К вам посетитель

Стоять Игорь мог от силы две минуты, потом начинала кружиться голова. Ходил по стеночке. Сидеть было больно. Даже дышать! Врач, который его оперировал, сказал потом, что Гром везунчик — получить огнестрел в живот и сохранить в относительной цельности внутренние органы было на грани фантастики. Выписали его почти через месяц. Прокопенко порывался забрать его к себе, но Игорь наотрез отказался. И даже самому себе было стыдно признаться, что зря. Продукты ему, конечно, привозили, даже готовить не нужно было, но заживление проходило медленно. самые простые действия причиняли боль до мушек перед глазами. Сесть, лечь, встать — всё превращалось в испытание. Даже нормально помыться в душе Игорь не мог — просто вставал под лейку и позволял воде стекать по коже. На животе появился шрам — небольшой, но болезненный и некрасивый. К шрамам ему было не привыкать, но чтобы оказаться так близко к краю… Игоря мучили кошмары. Но хуже всего был больничный. Невыносимо длинный, а после этого нужно было получить допуск к работе. И Игорь понимал, что велика вероятность уйти с оперативной работы на сидячую, что пугало его до чертиков. Димка приходил к нему с папкой, показывал дела, консультировался, всячески пытался отвлечь от тяжелых мыслей, но чаще всего раздражал. Невольно, конечно, но Игорь злился. Злился на себя, за то, что так подставился, на Дубина, молодого и здорового, на того урода, которого, конечно, отправили мотать срок, но облегчения это не принесло. Медленно скатываясь в беспросветный мрак, Игорь просыпался по утрам с мыслью, что не хочет вставать с кровати. И не вставал. Даже ел теперь один раз в сутки. Таблетки требовали регулярных приёмов пищи, но Гром просто не мог заставить себя проглотить что-то. Отощавший, с запавшими глазами, он казался себе постаревшим лет на десять. Для Игоря жизнь закончилась. По крайней мере, он был более чем уверен в этом. Но с этим абсолютно не был согласен Разумовский. Спустя пять дней после выписки он заявился к Игорю вместе с Волковым, хотя Игорь просил его не приезжать — и до этого дня ему удавалось сдерживать Сережины порывы. В дверь звонили на протяжении двух минут, после этого начали стучать. Судя по звукам, ногами. Игорь с трудом дополз и открыл замок, намереваясь послать по батюшке незваных гостей, но замер с открытым ртом. На дверном коврике, спрятав под капюшон фиолетовой толстовки приметные волосы, стоял Сергей Разумовский собственной персоной. Позади него с непроницаемым выражением лица маячил Волков. — Сережа?! — Игорь, как это понимать?! — с порога выдохнул он. Олег кашлянул, положил Разумовскому руку на плечо. Игорь посторонился, пропуская их. Едва закрыв дверь, Сережа обвел пристальным взглядом неприбранную квартиру и остановил злой взгляд на Громе. — Что происходит? Ты меня избегаешь? — Серый… — Олег укоризненно посмотрел на него, но Разумовский отмахнулся. — Помолчи! — А что я должен был сделать? — Игорь прислонился к стенке и прикрыл глаза. Голова снова закружилась. Волков решительно отодвинул Сережу в сторону, подхватил Игоря под руку и повел в спальню. — Игорь! Тебе плохо? Что болит? — мигом растеряв запал, Сережа схватился за телефон, — позвонить в скорую? — Успокойся! — одновременно сказали Игорь и Волков и растерянно уставились друг на друга. Разумовский прикусил язык и опустил руку с телефоном. — Сереж, это просто шов болит. Это нормально, — сказал, поморщившись, Игорь. Волков молча покачал головой, но ничего не сказал. Схватил Разумовского за руку и повел за собой на кухню. Они о чём-то негромко спорили, после чего Сережа вернулся к Игорю с подозрительно сияющими глазами. — Что ты задумал? — спросил Игорь. — Мы тебя забираем! Это прозвучало так, словно Игорь был псом, которого наконец-то взяли из приюта. — У меня вообще-то есть дом, — напомнил он. — В котором ты помирать собрался, — фыркнул Сережа, — Игорь, ты решил коньки отбросить, что ли? Ты вообще себя видел? А хату свою? Это же помойка! — Ну спасибо, — огрызнулся Гром, — знаешь, с проткнутым брюхом не особо хочется драить полы. — Я об этом и говорю, — Сережа взял его за руку, — тебе нужен тот, кто будет о тебе заботиться. — Сереж, — Игорь открыл рот, чтобы напомнить — за Разумовским самим был нужен глаз да глаз, но тот прижал указательный палец к его губам. — И это Олег! — громко заявил он. Игорь едва не поперхнулся от такой новости. Волков, появившийся на пороге, хмыкнул, но ничего не сказал, принялся собирать вещи Игоря. — Эй, перестань! — устало запротестовал Игорь, — я не поеду! — Поедешь. Игорь, не дури, тебе нужна помощь, — Сережа встал и принялся помогать Олегу. — А тебе нормально? — тихо обратился он к Волкову, — что твой парень приглашает мужика, с которым спал, жить с вами втроем? Сережа замер, лицо его окаменело. Волков как-то устало вздохнул и как ни в чём не бывало продолжил собирать вещи. — Вы не можете меня забрать, — Игорь вцепился в подлокотник кресла с видом, говорившим — его придется отдирать. Сережа шагнул к нему, опустился на корточки. — Игорь, пожалуйста. Ты ведь не справляешься один. А ране нужно как следует зажить. Ты хочешь вернуться на работу или нет? Будешь вести себя так же — и не сможешь получить допуск. С этим аргументом трудно было спорить. Гром вздохнул и прикрыл глаза. Он ненавидел, когда решали за него. — Этого должно хватить, — Волков протянул Сереже пакет, — если что, закажем. Он подошел к Игорю и протянул руку. Гром не сразу, но обхватил его ладонь и поморщившись, встал.

