К вам посетитель

Олег вздрогнул и шагнул вперед. Дима замер перед окном регистратуры. От его лица отхлынула кровь, от чего он стал белее бумаги. Казалось, Дубин вот-вот потеряет сознание. — Дима! — окликнул его чей-то голос. — Федор Иванович! — Дубин развернулся и едва ли не бросился Прокопенко на грудь, — Игорь… — Он в реанимации, к нему не пускают, — Прокопенко подхватил Диму под руки, — ну-ка, присядь, дружок. Волков повернулся к регистраторше. — Как это понимать? — ледяным тоном осведомился он. Тетка пошла красными пятнами. — У него клиническая смерть! — отозвалась та. Олег недобро усмехнулся и отошел. В этот момент телефон в его кармане беззвучно завибрировал. — Ты где? — сонным голосом спросил Сережа, — тут курьер приезжал, продукты привез. — Серый, ужин готов. Убери молочку и яйца в холодильник, с остальным я разберусь. — А ты сам-то где? — недовольно спросил Разумовский. — Уехал по делам, — уклончиво отозвался Олег, — приеду часика через полтора. Поешь обязательно. — Ладно, — без энтузиазма согласился Сережа, — давай побыстрее. — Постараюсь. Олег убрал телефон. Прокопенко что-то говорил Дубину, на стажёре лица не было. — Давай присядь, Димка, — Федор Иванович похлопал его по плечу, — надо ждать. Дима закивал, добрел до диванчика и буквально рухнул в него. — А это… — запнувшись, Дима указал на Олега, — это знакомый Игоря, Олег Волков. Прокопенко бросил на него быстрый внимательный взгляд. — Значит, живой, — усмехнулся он в усы. Волков слегка наклонил голову, но ничего не ответил. Время тянулось невозможно медленно. Мимо проходили сотрудники больницы, посетители и пациенты, кто-то смеялся, плакал, спорил. Жизнь вокруг кипела. Кто-то несильно толкнул Олега локтем в бок. Он открыл глаза. — Это медсестра из реанимации, где Игоря оперировали, — прошептал Дубин. Рядом с Прокопенко действительно стояла женщина среднего возраста и что-то говорила. Олег и Дима подошли поближе. — Нужны контакты родственников. — У Игорька нет родных по крови, — вздохнул Федор Иванович, — к сожалению. Медсестра нахмурилась. — Поймите, не положено. — Пожалуйста, Игорек мне как сын. Я ведь и начальник его, — пробормотал Прокопенко, — документы покажу, если хотите. Медсестра явно колебалась. — Ну хорошо, — сдалась она, — тогда связь будет с вами. — Спасибо, голубушка! — от души поблагодарил Федор Иванович. — Сейчас состояние стабильно тяжелое. Если что-то изменится, вам сразу позвонят, — женщина протянула Прокопенко тонкий планшет с анкетой, — заполните на правах родственника. Федор Иванович отошел к дивану и принялся заполнять бумаги. Медсестра забрала заполненные документы и ушла. Прокопенко провел ладонью по изможденному лицу и вымученно улыбнулся. — Ну вот, Димка, нам больше нечего здесь делать. — Как же, Федор Иванович? Нас не пустят к Игорю? — заметно расстроился Дубин. — В реанимацию никого не пускают, — откликнулся Олег, — а вы даже не родственники. — Всё верно, — Федор Иванович тяжело вздохнул, — нужно ждать, Дима. Если всё будет хорошо, переведут Игорька в палату, тогда и навестим. — Если… — прошептал Дубин. Они вышли из больницы, застегиваясь на ходу. Олег включил двигатель машины, чтобы прогреться, и встал рядом, закурил. Неподалеку Дима пытался вызвать такси замерзшими пальцами. — Да пойдем на остановку, — увещевал его Прокопенко. Олег хмыкнул. — Садитесь, подвезу, — сказал он, кивком указав на машину. — Спасибо, дружок, — Федор Иванович расплылся в улыбке. Успевший продрогнуть Дубин шмыгнул на сидение, а Прокопенко достал свои сигареты. Олег любезно поделился с ним огоньком, и они постояли несколько минут. А снег всё падал и падал.

