Обнажённость

             С момента происшествия прошло уже более семи часов, когда новость наконец достигла Ризли. Работники суда приложили все усилия, чтобы придержать это событие в тайне, но правда неминуемо просочилась в прессу. Вероятно, кто-то из свидетелей проговорился или даже продал информацию неугомонным журналистам. Происшествие такого масштаба невозможно было долго скрывать.              Пытаясь вспомнить тот самый момент, когда он только услышал эту новость, Ризли рассеянно хмурился. Воспоминание казалось ему смутным и неживым, как несколько раз пережёванная плёнка. Он почти не помнил деталей – только обрывки сцен и слов, только невыносимую тяжесть в груди, которая сохранялась до сих пор, когда он уже подъезжал к больнице, стараясь подавить в себе чувство душащей, страшной невесомости.              Один из тюремных служащих донёс до него весть, и Ризли тогда показалось, будто не только земля ушла у него из-под ног. Он почувствовал, будто вокруг него пропало вообще всё: и небо над головой, и почва под ногами, и все цвета, и вся жизнь. Как будто вокруг выкачали весь воздух, и он очутился в вакууме. Картинка померкла, взволнованный голос служащего казался ему приглушённым, будто в его уши напихали ваты. Всё ощущалось иллюзорным, невозможным, и лишь сжавшиеся на груди тиски возвращали его в реальность.              Ризли помнил только звук разбившейся вдребезги чашки, выпавшей на пол из его рук, когда он услышал «Покушение» и «Верховный судья» в одном предложении. Он смутно вспоминал, как рявкнул на бедного служащего что-то вроде «Почему я узнаю об этом только сейчас?!» и как выбежал из кабинета, вполуха слушая перепуганные объяснения помчавшегося за ним подчинённого.              Ризли сделал мысленную пометку извиниться перед ним позже. Гонца, принёсшего дурную весть, вовсе не стоило винить в стандартной для государственного учреждения процедуре. Конечно же, они захотели сохранить всё в тайне до выяснения обстоятельств. Но новость всё равно всплыла наружу – возможно, как сейчас думал Ризли, гоня одну из служебных лошадей по направлению к больнице, они сознательно позволили ей распространиться. А это могло значить только одно – они нашли и задержали виновника.              Но в тюрьму никаких новых преступников не поступало. Это было к лучшему, думал Ризли, подгоняя лошадь, ведь он бы убил его в камере. Без суда, без следствия – он бы его просто убил. Он бы забил его ногами до кровавых соплей и с чистой совестью отдал бы свою голову палачу.              Ярость в нём, хоть она и закипала глубоко внутри, не могла сейчас в полной мере вырваться наружу, сдерживаемая куда более сильной эмоцией – страхом.              Когда Ризли подъезжал к больнице, он уже знал – с Верховным судьёй всё хорошо, он жив, почти здоров, и его скоро отпустят. Это было последним, что Ризли успел услышать от запыхавшегося служащего, прежде чем покинуть здание тюрьмы. Рационально, Ризли итак должен был это знать – отравленный кофе едва ли мог убить существо настолько древнее и сильное. Но когда его грудь сжималась в давно забытых, но до боли знакомых тисках страха – в его мозгу не было места рациональности. Она просто не могла пробиться сквозь первобытную, неконтролируемую тревогу.              Ризли очень запыхался во время своего пути. Спустившись с лошади, он чуть не потерял сознание. В его глазах потемнело, а резкая боль пронзила его грудь. Он вдруг почувствовал, как его старый, давно забытый и похороненный враг, его личный демон, вновь дал о себе знать из глубин подсознания. Его руки начали трястись, сердце отчаянно сжиматься, предательская волна паники подниматься откуда-то изнутри, но из последних сил он резко встряхнул сам себя: он не мог себе этого позволить. Не сейчас. Он не мог быть таким эгоистом.              Ризли провёл несколько минут, просто стоя у лошади и пытаясь восстановить своё дыхание. Старый враг всё-таки не смог взять над ним контроль – он избежал полноценного приступа и теперь немного приходил в себя, позволяя рациональности наконец пробиться сквозь его бешеные чувства.              Нёвиллет был жив. Он не мог умереть так просто. Если он вообще мог умереть... Его выпускали из больницы в тот же день. И Ризли не хотелось загонять его в ещё больший стресс своим волнением. Он был здесь, чтобы просто поддержать его и спросить, не требуется ли ему какая-то помощь. Ничего более. Возможно, ещё и постараться аккуратно узнать про виновника произошедшего – не вызывая никаких подозрений, так, вскользь. Не то чтобы Ризли собирался убивать его теперь, когда он успокоился... Он просто хотел узнать, когда виновника доставят в тюрьму, ничего больше.              Привязав лошадь к коновязи, Ризли направился прямиком к больнице. Вокруг главного входа собралась толпа людей, большинство из которых были журналистами, но среди них также было немало простых зевак, пришедших поинтересоваться самочувствием судьи.              Толпа галдела, и Ризли с трудом пытался протиснуться сквозь неё. Ему удалось это сделать почти наполовину, оставив более безобидных людей позади, но когда он подобрался к плотному кольцу особо пронырливых журналюг вокруг входа, двигаться стало практически невозможно.              Ризли грубо толкнулся вперёд, пытаясь отпихнуть особенно наглого парня с камерой, но тот лишь толкнул его в ответ, не позволяя ему пройти. Ризли прокричал ему прямо в ухо своё имя и должность, но парень проигнорировал его, даже не повернув головы. У Ризли не было времени на переговоры – он уже был готов применить по-настоящему грубую силу, как вдруг услышал выстрел.              Галдящая толпа вмиг затихла. Ризли устремил свой взгляд немного вверх, на возвышающийся над поверхностью земли вход в больницу. Он узнал знакомую фигуру в чёрно-синей треуголке. Пистолет поблёскивал в её поднятой вверх руке.              – Пропустите его, – приказала Клоринда. – Расступитесь сейчас же. Пропустите начальника тюрьмы Фонтейна, пока следующая пуля не полетела в вас, – она смерила грозным взглядом толпу, прежде чем остановила свой взор на Ризли.              Толпа с опаской оглянулась. Десятки пар глаз устремились на Ризли. У кого-то из них даже хватило наглости сверкнуть вспышкой фотоаппарата прямо ему в лицо. Это был не тот наглый парень – он чуть не выронил опущенную камеру, резко отступив в сторону. Люди послушно расступились перед ним. Ризли молча стиснул кулаки, даже не смотря на толпу, и прошёл по открывшемуся проходу ко входу в больницу. Поднявшись по лестнице, он на секунду пересёкся взглядом с Клориндой, благодарно кивая ей головой.              – Почему ты пропускаешь меня? – шепнул он ей, уже схватившись рукой за ручку двери.              – Ты в списке тех, кого можно пропускать.              – Нёвиллет составил список?              – Нет. Госпожа Фурина.              Ризли вошёл в здание больницы, захлопнув за собой дверь. Он медленно выдохнул, наконец разжав сжатые кулаки и расслабив покрасневшие пальцы, после чего рассеянно огляделся.              – Вы, наверное, к господину Верховному судье, – услышал он мелодичный голос девушки со стойки регистрации. Ризли повернул голову в её сторону.              – Да... – Ризли немного замешкался, после чего потянулся за удостоверением, – Я начальник тюрьмы Фонтейна...              – В этом нет необходимости, – успокоила его девушка. – Если охрана снаружи пропустила вас внутрь больницы, значит вам можно проходить. Господина Верховного судью уже выписывают. Его палата дальше по коридору и направо, первая дверь.              – Спасибо, – буркнул Ризли, вытерев пот со лба, и направился в указанном направлении.              В больнице было пустынно и пугающее тихо. Его немного утихомирившаяся паника, превратившаяся в фоновое волнение, теперь снова начинала больно давить на рёбра. Паниковать не было смысла – вновь убеждал он себя. Рациональность должна была главенствовать над страхом. Ему не стоило вести себя так в присутствии Нёвиллета – тот бы точно счёл подобное несдержанное поведение неподобающим для начальника тюрьмы.              Добравшись до нужной двери, Ризли нервно сглотнул и занёс над ней руку, чтобы постучать, как вдруг услышал приглушённые голоса по ту сторону. На мгновение в нём промелькнула мысль тактично отойти и подождать, пока они закончат, но волнение и любопытство в нём победили, так что он прислушался к голосам из палаты:              – Я п-прошу прощения, Ваша честь, у меня не так много опыта работы с представителями вашего вида... Т-точнее говоря, у меня его вообще нет, – он услышал слегка испуганный низкий женский голос.              – Вы можете звать меня просто Нёвиллет, – сердце Ризли мигом свалилось в пятки. Он вздохнул и на секунду зажмурился; в его глазах почему-то сделалось влажно. – Мы же всё-таки не в суде. Ничего страшного, не стоит беспокоиться. Я прожил долгую жизнь, я очень хорошо знаю своё тело. К тому же, ваши тесты подтвердили, что я буду в порядке, разве не так?              – Да-да, всё так, господин Нёвиллет, – спешно ответила женщина. – Мы просто никогда не сталкивались с подобным... Ваши жизненные функции возвращаются в норму, все ваши тесты почти в полном порядке, но доза яда в вашем организме в сто раз превысила смертельную для человека, и это нас несколько... потрясло.              