***

Ощущение сюрреализма не покидало Игоря весь вечер. Он лежал, укрытый пледом, на большой кровати, рядом по-турецки сидел Сережа с большой миской попкорна и смотрел фильм. Чуть поодаль в кресле расположился Волков с телефоном в руках. Клонило в сон, но Игорь держался. Ему было интересно — он единственный, для кого всё происходящее было максимально странным? Ладно Сережа — у него с Игорем хотя бы были отношения, но чтобы Волков… — Волч, поставь чайник! — попросил Разумовский. Олег пристально взглянул на него поверх телефона. — А самому, Серый? Сережа состроил капризную физиономию. Игорю стало неловко. Он отодвинул плед в сторону и медленно сел. Голова моментально закружилась. Медленно, придерживаясь за стену, он вышел в коридор и дошел до кухни. Схватившись за кухонную тумбу, Игорь закрыл глаза, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Его подхватили под руку, помогли опереться. Гром почувствовал запах одеколона — свежий, ненавязчивый аромат. Волков. — Ты в курсе про постельный режим? — вкрадчиво спросил он. — Не могу… всё время лежать, — с трудом выговорил Игорь. — Если не отлежишься сейчас, опять загремишь в больницу, — голос Волкова был спокоен. Он говорил без малейшего волнения, раздражения или попытки поучать. Просто констатировал факт. — Зачем… ты… согласился? — выдохнул Гром, когда Олег помог ему дойти и опуститься на стул. — Серый беспокоится, — отозвался Волков. Игорь хмыкнул и поморщился. — И ты не ревнуешь? Волков поставил чайник в раковину, включил воду. — Провоцируешь? — Мне правда интересно, — тихо сказал Игорь, — Сережа ведь… мы с ним вместе были. — Были, да. Пока я не вернулся, — голос Волкова по-прежнему был ровным, не считая привычной хриплости, — Серому сейчас тяжело. Мы нашли психиатра, он прописал таблетки, от которых побочка. Серому и так сейчас хреново, я не хочу, чтобы он нервничал еще и из-за тебя. — Благородно, — не смог удержаться от ухмылки Игорь, но его лицо тут же помрачнело, — я не буду пытаться отбить у тебя Сережу. Волков поставил чайник на подставку, включил. Потом насыпал заварку, достал из холодильника сыр, помидоры, листья салата, стал делать бутерброды. После недолгого молчания спросил: — Почему? — Он свой выбор сделал, — ответил Игорь. Он потер рукой шов на животе, устало вздохнул. Он ненавидел болеть, ненавидел быть слабым. — Ты много думаешь, майор, — сказал Волков, наливая кипяток в заварочный чайник, — но не в ту сторону. Гром недоуменно взглянул на него. — Ты о чём? — Серый сделал выбор — не выбирать вообще.