К вам посетитель

Олег Волков словно канул в Лету. Игорь проверил почти всё, до чего смог дотянуться, звонил даже в частные военные компании, но ответом всегда была конфиденциальность данных или же «такой не числился». — Ерунда какая-то, — пробормотал Гром, закрывая седьмой по счету сайт. Уже если программист Разумовский ничего найти не смог, то как ему, майору полиции, это сделать? С другой стороны, у Федора Ивановича наверняка есть связи в Министерстве, может быть… — Доброе утро! — раздался бодрый голос начальника. — Доброе утро, Федор Иванович! — нестройным хором откликнулись сотрудники. — Вспомнишь солнце, вот и лучик, — ухмыльнулся Гром и поднялся из-за стола, — Федор Иванович! — А, Игорёк! Зайди, — махнул ему Прокопенко. Выслушав просьбу Игоря, Федор Иванович некоторое время сидел, задумчиво барабаня пальцами по столу, а потом сказал: — Узнать-то я могу, Игорек. На это время уйдет, много, понимаешь? — Конечно, Федор Иваныч. — Тебе-то это зачем? — Прокопенко приподнял брови, — кто этот Олег Волков? — Это не для меня, — замялся Игорь, — дядь Федь, это знакомый попросил… — Знакомый, значит, — хмыкнул Федор Иванович, — это какой же? — Да вы его не знаете… — Что ж это за знакомый, ради которого ты закон нарушаешь? Игорь медленно опустился на стул. — Да что я нарушаю-то? — Конфиденциальность информации! — Прокопенко поднял вверх указательный палец, — чтобы найти этого Волкова, о котором нет данных в доступных источниках, мне придется обращаться… — тут Федор Иванович запнулся, — к важным людям. — Насколько важным? — нахмурился Игорь, — нужны деньги? Это не проблема… — Да не деньги, Игорек! Причем тут деньги… Иди, работай. Если что-то будет, я сообщу. — Спасибо, Федор Иваныч! — Игорь хлопнул Прокопенко по плечу и вышел. Жизнь внезапно сделала интересный поворот. Теперь после работы Игорь чаще всего шел не домой, а ехал прямиком в башню. Его встречал Сережа, и они ужинали — в основном, доставкой из хороших ресторанов. Пару раз Игорь приносил шаверму, и Разумовский оценил. Они смотрели кино, даже в шахматы играли. Сережа показывал Игорю свои наброски, а один раз даже попросил попозировать. Игорь смущенно отказался, но Разумовский настаивал, и майор в конце концов согласился. Правда, немного позже Сережа попросил его позировать обнаженным. Игорь долго возмущался, но выглядел польщенным. Такие разные, но им было хорошо вдвоем. Когда на Сергея накатывала тоска, Игорь вытаскивал его в город. Один раз они даже забрались на крышу. — Я в детстве пару раз был на крыше, — подойдя почти к самому краю, Сережа снял капюшон толстовки, позволяя медным волосам свободно развеваться на ветру. Игорь подошел ближе, подсознательно страхуя — иногда Разумовский умудрялся спотыкнуться на ровном месте. Не хватало еще, чтобы он сверзился с крыши. Призрак прошлого, Олег Волков, неизменно был с ними. Но Игорь не чувствовал раздражения или ревности. Между ними после той ночи больше ничего не было, кроме совсем невинных объятий или легких касаний. Грому было тяжело разобраться в себе — он давно ни с кем не встречался, а уж отношения с парнем укладывались в его голове долго и со скрипом. Сережа не давил, но с благодарностью принимал все знаки внимания, которым его окружал майор. Гром был грубоват, но от него веяло надежной защитой, он был честен перед собой и перед другими, говорил прямо, и Сереже это нравилось. Они были похожи с Олегом, и все же отличались. Мало по малу, но Сережу начало отпускать. Он по-прежнему вспоминал Олега, но уже мысленно, понимая, что память о Волкове навсегда останется с ним. Нужно было жить дальше. И теперь, глядя то, как Исаакиевский собор утопал в багряном закате, Сергей дышал полной грудью. Ему было хорошо, насколько это вообще было возможно. Птица притих и почти не подавал признаков жизни, хотя к психиатру Разумовский так и не обратился. Игорь стал для него своеобразной терапией. Как много, оказывается, может дать человеку чувство, что он кому-то нужен. Игорь смотрел, как легкий