Ризли заткнул свой рот рукой, чуть не издав какой-то неопределённый звук.              – Я не человек, вы же понимаете.              – Да, я понимаю, и судя по всему, через несколько дней ваше тело полностью восстановится. Однако на протяжении этих нескольких дней вам рекомендован постельный режим. Пока ваш организм восстанавливается, вам не стоит напрягаться, вам нельзя нервничать. Вы также можете испытывать внезапные приступы слабости, жара или озноба, но для вас они не опасны, как вы, конечно, и сами знаете. Вам просто нужно их перетерпеть. Вы уверенны, что не хотите остаться в больнице на это время?              – В этом нет необходимости. Слабость, жар, озноб – звучит не так уж страшно. Я в состоянии пережить их и дома. К тому же, вы сами сказали, что мне не стоит нервничать, и признаюсь вам по секрету, больничная обстановка меня несколько нервирует.              – Что-то не так с нашей больницей? – испугалась женщина.              – Нет-нет, всё в порядке. Просто я не очень люблю больницы и не хочу доставлять вам хлопот. Это ведь из-за меня репортёры облепили вход в больницу.              – Я понимаю вас, но, если вы вдруг передумаете или вам станет хуже, возвращайтесь в больницу. А пока что не забудьте забрать с собой эти лекарства. Они немного ускорят процесс восстановления. И вам бы, всё-таки, что-нибудь поесть или хотя бы попить кроме воды. Вы весь день ничего...              – Как я уже сказал, я знаю своё тело и прислушиваюсь к нему. Не первый раз меня травят и не последний. Благодарю за вашу помощь, – «Не первый»? «Не последний»? Ризли чуть не свалился на пол, резко отпрянув назад, когда дверь перед ним распахнулась, немного стукнув его по лбу.              – Если вам что-то понадобится, я буду в ординаторской, – врач поклонилась Нёвиллету на прощание. – А у вас, похоже, гости, – слегка улыбнулась она, встретившись с немного испуганным взглядом Ризли, потирающим свой краснеющий лоб.              Ризли глупо кивнул ей и проследил, как она удаляется в глубину коридора, после чего прошёл в кабинет и наконец встретился взглядом с Нёвиллетом.              Увидев его, он вдруг снова почувствовал, как защипали его глаза, и ему захотелось кинуться к нему в объятия, как в каком-нибудь фильме Ксавье. Но несмотря на десятки сексуальных близостей между ними, простые объятия показались ему неуместными даже сейчас. Сдержавшись, Ризли прикрыл за собой дверь и приблизился к Нёвиллету.              Оказавшись к нему ближе, он тихо выдохнул, боль в груди снова напомнила о себе железными тисками, а в горле образовался ком.              Нёвиллет сидел на кровати, свесив ноги на пол. На нём всё ещё была его одежда – слегка помятая рубашка и брюки. Его жилетка и мантия были аккуратно сложены у изголовья кровати, а ботинки стояли у прикроватной тумбочки.              Нёвиллет выглядел ещё бледнее, чем обычно, неестественно бледно даже для самого себя. Его губы показались Ризли фиолетовыми. Кончики его острых ушей, обычно розоватые, нередко красные, сейчас были такими же белыми, как и всё его лицо. Сквозь его кожу теперь просвечивали тонкие венки. Под его глазами темнели синяки, а сами его глаза казались мутными и покрасневшими.              – У тебя красные глаза, – тупо выпалил Ризли, не думая ни о чём, его голова вмиг сделалась пустой, а ноги ватными. – Ты плакал?              – Нет, – услышал он вдруг мягкий голос, отличный от формальной вежливости, с которой Нёвиллет говорил с врачом до этого. – Почему бы тебе не присесть со мной, Ризли? – Нёвиллет похлопал по месту на кровати рядом с собой.              Ризли медленно присел рядом с ним, чувствуя, как кровать мгновенно прогнулась под его весом, и, встретившись с нарочито успокаивающим взглядом измученных лиловых глаз, вдруг произнёс:              – Не надо меня успокаивать, Нёвиллет. Я здесь, чтобы помочь тебе. Я... я просто хотел узнать, как у тебя дела, – Ризли применил всю свою силу воли, чтобы прозвучать максимально спокойно и даже по-деловому. На мгновение он позавидовал Нёвиллету и его способности так идеально скрывать свои чувства, когда это необходимо.              – У тебя вырастет шишка, – немного улыбнулся Нёвиллет, легонько касаясь своей тонкой рукой покрасневшего участка кожи у него на лбу. Ризли вздрогнул от прикосновения – рука Нёвиллета оказалась невыносимо холодной, как у мертвеца.              – Тебе холодно? Принести одеяло? Позвать вра... – судорожно дёрнулся Ризли, почти подрываясь с постели, и Нёвиллет тут же отстранил свою руку.              – Всё в порядке, Ризли. Ты же стоял под дверью. Ты слышал наш разговор с врачом. Я буду в порядке, – Нёвиллет отвёл от него взгляд и устремил его куда-то в сторону. Ризли стыдливо присел обратно на кровать и быстро добавил:              – Я не ожидал, что ты... что меня пропустят к тебе. Ты, наверное, не хочешь, чтобы тебя видели...              – Нет нужды это проговаривать, Ризли, – Ризли вдруг не понравилось, как прозвучало его имя с посиневших уст, как будто Нёвиллету было тяжело говорить – физически или морально, этого он не знал. – Конечно же я не хочу, чтобы меня видели таким. От тебя это уже нет смысла скрывать. Ты итак знаешь, что я... Я не хочу, я не могу себе позволить выглядеть таким слабым и убогим перед другими людьми.              – Ты не выглядишь убогим, ты...              – Не надо. Ты знаешь, какое это для меня непозволительное унижение – так выглядеть и так себя чувствовать. Как я ненавижу эту слабость, – Ризли медленно вдохнул, чувствуя, как замерло его сердце, он знал это, но Нёвиллет никогда не проговаривал этого вслух. – Я никогда тебе этого не говорил, но я не дурак. Я знаю тебя и все твои психологические трюки. Как ты ненароком лезешь ко мне в душу, обещая не лезть. Сейчас у меня просто нет сил это скрывать... – грудь Ризли вдруг сжалась новым приступом тревоги, когда он осознал, что Нёвиллет только что сказал. Неужели ему было настолько плохо, что он уже даже не пытался держать марку и скрываться под маской? – Весь суд видел, как я упал. Десятки людей. Они все видели это. И здесь, в больнице, в первые часы... Они все всё видели. Оно и к лучшему, что ты не видел. Теперь, когда всё уже случилось, мне больше нечего терять. Или скрывать от тебя. Ты можешь видеть, как я жалок. Я жалок не только тем, как я выгляжу и как я слаб, но и тем, что мне вообще есть до этого дело.              – О чём ты говоришь, Нёвиллет? – Ризли не мог поверить своим ушам. Он потянулся к бледной руке, но Нёвиллет отстранился от него. – Я чуть не убил лошадь, на которой сюда прискакал. Я чуть не убил подчинённого, который сообщил мне новости. Я чуть не... – запыхавшись, Ризли сделал медленный выдох и продолжил чуть спокойнее: – Я переживал за тебя, понимаешь? Я просто рад, что ты жив, и всё остальное не имеет никакого значения, – Нёвиллет наконец поднял на него свои раскрасневшиеся глаза. – По пути в больницу я боялся, что меня даже не пустят к тебе. Честно говоря, я был в этом почти уверен. Я просто приятно удивлён, что меня пропустили... Ты не хочешь, чтобы тебя видели... ослабленным, но... меня пропустила Клоринда, представляешь? Она сказала, что я был в списке.              – В списке, – немного усмехнулся Нёвиллет. – Да, ты был в списке.              – В списке самой госпожи Фурины де Фонтейн! – Ризли гордо задрал голову вверх, немного расслабившись после усмешки Нёвиллета. – И как я туда попал, интересно?              – Я просто как-то раз сказал ей, что ты хороший работник, – отмахнулся Нёвиллет. Ризли недоверчиво прищурил глаза, но Нёвиллет невозмутимо продолжил: – Она начеркала этот список на какой-то грязной салфетке, когда наконец пришла в себя после разборок с виновником. Там было всего пару имён, то есть ээ... я имею виду, пару имён хороших работников, о которых я говорил ей ранее, и...              – Подожди, – Ризли резко остановил его, когда его взбудораженное сознание зацепилось за что-то важное в словах Нёвиллета. – Разборок с виновником? Вы нашли виновника, так? – Ризли почувствовал, как участилось его сердцебиение, и его кулаки снова невольно сжались, пока лёгкий жар подступил к его лицу.              – Наверное, я не должен это говорить, хотя... Это уже неважно. Это всё равно скоро раскроют в официальном заявлении. Да, виновника нашли быстро – это был секретарь, который работал у меня около полугода. Он подсыпал мне концентрированный яд в кофе. Яд подействовал через полчаса, как раз тогда, когда я был уже в процессе заседания... – Нёвиллет поморщился, будто одно только воспоминание доставляло ему невыносимое унижение. – Он даже не пытался скрыться, он просто ждал моей смерти, и он готовился к этому очень давно. Я, оказывается, пару лет назад посадил его названого брата, а тот умер в тюрьме. Конечно, он даже понятия не имел, что даже высококонцентрированный яд, однозначно смертельный для людей, не сможет убить меня.              – Что с ним сейчас? – спросил Ризли, чувствуя, как напряглось всё его тело.              – Фурина убила его.              – Что?              – Я замещаю её, а она замещает меня. В отсутствии Верховного судьи она взяла на себя мои полномочия, самолично признала его виновным и казнила на месте.              Ризли помолчал несколько секунд, пытаясь осознать то, что он только что услышал. С ужасом для себя он осознал, что почувствовал не только облегчение, но и негодование. И вовсе не потому, что госпожа архонт казнила человека без суда и следствия. А потому что Ризли хотел сделать это сам.              Ризли открыл было рот, пытаясь что-то сказать, как вдруг услышал звук открывающейся двери. Они синхронно повернули головы в сторону двери, и Ризли тут же замер на месте.              – А вот и она, – как ни в чём не бывало сказал Нёвиллет. – Разве у юной леди нет дел поважнее, кроме того, чтобы пятый раз за день навещать меня? Кто-то же должен работать, если ты хочешь, чтобы я отдыхал.              Почувствовав, как его челюсть коснулась пола, а его глаза округлись в шоке от вольности, с которой Нёвиллет обратился к архонту, Ризли наконец поднялся с кровати и вежливо поклонился Фурине.              – Госпожа Фурина.              – Да, здравствуй. Не стоило подниматься. Я на минуту, – Ризли сел обратно, вглядываясь в лицо девушки. Оно было абсолютно серьёзным, хотя и не грозным. На нём не было ни намёка на привычное, почти безумное веселье или тоскливую скуку, на которые Ризли насмотрелся в суде, когда присутствовал на некоторых процессах.              – А ты, – она перевела взгляд на Нёвиллета, – вообще бы здесь не сидел, если бы послушал меня! Как можно пить эту мерзкую дрянь?              – Это всего лишь кофе, – устало выдохнул Нёвиллет.              – Не важно. Главное, что я была права, когда говорила тебе не пить эту дрянь! Она же горькая. Лучше бы ты пил чай, как Ризли, – Ризли дёрнулся, услышав своё имя из уст архонта. Нервно сглотнув, он спросил:              – Откуда вы знаете?              – Я всё знаю, – вдруг подмигнула ему Фурина, коварно улыбнувшись и кивнув в сторону Нёвиллета. Ризли почувствовал, как загорелись его уши. Он бросил взгляд на Нёвиллета и увидел, как краснота каким-то чудом пробилась сквозь смертельную бледность на кончиках его ушей.                    – Я уже собираюсь домой, кхм, леди Фурина, вы что-то хотели? – деловым тоном спросил Нёвиллет, и Ризли вдруг стало смешно с того, как резко он перешёл с «ты» на «вы».              – Я просто хотела проведать тебя перед тем, как тебя выпишут. И как удачно к тебе зашёл начальник тюрьмы. Он будет твоим эскортом до дома. Клоринда уже подготовила группу полицейских, которые тебя сопроводят, но присутствие такого человека, как Ризли, не помешает. Ты ведь ему доверяешь? – Фурина выжидающе посмотрела на Нёвиллета, и Ризли вдруг задержал дыхание в ожидании его ответа.              – Да, – Нёвиллет ответил после секундной паузы, и его голос прозвучал уверенно, заставив Ризли тихо выдохнуть.              – Отлично. Тогда это приказ. Если у тебя была ещё какая-то работа на сегодня, Ризли, – она вновь повернула к нему голову, – считай, что ты от неё освобождён. Твоя задача доставить Нёвиллета домой в целости и сохранности и... проследить, чтобы он отдохнул. Я приказала ему отдыхать. Если он ослушается моего приказа, я наделяю тебя полномочиями наказать его по всей строгости закона, – с этими словами Фурина развернулась на низких каблучках и вышла из палаты, хлопнув за собой дверью.              Игнорируя жар, приливший к собственным щекам, Ризли перевёл взгляд на Нёвиллета. К его ранее безжизненно-белому лицу вернулась жизнь, поселившись лёгким румянцем на его щеках и кончиках ушей.              – Пожалуйста, ничего не говори, – измученно выдохнул Нёвиллет.              – Что она имела в виду, когда сказала: «Я всё знаю»?              – Не бери в голову. Она просто любит изводить людей, – Нёвиллет неуклюже поднялся на кровати, его ноги немного задрожали. – Раз уж у нас нет выбора... Ты поможешь мне собраться?              Ризли подавил в себе желание подскочить и придержать Нёвиллета, боясь оттолкнуть его своей навязчивостью. Он аккуратно поднялся рядом с ним и спросил:              – Ты можешь идти?              – Да. Врач предупреждала меня о приступах слабости, но они будут кратковременными и непостоянными. Сейчас я вполне себе могу идти. Просто помоги мне сложить мои вещи и лекарства в портфель.              Ризли согласно кивнул и спросил напоследок:              – Так а что у тебя с глазами?              – Это тоже эффект от яда. Я не плакал. А вот ты выглядел так, как будто...              – Давай собираться.              

***

             Они выбирались из больницы через чёрный ход, но даже там собралась небольшая толпа зевак и журналистов. Обещанный Фуриной полицейский конвой обступил их с Нёвиллетом со всех сторон.              Нёвиллет действительно мог идти самостоятельно, и всё же Ризли немного придерживал его за талию одной рукой, другой рукой прикрывая их лица от вспышек фотокамер. Журналисты буквально бежали за ними, взбираясь на возвышенности в попытке сделать удачный кадр. Нёвиллет не смотрел на них, он смотрел исключительно себе под ноги. Ризли невольно крепче сжимал свою руку на его талии. Ему хотелось укрыть его от всех этих голодных взглядов и раздражающих вспышек, спрятать его от всех нетактичных вопросов касательно состояния его здоровья, которые журналисты не стесняясь выкрикивали ему вслед.              Нёвиллет как-то поделился с Ризли, что Фурина готовила новый законопроект, ужесточающий ответственность за вторжение в частную жизнь государственных лиц. Теперь Ризли с нетерпением ждал этого закона. Он задумался о том, как это было тяжело для Нёвиллета, как это было бы тяжело для любого человека: жить под пристальным вниманием и давлением от ожиданий кучи людей. Нёвиллет никогда не хотел, чтобы их видели вместе. Раньше Ризли думал, что Нёвиллету было просто стыдно показываться с ним на публике, но, возможно, он просто не хотел заставлять Ризли проходить через всё это внимание и давление.              Сейчас же Ризли выглядел абсолютно нормально, прижимая ослабленного судью к себе и защищая его от вспышек фотокамер, он выглядел как обычный работник правоохранительных органов, исполняющий свой долг – в этом не было ничего удивительного или подозрительного для сторонних взглядов, в конце концов, это вообще было приказом архонта, но для Ризли это сейчас казалось чем-то особенным, ведь они раньше никогда не бывали так близко друг к другу на публике.              Полиция проводила их вплоть до ворот в резиденцию. Раскланявшись перед Верховным судьёй и коротко кивнув начальнику тюрьмы, полицейские развернулись в обратном направлении. Нёвиллет неловко запер за ними ворота. Ко входу в дом они добирались уже вдвоём, и казалось, что больше не было нужды так сильно прижимать Нёвиллета к себе, но Ризли всё ещё сжимал свою руку на его тонкой талии.              Когда они зашли в дом, Ризли сразу же спокойно и почти ненавязчиво предложил Нёвиллету помочь ему раздеться и разуться. Нёвиллет отмахнулся от него, и Ризли с горечью на сердце проследил, как тот неуклюже стянул с себя верхнюю одежду и обувь своими немного дрожащими руками.              Ризли разулся сам и оставил свою массивную куртку в прихожей.              – Надо запить таблетки, – сказал Нёвиллет и медленно зашагал в сторону кухни.              Сердце Ризли разрывалось при виде его неуверенных шагов. Он старался незаметно страховать его сзади, не подходя при этом слишком близко.              Вместе они прошли на кухню, и Нёвиллет вдруг обессиленно опустился на стул. Игнорируя своё бешено стучащее сердце и сжимающуюся от боли грудь, Ризли аккуратно спросил:              – Я могу тебе чем-нибудь помочь? Может, ээ... приготовить тебе еды? Ты весь день ничего не ел...              – Нет. Просто налей мне воды.              Ризли взял со стойки одну из несомненно дорогих фарфоровых чашек с причудливым узором и, налив в неё воды, протянул чашку Нёвиллету.              Нёвиллет быстро проглотил таблетки и запил их водой.              – Может быть, ты хотя бы выпьешь ещё что-нибудь кроме воды? Чаю там или...              – Хорошо, – хрипловатым голосом отозвался Нёвиллет, – давай чаю. У меня есть чай из набора, который ты подарил, – Нёвиллет поднял на него взгляд, и Ризли показалось, что синяки под его глазами стали ещё темнее.              – Набор, который я подарил? Ты не выкинул его?              – Зачем мне выкидывать твой подарок? – Нёвиллет облокотил потяжелевшую голову об руку. – Я, конечно, не фанат чая, я больше предпочитаю кофе, но... Смотри, куда меня это привело.              Ризли грустно усмехнулся и отвернулся от Нёвиллета в поисках чая. Он бывал у него на кухне всего пару раз, во время всех своих визитов к Нёвиллету он в основном находился в его спальне, и всё же Ризли удалось сориентироваться на месте и отыскать заварник и собственный подаренный набор. Он был вскрытым, и от этого у Ризли стало тепло на душе.              