как ты запомнила вчерашний прием.       Воспрявшая духом Мелл споро спрыгнула с подмостков и побежала вслед за удаляющимся учителем. Как ни крути, а обед и тренировка звучали гораздо интереснее, чем какая-то там медитация.

***

      Мелисса сидела на маленькой кухне, освещенной лишь робким светом свечи, и аккуратно выводила линии на пергаменте. В последнее время рисовать у нее стало получаться гораздо лучше (по крайней мере, Потос вышел весьма узнаваемым), и этот небольшой успех приятно грел душу. Остальные члены семьи уже давно спали, но Мелл все никак не могла отложить рисунок, находя все новые и новые помарки. Поправив очередную, неудавшуюся на ее взгляд линию, девочка раздраженно тряхнула головой, откидывая от лица непослушные короткие пряди — результат собственной глупости.       Не так давно ей пришла в голову «гениальная идея» обстричь волосы, чтобы те не мешались. Вот только вышло все совсем наоборот. Если раньше вьющиеся лохмы можно было хоть в косу собрать, то теперь они почувствовали свободу и торчали во все стороны доводящим Липу до истерики безобразием. Ошибку свою Мелл осознала в тот же день, но признавать отказывалась до сих пор, упорно утверждая, что ей так удобнее.       Если бы ей еще кто-то верил.       В итоге Мелл просидела над рисунком еще какое-то время, но когда глаза начали слипаться, решила, что пора на боковую и, сонно потягиваясь, поднялась на ноги. Правда, дойти теплой постели у нее не вышло.       — Лавр? — шепнула Мелисса, заметив невысокую фигуру у входа.       Брат не ответил, лишь сделав пару нетвердых шагов в сторону Мелл, рухнул на колени, что-то тихо скуля. Похолодев от ужаса, девочка оказалась рядом, испуганно заглядывая в бледное лицо Лавра. Его всего трясло, как в лихорадке, а почти черные из-за расширившегося зрачка глаза метались по комнате, будто не в силах остановиться на чем-то одном.       — Лавр, что случилось? — Мелл схватила его за плечи, чувствуя как подкатывает паника. Она никогда не видела брата в таком состоянии и не понимала, что происходит. — Пожалуйста, скажи мне?       Но Лавр только снова невнятно захныкал, на этот раз жмурясь и прижимая руки к ушам, будто спасаясь от сильного шума.       — Они так кричат… — наконец пробормотал он бескровными губами.       — Кто? — спросила Мелисса, неосознанно прижимая к себе брата.       — Те… птички… — Лавр уткнулся ей в плечо, отчего слова звучали глухо и невнятно. — Думаю… думаю что-то произошло, Мелл!