ветерок трепал медные волосы Сережи, как они блестели в лучах заката, и поймал себя на мысли, что любуется. Любуется этой болезненной хрупкостью, но глубокой внутренней силой. — Ты красивый, — вырвалось у него вдруг. Сережа повернулся, лицо его осветилось улыбкой, голубые глаза сверкали. Игорь сделал шаг, осторожно обнял его ладонью за шею и поцеловал в губы. Поцелуй был с привкусом сладкой газировки, которую Разумовский выпил, прежде чем они полезли на крышу. Сережа замер в его руках, но лишь на мгновение, после чего порывисто прижался всем телом, обнял за талию, улыбнулся в поцелуй. Словно опьяненный, Игорь слегка отстранился, погладил Сережу по острой скуле. — Спасибо, — сказал Сережа. — За поцелуй? — улыбнулся Игорь. — Нет. В смысле, не только. За твое тепло. Разумовский взял его за руку, переплел пальцы. Они стояли и смотрели на полыхающий закат, пока он окончательно не догорел. В башню они ехали, когда уже наступила темнота. Сережа, убаюканный теплом, опустил голову на плечо Игорю и задремал. Игорь, зыркнув на поморщившегося таксиста, процедил сквозь зубы: — Приятель перебрал. Сережа никогда не заказывал такси к самой башне, опасаясь, что его могут узнать. Поэтому минут семь они шли по ярко освещенной улице. — У тебя есть планы на выходные? — спросил Игорь. Сережа пожал плечами. — Да нет. Я почти всё время работаю. — Может быть, сделаешь исключение? Разумовский слегка наклонил голову и посмотрел на него с хитринкой в глазах. — А у тебя есть предложение? — Да. Дядя Федя попросил съездить на дачу, проверить, как там дела. И я подумал, может, вместе? Сережа некоторое время молчал, обдумывая. — Вместе, — согласился он.

***

Выехали засветло. Сережа тут же заснул, едва Игорь погрузил вещи в багажник. Права у Разумовского были, но он просто сунул Игорю в руки ключи и плюхнулся на сидение. Игорь спорить не стал, тем более, прокатиться на фиолетовом мерсе было прикольно. В сумке-холодильнике лежало маринованное мясо, овощи, пара бутылок вина. На выходные обещали хорошую погоду. Приоткрыв окно, чтобы свежий ветер проникал в салон, Игорь включил радио, убавив громкость. Из колонок раздавался звонкое девичье: — Свет твоего окна для меня погас, стало вдруг темно И стало все равно — есть он или нет тот волшебный цвет. Свет твоего окна, свет моей любви, боль моей любви Ты отпусти меня, ты отпусти меня и больше не зови, не зови, не зови. Игорь протянул руку, чтобы переключить, но тут закопошился Сергей. — Оставь, — сонно попросил он, вытащил из кармашка на двери бутылку воды и принялся пить. — Поспи еще, — предложил Игорь, — навигатор показывает полтора часа. Разумовский кивнул, натянул капюшон на голову и задремал. Машина ехала легко и бесшумно, повинуясь легкому движению. Игорь получил права давно, но вот деньги на автомобиль копились долго, и в конце концов Гром решил оставить эту затею. На работу он добирался на общественном транспорте, так было быстрее. Сережа проспал всю дорогу. Не проснулся он и тогда, когда Игорь стал разгружать багажник. Лишь когда майор сунул ему под нос чашку с кофе, Разумовский разлепил веки и сонно улыбнулся. — Как в рекламе? — Почти, — Игорь осторожно передал ему чашку и распахнул дверь пошире, — вылезай. Сережа выбрался на улицу и с удовлетворением кивнул. Генеральская дача представляла собой добротный деревянный дом с баней и обширной территорией, на которой располагались грядки и ягодные кусты с парочкой яблонь, на которых еще виднелись яблоки. — Надо будет ее растрясти, тетя Лена сделает пирог, — задумчиво сказал Игорь. Губы Сережи слабо дрогнули. — Алма бәлеше, — прошептал он. — Что? — Гром посмотрел на него с недоумением. Разумовский встряхнул головой, словно сбрасывая наваждение. — Я помогу, — не стал вдаваться в разъяснения Сережа. Вдвоем они обхватили ствол старой яблони и хорошенько потрясли. Яблоки посыпались вниз, одно из них со звонким ударом приземлилось на Сережину макушку. — Ай! — Разумовский принялся тереть шишку и с обидой посмотрел