Поставив чай завариваться, Ризли опустился на стул рядом с Нёвиллетом. Его лицо теперь казалось ещё более измученным, а его губы ещё более фиолетовыми. Казалось, он прилагал усилия, чтобы держать глаза открытыми. Ризли понимал, что балансировал на тонкой грани между навязчивой заботой, которая могла оттолкнуть Нёвиллета, заставив его почувствовать собственную никчёмность, и недостаточным вниманием, в котором Нёвиллет действительно сейчас нуждался, даже если не хотел признавать этого. На секунду Ризли даже впал в ступор, не зная, что сказать, но затем опомнился и решить начать с искренности:              – Когда я услышал новость, я испугался за тебя, – начал Ризли, бесцельно вертя в руках зубочистку. – Очень сильно испугался. Я не хочу перетягивать одеяло на свою тревогу, это не важно. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я волнуюсь о тебе, и я хочу тебе помочь. Нет ничего жалкого в том, чтобы принимать чью-то помощь. Нет ничего постыдного в том, чтобы чувствовать себя слабым, тем более после покушения на твою жизнь. Никто не считает тебя жалким. Все... все восхищаются тобой, я знаю это. Все тобой восхищаются. Даже журналисты охотятся за тобой больше, чем за Фуриной, потому что они восхищаются тобой. Я восхищаюсь тобой.              Нёвиллет поднял на него взгляд своих покрасневших, но всё таких же прекрасных лиловых глаз, и сказал:              – Я просто не привык к такому. Люди часто болеют, но я не привык болеть. Люди могут быть слабыми, но я не могу... Это непросто. Но это только моя проблема. Я хочу, чтобы ты знал, что я в порядке. Я не был даже близок к смерти. Секретарь подсыпал мне концентрированную дозу яда, достаточную для того, чтобы убить какой-нибудь небольшой город, но это лишь ослабило меня на пару дней. Тебе не стоит волноваться за мою жизнь. Если мы не имеем дело с угрозой божественного масштаба, тебе не о чём переживать. Тем более, что на моей стороне смертоносный и безжалостный архонт, – Нёвиллет вдруг тепло улыбнулся.              – Она беспокоится о тебе, не так ли?              – Да. Она может быть занозой в заднице, но она беспокоится, по-своему. И я тоже беспокоюсь за неё, – Нёвиллет опёрся головой теперь уже на обе руки.              – Я рад это слышать, – улыбнулся Ризли, – но сейчас тебе вообще нельзя беспокоиться. Только отдыхать и расслабляться, и ещё раз отдыхать...               Нёвиллет рассеянно кивнул ему, как вдруг резко задрожал всем телом. Его лицо вмиг сделалось ещё более белым, а губы ещё более синими. Его раскрасневшиеся глаза заслезились, и по его бледным щекам покатились тонкие струйки солёной влаги. Ризли резко подскочил со стула, хватая его за плечи. Он чуть не одёрнул руки, плечи Нёвиллета показались ему ледяными даже сквозь ткань рубашки.              – Нёвиллет, что случилось? Тебе плохо? – услышав собственный взволнованный голос, Ризли быстро тряхнул головой и заставил себя взять свою волю в кулак.              – Это п-просто... – с трудом выдохнул Нёвиллет, стуча зубами и обнимая себя за плечи, – Просто приступ о-озноба и с-слабости... Он п-пройдёт минут через пятнадцать... Врач предупреждала.              – Таблетки?              – Я уже выпил, б-больше нет смысла их пить...              – Тебе надо согреться, – твёрдо сказал Ризли, приводя свои хаотичные мысли в порядок. Он уже не замечал, как бешено стучало его собственное сердце, как холодели его собственные руки и как у него болело под грудиной. Всё его внимание было приковано к Нёвиллету. – Чай...              – П-прости, я больше не хочу, – Нёвиллет почти что сжался в комок на своём стуле.              – Да он и не поможет. Надо что-то посерьёзнее, – Ризли на секунду задумался. Он почувствовал себя почти как на работе – так было легче, когда весь фокус его внимания концентрировался на проблеме и эмоции отходили на второй план. – Тебе же всегда помогает вода?              Нёвиллет не успел ничего ответить, как Ризли вдруг просунул одну руку между его сгорбленной спиной и спинкой стула, а другую под его коленями, и поднял его на руки. Нёвиллет показался Ризли очень лёгким, он всегда был таким, но сейчас он был как будто невесомым, будто он и правда похудел за один день.                    Возможно, Нёвиллет захотел что-то сказать, его рот открылся, но тут же закрылся, он сильнее застучал зубами и задрожал на руках Ризли, прижимаясь к его теплу.              Быстрыми шагами Ризли приблизился к ванной комнате с Нёвиллетом на руках. Пройдя внутрь, он усадил Нёвиллета на небольшую банкетку, после чего закрыл за ними дверь. Он подошёл к ванной и, заткнув в ней пробку, включил горячую воду. Наконец, Ризли вернулся к дрожащему телу. Он потянулся к пуговицам на белой рубашке, но Нёвиллет остановил его:              – Н-нет... Что ты собрался делать?              – Я хочу раздеть тебя и положить в горячую ванну, чтобы ты согрелся.              – Это так унизительно...              – Да что. В этом. Унизительного?! – вдруг сорвался Ризли, его волнение вырвалось наружу, и он вмиг спохватился в страхе, когда Нёвиллет отвернулся от него, продолжая дрожать. – Прости меня, пожалуйста, прости меня, – Ризли опустился перед ним на колени, пытаясь поймать его взгляд, – прости меня, Нёвиллет. Я просто хочу тебе помочь. Ты позволишь мне помочь тебе? – Ризли постарался прозвучать мягко, но не слишком – это могло оттолкнуть Нёвиллета ещё больше. – Я не буду трогать тебя, если ты не хочешь. Ты можешь попытаться раздеться сам. Я могу отвернуться. Позволь мне хотя бы помочь тебе залезть в ванну, я... Я ведь столько раз видел тебя голым... – вдруг ляпнул Ризли и сразу осознал, какую глупость он только что сморозил.              – Ты ведь знаешь, что д-дело не в этом, – Нёвиллет наконец поднял на него взгляд. – Это было... при других обстоятельствах. А т-теперь я жалок, и ты хочешь раздеть и помыть меня, как будто я не с-способен сделать это сам. К-как будто я беспомощный ребёнок или немощный старик!              – Ну, тебе и правда немало лет, – рискнул Ризли, с опаской вглядываясь в бледное лицо. Нёвиллет злобно нахмурился, но к ему мертвецки-бледному лицу немного вернулась жизнь.              – Я убью тебя, – прошипел он.              – Договорились, – ответил Ризли. – Теперь ты позволишь мне тебе помочь?              Выдержав небольшую паузу, Нёвиллет медленно выдохнул, с усилием разжимая сжатые на груди руки и отводя их в стороны.              Его бледное тело продолжало дрожать. Слёзы капали с его щёк на руки Ризли, когда он расстёгивал его рубашку. Ему пришлось немного приподнять свои дрожащие бёдра, когда Ризли стягивал с него штаны. Нёвиллет снова не смотрел на Ризли. Его измученные глаза наблюдали за потоком воды из крана, наполняющим просторную ванну. От горячей воды поднимался пар.              Оказавшись полностью обнажённым, Нёвиллет невольно зажался и закрылся от него, как будто Ризли не видел, и не трогал, и не имел это обнажённое тело десятки раз, и хотя для Ризли не было разницы, он понимал – для Нёвиллета контекст имел значение. Ризли не мог избавиться от ощущения, как будто он совершал над Нёвиллетом какое-то насилие, но его здоровье сейчас было важнее.              Ризли выключил кран, и, подняв дрожащее тело к себе на руки, медленно опустил его в наполненную ванну. Нёвиллет поёжился, когда его холодная кожа соприкоснулась с горячей водой. Большая часть его тела оказалась под водой, но его плечи остались над её поверхностью.              Благодаря теплу и влаге, цвет к его губам вернулся почти моментально; его лицо, однако, все ещё было таким же смертельно-бледным, и он продолжал немного подрагивать в воде.              Ризли нашёл глазами небольшой железный ковшик, висящий на крючке над ванной, и взяв его в руки, зачерпнул из ванны немного горячей воды. Он медленно полил ей дрожащие плечи, и Нёвиллет наконец посмотрел на него.              – Прости меня, – тихо сказал Нёвиллет.              – За что?              – За то, что мешаю тебе помогать мне.              – Всё в порядке, – Ризли зачерпнул ещё немного воды и вновь полил бледные плечи.              – Вода... Она мне очень помогает, – Нёвиллет, и правда, больше не стучал зубами; дрожь на его теле начала постепенно утихать. – У меня с ней особая связь.              – Я понимаю, – ковшик снова опрокинулся над плечами Нёвиллета.              – На самом деле, я собирался принять ванну по приходу домой. После больницы мне нестерпимо хотелось помыться. Я ведь даже не смыл свой макияж...              – Хочешь, я помогу тебе смыть его? – спросил Ризли, особо ни на что не надеясь, как вдруг Нёвиллет ответил:              – Хорошо. Я итак уже похож на мертвеца, какая разница. Мертвец с макияжем – это что-то для цирка.              Нёвиллет указал Ризли на полочку с каким-то средством и ватными валиками. Взяв всё необходимое в руки, Ризли вновь приблизился к Нёвиллету. Он присел прямо на пол рядом с ванной и, капнув немного средства на валик, неуверенно протянул руку к бледному лицу.              Нёвиллет закрыл глаза, повернув к нему голову. Из макияжа на его лице были только стрелки, тушь и немного теней. Задержав дыхание, Ризли аккуратно коснулся тонкой кожи.              