Ценность твоей боли

      Во рту стойкий металлический вкус. Яркие пятна плывут перед глазами. Руки дрожат, они перепачканы кровью. В густой массе толпы Блэйд замечает белую макушку. Она моментально испаряется, но он уже не в силах отвести взгляд. Живот пронзает отвратная боль. В глазах темнеет, остатки завтрака грозят вырваться наружу. Он сгибается и откашливается, пока новая волна боли проходится по щеке. Он останавливает руку противника, собирающегося нанести новый удар, и крепко сжимает запястье. Затем отталкивает его, поднимает с пола свою куртку и уходит туда, где увидел белые волосы.       — Цзинлю?       Блэйд рассматривает толпу, периодически кого-го толкая. Раз за разом он называл её имя, но намека ни на девушку, ни на кого-либо с белыми волосами не было. Внутри бурлили отвратительные чувства — страх и разочарование.       — Эй, пацан! — Его толкнул один из зевак. — Ты умом тронулся? Обкуренный или под чем-то? — Дрожь Блэйда усилилась. Он проигнорировал обращение и направился к выходу. В голове вертелось непонимание собственных действий.       Зайдя в квартиру, он бросил взгляд на неубранную со стола аптечку. В глазах четкий образ воспоминания.       Блэйду почти двенадцать. На его руке глубокая рана от пореза. Белые волосы девушки убраны в растрепанный после тренировки пучок. Она держит в руках полупустую баночку с хлоргексидином.       — Ай…       — Терпи, — Цзинлю крепко сжимает запястье и выливает на порез жидкость. Рядом на скамейке валяется лезвие, испачканное липкой алой субстанцией. В свете лампы кровь поблескивает. Девушка промокает рану ватой и кладёт к остальной, уже использованной. Затем поднимает на Блэйда взгляд. — Больно?       Он легонько качает головой в знак согласия. Его лицо пустое — лишенное эмоций. Вся боль застоем скопилась внутри и застряла у горла.       — Теперь ты понимаешь, какого другим, когда ты их бьешь? Не будешь так делать больше?       Он качает головой уже отрицательно. Цзинлю тяжело вздыхает и вновь берет в руки нож. Бережно стирает с него кровь пропитанной дезинфицирующим средством ватой. Крепко сжимает его запястье и вводит лезвие под кожу мальчика, уже в другом месте. Он стискивает зубы, но продолжает молчать. Новая рана оказалась не такой глубокой, как старая. Убрав лезвие, она вновь отрывает кусочек ваты и промакивает руку.       — Когда в следующий раз разозлишься, вспомни эту боль, — Кончиками пальцев она прошлась по свежим ранам. Ногти на её руках — тёмно-красные, напоминают вино. От её прикосновений по коже раздается боль. А по душе тепло. Мальчик забывает как дышать. Потрепав его по волосам, она отстраняется. Но ему мало. Мало её прикосновений, её нежных глаз, смотрящих на него. Заботливых рук, прорезающих кожу, вживляя воспоминания о боли.       И он помнил о этой боли. Спустя столько лет он отчетливо о ней помнил.       Сев за стол, Блэйд закурил, уставившись на аптечку. Может, никакой Цзинлю он сегодня и не видел? Голова шла кругом. Он закашлялся. Щека саднила от недавнего удара. Пробежавшись по квартире взглядом, он остановил своё внимание на старых часах. Уже скоро начинается смена. Парень затушил сигарету о свою руку и отправился в ванную отмыться от пота и крови.       Холодная вода по свежему ожогу ощущалась неприятно. Улыбнувшись перед зеркалом, Блэйд обратил внимание на зуб с дыркой. Тот самый, от которого откололась часть в драке с боксером.       — Аккуратнее! На зубного денег нет! — Пронёсся далекий голос Цзинлю. Такой звучный среди чужих, родной. На мгновение парню показалось, что он вернулся в те события. Приглушенный свет перегорелой лампы ванной теперь казался подвальным помещением бывшего склада. Всë стихло. Он с трудом дышит от боли. Голова гудит. Всë, что бы не делал, — бесполезно. Для его противника Блэйд не сложнее утренней разминки. Но происходящее — не унижение. Кровь и боль заставляют сердце биться чаще. Ощущать себя живым. Ощущать человеком. Смотря на это, Цзинлю чувствует то же самое. В висках отбивает адреналин. Сколько в детстве она говорила: «Блэйди, это неправильно. Хорошие мальчики себя так не ведут»? Но хорошим ему быть не суждено. И теперь что-то исправлять бесполезно. Теперь тренер может сполна насладиться кровавым шоу — его личностью. Но такое занятие не претит хорошей девочке. Цзинлю пора взрослеть. Забыть о чувстве одиночества и нищеты. Забыть свои детские страхи и стать нормальной. И делать вид, что она — нормальная.       Поэтому номер любимого ученика Блэйди летит в черный список. Синяки от его рук заживают. А воспоминания остаются погребены в мираже прочих.       Однако мальчику совсем рано взрослеть. Он только познал мир — и тот ускользает из его рук. Безнадежно и совершенно ему не повенуемо.       — …Восемь, девять, тридцать, один…       Девушка прервалась, чтобы отпить воды из бутылки, а затем продолжила счёт. В зале было меньше десяти учеников. Конец тренировки, оставалось буквально десять минут. Самое время для обычных физических упражнений. Все уставшие, потные, кто-то держится из последних сил. Однако Блэйд выполняет задания вполне спокойно. Тело само подстроилось под ритм счета. В то время, как внимание его было полностью сосредоточено на худых ногах тренера, что ныне сидела почти перед ним.       — На сегодня все. Можете идти переодеваться.       Все с облегчением встали. По своей привычке парень стал ждать пока все выйдут.       — Как тренировка, Блэйди? — Девушка подкралась незаметно.       — Как обычно.       — Почему никогда не уходишь со всеми?       — Не люблю толпу. Раздевалка тесная, когда много людей неудобно, — Цзинлю усмехнулась. Она прекрасно понимала, что пять человек спокойно могут там переодеться, не пересекаясь. — Как Вы считаете, у меня хорошо получается?       — Выносливость у тебя неплохая, но техника ужасная. Постоянно путаешь движения, делаешь неправильно. Такое ощущение, что вообще головой не думаешь.       Примерно такого ответа мальчик и ожидал.       — Профессионалом тебе не стать. Но часы упорной работы, и ты научишься управлять своей силой и сдерживать агрессию. Ты ведь поэтому здесь. — Он слабо покачал головой. — У меня ещё есть немного времени. Давай разберём твои главные ошибки.       Звонкий удар по руке. Второй. Третий.       — Неправильно. Вспомни, как я показывала.       Ветер пробирал до дрожжи. Ночь всë сгущалась, однако повсюду горели огни. Все готовились к предстоящему празднику, однако Блэйду не было до него дела. Он не замечал новые уличные декорации и более счастливые лица людей. Главное добраться до чëртового бара и пережить этот день.