***

— Зачем ты три часа был в больнице? — Сережа, лохматый, сонный и недовольный, переминался с ноги на ногу, пока Олег раздевался. — Так было нужно, Серый. Все в порядке. — За дурака меня держишь? — недовольно хмыкнул Разумовский, — нет, Олег, я ведь не отстану. Волков вздохнул. Рано или поздно Сережа узнает правду, и тогда истерики не избежать. — Ладно, — Олег повесил куртку в шкаф, — дай мне пройти. Сережа тут же встрепенулся и бодро помчался в гостиную. А Олег не торопясь помыл руки, заварил чай и сел ужинать. — Ты издеваешься? — на пороге кухни появился Сережа. — Серый, ты поужинал, а я нет, — Олег налил чай в его кружку и пододвинул Разумовскому, — садись. Сережа плюхнулся на стул и уставился на него. Оттягивать неприятный разговор больше не было возможности. Сережа долго молчал, опустив вниз голову. Волосы закрывали его лицо. — Сереж… Я бы обязательно тебе рассказал как только в состоянии Грома что-нибудь изменилось бы. — Ага, если бы он умер, — глухо отозвался Разумовский. Олег поднялся, обошел Сережу и положил руки ему на плечи. — К нему всё равно сейчас никого не пускают. — А если он умрет? — вскинул голову, Разумовский сверкнул покрасневшими глазами, — Олег, ты правда не понимаешь?! Волков убрал руки. — Что ты его любишь? Я знаю. Но что я должен сделать, Серый? Благословить вас? Пригласить жить втроем? Ты считал, что я мертв, поэтому у тебя с ним что-то началось. Но я здесь и просто так отдавать тебя никому не собираюсь, — спокойно ответил Олег, — я понимаю, что тебе тяжело. Именно поэтому я и не начинал этот разговор. Пусть идет как идет. Ты должен разобраться со своими чувствами, я не буду тебя гнать. Сережа насупился и отвернулся. Олег молча доел и стал мыть посуду. Внезапно его крепко обхватили за пояс, а между лопаток уткнулось чье-то лицо. — Спасибо, — глухо пробормотал Разумовский. — За что? — За заботу. За то, что понимаешь и не выясняешь отношения. — Но отдавать тебя кому бы то ни было я не собираюсь, — спокойно сказал Олег. — Угу. Но, Олег… — Что? — Я хочу его навестить. Я боюсь за Игоря. — Как только его переведут в палату, навестишь. Апельсины принесешь, — улыбнувшись краешком губ, сказал Волков. Сережа стиснул его сильнее. — Люблю тебя. Олег положил ладони поверх Сережиных. — И я тебя, Серый. Не выпуская друг друга из объятий, они дошли до спальни. Олег лег на кровать, позволив Сереже нависнуть над ним. В полумраке спальни глаза Разумовского казались черными. — Иногда мне кажется, что я сплю, — прошептал Сережа, — что проснусь, а тебя нет. Олег погладил его кончиками пальцев по лицу. — А мне иногда снится, что я по прежнему в пустыне, лежу под минометным обстрелом. Надо вставать и снова бежать по этому чертовому песку, а я двигаться не могу, тело словно каменное. Выстрелы становятся все ближе, а у меня нет сил подняться. Сережа вздрогнул, наклонился и поцеловал его в губы. — Может, тебе тоже на терапию походить? У тебя ПТСР. Олег обнял его за пояс, прижал к себе. — Ты — моя терапия, Серый. Сережа положил голову Олегу на грудь — слушать сердце. — Олег… А если Игорь умрет? Голос его дрогнул. Волков стиснул зубы, выдохнул. Потом погладил Сережу по голове. — Давай подождем. — Мне страшно. Олег, прости, но я не могу… не могу потерять еще и Игоря. Я и так… всё время слышу этот голос… Если Игорь… если с ним что-то… Договорить Сережа не смог, всхлипнул и прижался к Олегу, футболка которого тут же намокла от слез.