Плавными и лёгкими движениями он стирал косметику с его лица и вдруг задумался о том, что никогда не видел его без его знаменитых стрелок. По правде говоря, по мнению Ризли, Нёвиллет и вовсе не нуждался в макияже – его идеальная кожа и так не содержала ни единого изъяна, его губы приобретали оттенок от нежно-розового до алого в зависимости от ситуации, его ресницы были сами по себе густыми и длинными. Но Нёвиллет обожал свои стрелки и ходил с ними каждый божий день, так что Ризли, по сути, ни разу не видел его глаз без стрелок.              Полностью стерев макияж, Ризли отстранился, отставляя флакон со средством и валики в сторону. Нёвиллет открыл глаза, и Ризли почти ахнул.              – Ты похож на ангела.              – Прекрати.              – Ты выглядишь, как ангел, Нёвиллет, – Ризли с замирающем сердцем осмотрел его преобразившееся лицо. Он выглядел таким чистым и прекрасным, даже с синяками под покрасневшими глазами, он выглядел как любимое творение природы.              – Я не куплюсь на твою лесть. Раз уж я всё равно уже в ванной, подай мне мыло и мочалку.              – Я могу сам тебя помыть, – сказал Ризли, когда в его руках оказалось приятно пахнущее, несомненно очень дорогое мыло и мочалка из какого-то довольно нежного на ощупь материала.              – В этом нет необходимости...              – Я уже смыл твой макияж. Давай, повернись ко мне спиной.              Поджав губы, Нёвиллет нахмурился, принимая решение, и медленно развернулся спиной к Ризли, благо размер ванны это позволял.              Ризли аккуратно убрал длинные, уже наполовину мокрые волосы на грудь и коснулся обнажённой спины.              Он намыливал его плавными, нежными и круговыми движениями, спускаясь со спины до поясницы, массируя его нежную кожу. От горячей ванны шёл пар, и у Ризли начинала немного кружиться голова. Он давил в себе желание забраться к нему ванну. Ему хотелось укутать Нёвиллета собой, подобно тому как тот сейчас был укутан слоями воды и пены от мыла.              Нёвиллет попросту не понимал, насколько прекрасен он на самом деле был даже сейчас. Он был настоящим, естественным и потрясающим. И даже если бы весь мир вдруг ослеп, обезумел и счёл его не таким, для Ризли он всегда был самым красивым существом на планете, снаружи и изнутри.              – Сила возвращается к рукам, – прервал тишину Нёвиллет, – намыль для меня ещё одну мочалку, я помою себя спереди, чтобы не терять время. Так будет быстрее, – его голос был немного хрипловатым и даже смущённым, и Ризли подавил в себе желание поцеловать его в щёку.              Ризли передал ему ещё одну мочалку, предварительно намылив её, и теперь Нёвиллет мыл себя спереди, пока Ризли мыл его сзади, завороженно наблюдая, как мыльная вода стекает по бледной спине.              Когда Ризли потянулся мылом к его волосам, Нёвиллет чуть не обругал его отборным матом, указав на баночку с шампунем.              – Как можно мыть волосы мылом?! – воскликнул Нёвиллет. – Тем более тем же самым, которым ты моешь тело? Ты ещё скажи, что ты одним полотенцем вытираешь всё тело!              – Я одним мылом мою всё тело и одним полотенцем его вытираю, – Ризли невинно пожал плечами.              – Ты отвратителен. Одним и тем же полотенцем ты вытираешь свою голову и свой член.              – Ты брал мой член себе в рот и не жаловался...              Нёвиллет развернулся к нему, чтобы больно стукнуть его по руке, после чего молча и сердито отвернулся обратно.              Ризли улыбнулся, выдавливая шампунь себе на руку. Они зашли уже довольно далеко – Нёвиллет позволил ему смыть его макияж и натереть его спину, но тот факт, что он доверил ему самое драгоценное – свои волосы, показался Ризли удивительным. Желая оправдать возложенное на него доверие, Ризли нежно прикоснулся к коже головы и начал медленными, круговыми движениями втирать шампунь в прекрасные волосы.              Ризли снова включил воду из крана, чтобы смыть мыло свежей водой, когда они закончили, предварительно выдернув пробку из ванной. Нёвиллет смывал с себя мыло руками с вернувшейся к ним силой, пока Ризли помогал ему, поливая его из ковшика.              Наконец на прекрасном теле и волосах не осталось ни единого мыльного следа. Ризли оглядел Нёвиллета – сейчас он выглядел совсем по-другому. Лучше, чем во время приступа, и лучше, чем до него. Он выглядел почти так же, как и во всё остальное время. Его губы теперь были розовыми, краснота наконец спала с глаз, синяки под глазами уже не так сильно выделялись на лице, к которому вернулся цвет. Хотя его кожа всё ещё выглядела немного бледнее обычного. В любом случае, он больше не дрожал. Из-за поднявшегося пара в ванной комнате было теперь довольно жарко, так что Ризли даже пришлось расстегнуть пару пуговиц на своей рубашке. Он помог Нёвиллету выбраться из ванной, и тот теперь почти уверенно стоял на ногах.              Нёвиллет потянулся к большому полотенцу для тела, но Ризли опередил его. Прежде, чем Нёвиллет успел что-либо возразить, Ризли начал уверенными движениями обтирать его тело, спускаясь сверху вниз.              – Вот это... – сказал Нёвиллет, румянец выступил на его щеках, – тебе точно не обязательно делать. Ко мне вернулись силы. И я не какой-нибудь там принц, чтобы меня так обтирали.              – Ты – принц, – сказал Ризли, и закончив с его телом, взял в руки другое полотенце для волос.              Нёвиллет привычно закатил глаза, но ничего не сказал. Теперь он почти смиренно стоял, позволяя Ризли себя обтирать. Вытерев его волосы, Ризли взял третье, самое большое полотенце, и укутал им бледное тело.              – И сколько у тебя полотенец?              Открыв себе дверь, Ризли вдруг подхватил укутанное в полотенце тело на руки и понёс его в сторону спальни.              – Тебе стоит прекратить делать это, – сказал Нёвиллет, когда Ризли положил его на кровать.              – Делать что? – Ризли склонился над ним, завороженно смотря на его влажное лицо. Его взгляд задержался на маленьких капельках воды, оставшихся на его губах.              – Мне уже полегчало. Руки слушаются меня. Уж одеться-то я сам смогу.              – Как знаешь. Я просто принесу тебе одежду, – продолжая завороженно смотреть на влажные губы, Ризли начал отстраняться, как вдруг Нёвиллет схватил его за галстук, притягивая его обратно к себе. Потеряв одну из удерживавших его рук, полотенце наполовину раскрылось, оголяя часть бледного тела.              – Ну уж нет. Я не хочу, чтобы ты рылся в моих трусах, – Ризли поднял свой неприлично задержавшийся на губах взгляд вверх и встретился с лиловыми глазами.              Нёвиллет оказался полностью обнажённым, когда их губы слились в горячем поцелуе. Одной рукой продолжая удерживать Ризли за галстук, другой рукой он коснулся его лица. Полотенце спало с его груди, полностью раскрывая его ещё немного влажное тело.       Наслаждаясь вкусом любимых губ, Ризли углубил поцелуй, чувствуя, как их голодные языки переплелись. Они целовались медленно и лениво, как будто всё ещё сидели в заполненной горячим паром ванной комнате; их языки кружили в небрежном танце, смакуя каждую секунду.              Нёвиллет издал лёгкий недовольный стон, когда Ризли отстранился от его губ, но тут же удовлетворённо выдохнул, когда тёплый язык коснулся его подбородка. Ризли прошёлся губами по его челюсти, оставляя влажную дорожку мелких, почти невесомых поцелуев, после чего спустился ниже, к шее, и Нёвиллет сразу же раскрылся ему навстречу, повернув свою голову в сторону.              Ризли впился ртом в сладкую кожу, губами чувствуя слегка учащённый пульс. Его зубы нежно сомкнулись на шёлке кожи; ищущие пальцы скользнули немного ниже по торсу. Оставив несколько лёгких укусов на шее, он спустился к острым ключицам.       Его губы отметили выпирающие под бледной кожей косточки и сомкнулись, оставляя мимолётный поцелуй в ямочке между ключицами, после чего его язык метнулся ещё ниже, к груди. Ризли нежно обвёл языком затвердевший сосок. Он повторил то же самое со вторым соском; его жадные руки очертили влажную грудь и спустились к изящной талии.              Ризли ощутил, как чужие тонкие пальцы зарылись в его волосы. Ему хотелось вкусить каждый сантиметр этого прекрасного тела. Нежно поглаживая подушечками больших пальцев кожу на животе, он проложил дорожку влажных поцелуев до пупка. Его руки метнулись ещё ниже, к паху. Языком он вывел причудливый узор на тонкой коже. Минуя уже наполовину затвердевший член, он спустился ниже, к молочно-белым бёдрам.              Их красота вмиг опьянила его. Его всегда необъяснимо манили эти прекрасные бёдра. Примкнув ртом к бледной коже, он прошёлся языком по левому бедру, оставляя рваные поцелуи на всей его длине. Не удержавшись, он нежно куснул тонкую кожу. Ризли тут же почувствовал, как Нёвиллет ещё сильнее зарылся пальцами рук в его взъерошенные волосы. Облизав место укуса, он переключился на второе бедро. Его язык и губы исследовали бархатную, сладкую на вкус кожу, слегка посасывая её, пока он вдруг не остановился на одном месте. Жадно засосав маленький участок кожи, он отстранился и посмотрел на результат своей работы.              