на дерево. Игорь засмеялся. — Ничего, может, тебе что-нибудь интересное приснится. Сережа хмыкнул. Вдвоем они быстро собрали яблоки, потом Игорь принялся за починку забора. В сарае обнаружился старый мангал и мешок угля. Когда Игорь разжег огонь, Сережа притащил садовое кресло, уселся и завороженным взглядом впился в пламя. — Ты только дачу не спали, — предупредил его Игорь, — Федор Иванович не я, он тебе такое не простит. Сережа бросил на него возмущенный взгляд. — Меня это просто успокаивает! — Ага, — добродушно усмехнулся Гром, нанизывая мясо на шампуры, — верю. Чуть позже они сели рядом. Игорь переворачивал мясо, чтобы оно прожарилось со всех сторон, Сережа грыз семечки, листая новостную ленту. — Нам обязательно завтра утром возвращаться домой? — спросил Игорь. Разумовский понуро кивнул. — Да, в понедельник у меня важная встреча, нужно подготовиться. Я еще речь не написал. Игорь пожал плечами. Он сам был трудоголиком, поэтому понимал, что это неизлечимо. В беседке было достаточно места для того, чтобы там поужинать. Перед столом стояли два плетеных кресла и небольшой диван, на котором они и разместились. Мясо оказалось вкусным и сочным. В прозрачном бокале переливалось рубиново-красное вино. Сережа вгрызался в мясо, по рукам тек сок. Игорь лениво хрустел огурцом, беззастенчиво пялясь на его медно-рыжие волосы и белизну кожи. Разумовский даже замер. — Что-то не так? — невнятно спросил он. — С набитым ртом не разговаривают, — Игорь протянул к нему руку и стер с подбородка маслянистый след. Сережа моргнул и торопливо дожевал кусок. — Нравится? — спросил Игорь. Сережа закивал. — Здесь тихо. И воздух свежий. Гром задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Я здесь почти каждое лето проводил. Батя брал отпуск, и мы с ним на речку ходили, плавали, рыбу ловили. А осенью приезжали за грибами. Сережа сделал глоток с бокала, промокнул губы салфеткой и тихо спросил: — Скучаешь? Игорь кивнул. — Столько лет прошло, а болит, словно вчера… Игорь кивнул. В его глазах мелькнула тень, но тут же пропала. Он снова поднял взгляд — Сережа смотрел на него в упор. Не сговариваясь, они потянулись друг к другу, их губы встретились. Игорь зарылся пятерней в рыжие волосы, которые буквально сводили его с ума. Сережа вцепился пальцами ему в плечи, стиснул, что стало даже немного больно. Игорь почувствовал, что начинает сползать, другой рукой приобнял Разумовского за талию и сам опустился спиной на сидение. Сережа, не переставая целовать его, залез руками под толстовку, прохладные пальцы скользнули по выступающим ребрам. Разумовский почти всегда был такой — как ледышка, и поэтому имел привычку засовывать ступни под бедро Игоря, если он сидел рядом, заваливаться на него, когда они вместе смотрели фильм, и ходить по дому в пледе, словно привидение. Несмотря на детские привычки, психические проблемы и явную несоциализацию, Игорь чувствовал, что любит его. Это странное, новое чувство периодически сбивало его с толку, потому что выбор предмета любви был максимально странным: парень, миллиардер, псих, убийца. И если пол и беды с башкой Игорь мог бы, теоретически, объяснить, но все остальное, с учетом его профессии, приобретало совершенно фантастический поворот. Разумовский стащил с него штаны с бельем, сам стянул через голову толстовку и швырнул на пол. — Погоди, — задыхаясь, прошептал Игорь, — здесь прохладно… Пойдем в дом. Разумовский только замотал головой и снова припал губами к его губам. — Мне нужна твоя помощь. Я давно не… — тут Сережа окончательно замялся, но Игорь ласково погладил его по скуле. Избавив его от остатков одежды, Игорь поменялся с ним местами, лег на Сережу между его раскинутых в стороны бедер. Теплые, чуть шершавые пальцы ласково огладили ягодицы. Сережа дышал тяжело, глаза сверкали. — Ты смазку-то взял? — тихо спросил Игорь. Разумовский закивал. — Только дома… В сумке, — выдохнул он. Игорь вздохнул, подхватил охнувшего от неожиданности Разумовского на руки и понёс внутрь.