На одном бедре красовался укус, на другом – засос. Ризли провёл большими пальцами вверх по бёдрам, возвращаясь к паху. Его сильные пальцы обхватили чужой затвердевший член, прежде чем его губы примкнули к яйцам. Он прошёлся по ним языком, а его рука скользнула вверх по члену. Слегка надавив большим пальцем на головку, он вырвал у Нёвиллета резкий вдох. Почувствовав, как хватка в его волосах усилилась, Ризли мельком глянул на Нёвиллета. Тот прикрыл свои глаза от удовольствия.              Ризли исследовал языком всю затвердевшую длину, отмечая каждую набухшую венку. Добравшись до головки, он несколько раз поцеловал её, после чего его губы сжались вокруг неё, а его язык поймал капельку выступившей смазки. Наслаждаясь вкусом, он сжал член рукой у основания и сделал всего несколько мелких посасывающих движений ртом, после чего расслабил горло и медленно впустил в себя член почти на всю длину.              Нёвиллет тихо ахнул, когда Ризли позволил толстой головке протиснуться сквозь узкую глотку, пьянея от приятного чувства тяжести на языке. Игнорируя тесноту и влажность собственных штанов в районе паха, он начал медленно насаживаться ртом на чужой член, впуская его глубоко в горло и сжимая его пальцами у основания. Нёвиллет сделал несколько первых толчков навстречу удовольствию. На секунду отпустив руку, Ризли принял в себя член на всю длину, и Нёвиллет издал сладкий, протяжный стон.              Ризли позволил ему сделать несколько глубоких и рваных толчков в своё горло, смакуя чувство наполненности во рту и глотке, после чего немного отстранился и направил сочащийся смазкой член себе за щеку. Нёвиллет отчаянно застонал и надавил на его голову, нетерпеливо толкаясь в его горячий рот. Ризли почувствовал, как его щека приятно натянулась под давлением толстой головки. Он промычал с наслаждением, когда член ещё несколько раз толкнулся ему за щеку.              Внезапно, Ризли медленно отстранился, позволяя горячему члену покинуть свой рот. Неудовлетворённый стон слетел с прекрасных уст; он почувствовал, как Нёвиллет ещё раз требовательно надавил на его голову, направляя её к члену, но Ризли не поддался и только хитро улыбнулся.       Небрежно пройдясь языком по яйцам, он вдруг скользнул ниже. Минуя маленький участок кожи под яйцами, его язык наконец нашёл манящую дырочку. Ризли легко и нежно очертил чужой розовеющий вход, тыкнув язычком в его середину, как вдруг дырочка нервно сжалась под его прикосновениями.              Нёвиллет немного дёрнулся, распахнув глаза, и Ризли на секунду отстранился, коварно щурясь.              – Не дёргайтесь, пока я обслуживаю вас, мой принц, – Ризли вкрадчиво улыбнулся, встречаясь взглядом с Нёвиллетом. Он с наслаждением отметил густой румянец, украсивший его щёки.              – А тебя ведь это правда заводит, эта фантазия? Что я твой принц и ты мой слуга? – сказал Нёвиллет, пытаясь скрыть собственное смущение.              Ризли лишь молча улыбнулся ещё шире, после чего вновь опустил голову вниз и коснулся губами влажной от его слюней дырки, целуя её. Нёвиллет шумно выдохнул. Бросив на него короткий взгляд, Ризли увидел, что он снова закрыл глаза, а румянец на его щеках стал ещё гуще. Ризли почувствовал, как чужие руки вновь надавили на его голову, и в его собственном паху вмиг стало совсем тесно. Ноющий от напряжения член дрогнул в его штанах, когда Нёвиллет вдруг тихонько добавил, не открывая глаз:              – Тогда служи мне.              Ризли закружил языком над теперь уже расслабленной дыркой, дразня манящее колечко мышц своими лёгкими прикосновениями. Наконец, его язык медленно толкнулся внутрь, проникая в тугой и горячий вход. Нёвиллет ахнул, а потом сдавленно застонал, когда ловкий язык наконец задвигался внутри его влажной дырки.              На мгновение Ризли полностью вынул из него язык, после чего резко вогнал его обратно. У Нёвиллета задрожали ноги, когда сильная рука вернулась к его члену, а мокрый язык вновь закружил внутри его мягких стенок.              Ризли трахал его краснеющую дырочку языком, параллельно надрачивая его сочащийся смазкой член рукой. Сладкие постанывания Нёвиллета прервались одним громким стоном, когда Ризли вдруг резко заменил язык на палец. Его палец толкнулся в смазанной слюной проход, и Нёвиллет моментально дёрнул бёдрами ему навстречу.       Ризли быстро нащупал бугорок простаты, и Нёвиллет дрогнул всем телом, когда Ризли надавил на него. Его губы вернулись к влажному от смазки члену, пока его палец начал ритмичные движения внутри. Всего через несколько мгновений он протиснул внутрь второй палец, а его губы плотно сомкнулись вокруг головки.              Стоны Нёвиллета превратились в тихий скулёж, когда в нём задвигались теперь уже два пальца, ритмично массируя простату, пока горячий рот ласкал его член.              – Я сейчас... – простонал Нёвиллет, иступлённо открывая глаза. Ризли встретился с ним взглядом, держа его член в своём рту, а свои пальцы внутри его дырки. – Ты такой горячий, Ризли... Такой... горячий... – Его дыхание сбилось.              Продолжая ритмичные движения пальцами внутри него, Ризли вытащил член изо рта. Широко открыв рот, он пошло высунул язык, и принялся быстро надрачивать чужой член прямо себе в рот.              Нёвиллет ахнул от такого зрелища, его пальцы сжались в чёрно-серых волосах. Он запрокинул голову, всё его тело затряслось. Всего через несколько быстрых движений сильной руки по его члену, Нёвиллет резко выгнулся, издав громкий стон, и тёплая сперма брызнула Ризли на язык, пока горячая дырочка хаотично сжалась вокруг его пальцев.              Часть спермы оказалась у Нёвиллета на животе и лобке, часть попала Ризли на лицо. Языком он прошёлся вокруг своих губ, слизывая остатки спермы, после чего быстро опустился к раскрасневшейся дырке. Вынув из неё пальцы, он последний раз легонько прошёлся языком по её краям.              Сквозь тягучее и сладостное удовлетворение, Ризли вновь вспомнил о болезненном стояке в своих штанах. Он взглянул на Нёвиллета. Тот тяжело дышал, пытаясь восстановить дыхание. Его руки бессильно разжались на взлохмаченных волосах.              Взгляд Ризли вдруг метнулся на остатки белой жидкости, запачкавшей бледный живот. Медленно сглотнув, он расстегнул ширинку на штанах, наконец выпуская свой изнывающий член наружу.       Ризли почувствовал на себе наблюдающий взгляд Нёвиллета, когда он потянулся руками к его животу и собрал остатки его спермы. Нёвиллет не успел ничего сказать, как Ризли вдруг размазал его сперму по его бёдрам, оставив немного для своего члена. Смазав собственный член чужой спермой, Ризли наконец посмотрел на Нёвиллета.              – Ты извращенец. И ты отвратителен, – сказал Нёвиллет, сгибая ноги в коленях и смыкая их вместе. Ризли пододвинулся ближе к нему и со всей силы сжал его ноги вместе своими руками, немного приподнимая их вверх. Его перепачканный в собственной смазке и чужой сперме член толкнулся между упругих бёдер.              – Всегда хотел их трахнуть, – прохрипел Ризли, и, усилив железную хватку на чужих ногах, начал быстрые и резкие движения между нежных бёдер.              Сжатие было не таким сильным, как если бы он был внутри Нёвиллета, но Ризли ощущал себя пьяным и довольным, трахая эти прекрасные, упругие бёдра, помеченные его укусом и засосом. Ощущение чужой спермы на собственном члене пьянило его ещё больше. Ему всегда хотелось трахнуть Нёвиллета между бёдер, и он даже сам не знал почему. Психологические ощущения были настолько яркими, что усиливали физические.              Ризли требовалось не так много – он сильно возбудился, обслуживая Нёвиллета. Через пару десятков толчков между фарфорово-белых бёдер, Ризли почувствовал, что он близок.              – Хочу кончить на тебя, – услышал он собственный глухой голос.              – Кончи на меня, – ответил ему Нёвиллет.              Отстранившись от покрасневших бёдер, Ризли подполз ещё выше. Плотно сжав свой член рукой, он сделал несколько резких, размашистых движений, и удовлетворённо простонал, когда его сперма забрызгала чужие живот и грудь. Нёвиллет вновь схватил его за галстук и, потянув к себе, поцеловал его в губы.              Отстранившись от тёплых губ, Ризли прошептал:              – Не вставай, я принесу полотенце.              – Я могу встать.              – Я знаю, – Ризли чмокнул его в лоб. Нёвиллет нехотя отпустил его галстук, и Ризли спустился с кровати, направившись в сторону ванной. Он вернулся оттуда с влажным полотенцем.              Присев на кровати рядом с Нёвиллетом, он было потянулся его вытереть, но тот вдруг остановил его. Нёвиллет провёл парой пальцев по своей груди, собирая сперму, после чего поднёс их к своему рту и медленно облизал.              – Теперь можешь вытирать, – сказал Нёвиллет.              – И это я извращенец?              Ризли вытер Нёвиллета, после чего вытер себя. Он вновь поднялся с кровати с полотенцем в руках, как вдруг заметил, что Нёвиллет тоже встал в след за ним. Ризли открыл рот, чтобы что-то сказать, но Нёвиллет опередил его:              – Ты не будешь рыться в моих трусах, Ризли. Я сам в состоянии натянуть трусы и ночную рубашку. Как ты видишь, мне уже лучше. Ты лучше потрать время на то, чтобы раздеться самому.              – Ладно... – тяжело вздохнув, наконец согласился Ризли, как вдруг застыл на месте с полотенцем в руках. Возможно, он что-то не так понял или не так услышал. Однако его сердце тут же забилось быстрее. – Подожди, что?              – Что ты не понял? – недоумённо спросил Нёвиллет. – Я сам могу оде...              – Ты сказал мне раздеться?              – Да, – Нёвиллет непонимающе нахмурил брови. – А что, ты спишь в галстуке и рабочих штанах?              – Да я вообще голышом сплю, но... – Ризли запнулся. В его груди защемило от осознания. Он встретился взглядом с Нёвиллетом, и тот понял его без слов.              – Или ты не хочешь оставаться на ночь? – голос Нёвиллета вдруг прозвучал шатко и неуверенно, он напрягся, а на него лице проступили первые признаки появления привычной холодной маски, но Ризли не мог этого допустить. Не сейчас. Не теперь.              – Хочу! – выпалил Ризли, после чего повторил чуть более спокойно: – Хочу.              Ризли показалось, что на лице Нёвиллета промелькнуло облегчение.              – Тогда... Тогда, наверное, тебе стоит принять душ. Полотенец там много. Я пока оденусь, – Нёвиллет отвернулся от него, вероятно сам наконец осознав важность момента. Ризли не стал его больше тревожить и повернулся в сторону ванной, пытаясь утихомирить своё бешено бьющееся сердце.              Стоя под душем, он думал только об одном. Он не мог об этом не думать. Они столько раз спали вместе, но они никогда не спали вместе. За сегодняшний вечер произошло столько всего, что они никогда не делали вместе. Столько всего нового и пугающе прекрасного. Он мог видеть Нёвиллета голым десятки раз во время секса, но увидеть его голым в ванной значило что-то другое. Он мог срывать с него одежду в порыве страсти, но помогать ему раздеваться означало что-то куда более интимное.              Это казалось таким странным, узнавать Нёвиллета с новых сторон, как будто они только встретились. Теперь, стоя под горячими струями воды, Ризли хотел сделать воду ещё горячее, хотел ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности происходящего. Он всегда уходил. Нёвиллет всегда отстранялся. Уходил из дома Ризли или выгонял его из собственного дома. Но не сегодня.              Ризли вышел из ванной в одних трусах. Он обнаружил, что в комнате теперь почти не было света, горели только ночники на прикроватных тумбах. В его груди потянуло, приятно и болезненно. Из-за этого ограниченного освещения комната показалась более тёплой и уютной.              Нёвиллет уже полусидел в кровати в своей длинной белой домашней рубашке, на которой, правда, была застегнута лишь одна пуговица, и сейчас он безуспешно пытался застегнуть остальные пуговицы своими дрожащими пальцами. Сила, быть может, и вернулась к его рукам, но мелкая моторика его всё ещё подводила. Ризли на секунду задержал дыхание, залюбовавшись им.              Положив свои аккуратно сложенные вещи на стул, Ризли приблизился к постели. Он немного неуверенно взобрался на кровать и встретился взглядом с Нёвиллетом.              – Ты можешь помочь мне, – с неопределённой интонацией произнёс Нёвиллет. – Пожалуйста, – тихо добавил он.              Ризли протянул руки к его рубашке и медленно застегнул на ней пуговицы, одну за другой. Их взгляды встретились, и ночь вдруг сделалась слишком тихой, а темнота вокруг слишком густой. Руки Ризли задержались на белоснежной рубашке.              – Спасибо, – вдруг быстро буркнул Нёвиллет, отворачиваясь от него. Он лёг на постель спиной к Ризли и потянулся рукой к ночнику.              – Ты хочешь, чтобы я ушёл? – Ризли спросил, почти не дыша. – Ты... жалеешь о том, что пригласил меня остаться?              – Нет, – вздохнув, ответил Нёвиллет, вновь разворачиваясь к Ризли.              – На какой вопрос это ответ?              – На оба. Я хочу, чтобы ты остался.              Ризли посмотрел ему в глаза, после чего приблизился к его лицу и нежно поцеловал его в губы.              Они оба улеглись лицами друг к другу, выключив ночники. Их ноги соприкоснулись под одеялом, и Ризли прижался своими тёплыми ногами к холодным ногам Нёвиллета. Теперь только свет луны, просачивающийся сквозь шторы, освещал их лица. Они молча смотрели друг на друга, и Ризли с удивлением обнаружил, как равномерно билось его сердце. В его груди разливалось приятное тепло, пока ночь укутывала их обоих словно одеялом. И всё это было реальным. Всё это было реальным и настоящим и прекрасным. И Нёвиллет смотрел на него без сомнений и страхов, в его взгляде было лишь лёгкое волнение. Но сам Ризли, казалось, уже не волновался. Он заверяющее тепло улыбнулся Нёвиллету, легонько касаясь его руки, и Нёвиллет как будто расслабился, улыбнувшись ему в ответ.              – Спасибо тебе за то, что ты сделал сегодня, – тихо сказал Нёвиллет. – Я тебе очень благодарен.              Ризли поднёс чужую руку к своему лицу и невесомо коснулся её своими губами.              – Тебе нужно отдохнуть, – сказал Ризли. – Давай спать, – предложил он как-то по-детски, и Нёвиллет согласно кивнул.              – Спокойной ночи, Ризли, – сказал Нёвиллет, прикрывая глаза. Их руки были сцеплены.              – Спокойной ночи, Нёви.              Чувствуя, как слипаются его собственные глаза, Ризли ещё несколько минут смотрел на уже уснувшего Нёвиллета. Ризли знал только две вещи: он никогда не любил его больше, чем сейчас, и он никогда не будет любить его меньше, чем сейчас. Закрыв глаза, он провалился в сон.              

***

             Нёвиллет проснулся от того, что ему было невыносимо жарко. Врач предупреждала его о кратковременных приступах жара наряду с приступами озноба и слабости. Он бросил взгляд на Ризли – тот спал в том же положении, в котором они и уснули, на боку, лицом к нему, и даже их руки всё ещё были сцеплены. Скорее всего, прошло не так много времени. Глаза Ризли двигались под веками – вероятно, он видел какой-то сон. Нёвиллет нехотя отпустил его руку и выбрался из-под одеяла.              Приняв лекарство от жара, Нёвиллет подумал было о том, чтобы пойти обратно спать, но постель показалась ему слишком жаркой. Он решил немного охладиться и устроился на широком подоконнике спальни.              Приглушённый лунный свет пробивался сквозь полупрозрачные шторы, освещая комнату своим таинственным сиянием. Нёвиллет бросил взгляд на фигуру, спящую у него на кровати. Теплота и боль разом ударились о его грудь. Весь вечер Ризли был практически постоянно рядом, не давая Нёвиллету возможности пуститься в тягостные размышления, что, возможно, было и к лучшему. На самом деле, даже сейчас ему не хотелось об этом думать, не хотелось разрушать магию ночи, не хотелось позволять сомнениям разрушить его сказку.              И всё же его мысли невольно возвращались к началу дня. Сейчас он уже толком не помнил, как выпил кофе, как упал в зале суда на глазах у всех этих людей. Всё это унижение, вся эта слабость и боль, о которой он не рассказал Ризли. Гнев Фурины, казнь виновного, больница, всего этого будто никогда не случалось. Всё это сейчас казалось ему таким далёким и неважным, как будто только Ризли в его спальне был единственным, что было реальным.              Только сейчас Нёвиллет вдруг вспомнил, что он сразу же подумал о Ризли, когда очнулся в больнице в полубреду. Он сразу подумал о том, как Ризли будет волноваться, и как даже рациональное понимание того, что Нёвиллет не был даже близок к смерти, всё равно не успокоит его волнующееся сердце.              Нёвиллет вспомнил перепуганный взгляд Ризли, когда тот появился в его палате. Он, несомненно, из-за всех сил пытался выглядеть и говорить нормально, но он не смог скрыть паники, бушующей внутри, только не от Нёвиллета.              Появление Фурины оказалось счастливым совпадением – Нёвиллет едва ли сам бы попросил Ризли проводить его до дома, хотя он этого безусловно хотел, он нуждался в этом так сильно, что не мог врать даже самому себе.              Они пробирались сквозь толпы журналистов, и Нёвиллету почему-то казалось, что они были вдвоём против всего мира. Это было слишком глупо и романтично для его рационального и холодного ума.              Ризли восхищался им, даже когда он был так жалок и убог, и в этом не было ни капли притворства. Ризли едва ли умел притворяться в принципе – даже когда очень сильно пытался.              Когда он трогал его, целовал его, мыл его, раздевал и одевал, Нёвиллету казалось, что яд всё-таки был для него смертельным, и он вот-вот умрёт. Это было слишком тяжело выдержать, и невозможно объяснить Ризли.              Возможно, Нёвиллет был просто этого недостоин. Ризли принимал его. Ему хватало наглости раз за разом прорываться сквозь слои масок, только чтоб добраться до него настоящего. И Нёвиллет ненавидел его за это, потому что он сам не хотел иметь ничего общего с этим жалким, ничтожным, бесполезным «настоящим» собой. Но для Ризли даже настоящий он почему-то был принцем. Для Ризли...              – Нёвиллет! – Нёвиллет вздрогнул, услышав собственное имя, выбившее его из размышлений. Он сфокусировал взгляд на чужой фигуре на своей кровати.              – Ризли?              – Нет... – сквозь сон произнёс Ризли, резко откинувшись на спину.              Нёвиллет слез с подоконника и приблизился к кровати. Ризли дёрнулся, вновь перевернувшись на бок. Нёвиллет заметил, насколько сбивчивым было его дыхание.              – Нет... – повторил Ризли, не открывая глаз.              – Ризли, – позвал его Нёвиллет, но тот не откликнулся. Похоже, он видел кошмар. Его руки нервно сжимали простынь. Он вдруг начал метаться по кровати, тяжело дыша, после чего вскрикнул во сне.              Нёвиллет осторожно коснулся рукой его щеки.              – Ризли, эй, очнись, – обеспокоенно сказал Нёвиллет. – Очнись, – другой рукой он потряс его за плечо, – Риз...              Ризли вдруг резко распахнул глаза и сел на кровати, хватаясь за сердце. Его дыхание сделалось ещё более учащённым. Нёвиллет попытался вглядеться в его лицо и столкнулся с пустым взглядом его широко распахнутых глаз. Рука Ризли задрожала на его груди. Он вдруг затрясся всем телом.              – Ризли! – громко позвал его Нёвиллет, и Ризли открыл рот в попытке то ли что-то сказать, то ли сделать вдох, но у него это не получилось.              Сердце Нёвиллета забилось в панике. Он включил свет ночника, и Ризли на секунду зажмурился от света, после чего открыл глаза и задыхающимся голосом произнёс:              – Ты... жив... ты... жив? – он с трудом повернул голову в сторону Нёвиллета. – Ты... умер...              – Я жив, Ризли, я здесь, – Нёвиллет хотел было протянуть к нему руку, но остановил себя. На него снизошло осознание. Если это было то, о чём он думал, он мог сделать только хуже.              – Я... умираю... – Ризли нервно сжал трясущуюся руку на груди. На его лбу выступили капельки пота. – Моё сердце... сейчас остановится...              Игнорируя собственное ушедшее в пятки сердце, Нёвиллет приложил все усилия, чтобы тихо и спокойно произнести:              – Ты не умираешь, Ризли. У тебя паническая атака. Ты не умираешь.              Ризли рассеянно смотрел перед собой, дыша тяжело и сбивчиво, как будто не слыша Нёвиллета.              – Ризли, посмотри на меня. Посмотри на меня, – спокойно, но уверенно произнёс Нёвиллет, затолкав поглубже собственную внутреннюю панику. Ризли медленно, с видимым усилием повернул голову в сторону Нёвиллета. – Сфокусируйся на мне. Сфокусируйся на моём лице. Смотри, как я дышу. Дыши вместе со мной. Повторяй за мной.              Нёвиллет сделал медленный, глубокий вдох и такой же медленный выдох. Ризли попытался за ним повторить, беспомощно вглядываясь в его лицо.              – Ты жив, Нёвиллет... – растерянно произнёс он.              – Да, я жив, и я здесь. Смотри на меня и дыши со мной, Ризли.              Вместе они сделали ещё один медленный вдох и медленный выдох. Ризли наконец смог сфокусировать свой взгляд на лице Нёвиллета и теперь повторял за ним. Его дыхание, казалось, наконец начало восстанавливаться, как вдруг новая волна панической дрожи прокатилась по всему его телу. Он взглянул на Нёвиллета перепуганными глазами.              – Ризли, – Нёвиллет услышал, как чётко, и в то же время мягко прозвучал его голос, – Скажи мне, что ты видишь. Опиши мне, что ты видишь перед собой.              – Я... я вижу тебя...              – Опиши мне, что ты видишь на моём лице. Назови мне всё, что видишь.              – Глаза... Губы, нос...              – Давай ещё.              – Брови... Щёки... Подбородок... – Нёвиллет отметил, как дыхание Ризли вновь стало более размеренным, постепенно восстанавливаясь. В его глазах наконец появилось почти осмысленное выражение на смену пустоте и страху.              – Могу ли я дотронуться до тебя, Ризли? – Нёвиллет медленно, без резких движений, протянул свою руку ему навстречу.              Ризли с секунду посмотрел на протянутую ему руку, после чего отчаянно примкнул к Нёвиллету всем своим телом, наконец оторвав руки от сердца и сжав их на спине Нёвиллета.              Нёвиллет обнял его в ответ, крепче прижимая к себе. Он погладил его по взъерошенной голове, чувствуя, как собственное волнение, до этого перебитое почти что военным профессионализмом, начало подступать к горлу.              – Мне жаль, – Ризли всхлипнул в его плечо. – Прости меня.              Нёвиллет позволил Ризли самому отстраниться от него. Его глаза были немного покрасневшими.              – Это ведь у тебя не первый раз, Ризли? – спросил Нёвиллет.              – Нет, – честно признался Ризли, – это не первый...              – Это как-то связано с твоими шрамами? – Нёвиллет ляпнул, не подумав, после чего спешно добавил: – Забудь, прости, что я спросил.              – Ничего, – покачав головой, Ризли тяжело вздохнул. – Я расскажу тебе как-нибудь, если ты захочешь выслушать, – немного помедлив, Ризли продолжил: – Это не первый раз, но этого не было уже давно. Очень давно.              – Но ты не рассказывал об этом врачу при тюремных проверках?              – Нет. Я... боялся, как это скажется на моей работе. Но я клянусь, этого не случалось уже годы, ни разу с тех пор, как я начал работать в тюрьме!              – Ризли, – мягко сказал Нёвиллет, касаясь рукой его щеки, – не волнуйся. Я не собираюсь тебя сдавать или что-то в этом духе. Но я хочу помочь тебе, если ты примешь мою помощь. Я могу организовать для тебя встречу с частным врачом, и никто никогда об этом не узнает, тем более на твоей работе.              – Я думал, что профессионализм и безупречность на работе для тебя стоят на первом месте...              Почувствовав внезапный укол боли, Нёвиллет убрал руку с лица Ризли, и тот тут же бросил на него виноватый взгляд.              – Я что, по-твоему, бездушная машина? – Нёвиллет не сумел сдержать отчаяние, вспрыснувшееся в его голос.              – Нет! – воскликнул Ризли. – Я так не считаю и никогда так не думал. Я просто... не ожидал, что ты сделаешь что-то подобное для меня.              У Нёвиллета защемило в груди от вины и сожаления. Он собирался что-то сказать, но Ризли опередил его:              – Я не уверен, что готов делиться этим с кем-то... даже с врачом. Возможно, чуть позже... Но я хочу, чтобы ты знал, что это всегда провоцировалось чем-то личным, не рабочим. Ни одна ситуация в тюрьме меня до такого не доводила.              – Я просто выпил этот дрянной кофе, и вот до чего это довело, – Нёвиллет грустно усмехнулся, и с облегчением обнаружил, что Ризли улыбнулся ему в ответ.              – Я разбудил тебя? – спросил Ризли.              – Нет... то есть да... – Нёвиллет прикусил язык.              – Всё ясно, ты проснулся, потому что тебе стало плохо. Но ты не разбудил меня, чтобы я тебе помог. Ты...              – Тшш, – Нёвиллет коснулся указательным пальцем чужих пересохших губ, и, медленно приблизившись к Ризли, убрал свой палец. Ризли потянулся к его губам, прикрывая глаза, но Нёвиллет вдруг резко отстранился. – Сначала сходи умойся и попей воды. И мне принеси попить, – Нёвиллет хитро улыбнулся.              – Всё для вас, мой принц, – поймав его руку, Ризли поцеловал её, после чего отстранился и поднялся с кровати.              Пока Ризли умывался в ванной, Нёвиллет позволил себе прочувствовать несколько волн не пережитого ранее волнения. По долгу службы он не раз становился свидетелем панических атак прямо в зале заседания. Но когда это оказалось так близко к нему, его это не на шутку напугало. Неужели Ризли чувствовал то же самое, смотря на него, волнуясь за его жизнь? Сердце Нёвиллета болезненно сжалось в груди.              Ризли вернулся с полным стаканом воды и протянул его Нёвиллету. Отпив немного, Нёвиллет поставил стакан на прикроватную тумбочку.              Наконец, Ризли забрался обратно к нему в постель, выключив свет на ночнике. Он улёгся на спину, уставившись в полоток.              – Иногда я боюсь самого страха, – сказал Ризли, – иногда ожидание панической атаки страшнее самой атаки. Это чувство – как будто сердце сейчас остановится. Это страшно. Как будто оно остановится во сне...              – Я прослежу, чтобы оно не остановилось, – прошептал Нёвиллет, приблизившись к Ризли, и вдруг положил голову на его грудь.              Ризли обнял его, прижимая к себе.              – Ты обещал мне поцелуй.              Нёвиллет поднял голову с его груди и лениво поцеловал его в губы. Оторвавшись от чужих губ, он вернул свою голову на прежнее место, прикрывая глаза. Через несколько минут тишины Ризли вдруг спросил:              – Эй, Нёви, а почему ты не трогал меня, когда я был... когда у меня был приступ?              – Стандартный протокол, – сквозь полусон промямлил Нёвиллет, лениво открывая глаза. – Во время панической атаки некоторым людям может стать хуже, если их коснуться без их разрешения. Реакция может быть непредсказуемой.              – У меня на твои прикосновения только одна реакция, – Ризли сделал соответствующий жест рукой около своего паха.              – Спи, пока я не убил тебя, – промычал Нёвиллет и вновь закрыл глаза. Он услышал, как Ризли тепло выдохнул, и почувствовал его руку на своей макушке. Ризли начал нежно гладить его по голове, и Нёвиллет, окончательно расслабившись, наконец провалился в сон.